Я настолько впечатлена этой книгой, что пишу отзыв спустя полгода после того, как прочитала последнюю строку, и все еще ясно помню содержание. Дукай смог (хотя может в этом и заслуга переводчика) создать яркий образ мира, где царит зима, но не просто зима, а лютая зима. Хорошо продуманная физика этого альтернативного мира, это еще не самое прекрасное — самое прекрасное его логика и то каким образом применяет ее главный герой. Это роман-эпопея, роман-путешествие, но не только географическое, но и путешествие героя в себя. Всю дорогу он ищет и пытается понять, что он ищет и зачем. Нисколько это не скучно и не сложно следить за мыслями Бенедикта Герославского. Человек сомневающийся всю дорогу, в самом конце своей истории смог побороть сомнения и фактически совершить чудо. Все это окружено политикой, экономикой, социальной сферой, все логично, обосновано. Герой не вырван из контекста событий — он живет в них и взаимодействует. Прекрасная яркая книга, очень живая. Диалоги героев не книжные, они полны недосказанных реплик, намеков, взглядов, так диалоги мало кто пишет. Мне кажется, что это одна из лучших зарубежных книг которые я прочла за последние несколько лет.

Ону написалу, я прочитал. Прочитал ещё года 3 назад. Но что сказать: есть научная фантастика, есть твёрдая НФ, а есть «Идеальное несовершенство. Твёрдости запредельной. С одной стороны интересно было читать, но как же не просто. Хоть уже и был слегка подготовлен ( П.Уотс, Г.Иган, Ч.Строс.) , но пан Дукай удивил. Или он действительно такой продвинутый, или выпендрёжник ловко маскирующийся под интелектуала? В любом случае жонглировать терминами ( не всегда понятными и самим же придуманными ) ему удаётся мастерски. Такого рода литература конечно же не для всех (сторонникам традиционной НФ лучше не читать, можно очень разочароватся). Лично мне читать было не столько интересно, скорее любопытно, куда же выведет кривая постсингулярности. Пишут что в таком же стиле «Квановый вор» Х.Райаниеми. Нужно будет почитать. Для встряски мозгов не помешает. Тем более что такого рода фантастики не так уж и много на Русском, передоза точно не будет. Оценка: 7 баллов.

Отзыв гуманитария с парой технических извилин: как будто роман на китайском, а знакомы только 30 китайских иероглифов. И их внезапно хватает, чтобы понять суть сюжета, тонко размазанного по полям...кхм, по страницам книги.

Остальное — масса терминов и философии, продраться через которую сходу невозможно, а через пару глав уже и не хочется. Тут либо воспринимать все непонятное как белый шум, либо брать блокнот, ручку, постоянно обращаться к словарю/поисковику и т.д.

Не очень понятно заложена ли в такой сверхтвердой фантастике идея сопереживания героям. Если нет, то понятен картонный Адам «Марти Сью» Замойский и аналогичное окружение. Если да, то ой.

МЕТАФИЗИКА ПОСТ\НАНО\ПАНКА. Достаточно интересный эксперимент проделал польский фантаст Яцек Дукай. В России автор практически не известен, издается редко и мало. Его произведения осилит не каждый, понравятся точно не многим. Но если вы любите концептуальную НФ, технокультурный гиперреализм на грани сюрреализма, то вам сюда. Да, всё именно так. И даже страшнее.

Роман «Идеальное несовершенство» рассказывает о далеком ХХIХ веке и эре постчеловечества. В этом невообразимом мире самом понятие «человек» уже перестало быть актуальным. Человеческие особи фактически покинули свои родные тела, «пустышки», эволюционируя в различные постбиологические формы: фоэбэ, инклюзии, деформантов. Копирование сознания, памяти и эмоций стало обычным явлением. Поэтому не удивительно, что многие создания далекого будущего меняют свои тела на «Плато Homo Sapiens», как перчатки. Причем, делают они это в совершенно разных модификациях: с генетическими трансформациями или нано-облачными, без разницы. Такая технокультурная эволюция произошла из-за научного прорыва и преодоления предельных возможностей компьютерных технологий, ограниченных законами термодинамики и квантовой механики. На смену физики пришла мета-физика, способная уже изменять законы мироздания, выкручивать, как хочется ландшафты космоса и, как бы сказал один из героев, попросту «насиловать физику». Благодаря такой области знаний, каждая из цивилизаций развивается в своем времени и пространстве, фактически отделенном от внешней вселенной.

Нано-манифестации, как призраки, могут появляться в наэлектризованных полях из сущего ничего. А некоторые постсоздания достигли такого уровня мышления и организации, что по сути своей представляют целые планеты.

В общем и целом, в таком совершенно непонятном и безумном мире, оказывается главный герой, Адам Замойский — член космической экспедиции из ХХI века, чей корабль попал в какую-то пространственную аномалию. Что будет дальше — читайте.

Однако, замысел Яцека Дукая не заканчивается только навороченным сюжетом. Он создает полноценный литературный концепт. Для описания постчеловеческого мира писатель конструирует свой постязык или «связык», объяснение которого есть в тексте.

Так, Дукай для описания манифестаций вводит 4 род: «ону», «егу», «взялу», «смотрелу», «любилу» и т.д. Кроме того, он частично меняет синтаксис, вводя в предложения двойные тире =, когда речь идет о коммуникации «во вне», двойной слэш \\, когда существуют вводные данные, технические обозначения и элементы формул. Помимо этого, полностью меняется и структура повествования: происходят временные разрывы; вводные части текста из области воспоминаний или внутренних ощущений вытесняют основной сюжет; внутренний «молчащий» монолог разворачивается параллельно с реальной речью героев и т.д.

Вся эта мешанина новых символов и знаков затрудняет прочтение. По началу автора начинаешь ненавидеть. Трудно преодолеть такие обломки арматуры первые 100 страниц. Но потом адаптируешься.

Сделано это, конечно, неспроста. Главный герой, Адам, человек ХХI века просто сходит с ума и чувствует себя пещерным человеком в постгуманистическом будущем. И это понятно: представьте себе викинга, оказавшегося в современном городе. Поэтому и читатель смотрит на мир далекого будущего глазами главного героя, на которого обрушивается весь поток непонятной информации и терминологии. Да, понять, это сложно. И если не преодолел первую главу, то книгу можно закрывать.

В этом отношении, книга «Идеальное несовершенство» в больше степени философская, чем фантастическая. На мой взгляд, автор не скрывая берет такие концепты, как тело без органов или симулякр и развивает их в своем произведении. Причем, часто использует даже сами понятия, выработанные Делезом, Бодрийяром, Вермюленом.

Само Плато — это и есть «тысяча плато». Все эти «строительные леса» и игра с сюжетностью вместо последовательной структуры и формы создают постмодернистский текст. Кстати, именно ризома, запутанная и иногда несвязанная, а не осевая структура классического содержания, формирует язык романа.

Да и само «Идеальное несовершенство», кажется, будто ссылается на такой подход уже в названии: деконструкция — это и есть идеальное несовершенство. И тогда становится ясно, что в общем-то всё, что происходит в романе — это плато самого ирреферентного (без связи с объектом) рефлексирующего языка, превратившегося в этакий самокопир, симулякр, смыслов. Он не имеет субъекта, объекта, конкретной фиксации. Он как бы состоит из мета-физики в значении пост-физики.

А главный герой, действительно, цельный субъект ХХI века, как мы с вами, который пытается разобраться в этом нагромождении запутанных ризом.

Кажется, я нашла первоисточник вдохновения «Квантового вора» Райаниеми. Или идея о сюрреалистичном будущем, запутавшемся между квантовыми полями, пост-человеческими существами и классовым делением общества на новую аристократию и всех остальных витает в ноосфере.

Одним из самых заметных впечатлений от романа у меня осталось количество затронутых в нём тем. Дукаю как философу определённо было и есть, что сказать человечеству: тут и про неумолимость прогресса, и про попытки сохранения в нём человечности, и про трансцендентность искусственного разума, который эволюционирует, и про принципы причинности, и про цену эволюции, и про разницу восприятия, и про свободу и гражданские права, и даже про отношения родителей с потомками, как биологическими, так и не очень.

В пятьсот страниц тут плотненько утрамбовано столько, что иному автору хватило бы на пять томов и ещё десяток повестей в довесок.

И, как по мне, это отчасти роман и портит.

Мне понравилась, как бы так выразиться, философская подоплёка, трансгуманизм, пост-человеческие формы, неизбежность прогресса, технологическая сингулярность и метапрограммирование — это всё прекрасно, это всё очень интересно, это всё, к тому же, актуально. Ещё в романе хорошая математическая база — и Поля, и изменения физических констант в Инклюзии; всё это не просто имеет смысл, но вполне даже правдоподобно. Да, другой уровень технического оснащения, но топология и квантовые эффекты всё ещё те же. И, вероятно, всегда будут такими же, если не окукливаться в своих личных закрытых от реальности микро-вселенных.

Но это всё очень... Сжато, что ли. Концентрировано.

Дукай просто засыпает читателя философскими концепциями и сложными умозаключениями, читать роман из-за этого местами физически тяжело, потому что мозг хочет выйти проветриться. Если бы уровень трансгуманизма на квадратный сантиметр текста был пониже, воспринималось бы это, возможно, полегче.

И сюжет, возможно, воспринимался бы более очевидным.

Потому что сюжет — отдельная песня, он настолько разбросан по тексту и скрыт в диалогах Замойского с другими персонажами и размышлениях о высшем разуме со спящей физикой, что только к последней трети книги начинаешь понимать, а куда, собственно говоря, все идут, что ищут, причём тут космонавт из XXI века, что они там с командой нашли у Гекаты, почему это так пытались скрыть, кто, зачем и что вообще происходит.

Традиционно мне не очень нравится приём «рассказывать, а не показывать», потому что здесь Замойский, главный герой, сначала презентуется как попаданец из нашего времени, который ничего не знает в будущем, и ему рассказывают о том, что произошло с человечеством. С другой стороны, в данном случае даже не знаю, как и показать-то было можно; если бы не местная, XXIX-вековая Анжелика, сопровождающая Замойского, которая может отвечать на вопросы, читать было бы просто нечего, потому что Адам бы так ничего и не понимал.

А он и без того понимает не очень, особенно в начале.

В целом, сюжет достаточно прост, и основным его двигающим конфликтом оказывается то, что Замойского втягивают в проблемы

Тоже, кстати, концепт довольно интересный, потому что отчасти с Анжеликой можно согласиться: все мы — конструкты, просто кого-то программируют биология и родители, кого-то — как придётся, то высший разум, то сам себя.

Стиль повествования у Дукая своеобразный, как и язык, местами какой-то шероховатый. Перевод очень качественный, из-за чего в начале придётся ломаться о глагольные окончания и местоимения «четвёртого рода». Привыкаешь с некоторым трудом, хотя определённой характерности тексту они точно прибавляют.

В целом, мне роман скорее понравился, но книга прямо специфичная. Очень. Советовать её читать я бы стала с очень большой осторожностью и скорее для людей, которые хотят как следует поломать себе мозг, а не приятно провести время, следя за событиями и эволюцией персонажей. Потому что эволюции тут-то, конечно, в достатке, только она идёт по Кривой Прогресса и выражается в стремлении к сингулярности.

«Это слишком сильно, слишком красиво, слишком искушающе — очередной этап на дороге к совершенству, следующая ступенька от животности к Богу.»

Дукай, как и в Иных Песнях — сразу погружает нас в мир, полный какой-то терминологии, где странные постчеловеческие сущности говорят и мыслят себя странным родом не женским, мужским или средним, а ткань пространства оторвана от реальности.

Некий потерявший память космонавт из конца 21го века, каким-то образом выживший в погибшем корабле — оказывается найденным в 29м веке и становится объектом политических интересов разных группировок.

Его назвали Адамом Замойским, хотя настоящее его имя неизвестно. ИИ щедро подсовывает ему симулякр, специально для него заточенный с целью извлечь его воспоминания.

Мы попадаем в дом некого стахса Первой Традиции — Джудаса Макферсона. Нам предстаёт его дочь Анжелика. Она молода и недавно вышла из Иезуитского монастыря, где воспитывалась до совершеннолетия. Происходит свадьба некой Биатрис, на ней присутствует Анжелика и Адам. Анжелика, узнав о судьбе Адама начинает задумываться о том, а если бы её так вот внезапно откачали и тоже пичкали иллюзиями?

Дальше мы попадаем в историю осознания Адама, которому рассказывают, что все было стимуляцией,  на самом деле он в 29м веке? Тут перед нами через разговоры Анжелики и Адама открываются детали мира — Плато, постлюди, инклюзии. Причём, Дукай, в свойственной ему манере, сделал так, что до это все новшества понять до конца категорически невозможно для нас, людей начала 21 века, точно так же как для человека конца нашего столетия — Адама. Это добавляет правдоподобности, ведь очевидно, что без упрощения для понимания никак, но автор сознательно не упрощает, за что ему большой респект!

Пространственный мешок, все эти невозможные вещи и даже новая этика по отношению к оболочкам постлюдей — это никак не укладывается в голове человека нашей эпохи. Но именно поэтому ты понимаешь, что автор не просто использует космический антураж, чтоб поместить туда героев, мыслями в духе своих современников, он и вправду придумывает новые вещи и новое поведение.

Впрочем, новые вещи наследуют старые — и все эти подключения к Плато, переадресации, входы — это похоже на работу веб-серверов, где сложные сервисы представлены в виде простых папок и файлов, с разными правами доступа.

Как же ловко автор жонглирует разными слоями созданной им реальности. Как много недосказанности. А из кажущихся шаблонными ходов, Дукай выворачивает сюжет так, что ты удивляешься повороту!

Адам в итоге познаёт всё, ну если ни всё, то многое. И дело тут не только в том, что он рождён чуть позже нас...

А мы познаём лишь частицы пазла. Как будто бы автор заблюривает нам периферийное зрение и детали, которые видит герой доступны нам лишь в случае, когда он смотрит на них прямо, а всё что по бокам куда-то ускользает... и это незримое продолжает нас манить нас своей недоступностью.

Пророк или фантазёр, а может что-то между? Но кажется, что Дукай всё-таки увидилу будущее краем глаза и показалу нам маленькую часть. Быть может у ому свой колодец времени?

Такого будущего я ещё не видел, но парадоксальность в том, что несмотря на свою кажущуюся невозможность — оно при этом возможнее многих.

Да, здесь не хватило уровня драматургии, которую писатель научился создавать к написанию Льда. Но это в любом случае — это очень сильная книга, ведь гений — есть гений, а Яцек Дукай безусловно достоин этого звания!

Тот случай, когда просто хорошая литература сочетается с фантастической формой. Образное повествование в совокупности с необычной концепцией притягивает с первых же страниц. Знаковое открытие для меня (вместе с «Анафемом» Стивенсона).

«Впрочем, именно так все это выглядит и у почти всех людей. Изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год, от Формы к Форме, навязываемых по причине перемешивания Форм внешних, чужих… Пока не может наступить такой момент в старости, а то уже и на смертном ложе, когда, глянув назад, мы увидим законченную внешнюю форму нашей жизни, и эта фигура изумит нас: что за мазня, что за маска, смесь хаоса и случайности, без смысла, без цели, без какого-либо значения, без красоты.»

Мир, где дух/воля/желание/мысль влияют на реальность не просто действенно, но непосредственно и зримо.

Удивлён отзывам, где книга называется сверхсложной и заумной — если не считать концовки, обладая хотя бы минимальным культурным багажом и воображением, не составляет никакого особого труда воспринимать описываемое. Если точные значения отдельных слов и терминов (как правило, имеющих античное происхождение) и непонятны сразу, то по контексту всё равно постепенно угадываются.

Вот непонятный и оборванный финал, который автор, судя по цитатам, отказался объяснять, да, разочаровал. Это одна из двух причин, по которым оцениваю вещь на девятку (хотя поначалу на десятку была кандидатом). Другая — «серая» мораль, отсутствие однозначно положительных персонажей, которым хотелось бы симпатизировать.

Стивенсона, Желязны и Лема уже вспоминали, упоминая частично схожее творчество, а мне ещё тут же вспомнилась «Саламбо» Флобера (которую сразу и перечитал с удовольствием) — по эзкотической живописности и натуралистичности описаний, и опять же по «серому» сеттингу. Кстати, и действие в Северной Африке тоже имеет место быть.

Тем, кому у Дукая понравилась концепция «кратистосов» и идея непосредственного проявления человеческой воли, порекомендую также «Судьба боится храбрых» Имранова с параллельным миром, управляемым иными законами.

Мир не без добрых людей.

И кое-кто из них сумел «победить» мой скепсис по отношению к Дукаю. Не то чтобы я «брезговал» автором, просто ткнувшись слегка сначала в один его «кирпич», затем в другой, я составил четкое впечатление — «не дорос».

Малый Дукай хоть и изобилует техническими терминами, к читателю, видимо, более снисходителен.

Теперь по факту:

Вещь интересная и сильная. Идея параллельных миров, само собой, заезжена, но, поскольку сюжет здесь лишь на вторых ролях, этому не придаешь значения. Да и не об этих самых «мирах» повесть.

В центре одно большое «А-что-если». И далее — попытка представить не столько возможность данной вероятности, не то, каким бы в таком случае был наш/не наш мир. Здесь «всего лишь» о том, что в принципе происходит с человеком условно-обобщенно «нашего» склада ума, просто-напросто поставленным перед фактом.

И пусть размышления в данном случае не растянуты на вышеупомянутый «кирпич», основа тут присутствует, нюансы же автор предоставил разбирать нам, читателям. Но сама вероятность действительно ошеломляет. Вы сами-то представьте себе такое ну просто на минутку. Мурашки побежали?

И нет, как ни крути, чтобы полностью надеть на себя шкуру персонажей, нужно приложить какие-то нечеловеческие усилия. Возможно, сойти с ума. Иронизирую. Но ведь действительно, какие бы ужасы не встречались нам с вами на страницах либо на экране — внутренний голос успокаивает — мол, все это понарошку. Встреча же с ними в реальности как правило вызывает совершенно иную реакцию. Мы можем сколько угодно сочувствовать, например, пассажирам Титаника, но ведь не приведи... Впрочем, не буду упоминать всуе.

Мало ли.

Автор взялся подробно описать мир, в котором воля человека напрямую влияет на материю. Причём мир практически наш: античность плюс-минус та же, но происходящие в нём средние века уже скорее напоминают фэнтези.

По ходу повествования автор раскрывает многие интересные для такого мира концепции: как в нём выглядят быт, торговля, политика, война, наука, и в конце концов встреча с неземным разумом.

Читать это довольно интересно, хотя местами действие проседает, неизбежно уходя в описание этого чудного мира, однако основной сюжет всё же никогда до конца не отступает и порой радует своими повортами.

Отпугнуть может обилие местных терминов, в которых, впрочем, не так уж и сложно разобраться, ну и концовка показалась мне несколько оборванной.

Короткий Дукай лучше длинного , прочтите не пожалеете, забавный и пугающий взгляд на нахождение ветви древа миров где Христос не был казнен и принес на землю цырствие божие и благодать всем праведникам со всем вытекающим...

Одна из немногих книг, которую не осилил. Бросил, прочитав треть (что весьма немало, учитывая общий объем романа). Потенциально сильная фабула романа тонет в многословности автора и постоянных сбивках сюжета. Не очень приятен местечковый национализм, который Дукай, будучи человеком без сомнения умным, пытается скрывать не особенно стараясь. Масла в огонь подливает и откровенно небрежный перевод. Задача, которую ставил перед собой переводчик — грандиозна и амбициозна. Но скидку на это сделать не могу. Потому что по моему текст просто изобилует абсолютно нечитаемыми конструкциями (особенно часто в диалогах). Прочитываешь фразу и не понимаешь ее смысл, притом что понимаешь все слова по отдельности. Плюс совершенно сумасшедшие знаки препинания, когда тире используется чаще запятых. То ли перевод не вычитывался, то ли в оригинале точно так же (не читал, но сильно сомневаюсь). Про «Я-Оно» — это вообще без комментариев. Трудно придумать что-то более кособокое. В общем жду официального перевода, хотя надежда получить его невелика.

Феномен человека

Со строго описательной точки зрения человек по своему происхождению является обычным лучом во множестве лучей, образующих одновременно анатомический и психический веер жизни. Но поскольку этот луч или, если хотите, линия спектра один из всех сумел благодаря своему привилегированному положению или структуре выступить за пределы инстинкта в мысль, она оказалась способной внутри этой еще совершенно свободной области мира в свою очередь разложиться на линии и породить спектр второго порядка — известное нам огромное разнообразие антропологических типов.

Пьер Тейяр де Шарден «Феномен человека»

Назвать Дукая сложным к восприятию — значит ничего о нем не сказать. Он весьма непрост, очень труден, архисложен. За то и полюбила, потому и читаю четвертую кряду книгу. Он фонтанирует идеями. Он избыточен. Где другому, как Йэну М. Бэнксу с «Флебом» или Ричарду Моргану с «Видоизмененным углеродом» хватило бы десятой, сотой, тысячной части. чтобы наваять десяток романов — Дукай делает один (и это еще только начало «Трилогии Прогресса» цикла романов о новом человечестве). Избыточность один из неотъемлемых признаков гения, второй. Первый — гении изменяют жизнь, мир после них не остается прежним, неуловимо (реже заметно) меняя вектор движения.

И как может изменить мир автор, пишущий в лучшем случае для десятка тысяч способных воспринять из восьми миллиардов населения Земли? А такие вещи не нуждаются в персональном донесении до каждой особи. Довольно мощного ментального отклика со стороны тех десяти тысяч и попадания в океан коллективного бессознательного, дальше плотность информационного пространства сама за себя постарается, внедряя в умы и сердца новый вариант сценария, радикально отличный от неминуемой деградации предлагаемой подавляющим большинством предсказателей. Мы нуждаемся в вере и надежде и Дукай из тех немногих, кто может их предложить.

Занятно, что автор невысоко ценит идею общего информационного поля, даже заканчивая «Идеальное несовершенство» цитатой из шарденова «Феномена человека», а меж тем великий иезуит отводил ему немалую роль в грядущем прогрессе человечества. И как раз по Шардену, который, кроме прочего, был видным антропологом, прогресс тяготеет к большому многообразию на стадии выбора генеральной линии развития (фила, мутовка), но после того, как наиболее жизнеспособная часть определена, следует синтез, отсекающий менее перспективные виды.

В феерии Дукая XXIX век — время достаточно безболезненного сосуществования поражающих воображение различием видов разумной жизни: стахсы (стандартные homo sapiens) различных традиций, фоэбы, инклюзии. Пространство-время перекраивается и выворачивается наизнанку эшеровыми плоскостями; побеждена смерть и ресурсы практически безграничны — стоп! Вот с этого места подробнее. Я поняла, что смущало во всех произведениях автора — отсутствие базиса.

Даже в «Иных песнях», где разветвленные политические интриги предполагают вскрытие механизмов финансирования. Что уж говорить о «Льде», основная интрига которого в нежелании сибирских производителей утратить монополию, невзирая на последствия оккупации лютов для планеты in general. «Собор» апофеоз того же нежелания обратить взор к конечности материальных ресурсов и дать сколько-нибудь вразумительное объяснение того, откуда взялось наше невероятное благоденствие. в одной только «Школе», потрясающе сильной и правдивой, несмотря на фантастичность, Дукай изменяет привычному аристократическому пренебрежению фундаментом, и это жестоко, хотя прекрасно.

Резюмируя: Яцек Дукай таки гений и дай ему Бог провести человечество дальше по пути прогресса (с большим вниманием к базису, если возможно).

Безумие Эмпедокла

«Естественная телеология мира исключает стремление к хаосу.»

«Иные песни» первое знакомство с Дукаем и точно знаю, что буду читать его ещё. Все, до чего сумею дотянуться. Потому что это круто, ярко, оригинально и (тут просится формула «ни на что, читаное прежде, не похоже», но нет, напротив, весьма похоже на то, что давно люблю, хотя в последние годы не имела возможности читать). Я о том, что стиль, лексика эстетика и пафос романа живо напомнили о «Транквилиуме» и «Кесаревне Отраде между славой и смертью» Лазарчука. К сожалению теперь Андрей Геннадьевич такого не пишет, не нам, читателям, указывать творцам, как им работать. Но какая-то глубинная струна в душе, тронутая радостью того давнего знакомства, все не смолкнет, ждёт продолжения. Неожиданно пришедшего от поляка Дукая.

Итак, универсум романа — это реальность, в которой античный мир не пришёл к естественному упадку и не был разрушен ордами варваров, продолжая оказывать ключевое влияние на все сферы общественного, политического, финансового, культурного устройства тамошней жизни. В целом, радикальных отличий от нашего, у мира придуманного Дукаем, меньше, чем можно было бы ожидать. Ведущими языками, они же языки международного общения, остались греческий и латынь. Колониальная политика охватывает географически близкую к Средиземноморью Африку, но об Америках и Австралии в романе не упоминается, хотя воздухоплавание посредством аэростатов — распространенный способ путешествий.

Больше того, Луна в романе обитаема и служит местом паломничества, поскольку именно там находится резиденция Лунной Ведьмы, пребывающей в почётном изгнании. Не Селена. Артемида, Иштар или Кибела, но понемногу от всех богинь материнского культа со многими сверхчеловеческими возможностями, предположительно связанными с сохранением и развитием традиций тайного знания, утраченных нашим, лишенным преемственности миром. Терраформирование, к примеру, превосходит воображение, судя по тому, что адепты сумели устроить на Луне вполне достойную жизнь и даже создать атмосферу.

На земле же некий аналог генной инженерии или сильно продвинутой селекции позволил одомашнить неприспособленных в нашей реальности к приучению бегемотов, зебр, жирафов, носорогов, создав на их основе тягловый и вьючный скот: гипатиев, ховолов, зивр, единорогов. Южная столица Империи Александрия с культом Александра Македонского, величайшей в мире библиотекой, маяком и ещё парой-тройкой чудес света или равных им в нашем понимании артефактов, вроде храма Великого с его статуей, в дни равноденствия удерживающей между разведенными руками миниатюрное солнце.

Веротерпимость превосходит ожидание, известные культы мирно соседствуют, не помышляя о джихаде или крестовых походах. Роль аристократии в управлении миром невозможно переоценить, она колоссальна и основана на многовековой традиции сопротивления попыткам навязать чуждую волю. Вообще, способность противостоять психическому и ментальному принуждению чрезвычайно важна и во многом определяет иерархический уровень персонажей. Она и дополнительные уникальные таланты, которые герой может предложить миру.

Пан Иероним Бербелек, к примеру, стратегос — военачальник, мастер нетривиальных решений в науке побеждать, воевать не числом, а умением и навязывать другим свою волю, оставаясь невосприимчивым к попыткам проделать то же над собой. Кроме одного случая, когда в ходе военной кампании ему пришлось противостоять московиту чернокнижнику Максиму Рогу (о, это извечное польское желание реванша гонор и еixё польске не сгинело). Так вот, пребывание в контакте с уникумом психического подавления, сумевшим подчинить своей воле огромную державу, не сломало героя, но что то ощутимо в нем прогнуло и Пан Бербелек нынче не тот, мучительно переживающий фиаско.

С некоторых пор в мире в больших количествах появляются странные Твари, их можно было бы принять за творения свихнувшегося таксидермиста, если бы не были живыми. Спонтанные метаморфозы затрагивают привычных животных, превращая в персонажей бестиария и не имеют ничего общего с осознанной селекцией. А неизменность и подчёркнутое следование канону один из краеугольный камней этого мира. Волею обстоятельств, тем, кому придётся найти источник деструктивного воздействия и противостоять ему окажется опальный стратегос.

Это такая завязка. Добавлю ещё расшифровку некоторых значимых реалий, которые встречаются в романе и не сразу берутся восприятием (такое: в помощь путешественнику).

Форма — многозначное понятие, в зависимости от контекста может означать ментальную и психическую независимость, волевой импульс, строй мыслей, пассионарный всплеск, настроение. даже моду — некий посыл, предполагающий следование и подчинение.

Морфа — расовая. кастовая, клановая социальная принадлежность, а также определенная физическая форма — менталитет и метаболизм.

Античные и квазиантичные неологизмы романа.

Кратестос, гегемон — правитель.

Даулос — раб.

Эстлос — господин.

Эстле, деспоина — госпожа.

Хоррорные. мамелюки — стражники, воины.

Софистос- ученый.

Рытер — рыцарь.

Какоморфия — спонтанное изменение физической формы.

Никотиана — сигарета.

Нимрод — охотник.

Сколиота — искривление, источник и причина какоморфий.

Ураноза — молния.

Вот, пожалуй, и все. Осталось поблагодарить за восхитительный перевод Сергея Легезу. Потрясающе хорошо, а его безупречное чувство языка дарит русскоязычному читателю с этой непростой книгой многие лингвистические радости.

В 2002-2003 годах Дукай развлекал аудиторию журнала Science Fiction рецензиями на несуществующие книги. Из всех эссе «Альтернативной книжной лавки» составителям «Польского трупа» приглянулось это, для их антологии вполне уместное.

Сказав несколько слов об Иэне М. Бэнксе и его творчестве — романы «имеют структуру рассказа» (в смысле, 90% завязка и резкий финал), — и помянув всуе «Бойцовский клуб», Дукай приступает к сюжету и достоинствам «Линий крови», доступном за 33 злотых крутом трехчастном повествовании об имитаторе серийного убийцы — выходце из низшего слоя бизнес-элиты современной Британии.

Завершает подначку рассуждение о «структурном зле» на две с половиной странички. С точки зрения католических теологов в марксистских очках и без них.

Оно и разрушило впечатление.

Шотландца «черная кислота зла, разъедающая разум с той же неотвратимостью» не волновала. Ни в фанастике, ни в боевиках, ни в самом ядреном постмодерне. С «разъедающей кислотой» он работал, в той же «Осиной фабрике» и «Поисках оружия», но без примеси «зла». Антагонисты им же классифицируются тем, что творят, тем, что и ради чего им позволяют творить другие. Как они представляются сами себе, какую зависимость вскормили — в расчет не идет. Если сволочь или пособника прогресса не остановят пулей в лоб или чем похожим, с их головами не происходит ничего, достойного внимания. Они таковы, каковы есть.

А о теологах-идеологах у Бэнкса достаточно в «Умм» и «Несущественной детали».

Смешно. Очень смешно читать отзывы. Похоже попытка автора создать мультисексуальное обращение к и от сущности с неопределённым полом — это то что сильнее всего травмировало многих читателей. В самое больное место.

А книга занятная. Правда такое ощущение складывается, что Дукай очень сильно спешил отобразить вот прям всё что его самого интересовало в момент написания, все концепции и идеи. Что в итоге из приходится выковыривать из текста, как изюм из яичницы.

Мне кажется что «ИН» — это отличный повод для обсуждения и возможно шикарен, как вдохновитель. Но в плане реализации — слишком ко многому можно придраться. Увы (

Дукай настолько эпичен, что ему чрезвычайно тесно в рамках повести. Создан продуманный мир с количеством маготерминологии, которой хватило бы на толстенную многотомную эпопею. В пространстве повести всему этому тесно, есть ощущение некоторой захламлённости. Война на границах, магические звездолёты, придворные интриги. Мимоходом открыта, посещена и уничтожена планета в другой звёздной системе.

Несколько основных тем произведения:

* Эволюция фэнтезийной Империи. Что произойдёт с классическим миром магического средневековья через сотни лет.

* «Продвинутая наука неотличима от магии», сказал Кларк. «Продвинутая магия неотличима от науки», даёт нам понять Дукай.

* Маккиавелиевский мастер-класс: как прийти к власти, чтобы народ тебя ещё и благодарил? Позволить «плохим» заговорщикам совершить переворот и уничтожить династию, а потом разобраться с этими заговорщиками.

* Финальный монолог №1: верность династии vs верности народу. Кто прав?

* Финальный монолог № 2: феодальный праведный милитаризм vs против прагматичного буржуазного глобализма. Кто прав?

А прав тот, у кого заклинания круче.

Не так сумбурно, как «Золотая галера», но и не так продумано, как «Ксаврас Выжрын».

Допускаю, что «Ход генерала» был пробой пера перед «Иными песнями», увидевшими свет парой лет позже. Некоторые идеи очень похожи, хотя герои «Генерала» больше полагаются на артефакты и заклинания, а не на чистую волю.

7(ХОРОШО)

Диалоги читаются легко, увлекательно, вкусно. Философия переданная через морфу и форму — очень круто. Описание повествования мне далось сложнее, много непонятных слов почти без контекста. Битвы — сумятица) В целом интересное, двоякое впечатление, видимо придется перечитать, но не скоро.

Это будет скорее не отзыв, а опыт прочтения. Чтобы писать отзывы, или, упаси Господи, рецензии на романы Дукая, надо быть хорошо подготовленным, в самом широком смысле, читателем. Я себя таковым не считаю, поэтому ограничусь лишь впечатлениями.

Начало романа избыточно сложное, видимо, чтобы отсеять тех читателей, кто не готов приложить определенные усилия к пониманию текста. Эдакий фейс-контроль. Но если вы выдержите повествование от лица фоебе, с его замысловатыми окончаниями нового грамматического рода (ону сделалу и обрадовалусь), то дальше уже будет легче. После первой стены, об которую неподготовленные и не успевшие сориентироваться читатели ломают зубы своего интереса, автор переключает свое внимание на Адама Замойского.

Адам – живой реликт, человек из прошлого. Примерно здесь Дукай решает подогреть читательский интерес и подкидывает интригующих загадок. Адама восстановили по ДНК, которую нашли на космическом корабле, пропавшем несколько сотен лет назад. Проблема в том, что Адама не было среди членов экипажа этого корабля. Более того, касательно него есть одно очень тревожное предсказание. Сам Адам ничего не помнит и о своей важности не осведомлен, так что ему вместе с читателем предстоит еще разобраться в этом причудливом мире далекого будущего, со всеми его мета-физиками, пост-людьми, инклюзиями и прочим. Только ослаблять бдительность не стоит. Потому что Дукай уже сделал следующую стену, в которую рискует врезаться всякий чуть зазевавшийся читатель. Дело в нелинейном повествовании, когда сцена может начинаться с середины, продолжаться началом и приходить к финалу. А может начаться финалом и продолжиться началом. А еще легко можно споткнуться об внезапное воспоминание на 5-6 страниц сплошного текста без разграничений на абзацы.

Но даже если вы все успешно преодолели, это еще не гарантирует, что вам хватит сил и желания дочитать книгу до конца. Ведь дальше уровень сложности вновь будет расти. 70 страниц блужданий по сюрреалистичной пустыне в нескольких петлях, включая временные и пространственные. Мягкие откаты сюжета, цикличность повествования, пространные научные лекции, чего тут только не найти.

И вот, после всех испытаний, бравый читатель доходит до финала. Хотя это слишком безлично и претенциозно. И вот, я дошел до финала. И ставлю книге шесть баллов из десяти. Не потому что она чрезмерно сложная, скучная или скверная. Просто без продолжения «Идеальное несовершенство» выглядит бессмысленным и бесцельным. Головоломка ради головоломки, одолев которую, все, что я могу сделать – это похвастаться перед друзьями, дескать, «я прочитал книгу Дукая, и даже что-то понял, а некоторые идеи такие крутые, что ух». Но этого мало, ведь «Иные песни» давали гораздо больше. Так что жду продолжения, и надеюсь, что после этого моя оценка книги изменится. А пока – твердая «шестерка».

Пока одни авторы пытаются придумать необычные сюжеты, прописать живых героев (не факт, что у них все получится, но все же), захватить внимание автора — мы получаем это. А «это» оказывается какая-то совсем невменяемая белиберда графомана. 50% слов выдуманы, ну типа фантастика же! Каждые два предложения начинается новая смысловая конструкция, никак не связанная с предыдущим высказыванием. Кто вообще так пишет??? Обычно у меня получаются длинные отзывы, но тут сумбур, сумятица и скука... и никаких мыслей нет о таком «несовершенстве», кроме возмущения и отторжения от прочитанного.

ПС рандомный абзац откуда-то из начала:

«Положение егу рук относительно туловища, изысканный жест веером – все находилось в безопасном белом шуме вневербальной коммуникации. Де ля Рош прикрывалусь сходными поведенческими контроллерами и не надеялусь на нарушение конвенции со стороны инклюзии, чествующей старейшие традиции. Инклюзии менее консервативные, вместо того, чтобы приглашать фоэбэ в Сады под протоколом HS, просто произвели бы информационный осмос. Вне первой терции это наиболее естественный способ; разговор же, напротив, – мучительный, медленный ритуал.»

Типичная псевдо-научная белиберда от автора, который походу вообще ничего не понимает в ИТ, но пытается выдать себя за знатока, раздувая щеки. Это не я кудряво пишу, это вы, плебеи, привыкли картошку жрать. Куда вам до моего изысканного фуа-гра.

Впервые за очень много лет перевернув последнюю страницу захотелось начать читать книгу заново!

Какой вкусный язык, сколько нового,, необыкновенно свежий глоток для меня в фантастике, неповторимый мир, терминология, психология событий, настоящая находка!

Хочется много еще написать об этом произведении, но надо немного дать настояться коктейлю что выпит был залпом до дна!

ДОКАЗАТЕЛЬСТВО БОГА

...История не хороша или плоха, она просто есть. Они не верят в Бога, нет такой необходимости там, где Бог есть. Historia nie jest dobra ani zła – historia po prostu jest. Оni nie wierzą w Boga. Nie ma takiej potrzeby. Bóg jest...

Пытаюсь определить для себя, в чем уникальность Дукая, и думаю, что даже не в умении сочетать высочайший уровень интеллектоемкости с поэтикой изысканно декадентского плетения словес. Это круто, но не это главное. Важнее, что он схватывает и удерживает внимание читателя, не задействуя эмоциональной сферы. Книга обычно цепляет, когда с героями устанавливается личностная связь. Не обязательно самоидентификация, но контакт необходим. С дукаевыми персонажами не так.

Все они в большей или меньшей степени вещи в себе: Замойский из «Идеального несовершенства», Трудный из «Покуда ночь», Бенедикт из «Льда», Кшаврас из «Выжрына», Хант и Вассоне из «Черного океана», Бербелек из «Иных песен». Может чуть больше симпатии и сочувствия испытываешь к героям «Собора» и «Школы», но и они далеки от тебя, как декабристы от народа. Однако что-то есть в его прозе, не позволяющее отодвинуть на периферию, и после первой книги уже не можешь отказаться, читаешь все, до чего умеешь дотянуться.

Хотя со сборником «В земле неверных» W kraju niewiernych сначала думала, что ошиблась, когда взялась читать на польском. Большинство здешних вещей переведены на русский, вошли в сборник «Собор» и читаны еще о прошлом годе. Но нет, с титульной повестью и еще одной — «Земля Христа» Ziemia Chrystusa была незнакома, о них расскажу. Повесть «В земле неверных», озаглавившая сборник описывает фиаско экспедиции на планету с романтичным названием «Болото». Впрочем, может у нее есть какое-то другое имя, но земляне между собой зовут так и это довольно точно отображает то, с чем пришлось столкнуться.

Идеальный, по всем прогнозам, мир: разумной жизни нет, но вода и микроэлементы в достатке, обилие эндемиков флоры и фауны, пригодных для одомашнивания и не конфликтующих с человеческим метаболизмом — просто «заходи и живи». На поверку оборачивается кошмаром. Техника отказывает или начинает работать таким образом, что лучше бы отказала, люди пропадают без вести, гибнут, болеют давно забытой землянами цингой, а связь высадившейся на планету группы с материнским кораблем утрачена в первые дни. С очередной партией землян на планету высаживается полукровка Белый Дьявол — канадский индеец с белым отцом из земного XVIII века. Не спрашивайте, как его удалось залучить-заполучить-синтезировать, моего польского не хватило, чтобы понять. Факт — он здесь, с навыками охотника и следопыта, могуч, вонюч и волосюч.

Первое, что делает Следопыт — скальпирует своего патрона. Нет, тот не погибнет, они вместе (а куда деваться), прихватив губернатора Оелику, да, такая вот потешная получилась должность главы администрации Дна Болота, ну или по поговорке «положение хуже губернаторского». Так вот, они отправятся по следам разведчика, который первым высадился на планету и предоставил лучезарный отчет о перспективах колонизации. Чтобы, правильно, замочить гада. месть как последняя радость. А в процессе кое-что выяснится и, в общем, немногие вернулись с поля.

Ziemia Chrystusa круче. Тут экспансия не в космос, но в параллельные миры. Ну, вы знаете теорию параллельных вселенных, сильно отличных от нашего с вами мира или почти не отличающихся. Здесь Дукай не углубляется в дебри с допущениями о разнице физических законов и базовых свойств материи, ограничиваясь разветвлениями в ключевых исторических моментах альтернативной истории: «что было бы, если». Подчиняясь мрачному авторскому юмору, милитаризированная Земля Сталина осуществляет колонизацию прочих пространств посредством процесса, названного катапультированием.

Почему Сталин? Этично ли называть целый мир по имени величайшего преступника против гуманизма? Ну, здесь Советский Союз сумел верно сориентироваться, выступил против гитлеровской Германии в сороковом, Второй Мировой не случилось, а господство нашей с вами родины простерлось до Атлантического океана. И именно этот вариант реальности получил доступ к технологиям межпространственных перемещений. Вот как раз сейчас подавляется партизанская война в безколумбовом мире, где мезоамериканские цивилизации имели возможность эволюционировать, не зная Кортеса.

Все скверно, но по-другому и не бывает. Или бывает? Тут как раз обнаружен новый мир, экология замечательно стабильная, техника неразвитая, вторжение должно бы пройти в режиме блицкрига, но катапультированные мрут как мухи. в проблемную зону с разведывательной миссией командируется кризисный менеджер, прихватив, кроме спецгруппы, еще и шамана. Ну как шамана — сильного эзотерика, человека, сведущего в тонких материях. И это оказывается миром, в котором две тысячи лет назад Иисуса не распяли — то самое Царство Божье.

И как там живется? Да хорошо, в любви и согласии, войн, болезней, страха, преступлений и драм нет. Могут левитировать, владеют телекинезом, телепатией и глоссолалией. Религии в нашем понимании тоже — зачем верить в Бога, если все и так знают, что он есть. Техника на уровне начала XX века, но местным всего хватает, везде следы довольства и труда. Работа в радость, трудятся, чтобы дарить излишки. Не продавать, не обменивать, а дарить, чувствуете разницу? Человек нашего с вами образа мыслей (а в прочих мирах он более-менее одинаков) испытывает острейший когнитивный диссонанс.

Ничего так и не поняв в этом странном мире, кроме того, что принцип «и аз воздам» действует здесь неукоснительно, потому с идеей вторжения даже не стоит пытаться, группа собирается катапультироваться назад, когда утром последнего дня сержант Хо убивает хозяйку приютившего их поместья. Финал классный и совсем в стиле Дукая. За то и люблю.

...Некогда был единый мир, где все соединялось в золотых пропорциях. Niegdyś świat był całością i każdy jego element łączył się z wszystkimi innymi w złotych proporcjach...

РОЖДАЯ ОРГАН ДЛЯ ШЕСТОГО ЧУВСТВА

...Массовое производство портативных солнечных батарей и солярных нанотканей обрушит нефть Рынок всегда об этом знал. Оd czasu potanienia nanotkanin solarnych oraz przenośnych megabaterii; kiedy te ostatnie wejdą do masowej produkcji, ropa ostatecznie spadnie na łeb. Giełda wiedziała o tym o dawna...

В этой части пан Яцек тоже не вполне угадал, нефть и сама по себе имеет тенденцию падать, без участия нанотехнологий. Почему «тоже»? Потому что в здешнем варианте апокалиптики человечество становится жертвой беды, принципиально отличной от тех, с какими сталкивалось прежде — вируса, поражающего не физическое тело, но психику. Хотя, написанный девятнадцать лет назад, «Черный Океан» Czarne oceany, удивляет точными прозрениями подробностей сегодняшних реалий. С требованием самоизоляции в квартирах, но и необходимостью втискиваться в переполненный общественный транспорт, где о социальной дистанции думать смешно.

Однако к роману. Дукая ценим за сочетание интеллектоемкости с потрясающей изобразительной силой. Думаю, не ошибусь, если скажу, что концепция четвертого измерения, к которой с разных сторон и с разной степенью успешности подходит современная литература, именно в его исполнении обретает весомую грубую зримость. Такую, что можно, кажется, потрогать. Хотя прикасаться, и вообще приближаться, ощутимо не хочется. Слишком чуждые человеку свойства обретает в контакте с ним материя и мало кто может рассказать об этом, как Дукай.

Недалекое будущее, около две тыщи шестидесятого года. Нанотехнологии уверенно вошли в быт: легкие сверхпрочные материалы простимулировали взлетное стремление крупных городов вверх. Теперь можно бесконечно наращивать этажность уже существующих зданий, что до проблемы парковок — они тоже решаются посредством подвесных платформ, дирижаблей с нанонапылением, одновременно играющих роль эффективных солнечных батарей. Первоначальная рекламная роль, когда выяснилось, с какой легкостью и степенью надежности эти платформы удерживают груз, сменилась многими утилитарными функциями. Теперь там не только многоярусные парковки, но и жилые ярусы. На земле, правда, круглые сутки искусственное освещение, но чем-то всегда приходится жертвовать.

Информационные технологии тоже не стояли на месте. Дежурным способом оплаты стал чип, имплантированный во внешнюю сторону ладони, при помощи имплантов же выход в виртуальную реальность полного погружения. Одиноким не будешь, индивидуальный цифровой помощник, созданный если и не образу и подобию, то по тому индивидуальному проекту, какой сочтешь для себя наиболее приемлемым, всегда с тобой. Такое себе физически осязаемое альтер-эго с возможностью доступа к твоим собственным подсознательным импульсам и коллективному бессознательному, в придачу к инфобазе сети.

Генная инженерия? Не без того, теперь исходный геном можно корректировать почти до неузнаваемости — были бы средства и желание. Состоятельные люди уже давно моделируют здоровье, внешность и интеллект потомков, меняя начальный показатель почти до неузнаваемости. Забавно, что героине, профессору Марине Вассоне, ко времени событий книги около сорока, то есть, практика генных модификаций должна стать частью жизни примерно в наши дни. И снова он не совсем угадал. Но идея блестящая, потому что Марина не только невероятно умна и выглядит на двадцать с небольшим хвостиком, она еще и являет образец безупречной красоты (нынешние двадцатилетние не такие, к их идеальной внешности добавляют дизайнерски смоделированные недостатки).

Вообще, не совсем понятно, каким образом такого рода вмешательство отразится на генотипе человечества. Мы ведь теперь имеем дело не столько с естественной эволюцией, но и с последствиями неминуемого смешения геномов. А впрочем, поживем-увидим. Пока жизнь полна отменных возможностей для принадлежащих к сотне золотых миллионов (все-таки не к миллиарду, социально-имущественное расслоение в новом мире более ощутимо). Ах да, чтобы не забыть, в новом мире абсолютное большинство граждан добровольно подключает государственный контроль своей жизни 24/7. Ну, потому что так спокойнее (да-да, я тоже вспомнила «Гномон» Харкуэя)

Функционер Николас Хант, довольно циничный (частый у Дукая тип героя) карьерист, разочарован результатами тщательно подготовленной многоходовки. Назначение курировать малоперспективный исследовательский сектор, мало отвечает его амбициям. Впрочем, работать предстоит в непосредственном и тесном сотрудничестве с профессором Вассоне, прекрасной, как Елена Троянская. И вот тут Хант невольно предвосхищает события, Марина послужит катализатором последней войны в истории человечества, как вида.

Они там занимаются психомеметикой. Сейчас объясню, мемы, это такие мусорные слова, выражения, образы, которые, раз увиденными-услышанными-прочитанными намертво влипают в память. На поверхностный взгляд, наибольший интерес могут представлять для рекламы и политтехнологий, на деле область применения много более универсальна. Дело в том, что мемы отличает от обычных слов и выражений высокая степень психоэмоциональной заряженности, именно за счет нее они так легко и беспрепятственно внедряются в сознание. А где взять и как усилить. Ну, есть способы.

Марина, которая спровоцирует своими действиями (да, неприемлемыми с точки зрения морали и попросту преступными), первой испытает на себе влияние нового психовируса, мема-монады, подселяющегося к основной личности, забивая ее, внушая вымышленные воспоминания. Когда элегантная красавица в ресторане дорогого отеля вдруг начинает биться в истерике, раздирая лицо в кровь наманикюренными ногтями и крича, что она не может больше жить — она убила своих детей, поначалу никто ничего не поймет. Тем более, что сын у Вассоне один, уже взрослый и живехонек.

После, когда выяснится, чьими воспоминаниями спровоцирован этот припадок, придет время задуматься о целях, средствах и степени этической оправданности фаустианского стремления к чистому знанию. Это не единственная в романе коннотация к «Фаусту», виртуальный менеджер Ханта Дьявол (помните, говорила о цифровых помощниках?). Так-то да,

Принятие эстетики зла первый шаг на пути к принятию зла, как такового.

Хочу еще только добавить, что идея монад восходит к «Солдатам Вавилона» Лазарчука, там такого рода вирусные психомемы, вытесняющие основную личность, называются кодонами. К вопросу преемственности.

Роман роскошный, очень непростой, объемный и удивительно актуальный.

...Мое рабочее место там, где мои мозги. Gdzie mózg mój, tam biuro moje...

И АЗ ВОЗДАМ?

В ряду интересных фантастов новой польской волны: Гжендович, Збешховский, Комуда, Майка — Яцек Дукай занимает место некоронованного короля. О нем говорят, как о преемнике традиций Станислава Лема, его чрезвычайно сложная, богатая на референции интеллектуальная проза, будучи твердой фантастикой, одновременно несет на себе черты изысканно декадентского постмодерна. Иными словами — сильно не для всех, но очень круто.

Апокалипсис в рассрочку. Аpokalipsa na raty.

Война это зверь. Живой организм, паразит на человечестве. Растет из политики, экономики, религии, страха — и все пожирает. Wojna to zwierzę. To jest żywy organizm, pasożyt na ciele narodów; on rośnie z polityki, ekonomii, religii, strachu, z wszystkiego; wszystko Pożera

В книге, которую читала я, две повести. Титульная «Кшаврас Выжрын» — военная проза, альтернативная история, экономная в части действия и диалогов, но философская составляющая не стеснена в изобразительных средствах, являет собой развернутые и сложные пассажи. «Кшаврас...» написан в конце девяностых и с точки зрения политкорректности в отношении России довольно нелицеприятен. Кто-то может даже назвать его русофобским. Не я, авторская позиция четко прописана и от симпатии к терроризму предельно далека.

Выжрын полевой командир, партизанящий на российской территории, хотя в хаосе альтернативной реальности этой книги черт ногу сломит, какая местность кому принадлежит. Это мир, в котором Первая Мировая плавно перетекла в мировую Революцию (помните: «Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем»?), и перманентно очагово длится следующие шестьдесят лет, вспыхивая с новой силой после смерти Сталина, прожившего в мире повести гораздо дольше.

Персонаж, чьими глазами мы видим происходящее, американский журналист Смит прикомандирован к легендарному краснорукому: в прямом — он мутант (в войне было однажды применено ядерное оружие), и переносном (руки по локоть в крови) смыслах для ведения летописи его подвигов, которые становятся основой для комиксов, мультиков, голливудских блокбастеров. Из Кшавраса лепят супермена, а его зверства представляют не иначе, как героизм.

Интересная и очень непростая книга о манипуляциях массовым сознанием, о соотношении цели и средств, об искажении истины, осуществляемом посредством тебя, без твоего согласия, которому не можешь противостоять. Очевидна параллель с «Мостом Ватерлоо» Лазарчука, где хаос и бессмысленная беспощадность бойни под маской Священной войны тоже показаны глазами кинохроникера. И тот же безнадежный финальный вывод: война пожирает все, а результаты усилий, направленных на сохранение истины будут уничтожены, снивелированы или искажены до полной неузнаваемости, Жесткая брутальная и очень крутая проза.

Пока ночь. Zanim Noc

Потому что только одна мысль, одно впечатление, одна деталь до сих пор оставались все же ясными и отчетливыми: немного испуганное, детское восхищение-сколько тут жизни...! Говорил: Жиды, думал — жизнь.Bo tylko jedna myśl, jedno wrażenie, jeden detal ostał się do dziś jednako jasny i wyraźny: dziecięcy podziw – ile tu życia…!Mówił: Żydzi – myślał: życie.

Во фразе, вынесенной в эпиграф, я намеренно не заменила национальность на политкорректное «евреи», не только потому что удвоенное «жи» не звучит с ним должным образом, но, главным образом за тем, что Польша была и остается страной, в которой антисемитские настроения традиционно сильны. Здесь ключ к пониманию этой небольшой, но очень сильной повести. В двойственности социально одобренного отношения к людям определенной нации, как к принадлежащим ко второму сорту. Детское восхищение яркостью, витальностью, полнокровием жизни, поразившим героя, когда отец взял его с собой, отправляясь по делам в гетто, не порождает когнитивного диссонанса, желания понять, почему эти красивые люди заперты в пределах района. Просто так положено. После, во время войны, депортация и убийство евреев, будет восприниматься с тем же равнодушием.

Герой, Ян Генрих Трудный, такой беспринципный комбинатор коллаборационист, сколотивший капитал в годы Второй Мировой. Помните это: кому война, кому мать родна? Поляк с немалой долей германской крови, он ловко ведет дела с немцами, неустанно приумножая своей фирмой импорт-экспорт благосостояние — будет, что оставить наследникам. Трое их у него. Старший сын уже не особо нуждается в родителях, разве что помочь в карьере или посодействовать в решении какого деликатного затруднения. Но есть еще малыши близнецы, сын и дочь, отрада грядущей старости. Хотя о старости им с женой думать еще рано. Он мужчина хоть куда, она цветущая красавица. Отцветающая, когда в постели, прижимаясь к мужу, спрашивает: Любишь ли меня по-прежнему — искренне отвечает: Люблю. Но ответил бы с той же истовостью, вздумай она спросить днем, неизвестно. Впрочем, днем не спрашивает, дел по хозяйству хватает. А родители Трудного любят невестку так, что иногда ему начинает казаться, что это она их дочь. Идиллия.

Состоятельному человеку надлежит жить в достойных его условиях, Трудный покупает (совсем по дешевке, он гешефтман хоть куда) трехэтажный дом. Совершенно «убитый», но деньги, нужные связи и организаторские способности творят чудеса. Вскоре трудно представить более уютное семейное гнездо. Так продолжается пока Конрад, старший, не предпринимает исследовательскую экспедицию на чердак, где в заваленном хламом сундуке обнаруживаются два мумифицированных трупа — девушки и ребенка. Запах вот только, будто их неделю назад убили. Никто, кроме хозяина, не ощущает, но он явственно. А когда патруль увозит останки, начинается для героя новая жизнь, интересная, но невеселая.

Он видит, как бьется, зависнув в пространстве, громадное сердце (килогерцы сердце разрывают). И каждая пульсация вселяет ужас. Комнаты дома то ощутимо сжимаются, грозя раздавить, то разрастаются до пределов неимоверных. Откуда-то прознавший о странностях дома офицер Анненербе фон Фаульниц в сопровождении еврейского профессора, знатока каббалистики, приезжает туда. Садится в кресло в кабинете, да тут же и делается неживым. Вскрытие после покажет, неудивительно, что он был мертвым, удивительно, что прежде жил — львиная доля внутренних органов отсутствует.

Задействовав связи, Трудный выходит на полицейского, в начале войны осуществлявшего депортацию еврейских детей в лагерь, и узнает, что именно в этот дом их поместили на ночную передержку, когда транспорт из-за сбоя графика должен был задержаться до утра. Завести детей завели в сопровождении двух конвойных, а вывести утром не смогли. И попытки штурмовать дом привели лишь к смерти полицаев. В конце концов, в здание пустили Циклон В, после чего двадцать восемь детей вынесли оттуда. Вечером входил сорок один человек. Дело замяли от греха

А потом к герою подходит дочурка и говорит, что теперь им с братом нельзя выходить из дома, не то будет как с фафальницем — «Он» так сказал во сне, который приснился им обоим. Трудный узнает в словах девочки искаженное «фон Фаульниц» и бросается на поиски того, кто поможет снять с дома заклятье. Будет страшно, интересно, горько. Кто читал «Лед», «Иные песни» и «Неидеальное совершенство» поймет, из чего выросла фирменная психоделика Дукая.

»...предполагаемый уровень реальности подобен воску в наших руках.»

*

Мое знакомство с творчеством автора началось с произведения «Идеальное несовершенство», которое оставило после себя очень неоднозначные чувства. В отличие от него, роман «Иные песни» показался мне своего рода шедевром. Здесь я увидела совсем другого Дукая, который продолжал удивлять и завораживать необычностью своей прозы. Данная книга очень сложная по форме и глубокая по содержанию. Ждать от нее какой-либо легкости не имеет смысла, и это ясно с первых строк. Автор экспериментирует с языком повествования, выстраивает сюжет в условиях уникального мира, а так же задевает вопросы, охватывающие многие сферы интересов человека думающего. Мне хотелось тишины библиотеки, где ни один посторонний звук не отвлекал бы от созерцания событийности книги. Я снова на несколько дней покинула повседневность и очутилась в мире демиурга Аристотеля. Представьте, что Вы на планете Земля, которая является центром мироздания, началом отсчета всех координат. В основе ее существования лежит система четырех первоэлементов, а все остальные небесные тела обращаются вокруг нее в субстанции пятого элемента, именуемом эфиром. Порадовало упоминание Луны, которая в романе является колонией Земли и населена человеческими существами. Здесь нет явной магии, но активно используется «перпетуа мобилиа», а у власти находятся «кратистосты» — аристократы, способные «морфировать» людей вокруг себя и выстраивать Форму окружающего пространства по своему усмотрению. Назвать все это альтернативной реальностью сложно/невозможно. Несмотря на кажущиеся сходства, мир Дукая и привычный нам с Вами абсолютно разные.

«В столкновении Форм разум и логика ничто, здесь, от начал мира, лишь одна мера: сила.»

Иногда я ловила себя на мысли, что воспринимаю эту книгу не как художественное произведение, а как увлекательно написанную научную работу. Здесь очень умело метафизическая философия была спрятана за ширму фэнтези и научной фантастики. Очень понравилась описанная автором нумерологическая рекомбинация вселенной и рассуждения о принадлежности Форме человека составляющих времени («начало-теперь-тогда»). Поэтому взять мгновенным штурмом это произведение невозможно, да и не особо хочется. Наоборот, было огромное желание читать и перечитывать отдельные эпизоды романа, а так же анализировать приложение, которое любезно составил для читателей переводчик Сергей Легеза. Дукай снова импровизирует с лингвистикой и создает производные от древнегреческого языка неологизмы. Подобной игры со словом я никогда не встречала в литературе. На первых страницах я задавалась вопросом, зачем создавать такую речевую неразбериху. И лишь к финалу становилось понятным, что особенности слога автора являются неотъемлемым элементом всей этой истории, которая только в реалиях придуманных писателем слов приобретала «морфу» высокой искренности. В очередной раз восхищаюсь трудами переводчика. На мой взгляд, работа, которую он провел с этим произведением, выходит на уровень подвига.

«Можно наложить на тело морфу игнорирования боли, нельзя наложить на мир морфу игнорирования тела. Разве что ты — настолько уж безумный кратистос.»

Завязка этой истории начинается с обнаружения аномальных мест, на территории которых стирались границы увековеченных законов природы, все живое претерпевало неожиданные метаморфозы, и окружающая действительность превращалась в одну огромную «какоморфу». Люди, жаждущие верить, что в мире есть чудеса и не все можно охватить разумом, совершали набеги на окраины Искажения, чтобы поохотиться на необычных видоизмененных зверюшек. Именно главному герою этого романа и его команде предстояло разобраться в причинах появления странных областей безымянной аморфности. С целью определения водораздела между познанным и непознанным, он снаряжает «джурджу» в эпицентр африканских «не-джунглей». Вместе со всеми действующими лицами нам предстояло лицезреть ужасающее зрелище искореженного пространства. Оно душило влажностью, рычало, трещало, стонало и хихикало, а люди в нем умирали в неописуемых состояниях. События оторванной от форм цивилизации дикой Африки дополнялись интригами разделения власти, путешествием в лунной ладье на обитаемую планету-спутник, военными действиями с осадами городов, а также полетом в космос. Читала ли я когда-нибудь такое в контексте одного романа? Никогда. Антураж произведения восхищает!

«Белизна рубахи и тяжесть колец на пальцах определяют значимость мгновения.»

Повествование ведется с позиции нескольких персонажей, но основная доля принадлежит главному герою — «кратистосу» Иерониму Бербелеку. Роман-головоломка с массой разбросанных на страницах загадок требовал повышенного внимания к деталям. Поэтому интересно было наблюдать за сюжетными линиями абсолютно всех рассказчиков, в достоверность суждений которых с трудом верилось. Каждый из них вел свою борьбу, стремился к своим целям и пел о происходящем свои песни. Не вызывал стопроцентного доверия, даже сам Бербелек, образ которого претерпевал различные изменения подобно фабуле самого произведения и пространству окружающей его действительности. Начало романа застало героя в состоянии полной эмоциональной отстраненности, холодного равнодушия ко всему. На глазах читателей из диванного, раздавленного неудачей полководца он ожидаемо превращается в могущественного творца, воля которого задает вектор исторического развития. Вместе с ним мы движемся от невежества к совершенству через принятие гипотез, которые во всеобщем незнании кажутся среди прочих самыми разумными. Герой, действительно, растет на наших глазах во всех смыслах этого слова. Но при этом, не воспринимается слащавым суперменом, потому что для мира Дукая сверхчеловек — явление очень актуальное. В унисон с образами героев меняется и стиль повествования: от иронично-веселого в начале, до трагически-напряженного в финале.

«Мне недостаточно одержать победу. Мои враги должны еще и проиграть.»

Думаю, что однажды вновь захочу перечитать эту потрясающую историю, чтобы еще раз попытаться постичь таинство полностью открытого финала, незаметно замыкающего в себе несколько линий сюжета. Надо сказать, что автор не загружал читателей философствованиями и многие проблемы затрагивал очень аккуратно. Однако во время чтения этой книги в моей голове взрывалась шрапнель тысячи новых мыслей и вопросов, которые набирали скорость по мере повествования и еще долго продолжали свой полет по инерции. Что есть месть? Разновидность жажды воздаяния за израненную гордыню, когда страдание унижает слабость в глазах собственных и чужих? Хороша ли жизнь, сведенная к поиску мелкого спокойствия, счастья, мечтаний и легких чувств? Что есть Сознание, которое определяет Бытие. И как добраться до неизменной Истины, когда мы все невольно живем во Лжи, живем Ложью и живем, потому что Лжем? Иллюзорность реальности снова напоминала о себе. Хотелось верить, что где-то в бесконечности миров за пространством Земли существует иная Жизнь, иные Цели и иные «Адинатосы» с иными Песнями на музыку небесных сфер. Они существуют.

*

«Неважно, каково оно есть; важно, как на это смотришь. Все возвышеннейшее вызывает отвращение у тех, кто ползает в пыли и глядит из грязи: рождение, смерть, любовь, победа.»

Какой кошмар. Пойми меня правильно, уважаемый потенциальный читатель: оная эмоция (да, некорректная) — она не «про суть», она — «про форму».

Упомянутая «суть» — как раз понимаема, принимаема и даже — где-то, местами — интересна и увлекательна. Дабы не быть голословным, приведу пример. Обмусоливаемое понятие «предельной инклюзии», выводимое — в частности — из набора ассоциаций с «идеальным компьютером» — это и — познавательно, и — умнО, и даже — опять же где-то, местами — достаточно оригинально. И таких «целевых НФ-вставок» по тексту довольно много. Но... объём абсолютно пустого, буквально пустопорожнего текста, предельно бесполезной, абсурдной абстракции — этот объём просто огромен. Повествование превращается в словесную кашу, в набор звуков, лишь отдаленно напоминающих осмысленную речь. Это ПЕРЕБОР. Я понимаю — автор хотел быть оригинальным, но... всему есть разумный предел. И — в данном конкретном случае — чувство меры автору изменило.

Я догрыз этот кактус — до корневой системы. Хотел понять — ЗАЧЕМ это все, нет ли там — в конце — некоего «момента просветления». Увы. Ничего, окромя горечи и сожалений о потерянном времени — в итоге — не осталось.

Девять десятых текста можно безболезненно определить в унитаз. Вот тогда — в таковом итоге — да, получился бы значимый, почти гениальный НФ-рассказ, или — короткая НФ-повесть

Роман Яцека Дукая «Идеальное несовершенство» – это футурологический трактат о пределе развития цивилизации, замаскированный под детектив. Сюжет книги целиком построен вокруг рассуждений о природе власти, ее философии и борьбе за обладание ею, а апокалиптические события здесь связаны с утратой власти или встречей с неподвластными человечеству сущностями. Дукай изображает дважды постсингулярный мир, уничтожающий пространство, время и материю в погоне за источником абсолютной власти, Предельной Инклюзией.

Причины борьбы и погони понятны: если цивилизация достигла райского состояния, остается ответить на всего один, но самый главный вопрос: кто тут Бог? Ведь Бог – это тот, кому принадлежит вся вселенная. Сильные мира сего, разумеется, не хотят никому принадлежать, каждый из них желает возвыситься над остальными и согласен ради этого на любые средства. Одним из таких средств в грандиозной игре аристократической верхушки постчеловечества оказывается Адам Замойский, единственный выживший член первой космической экспедиции к Сломанному Порту, колыбели мета-физической эры земной цивилизации.

Замойский – размороженный осколок прошлого, человек-загадка и для себя, потому как он почти ничего не помнит о своей жизни, и для заинтересовавшихся им сверхсуществ: его ДНК нет в документах экспедиции, он не должен существовать, а восстановление памяти Замойского обещает раскрыть несколько важных тайн, возможно, способных приблизить контролирующих его стахсов, фоэбэ и инклюзий к обладанию Предельной Инклюзией. Пока могущественные разумы будут отнимать главного героя друг у друга, словно вещь, самому Замойскому предстоит пройти по карьерной лестницы из статусу собственности одного из них, супербогача, стахса Первой Традиции, президента «Гнозис инкорпорейтед» Джудаса Макферсона к статусу его зятя.

Это, кстати, совсем не спойлер, ведь центральных персонаж «Идеального несовершенства» – типичная условная фигура наблюдателя, у которой есть всего две функции: смотреть на непонятное и просить объяснений; что с ним произойдет в начале, середине и конце книги, не столь важно, как то, что ему расскажут и покажут другие. По сути, Замойский – это аватар читателя, на которого с первых же страниц обрушивается изобилие футурологического дизайна Дукая; он точно так же, как и читатель, сначала ничего не знает о мире романа, а потом постепенно в нем осваивается, на чем его роль и заканчивается. Автор не утруждает себя даже сценой ключевой для судьбы Замойского дуэли с инклюзией, вынося ее, как и развязки многих других вселенских конфликтов, в ненаписанную вторую часть, а апокалипсис показан мимоходом: ой, галактические разрушители вышли из-под контроля, все погибло, ну да ничего страшного, едем дальше.

Будущее предела технологий, конечно, сконструировано изобретательно. Дукай подходит к задаче со всей мощью молодого таланта и со столь же присущим молодости вызовом читателю: попробуй прочти это! Книга стартует с графика кривой прогресса Homo Sapiens, философской максимы о победе разумной жизни над всем остальным и определений терминов «цивилизация» и «френ» из Мультитезауруса (субкод HS), а спустя уже два абзаца об интриге двойного убийства Джудаса Макферсона, автор перестает нас жалеть и излагает события от лица фоэбе Максимилиану де ля Рошу, которуё манифестировалусь в имении Макферсонов с таинственной целью.

Нет, это не опечатки. Фоэбе и Инклюзии – полностью цифровые постчеловеческие разумы – не имеют пола, и, чтобы подчеркнуть это, Дукай сочинил целую грамматическую подсистему для обозначения бесполого лица (к которому не применимо обращение «оно»): четвертое склонение существительных, четвертый род прилагательных, относительных местоимений и глагольных форм, четвертое лицо личных местоимений. В основном это буква «у» в окончаниях прошедшего времени глаголов и в родительном падеже существительных, но встречаются и более тяжелые случаи. Так уже на уровне языка автор подчеркивает, насколько далеко цивилизация, подчинившая себе законы физики, ушла от наших дней – читать роман приходится в буквальном смысле на чуждом нам языке будущего.

Светская беседа де ля Рошу с примовой манифестацией открытой независимой инклюзии Тутанхамону в начале романа служит своеобразным фильтром: те читатели, которые готовы вступить с писателем в игру «попробуй прочти», продвигаются дальше совершенно непонятного из-за кучи неологизмов и недомолвок разговора, следят за многомерными поворотами авторской мысли, учат матчасть, выясняют, кто на ком стоял – а те, кто таким исследовательским типом чтения заниматься не хочет, где-то на этом эпизоде книгу и закрывают. Почти как в штуке «Я дочитал «Улисс» до слова «сановитый»». Дальше вас ждут в количестве Время Словинского, а-время и к-время, График Тевье, График Реми, мета-физика, Плато, Поля, Транс, крафт, Клыки, Мешки, Эн-Порты, Колодцы Времени, Дворцы Памяти, негэнтропианы, биовар, нановар, манифестации, френы, стахсы, фоэбэ, инклюзии, семинклюзии, деформанты, Войны. И это я перечислил только то, что сам запомнил.

На практике все не так страшно, когда освоишься. Каждую главу предваряет определение того или иного неологизма из Мультитезауруса, а персонажи (не)терпеливо растолковывают Замойскому, как работает n-мерный крафт пространства-времени (благодаря которому и получаются отделенные Клыками от обычной вселенной «карманные миры» Мешков и Портов), как происходит Транс между Полями на Плато, как прямо из воздуха или вообще из вакуума возникают манифестации фоэбэ и инклюзий, чем от них отличаются деформанты и так далее. Все вместе это дает шикарные футуристические декорации для сколь угодно захватывающих научно-приключенческих боевиков: предсказания будущего, мгновенный обмен информацией, телепортация, существование во множестве тел одновременно, бессмертие сознания и другие результаты манипуляции законами физики.

Очень жаль, что Дукай, начертив и раскрасив такой сложный, богатый на идеи, n-мерный мир, остановился ровно в тот момент, когда ничего нового о нем сказать уже было нечего. Вот так устроены засеянные нановаром Эн-Порты, вот так контактируют инклюзии с фоэбэ и стахсами, вот такие мотивы борьбы за власть и информационный контроль двигают ими всеми, вот так разгадывается загадка Адама Замойского и вот что на самом деле происходило все это время. На этом у автора все, ждите вторую часть, хотя она почти наверняка не будет написана никогда. Сюжетка в последнюю очередь интересует Дукая, скорее философа, чем беллетриста. Талант рассказчика он использует исключительно в прикладных целях заворачивания футурологических выкладок в привлекательную фабульную обертку из интриг, боев и расследований.

Не могу сказать, что это плохо, лично я люблю, чтоб мозги от чтения кипели, и разгадки оказались хороши, и Замойский, аватар читателя, достойно прошел свой путь, и идеи автора об устройстве всемогущей цивилизации замечательные, есть о чем подумать самому, поспорить или согласиться с автором. Просто, чтобы не разочароваться в финале, на старте надо иметь в виду, что Замойский, Джудас и Анжелика Макферсоны, их многочисленные родственники и слуги, дружелюбные и враждебные фоэбэ, инклюзии, уша и рахабы, какими бы живыми они ни были, просуществуют ровно до тех пор, пока Дукаю есть что сказать нам. Как только футурология дойдет до точки, закончится и роман, и неважно, что столько линий, включая полнейший апокалипсис галактики, повисли в вакууме.

В общем, Яцек, я все понимаю, ты пишешь большую литературу, но имей совесть, дорасскажи, что там было после!

Из всех прочитанных мной повестей сборника «Экстенса» самая загадочная и невообразимо талантливая.

Подобного не читал ещё. Вроде сначала мистика и ужасы, затем всё это переформатируется автором в многомерность вселенных. И на фоне войны(оккупация Варшавы немцами), на фоне гетто варшавского. Коммерция успешная во время войны, бандиты, партизаны. И через всё это главный герой Янек Трудны проходит и сохраняет семью и деньги, но только не самого себя. Как пример — глава семьи в тяжелейших условиях бытия заботится о семье. Надо отдать должное сюжету.И гениальная мысль — нет чудес на свете, есть только пока необъяснимые наукой явления.

Одновременно читаю Тэда Уильямса «Иноземье» и есть с чем сравнить. Кто же раньше описал жизнь в виртуальной реальности? Оказывается , Дукай. 1995 год по сравнению с 1996-98 «Иноземья». Очень похожие сюжеты, ну очень. Только у Дукая много как всегда философии. Да и философия как никогда закрученная — если ты уже не человек , а виртуальная реальность, то можешь ли ты убивать таких же как ты виртуалов?

Рассказ — лауреат Премии им. Януша А. Зайделя 2000 года. Номинант Премии SFinks 2001 года.

Автор представляет нам такое далёкое и невообразимое будущее, что все термины научные ныне непонятны. Сложно читать, но тогда лучше искать философский смысл в сюжете, абстрагируясь от научной фантастики. Какая же философия?- а вот ещё есть религия, которая пытается непонятные даже для того времени явления представить как чудо. Найден артефакт Чужих, который тоже по своей структуре и поведению вне понимания ученых того времени. И он вытворяет непонятные вещи, соприкоснувшись с нашей техникой и биологией. Чудо? Исцеления? На размышление читателям....

И почему автор ввёл в сюжет священника, изучающего артефакт? Верующие везде стараются видать чудеса, хотя часто это непознанная ещё наука. Вот и здесь Отец остаётся наедине вместе с артефактом и под его воздействием мутирует в невиданный ранее вид материи.

Повесть — номинант Премии им. Януша А. Зайделя 2000 / года, Премии SFinks 2001 года, Серебряный Глобус 2001 года.

Привязать сюжет к какому-либо времени или стране почти невозможно. Штрихами автора даётся вроде подсказка, что это наша планета Далёкого будущего: название осталось прежним -Земля, но только один континент(значит прошли миллиарды лет). Высочайший уровень развития науки, когда она уже и не наука , а магия. Это моё мнение.

А что осталось прежним? Борьба за выживание — Империя, интриги, вражда с соседними государствами и отчаянный монолог одного из персонажей в финале повести — все Империи рухнут!

Так что автор видно и задумал такой невообразимый сюжет для одной цели — рассказать устами персонажей, что все Империи пожирают сами себя.

Повесть — номинант Премии им. Януша А. Зайделя 2002 года, номинант Премии SFinks 2003 года.

Дукай — мастер постепенного рассекречивания интриги на протяжении развертывания сюжета. Так и здесь — страница за страницей мы следим за непонятными для нас формами существования Разума человечества. А эти формы — это уже не биологические виды, а вроде виртуального мира -человечество перешло в информационную цивилизацию, которая не застыла раз и навсегда, а тоже развивается. Это называется — бытие на информационной плоскости.

Автор нам представляет три уровня цивилизации на информационной плоскости: первая -это некие Безымянные, которые полностью уже не люди и ищут новые формы бытия, вторые — это симбиоты Безымянных и людей, которых Безымянные почему ещё сохранили в прежней человеческой среде обитания, но уже виртуальной. Вот здесь можно увидеть и любовь, и смерть, и все человеческие страсти.

И третьи — это таинственная Тёмная материя Вселенной, которой уже миллиарды лет и которая оказалась сосредоточением информационного Разума звездных и планетных систем, ранее бывшими биологическими видами цивилизаций.

Конечная цель развития Разума -это безопасное и бессмертное существование в рамках всей Вселенной.

Замысел Дукая грандиозен! Описать всё это у него не хватило страниц и силы видно. Но фрагментарно он нам показал, что нас ждёт в будущем.

И если отвлечься и начать прогнозировать свою жизнь в виде бессмертия, то, наверно, каждый житель планеты рад был бы стать бессмертным в виде информационного вида. Дело за временем.

Чем больше читаю Дукая, тем более понятен его стиль — фантастика только фон для философии. А философия у него интересная, яркая, насыщенная размышлениями и примерами, её не сравнить с изложением философских авторов 19-20-го столетий. Тем более с философией коммунизма, изучаемой нами в вузах СССР.

В повести автор своих персонажей сталкивает с миром, где Христос не был распят, не умер, не воскрешался, а живёт более 2000 лет на Земле, параллельном мире нашей Земли. Но персонажи , призванные по долгу службы завоёвывать чужие параллельные Земли путём лжи, обмана и уничтожения сопротивления, понимают, что в этом мире они грешники до мозга костей. Не все из них выдерживают столь грандиозный перепад в сознании. Часть из них погибает. Вот результат столкновения двух миров -мира насилия и мира любви.

Повесть — номинант премии им. Януша А. Зайделя 1997 года.

Что-то я не помню, чтобы за альтернативную реальность давали премии. Значит, не за это оценили повесть. Читал и спрашивал сам себя, а какой смысл повести? 1997 год написания, Польша давно порвала с коммунизмом и освободилась от внешнего влияния. Альтернативный путь обретения независимости? — если бы не развалился СССР? Но автор не из тех писак, которые пишут ради тиражей и денег всякую белиберду.Повесть написана в том же стиле, что и «Лёд».

«Стиль недосказанных мыслей и недописанных абзацев».

Основа повести и сюжета -это философский спор о терроризме , спор между американским корреспондентом, десантированным в партизанский отряд, и лидером партизанского движения за освобождение Польши Ксаврасом Выжрыном.

Спор — что такое названо терроризмом и пределы террора для достижения каких-то целей, в данном случае достижения независимости Польши от России. А по ходу действия результаты террора — это 2 атомных взрыва в Москве и Кракове, миллионы погибших.

Очень ёмкий философский диалог о проблемах возникновения терроризма — это всё-таки отсутствие настоящего управления на планете -хваленая демократия- это просто умение организовать выборную кампанию. В любом итоге к власти приходят беспринципные и неумеющие работать люди.

Автор не выступает ни на одной стороне- он с третьей позиции стороннего наблюдателя формирует свой взгляд на события Истории. Кругом бессмысленно гибнут люди, сотни тысяч по причине амбиций нескольких десятков управленцев и ничего нельзя сделать, не могут договориться об уступках, в ответ нагнетается пружина ответного террора и прочее. И кого считать террористами? Партизан СССР, воюющих против фашистов, угнетенные народы, воюющих за независимость? Очень тонкая грань разделяет эти понятия.

Фактологически сюжет не подтверждает альтернативную реальность по прошествии 22 лет с 1997 по 2019 годы. Но тенденции, описанные автором, подтверждаются и развиваются в том же направлении, что очень страшно. Новый оракул пан Дукай? Не дай бог!

«В мире совершенных имитаций искусство рождается из обманов в копировании.»

*

«Гордые не могут нас унизить – умеют это лишь по-настоящему покорные.»

*

«То, что невидимо всегда кажется опасней: зараза, разносимая микробами, вражеское нано, плохая мысль.»

*

Никогда не являлась поклонницей жанра научная фантастика, поэтому все мое суждение о книге базируется исключительно на эмоциональном фоне, оставленным ею после себя. Забегая вперед, скажу, что эта история оказалась для меня шикарной, но не без недостатков. Итак, события романа происходят в далеком XXIX веке, в мире, который очень отличается от того, который мы видим из окна. Развитие этого мира преодолело некую метафизическую границу: здесь умеют прекрасно работать с пространством и временем, архивировать человеческие сущности для дальнейшего воплощения и широко использовать нанотехнологии. И вот в такой мир попадает человек из XXI века, который на фоне остальных «аборигенов» выглядит, мягко говоря, нелепо. Он не помнит, как сюда попал и что с ним до этого происходило. Тем не менее, где-то в глубине его души теплится некий огонек предчувствия, что его появление в этом мире не является случайностью. Череда неожиданных событий, последовавших вслед за его появлением, полностью подтверждает это. Неожиданно для всех он становится недостающим звеном в войне за власть между людьми и постчеловеческими существами.

*

Отношения с этой книгой у меня складывались непросто. Надо сказать, что такие произведения рекомендуется читать более-менее подготовленным любителям книг. Я же оказалась неподготовленной вовсе. Поэтому в этой истории все для меня было очень необычным, начиная с зубодробительной терминологии, и заканчивая описанием антуража мира и происходящих событий. Автор погружает в специфику мира с первой страницы, которая встретила меня графиком зависимости разумности существ от уровня их приспособляемости, лаконично названным «Кривая прогресса Homo Sapiens». Эта кривая представляла собой не что иное, как наглядное олицетворение процесса развития жизни от животного до Предельной Инклюзии (ULTIMATE INCLUSION)  с промежуточными остановками в видовых реализациях (стахсы, фоэбэ и инклюзии). Лишь позже становится ясно, что автор не просто так поместил эту иллюстрации в начало всей истории, так как затронутая на графике тема является для романа ключевой. Описание понятий, определений и терминов придуманного писателем мира читателям предоставляется очень дозировано через выдержки из «Мультитезауруса», помещенные перед каждой главой. Поэтому, прочитав половину романа и имея за плечами уже некоторые познания, я закрыла книгу, перевела дух и открыла ее, но уже снова на первой странице с целью перечитать все с самого начала. Таким образом, многие вопросы и непонятности в сюжете, копившиеся снежным комом в голове с первых глав, ликвидировались сами собой. После чего чтение книги значительно облегчилось. Еще немного помогали «глупые» вопросы, постоянно задаваемые главным героем, который оказался с читателями в равных условиях всеобщего непонимания происходящего.

*

Любит автор пофилософствовать над вопросами обычной жизни, украсив их неожиданными отсылками к околонаучным работам. Не скрою, было приятно спустя много лет вспомнить принцип методологии бритвы Оккама и узнать про эксперимент с котом Шредингера. В общем, тем книга и понравилась, что мой мозг на каждой странице старался сдерживать атаки в виде огромного количество различной информации. Пришлось даже выдернуть из памяти давно забытые понятия сингулярности и горизонта событий черных дыр, а так же взорвать свое воображение, пытаясь представить n-мерный график с измерениями в виде многочисленных Вселенных. Другими словами, если Вы любите читать про все эти интересности вселенского (и даже шире) масштаба, то эта книга может оказаться Вам полезной. Тем более, слог повествования автора/переводчика очень лаконичный. Когда уже имеешь представление о базовых понятиях мира книги, чтение этой истории набирает стремительную скорость. Единственным недостатком было то, что описание некоторых эпизодов оказалось для меня несколько сумбурным. Не смогла я вместе со своей фантазией (видимо, скудной для данного произведения) уразуметь и суметь визуализировать в голове некоторые сцены. Приходилось верить автору «на слово», причем, не единожды.

*

Что касается героев, то здесь я испытала полный восторг, так как они оказались великолепными и очень реалистичными. Причем во всех своих проявлениях (френах и многочисленных //манифестациях). Единственной неясностью с первых страниц для меня были существа, названные автором фоэбэ. Я долго путалась в постполовых склонениях и до сих пор не понимаю, к чему были все эти лингвистические сложности. Очень удивил автор наличием тооооооненькой любовной линии, которая заставила меня немного улыбнуться. Ничего сердечного на страницах книги жанра научной фантастики я не планировала увидеть, поэтому автор предстал передо мной как писатель, не лишенный романтической жилки.

*

Финал порадовал и дал намек на то, что история может иметь продолжение. Хотя, здесь несложно додумать его самостоятельно. В качестве послевкусия – мысли на тему прогресса.

»-А для меня культура, которая не может развиваться – мертва. В стагнации нет счастья.

-Ха! Да только вот есть ли счастье в переменах?»

Любое развитие идет рука об руку со смертью (концом существования) чего-то предшествующего. Развитие Цивилизации зачастую связано с гибелью одних культур взамен начала жизни других по правилам жесткой конкуренции. Однако, развитие по кривой прогресса любой Цивилизации во многом зависит от выбора жизненных дорог отдельно взятых индивидуумов. Через усилия и потери, препятствия-перекрестки эта дорога может вывести туда, где есть возможность объять мироздание чистыми руками, являя собой прекрасное несовершенство – человека разумного.

*

Планирую продолжить знакомство с творчеством автора и с нетерпением жду переиздания романа автора под названием «Иные песни».

Первое впечатление о прочитанном: «Лёд» — грандиозное произведение!

Даже к одному жанру не отнесёшь. Это альтернативная реальность с примесью фантастики. Это психологический роман в стиле и духе Достоевского. Это классическая литература — так как писали лучшие из лучших в 19-м веке. Это философия истории человечества — кто творит и кто делает Историю?

Читать тяжело, медленно, но осилил — 1148 страниц всё-таки. Классику быстро никогда не мог читать- каждое слово и предложение имеет вес. Уже отвыкли мы от такой литературы.

Автор соединил многое и многих — Последствия взрыва Тунгусского объекта, талант гения физики Николы Тесла, движения поляков за освобождение Польши от Российской Империи, здесь и Пилсудский, и Победоносцев, и Распутин. Досталось внимания и всем видам революционеров в России. Автор рисует последствия революции в Иркутске -трупы, грязь, беспредел, как бы предупреждая имеющих власть — не зарывайтесь, все погибнете и семьи ваши тоже.

Альтернативная реальность в России -итог -развал страны, отсутствие порядка и кругом смерть. Отделение Сибири в отдельное государство.

Основная идея сюжета всё-таки — философия Истории -кто творит Историю. Главный герой в постоянных раздумьях — как сделать Историю без ужасов и смертей и в итоге начинает сам (по крайней мере надежда есть у читателя) создавать условия для создания Истории самим человеком, человеком свободным.

Даже хэппи-энд своеобразный — встреча через года и смерти Бенедикта и Елены , но еле живых и в окружении смертей.

Для любителей интеллектуальной и философской фантастики.

Забавно. Но, к сожалению, не более того.

Выглядит как если бы пятиклассник, прочитав запоем Толстого и Достоевского, решил бы написать свой философский роман. Вышел бы замах на рубль, удар на копейку.

Так и здесь.

Хотя идеи у него попадаются интересные, проработка и изложение... хромает, скажем прямо. Если бы такое написал мастер, это был бы замечательный манифест постсингулярности, у Дукая же просто не получилось. Как в анекдоте — «ну не шмогла я, не шмогла».

Наверное одна из самых трудных книг в жанре фантастики , прочитанная мною за последнее 10-ие.Не считая Ложной слепоты.Адам Замойский,человек из 21 века приходит в себя на богатой вечеринке.Постепенно он осознает что ,мир в котором он оказался отделяет от его мира добрый 10 веков. На этой же вечеринке совершается покушение на него и на основателя корпорации Гнозис — Джудаса Макферсона.Вскоре Адаму становится ясно,что для того чтобы понять причину по которой за ним охотятся нужно вернуться туда,где для него несколько веков назад все закончилось. Дальше сюжет начинает закручиваться в такую тугую спираль,что если вы перед этим произведением не читали порядка 5-ти произведений на тему будущее земли ,постсингулярного сообщества , то понять и осмыслить происходящее вам будет крайне сложно.Начиная от нового рода- ону и заканчивая постчеловеческими созданиями наподобие инклюзий ,френов,фоэбэ,манифестаций и других экзотичных названий.

Один из основных минусов этого романа, это как раз использование всевозможных понятий,разъяснения на которые даются в начале каждой главы, но по 2-3 за раз.Но почему бы не сделать словарь со всеми сложными понятиями,и давать на них ссылки.,имхо так было бы удобнее и проще понимать прочитанное.Наверное с одной стороны тем выше удовольствие от прочтенного по мнению автора ,когда до всего дойдешь сам.То что при этом можно банально запутаться автор как-то забывает,или же данный роман адресован только тем кто имеет за плечами солидный багаж знаний на тему постчеловеческих цивилизаций и понятие сингулярности в целом.

Но вернемся к роману. Наиболее интересными главами были приключение Адама и дочки Джудаса -Анжелики в чреве похищенного плато,где была нарушена некая структура пространства-времени. Порадовал дракон ,этакий проводник в мире искривленного пространства)И еще одна глава,непосредственно являющаяся ключевой во всем романе ,приключения на планете Нарва,к которой был отправлен исследовательский корабль в 21 веке.Странно ,что все эти сверх разумы,иклюзии, сами не решились проверить странное астроинженерное образование рядом с планетой Нарва,названное членами экипажа «Волщана»,Щелкунчиком планет.Хотя возможно крафтирование пространства в порты и путешествие в них по галактике несколько ограничивает кругозор во внешнем космосе).То что в итоге нашел Замойский на планете открыло ему цель его существования а заодно и цель существования нашей,т.е. его вселенной.(ни много ни мало)Как говорил один известный деятель, правила созданы для того чтобы их нарушать,ну или в случае с Адамом,чтобы их переписывать на новые(законы физики).

Итог.Кране сложный стилистически и технически,роман обязателен к прочтению тем, кто интересуется развитием цивилизации в далеком будущем и имеет солидный запас уже прочитанных на данную тему произведений.Остальным любителям фантастики могу для начала порекомендовать А.Рейнольдса ,Космический апокалипсис, Х.Райанеми,Квантовый вор и Д.Симмонса«Гиперион».

Повесть — номинант польской премии им. Януша А. Зайделя 1996 года.

Философский сюжет, особенно в предпоследней главе -диалог между госсекретарем США и учеными Школы о судьбах детей.

Мастерски написана повесть — я бы сказал -классика! И язык изложения , и мысль из научной фантастики -путешествовать в космосе силой мысли.

Мрачноватая повесть в том числе, оптимизма не добавляет в жизни, учитывая описание автором детских банд.

Сюжет нестандартный у Дукая. Если посмотреть с точки зрения морали -то нет идеальных людей, как бы они себя добрыми и моральными не считали. И какие бы добрые дела не делали. Автор создаёт картину для нас -как архангелы управляют миром. И нарушают нормы морали — злятся, халтурят,на их взгляд — они почти святые -ведь не убивают никого и прочего зла не творят. Но Сатане и этих мелких искажений морали хватает — пожнёт всё. На тему — что добро и что зло? и что малое зло и что великое добро?

Кроме как «великолепный» и «чудесный» и иных эпитетов я других слов к этому роману не нахожу. Да, это сложный для восприятия текст, да, вторая половина романа даже запутаннее первой, но ведь в этом и суть! Описываемое будущее просто невероятно безумное и безграничное, и как иначе обо всем этом можно было рассказать? Я не знаю. Возможно как поблажку читателю можно было в конце какой-то ОБЩИЙ словарь сделать, это да. Но автор не ищет легких путей.

Еще очень понравился конец! Обожаю пронзительные концовки в научной фантастике! А какое название у книги! Как точно передает суть! Вау!

Наконец-то я нашел автора близкого по духу к Игану. Уж сколько я всего перечитал! Как долго я искал такого же полета фантазии, такой же живой мысли, такого же мощного интеллекта. И вот — все же нашел!

Книга явно не для всех. Книга сложная. Но если вы хотите почитать об искреннем стремлении человека к совершенству, то этот Шедевр современной литературы всего в шаге от вас — стоит лишь протянуть руку.

Полку непостижимых гениев-конструкторов модели далёкого будущего в моей скромной библиотеке прибыло...

К моему удивлению, радикально изменилось моё собственное восприятие созданных ими сложнейших и запутаннейших схем, способа мышления и изложения мыслей.

Вызвавший у меня изначально «взрыв мозга» и бурю негодования «Квантовый вор» Ханну Райяниеми (что нашло отражение в соответствующем отзыве на данном сайте) впоследствии был переосмыслен, переоценён и принят.

Более того, он стал неким мерилом при оценке иных книг о далёком будущем, в котором представлены человек и социум, рассматриваемые с серьёзной точки зрения, а не только ради развлечения.

В некотором смысле я почувствовал себя Адамом Замойским, постигающим и переосмысливающим новую реальность, которая изначально представлялась невообразимой и непонятной.

Учитывая аннотацию и отзывы к «Идеальному несовершенству», я примерно предполагал, что получу в итоге ещё одну фундаментальную книгу, способную на кардинальное формирование целостного представления о данном направлении фантастики.

Это постсингулярная фанатастика: сложная, многогранная и невообразимая — такая, какой только она и может быть!

За этот выворот сознания и фантазии, за этот высокооуровневый и гениальный бред Яцеку Дукаю могу выразить лишь искреннюю благодарность.

На текущий момент это самое мощное произведение из прочитанной мною постсингулярной фантастики.

Оно не является (и не может быть) оптимально сложённым в сюжетном и художественном плане. Его содержание вызывает массу вопросов и уместных претензий, которые, вероятно, не будут удовлетворены и, что вполне справедливо, не должны быть удовлетворены.

Ввиду того, что главное предназначение в написании отзыва как такового вообще видится мне, прежде всего, в информировании (предупреждении) потенциального читателя и лишь потом уже в графомании и растекании мыслями по древу, я предупреждаю и заклинаю неподготовленного читателя: даже не прикасайтесь к этой книге вплоть до прочтения хотя бы нескольких более адаптационных книг соответствующего жанра.

В отзывах на сайте полно примеров-ссылок, со своей стороны, предложу ещё «Видоизменённый углерод» Р. Моргана. Многократно упоминаемый Х. Райяниеми также обязателен к предваряющему знакомство с Дукаем прочтению.

В противном случае, Вы рискуете уже с первых страниц книги разочароваться в этом «пиршестве для истинных ценителей». Это примерно как сыр «Рокфор» для человека, который всю жизнь покупал сырок «Дружба»...

В «Идеальном несовершенстве» Дукай превзошёл сформированные мною с учётом отзывов и аннотаций смелые ожидания и предположения.

Самым ценным для меня являются не все эти придуманные автором «клыки», «мешки», «крафтинги», а попытка передать образ мыслей людей будущего и иных сущностей. Именно образ мысли и модели взаимодействия — вот самое интересное, самое загадочное и интригующее в будущем, которое наступит ещё очень и очень нескоро, но уже не для нас.

Мы никогда не узнаем точно, каким оно будет. Но благодаря Дукаю и компании, их фантазии, пронзающей «планко-время», мы получаем возможность прикоснуться к тому, каким это будущее может быть!

Мастерство же именно этого автора заключается в чрезвычайной реалистичности описываемого им далёкого будущего.

Мне представляется это чрезвычайно сложным и заслуживающим высочайшей оценки. При этом, умение автора излагать мысли в художественном (и даже высокохудожественном ключе) не вызывает никакого сомнения (оно временами сдержанно проскакивает в произведении). Видно, что автор намеренно его не демонстрирует, руководствуясь спецификой жанра и желанием сформировать сообразное ощущение присутствия и непосредственности происходящего.

Подводя итог, квалифицирую книгу как произведение «далеко не для всех» и, возможно, «не сразу усваиваемое».

Но истинный почитатель оценит роман сполна.

Почему: я большой поклонник ИНЫХ ПЕСЕН Дукая. Один из лучших фантастических романов, что я читал. Точка. Как не прочитать второй из трёх романов Дукая. Награды и номинации на литпремии

В итоге: сначала я думал, что у Бэнкса безудержная фантазия, потом я прочитал Райаниеми, потом Дукая.

Райаниеми настолько изобретателен, что порой его сложно читать, а Дукай — это Райаниеми в кубе, в десятой степени.

Постчеловечество в полный рост. Виртуальность, архивирование личностей, свёртка пространства, ускорение времени. Мощь, способная на разрушение галактик.

Сквозной темой на рубеже веков является запись и архивирование личности: Лукьяненко в дилогии «Линия грёз» в 1996, «Видоизмененный углерод» Моргана в 2002-м, «Идеальное несовершенство» Дукая в 2004-м. Везде это обставлено с разной степенью сложности. У Лукьяненко это жёсткая монополия; у Моргана — встраиваемый в затылок инопланетный чип, записывающий всё в реальном времени или полная запись личности аристократов. У Дукая — добровольная архивация с различной периодичностью. Но тема сохранения личности у Дукая не главная.

Главное — невероятный Прогресс цивилизаций, постчеловечество. Виртуальность, ставшая неотъемлемой частью жизни людей, фоэбэ (постчеловеческие сущности) и инклюзии (своеобразные ИскИны) и вездесущие наниты, так называемый нановар.

Все зубодробительно сложно.

Текст, построение фраз своеобразное. Очень польское, если можно так сказать. Думаю, это намерено. А ещё тире там, где обычно ставят многоточия. Потом в ход идут слэши, двойные слэши, знаки равно и так далее.

Читать тяжело, но интересно.

Мир несколько камерный — персонажей немного. На момент появления главного героя наблюдается статус-кво между всеми силами Галактики. Но, как только появляется Адам Замойский — всё летит к чертям с невероятной скоростью и в огромных масштабах.

Повествование сумбурное, иногда просто не успеваешь переключаться между манифестациями героев.

Но сюжет закручен максимально:

«– Наверняка же у тебя нет ничего более срочного, верно?

– Ох, много чего есть. У меня Поля полны от приглашений разных персон и организаций, ни одной я не знаю, придется проверять на публичных; и все приглашения – срочные. Появляюсь в любой открытой локации – меня беспокоят дипломаты нечеловеческих империй. Сверхразум из иной вселенной вызвал меня на фехтовальную дуэль. Мета-физическое чудовище преследует меня внутри моей головы и обещает смерть. Я сижу в брюхе бога-изменника вакуума и жду, пока тот смилостивится; а в моем брюхе из моего тела растет невидимая армия. Наверняка я предпочел бы конную прогулку.»

Иногда встречаются зубодробительные, мозголомные куски текста:

«…UI является определенной конкретной точкой в n-мерной репрезентации совокупности всех возможных комбинаций физических постоянных, где n равна числу этих постоянных. Физическая постоянная, будучи подвергнутой крафтовым манипуляциям, становится мета-физической переменной (Z); насколько нам известно, не существует постоянных, свободных от манипуляций.»

Вещь, конечно, уступает ИНЫМ ПЕСНЯМ, несмотря на то, что ИДЕАЛЬНОЕ НЕСОВЕРШЕНСТВО — более поздний роман автора.

Тем не менее, роман – отличная научная фантастика.

Ну вот и все.. А все ли? Финал достаточно открытый, вопросов оставляет много... Но не буду заходить вперед и обо всем с самого начала.

Итак, я перед тем как читать искал отзыв, который мог бы что-то объяснить мне и подготовить меня к этому чтению — наверняка я искал недостаточно хорошо и быть может такой отзыв есть, но думаю, что для тех кто искать долго не любит — я подобный отзыв напишу.

То что я опишу, не будет прямыми спойлерами, но поможет вам понять сюжет. Извиняюсь за сумбурность если что.

Итак мы имеем мир альтернативную Землю, примерно 17-18 век (в книге указывается летоисчисление от падения Рима и если считать 476 год н.э., то события можно датировать как раз концом 17 века). Здесь не открыт Новый свет, что странно ведь есть поселения на Луне, карты построенные по наблюдениям с орбиты и воздухоплавание. События происходят в Евразии и Африке. Начинается все в княжестве, которое является осколком Польши, называется оно Неургия. Ключевыми странами являются Римская империя, Египет, Вавилон, Месопотамия, квазиРоссия (Москва + Урал). Это технофэнтези, но совершенно уникальное. Здесь нет традиционной магии, как и нет привычного для этого жанра стимпанковского антуража — никаких паровозов, мануфактур или чего-то в этом роде.. Дукай решил воплотить в литературе лозунг Apple — Think Different — и создал совсем иной мир, собственно и название у произведения соотвествующее. Да кстати возвращаясь к миру — еще немного расскажу вам про его устройство.

Итак иерархия в этом мире строится на силе морфы, это можно сопоставить с мощностью энергии влияния на реальность, но не совсем точное определение, в общем запомните — чем морфа сильнее, тем круче — самые высшие люди — это кратистосы, сверхправители, которые распространяют свой антос, зону влияния. Есть также короли, цари, князья, но они являются просто аристократами. Стратегосы, про таких людей известно и много и мало — ведь кроме главного героя стратегосов в книге не упоминается — дюди с сильной морфой, которые могут не попадать сильно под влияние кратистосов и сохранять независимую волю и мышление. Есть текнетисы и демеурги -это нечто вроде магов, люди которые могут влиять на морфу определенных стихий или сфер, например на погоду, огонь, здоровье. Есть дуолосы — это все низшие сословия людей, все аристократы называются эстлосами — это заимствование с греческого языка, который в книге является одним из основных языков для общения.

Не знаю поможет ли вам этот миниглоссарий — но надеюсь станет чуть чуть яснее)

Теперь немного про сюжет и ГГ. Как уже писал — наш ГГ это стратегос, который попытался отойти от дел и стать купцом. Но тут ему бывшая отправляет детей подростков, скрываясь от какого-то преследования и дальше как-то все понеслось.. Странная любовница, обладающая невероятно сильной морфой, явно плетущая интриги, но пока не понятно с какой целью, поездка в Александрию, сафари на непонятных существ.. Ну и конечно главная фишка — это антогонисты данного романа — инопланетяне. Думаю, то что я это вам говорю уже в какой-то степени спойлер, потому я обойдусь без подробностей.. Но только представьте, что в этот безумно странный мир еще добавили инопланетян — вы скажите ну это уже полный трэш.. и в чём то будете правы, но некая фантасмогоричность — как раз таки является фишкой данного произведения!

Я первую треть книги читал, понимая очень мало, но то, что я вам разъяснил — надеюсь чуть поможет и добавит ясности, хотя на полную ясность даже не надейтесь — ведь это Дукай, таинственность и запутанность — его фишка! Когда на середине книге я прям втянулся, то дальше путешествовать по волнам неизведанного стало исключительно интересно!

Желаю всем отправится в это странное плавание и открыть неведомые океаносы фантазии автора, изложенные в этом романе! Вы получите невероятные впечатления пионера-исследователя, правда легким это времяпрепровождение не назвать, но оттого оно только лучше! Не поддавайтесь искривлению, да минует вас какоморфия=)

«Идеальное несовершенство» (если в оригинале, то «Perfekcyjna niedoskonałość») — роман не простой. Не простой начиная со спорного названия и заканчивая бессмысленным финалом. И говоря «непростой», я не имею в виду «хитрый», «умный» и «интересный». Нет, вовсе нет. Я имею в виду скорее «непонятный», «невнятный» и «переусложненный». И вот, пожалуй , выражение «неоправданно переусложненный» в большей мере характеризует роман Яцека Дукая «Идеальное несовершенство».

* * *

Во избежание спойлером мы обойдем весь представленный в книге сюжет стороной и ограничимся издательской аннотацией, в которой и так представлен весь необходимый минимум информации для поверхностного понимания сюжета и его завязки:

«В конце XXI века Земля отправляет к странной астрофизической аномалии исследовательскую экспедицию, но, не добравшись до цели, корабль исчезает. Его находят спустя несколько столетий, в XXIX веке, и на борту погибшего судна оказывается лишь один астронавт, Адам Замойский. Он не помнит, что произошло, не понимает, как выжил, и к тому же не значится в списке экипажа, но не это тревожит его в первую очередь. Адам попал в мир, где изменилось само значение слова «человек», где модифицировался язык, где реальность воссоздается, где она изменяема, а само понятие личности трансформировалось до неузнаваемости. Здесь конкуренция является двигателем эволюции, и побеждает тот, кто лучше контролирует ресурсы планеты и сами законы физики. Здесь идет сложная борьба за власть между людьми, инопланетными цивилизациями и постчеловеческими созданиями. Это мир, которому грозит непредставимая опасность, и, как не парадоксально, какое-то отношение к ней имеет таинственный и примитивный пришелец из прошлого, оказавшийся ключевой фигурой игры, ставки в которой он не может даже представить»

* * *

В аннотации прежде всего интересно то, что она ни в коем разе не отражает качество текста:

- в ней нет уймы заумных терминов и лишних усложнений;

- в ней все предельно ясно;

- в ней все написано грамотным русским языком и черным по белому.

В чем была проблема написать в том же ключе и весь остальной роман? Вопрос, конечно, открытый, но я рискну предположить, что если бы потенциальные читатели встретили на обложке авторскую цитату, то книгу бы купили считанные единицы. Какую цитату? — спросите вы. А вот, хотя-бы эту:

«Де ля Рош также не передвигалусь по Плато, не отправлялу смыслова на Поля «Гнозиса» и Макферсона, поскольку зналу, что после, в рамках расследования, Император проверит каждую, даже самую малую дрожь оболочки. Поэтому терпеливо ждалу, жмурилу глаза на солнце, пилу песко и вежливо раскланивалусь с гостями»

И нет, ошибок с моей стороны допущено не было. Это прямая авторская цитата из самого начала книги, буквально с первой страницы. Так что все желающие могут посмотреть ознакомительный отрывок и самостоятельно убедиться в «оригинальном авторском слоге». И да, фанаты Дукая называют этот грамматический и фонетический ужас именно «оригинальным авторским слогом»! В интересном мире мы живем! У нас тут осознанную неграмотность называют «оригинальным авторским слогом»! О, Боже, где мои Азимов, Лем и Стругацкие? Что стало с нормальной человеческой фантастикой? Куда все ушло?

* * *

Простите, накопилось. Но согласитесь, что подобные диалоги встретить в художественной литературе — это ненормально. Далее цитата диалога:

«= Слушаешь его песни, фоэбэ? = допытывалусь инклюзия, по-девичьи клоня набок голову. = Вслушивайся внимательно.

= Извечная литания: UI, UI, UI, иногалактические Прогрессы, твари из Бездны…

= Слушай внимательно.

= А ты — услышалу нечто интересное, оска? = вопросил се́кунд де ля Рошу.

Он тоже представлял собой отражение примовой манифестации и тоже не выходил за конвенциональные программы языка и тела.

Этот протокол, думалу раздраженно Максимилиан, называется Вежливость, и ни один хакер не сломает его вместо нас.

= Стахс Мойтль Макферсон… = инклюзия сделала паузу.

= Да?

= Ничто не возмущает покоя умерших, = Тутанхамон демонстративно проводилу взглядом белых фениксов. = Поверхность озера — ровна.»

* * *

На мой взгляд, Яцек Дукай специально пытается по-максимуму переусложнить весь доступный ему текст и при этом считает, что выглядит сей «шедевр» авторской мысли невообразимо заумно, но нет. Это выглядит, как минимум неуважительно по отношению к потенциальным читателям, а я это вижу и вовсе настоящим плевком в лицо всем уважающим себя людям.

Автор пропагандирует сложности во всем. Зачем нам простые имена вроде Фреда (английское имя), Войцеха (польское), Владимира (русское) и т.д., если у нас все персонажи с именами вроде Фоэбэ Максимилиан де ля Рош? Зачем нам человеческая речь, когда автор нагородил невероятное количество псевдонаучных терминов, заменив ими обычные человеческие слова? Куча бредовых выкладок и специально переусложненные идеи, что смешно смотрелись бы у настоящих мэтров научной фантастики. В этом весь роман «Идеальное несовершенство».

В невероятно далёком от нас XXIX веке исследователи обнаруживают космический корабль, пропавший ещё в конце века XXI. Из всей команды на борту лишь один человек – Адам Замойский, однако его генетическая карта не совпадает с генетической картой того самого Замойского из прошлого. Одна из могущественных и богатейших семей воскрешает Адама и берёт под свою опеку, поскольку он крайне важен для будущего по причине, которой никому не известна и не понятна. Теперь Замойскому придётся как-то вписываться в мир, в котором он чужак... во всех смыслах.

Как, думаю, и у большинства русскоязычных читателей, моё знакомство с Яцеком Дукаем произошло через книжную серию «Сны разума», где его «Иные песни» выделялись даже среди прочих нестандартных произведений. «Иные песни» показались мне прекраснейшей историей, потому я с радостью и нетерпением взялся за «Идеальное несовершенство»... И жестоко обломался. Да, автор и здесь сконструировал причудливый мир со своей логикой, правилами и языком, но если «Иные песни» были мало-мальски понятны, особенно при минимальном знании принципов греческого словообразования и философии Аристотеля, «Идеальное несовершенство» забрасывает читателя в такие дебри, что к последней трети роман превращается в кашу из терминов, которые абсолютно непонятны и описывают абстракции, не имеющие связи с реальностью. Ближайший аналог – трилогия Ханну Раяниеми «Квантовый вор», но и эти три романа кажутся лёгким чтивом по сравнению с «Идеальным несовершенством». Виртуальный мир (но не виртуальный), клонирование (но не клонирование), цифровые аватары (но не цифровые), раздвоения и растроения личности, изолированное нелинейное пространство/время, сверхчеловеческие организмы третьего пола – всё вброшено в текст, без каких-либо объяснений. Читателю просто предлагается принять всё на веру и составлять собственный словарик для выдуманной автором терминологии, чтобы не запутаться. Слои реальности/виртуальности множатся всё больше, Кристоферу Нолану с его «Началом» и не снилось, а Адам Замойский, который в начале книги, в общем-то, мало отличается от читателя в непонимании происходящего, слишком легко врубается в происходящее и начинает строить далеко идущие многоходовочки с использованием таких технологий будущего, только от попыток понять которые начинает плавиться мозг.

Подобное можно было бы простить, будь история сколько-нибудь интересной, персонажи яркими, а текст приятно написанным, но нет. Такое чувство, что сюжет и персонажи нужны автору для демонстрации своих задумок, и оттого книга кажется механической и выхолощенной, и, если поначалу, читать ещё более-менее интересно, то как раз к той самой финальной трети всё сменяет лишь скука и желание долистать до конца, тем более, что «неожиданный» сюжетный твист если не очевиден, то по меньшей мере, предсказуем.

В итоге оценить книгу довольно сложно – в ней хватает интересных идей, каждую из которых можно положить в основу отдельного романа, но вместе они создают хаос, который нисколько не уравновешивается языком повествования, продуманной психологией или глубокой философией. Всё равно в итоге всё упирается в вечный вопрос кибперанка о том, что есть человек и постулат Кларка о неотличимости продвинутой науки от магии.

Я догрыз этот кактус, прорвался сквозь бредовое нагромождение левых терминов, псевдонаучных выкладок и многократно и многословно закрученной простой идеи — все возможно. Если что то невозможно, значит, возможно, ты не нашел выход туда, где это возможно. История Адама Замойского и его многомерный квест, в принципе по идее должны отразить сложность понимания мира будущего — аж 29 века, для примерно нашего современника попавшего туда, фактически контрабандным (это конечно спойлер, но сюжета не раскрывает) путем. И читатель, волей автора, убивается напрочь от глобально закрученной теории и практики развития человеков и вселенных, до фонетических издевательств при описании уже «докрутившихся» постчеловеков. По форме это квест в пространстве и немного во времени, сопровождаемый разного рода препятствиями и опасностями. Сам Адам, а также его очаровательная спутница, (не Ева, Анжелика) обречены пройти это испытание с помощью как собственного, так и искусственного интеллекта. Поскольку у читателей помощник в лице ИИ отсутствует, сразу предупреждаю, что пройдут его не все (читатели, понятно:)). Это не графомания, это скорее искренняя попытка автора поделиться своей шизофренией, с виду похожая на научную фантастику. Тем не менее, на любой продукт есть свой потребитель, поэтому и это тоже имеет право на существование.

Мне не стыдно будет признаться, что эта книга не для моего IQ. Даже не знаю, какую именно часть романа в процентном соотношении я не понял. Наверное, Дукай писал это для людей с высшим физико-математическим образованием. Причём, то, что было понятно, можно оценить высоко. Достоверное постсингулярное будущее, на которое и Вернор Виндж не замахивался в своих произведениях, у Дукая изображено во всей красе. Это общество, где социология, физика и программирование взаимозависимы. Это мир, где реальность может переноситься в виртуальное пространство, и равно виртуальность может материализоваться в реальном мире. И стиль и атмосфера — всё на высоком уровне. Но, как часто бывает в фантастике, читать о мире, где возможно практически всё, не очень то интересно. Автору удаётся создать впечатление, что этот мир существует по определённым законам, но по каким именно — понять непросто. И если первые две части, несмотря ни на что, были всё-таки увлекательными, то третья часть испортила впечатление — там оставалось только продираться через текст, где каждое второе слово обозначает понятие, аналогов которому в нашем языке нет.

Мне всегда очень трудно представить постсингулярный мир. И так и должно быть, на то он и постсингулярный. На помощь приходят замечательные писатели: от Ди Филиппо до Игана с Уоотсом. Теперь ещё и Яцек Дукай, знакомый по «Иным песням» и паре рассказов, показал своё видение этого гипотетического состояния цивилизации HS.

Тема такого будущего в современной НФ – это как тема освоения космоса в фантастике «золотого века» (ожидание резкого скачка в развитии, социальных изменений, прорыва в понимании глубинных законов вселенной) и прогнозирование жизни людей в этих изменившихся условиях. Разница лишь в том, что постсингулярность для человечества как биологического вида представляется не вполне приятным местом.

Дукай сотворил и поместил в этот мир своего Адама, идеального человека с несовершенной личностью, такого настоящего для нас и непостижимого для постлюдей.

Адам, как и мы, ошалело взирает на такое будущее, в котором он лишь вещь, собственность корпорации, реликт, оживлённый для непонятных целей. Вместе с читателем ему предстоит долгий процесс врастания в новое общество не людей – сущностей. Постсингулярная утопия не случилась: неравенство процветает, борьба за выживание идёт с помощью Войн – специально развитых цивилизаций уничтожения, сверх-разумы соперничают со сверх-сверх-разумами, маховики Прогресса ускоряются с каждым планком времени. С первых страниц автор погружает читателя в настоящее киберпанковское безумие XXIX века и держит эту атмосферу до последних строк.

P.S.

Скажу честно: читать роман крайне тяжело. Пока пытаешься понять значение незнакомого слова, на тебя падает ещё несколько, скорость чтения падает, постгендерные местоимения натыканы в тексте как подножки. Но всем поклонникам жанра «Гранитная НФ» однозначно рекомендую к ознакомлению.

P.P.S.

В некоторых местах книги я начинал подозревать, что автор – уже фоэбэ, настолько мощно и стремительно развивалась его мысль, он просто нечеловечески умён.

Я не дочитал. Поэтому без оценки.

Еще лишь пребывая в процессе, будучи охвачен далеко не смутными сомнениями, решил предпринять я некоторое расследование — сомнительное уж больно послевкусие осталось от прочитанной части.

По итогам следствия, в ходе коего я пролистывал текст, изучал рецензии и отзывы, выявилось предсказуемо, что я себя спас.

Во-первых: что из себя представляет эта книга. Сюжет наподобие «У попа была собака...», обвешанный гроздьями грецизмов, в который налиты ведра воды, чтобы получилась «толстая книжка». Тем не менее не хочется сравнивать это с «Поминками по Финнегану» Джойса или «Големом100» Бестера, ибо первый экспериментален не лишь по форме, но и по сути, а второй интересен и по содержанию.

Во-вторых: что из себя представляют автор и страна, в которой он существует. Маленький коричневый домен в Центральной Европе, несостоявшаяся империя «от можа до можа» — та-ак... а кто же в этом виноват?!. — в центре которой сидит какоморфный ясновельможный селитёр Дукай, вяло шевелит члениками и вонзает крючочки в бледную плоть постмодернизма.

Я долго не мог заставить себя погрузиться в «Иные песни» Яцека Дукая. Непонятно было, с каким настроением подступиться к книге и стоит ли вообще к ней подходить. Если прочитать официальную аннотацию, то книга как будто не представляет собой ничего особенного. Если открыть книгу, то надо приложить изрядное количество усилий, чтобы прорваться через обилие непривычных слов и незнакомых феноменов. Если почитать отзывы, то только и видишь кругом, что необычный мир, аристотелевская философия, странный мир, мир, мир и еще раз мир. Поэтому мой путь к «Иным песням» был долгим и трудным. Дольше и сложнее, чем к какой-либо другой книге в принципе.

На первый взгляд, перед нами история Иеронима Бербелека, некогда великого полководца, ныне одного из совладельцев торговой фирмы. И кажется, что все просто – обычный путь к успеху персонажа, который перековывает всего себя ради великой цели. Но знаете, эта история настолько проста, что ее можно пересказать буквально одним абзацем. Потому что, на самом деле, «Иные песни» — это вовсе не история господина Бербелека.

На самом деле, «Иные песни» – история мира, придуманного автором. И правы были те отзывисты, кто посвящал описанию этого мира целые абзацы, ведь даже сам Яцек Дукай с упоением рассказывает о нем на протяжении почти семисот страниц. Местная вселенная выросла на основе античной философии. Здесь Идея определяет Материю, люди способны навязывать свою Волю окружающим, Форма человека не отличается постоянством, полеты на Луну соседствуют с масштабными военными кампаниями на Земле, а почти хтонические монстры – с почти генетическими мутантами. Фантазия Дукая настолько богатая, что он может посвящать несколько страниц лекциям по механике и устройству местных аэростатов, рассказам о географии, истории, политике и философии.

Неудивительно, что основной сюжет остался как-то за бортом авторского внимания и оттого кажется уж слишком простым. Да и персонажи здесь не могут порадовать глубиной проработки характеров или хотя бы яркостью образов. Зато запоминающихся сцен довольно много. Увы, но все это сильно снижает развлекательность романа, делая его текст тяжелым для восприятия.

В итоге получился очень мироцентричный роман, обильно сдобренный различными интересными идеями, но слабоватый по части сюжета и персонажей. Добавьте к этому сложную подачу текста и задумайтесь, стоит ли эта книга прочтения. Вещь штучная, но требующая к себе много внимания, времени и усилий.

P.S. На этой мажорной ноте я закончил чтение серии «Сны разума». Именно благодаря этим книгам я полюбил по-настоящему твердую научную фантастику, впервые открыв для себя творчество Питера Уоттса в 2012-м году. Были в ней и провальные книги, которые мне абсолютно не понравились, но сейчас, спустя семь лет, впечатления от всего прочитанного остались скорее приятные и разнообразные, за что я очень благодарен создателям серии.