Когда идешь в гости к писателю, то, имея определенное коммуникативное намерение, все же не знаешь, что тебя ожидает – непринужденная беседа, полемика или откровение. Узнавая человека и наблюдая жизнь, пропуская через себя сказанное и увиденное, начинаешь смотреть на многое по-иному. Это, на мой взгляд, и есть самое интересное в профессии журналиста. Все писатели – люди совершенно особенные. Они мыслят образами и все, в той или иной степени, построены на читательском сотворчестве. Поэтому иногда нам труднее их читать, чем им себя писать. И каждый из них, видит реальность по-разному. Но когда заходит речь о реальности, как нам сказать, что реально, а что нет? Может быть, реальность — это яблоко на столе, а может — жизнь на Марсе. Художник, безусловно, видит мир по-своему. Обладая особым мироощущением, творческим видением, он «переплавляет» эту самую реальность в художественные образы, давая им самостоятельную жизнь и развитие. Считается, что фантастика – это нарушение правил, границ, рамок. Но кто сказал, что вот это возможно, а это невозможно? И где эти рамки? Во Вселенной возможно все – драконы, компьютер из рубинов и слоновой кости и путешествия во времени.
Крымский писатель Леонид Панасенко писателем-фантастом себя не считает, хотя его творчеству присущи фантастичность образов, мягкий лиризм, философичность, любовь к оригинальным заголовкам, афористичность письма. Он является автором идеи и инициатором учреждения Государственной премии АРК, также как и ряда других литературных премий. Не считая книг, изданных за рубежом, 19 книг крымского писателя 36 раз опубликованы на 11 языках мира, в том числе на английском, французском, японском, немецком, испанском, польском, болгарском и других. Но я не буду распространяться о всех заслугах Леонида Николаевича и перейду к вопросам, которые мне посчастливилось задать ему при личной встрече. Взаимные приветствия, теснясь в передней, постепенно передвигаемся в рабочий кабинет писателя – небольшую, светлую комнату, где повсюду книги и альманахи фантастики. На столе как бы заждавшаяся неоконченная рукопись – физический быт творца. Внешнее в данном случае просто отражение внутреннего.
– Леонид Николаевич, расскажите о своем детстве, о том, когда начался ваш творческий путь.
В детстве я хотел быть кем угодно: изобретателем, физиком, химиком, биологом, астрономом. Кстати, мою любовь к астрономии поддерживала чудная книга с цветными рисунками, единственная, по-настоящему детская, в моей крохотной домашней библиотечке. Кажется, это было нечто вроде «О земле и небе» Волкова. Отец иногда приносил мне книги по фантастике. Первое, что я прочел в своей жизни, это слова на обложке научно-популярной брошюры: профессор Кудрявцев «Неслышимые звуки» (речь там шла об ультразвуках). Мы жили на таком забытом хуторе, где не было ни света, ни радио. Раз или два в месяц я отправлялся в родные Перковичи (Ковельский р-н Волынской области). Там в библиотеке я набирал полную сетку книг – сколько мог унести – и, радостный, возвращался домой. Туда и назад – шесть километров. Кто не жил на хуторе или в глухой тайге, тот не поймет, каково мальчишке-отшельнику читать Жюля Верна, Майн Рида, Купера. Да любую книгу вообще! Из фантастики (кое-что отец покупал мне в Ковеле) мы зачитывались тогда Немцовым, Казанцевым, Адамовым, Долгушиным, Бердником, Дашкевичем, Владко, Бережным. Опять же, всем тем немногим, что выходило в Союзе. Потом, в университете, я «пошкрябывал» какие-то фантастические рассказы, иногда делал заметки для районной газеты.
В 1968 году, по окончании Любитовского детского дома, поступил на заочное отделение факультета журналистики Киевского государственного университета им. Т.Г. Шевченко, закончил вуз в 1974-м. Буквально на второй день после выпускного вечера начал трудовую деятельность в качестве корреспондента городской районной газеты «Прапор Ленiна». В 1969 году переехал в областной центр город Луцк, где работал в молодежной газете «Молодой Ленiнець». В марте 1972 года переехал в Днепропетровск, где работал на разных должностях в редакции газеты «Днепр вечерний» и книжном издательстве «Промiнь». Единственное, чему я не научился в журналистике, это писать отчеты о Первомае или годовщинах Октябрьской революции. В 1988-м по конкурсу стал главным редактором издательства «Таврия» и начал жить в Крыму. Чуть позже меня избрали председателем Союза писателей Крыма.
Основной творческий период пришелся на Днепропетровск, где я написал почти все свои книги. Их я издавал в Днепропетровске, Киеве, Москве. Меня по жизни спасало то, что я всегда старался что-то придумать. Свою книгу «Тезаурус» я писал 30 лет. В ней – эссе, смешные и трагические небольшие истории из жизни, афоризмы, размышления о научных фактах. Это своего рода сборная солянка, которая называется наукой, жизнью, судьбой, бытием, размышлениями. Я продолжаю писать ее до сих пор. Она – полный запас моих представлений, жизненного опыта, мыслей.
– У Вас в доме повсюду книги писателей-фантастов: Хайнлайна, Ефремова, Уэллса. По-видимому, впечатление от них накладывает отпечаток и на Ваше творчество?
Конечно, я читал очень много фантастики и прочел почти все, что было в Советском Союзе в послевоенный период. Потом хлынул поток переводной литературы. По идее, можно и не знать предшественников, но я отношусь к тем писателям, которые их знают. Человек может быть чудесным писателем, но если он не знает, что было до него, то, как бы он не старался, у него будут получаться странные вещи. Нужно очень много прочесть, а многие этим не занимаются. Поэтому их фаны начинают говорить: «А вот это уже было у Стругацких, а это – у Хайнлайна». Часто одинаковые мысли и идеи летают в ноосфере, но кому она пришла первой, тот и автор.
– Как вы считаете, что главное для писателя?
Если говорить о жанре фантастики, то, во-первых, научиться писать кратко, так как многих губит громоздкость стиля, а, во-вторых, нужна ясность и прозрачность мысли, которая достигается очень тяжело. Я стараюсь, чтобы моя фантастика была не чистым жанром, а как способом самовыражения.
– Я знаю, что Вы переписывались с Рэем Дугласом Брэдбери. Когда это началось?
У Брэдбери есть с десяток рассказов о писателях, которые ему нравятся, и которые как-то на него повлияли. К тому времени, когда он писал о них, все они уже умерли. У меня есть два рассказа вполне о живых людях – это «Следы на мокром песке...» о Рэе Брэдбери и «С Макондо связи нет?» о Габриэле Маркесе. Оба эти рассказа были переведены и напечатаны на многих языках. Каким-то образом рассказ «Следы на мокром песке...» дошел до Брэдбери, и он на него откликнулся. Прислал письмо на адрес Союза писателей и маленькую открытку. И, слава богу, рассказ ему понравился, ведь писал я его с огромной любовью. Так мы и начали с ним переписываться. Каждый год он присылал мне поздравления с Рождеством и другими праздниками. Одно из его поздравлений есть на обложке моей книги: «Благословляю Вас, Леонид. Крепкие объятия от Вашего американо-марсианского друга».
– На Вашем столе лежит неоконченная рукопись. Над чем работаете?
Я заканчиваю вторую часть своего романа о смерче и потихоньку дополняю «Тезаурус». За последние 20 лет, проведенных в Крыму я написал немного, но сейчас активно занялся творчеством. Очень обрадовался, что не забыл, как это делается. В прошлом году в Москве целиком вышел мой «Случайный рыцарь». Впервые у меня вышла книга в соавторстве «ВЧК-2». Явлением в литературе она, возможно, не станет, но скандал будет обязательно.
– Леонид Николаевич, что Вы посоветуете начинающему писателю?
Жить, влюбляться, пить (хорошее и в меру) вино и не зацикливаться на творчестве. Ведь если оно в душе живет, то все равно о себе заявит и оформится. Но просто сидеть и ждать – не стоит. Надо пытаться, пока молодой, пробовать себя, ведь молодость — лучшее время для этого. И, конечно же, читать других писателей.
Что ж, добавить тут нечего, разве что рецепт хорошей жизни от самого Леонида Панасенко: «Хорошая жизнь, хорошая судьба. Что это? Это обычная жизнь и… чуточку грандиоза, капелька сумашествия и изюминка удачи. То, что я раньше называл улыбкой Судьбы».
Беседовал Петр Калугин, 4 февраля 2011 года.
P.S.
«Следы на мокром песке...» Замысел этого рассказа оригинален и хорош. Автор создает ситуацию, когда у Рэя Дугласа Брэдбери во время прогулки к реке происходит встреча с пришельцем из будущего. Незнакомец предлагает ему покинуть планету для какой-то миссии во всех Обитаемых мирах. Рэй Дуглас долго не может принять решение, но в итоге решает остаться и просит пришельца стереть его память, чтобы потом, если придется, не жалеть о своем выборе. Посланец удаляется, а Брэдбери, забыв, ЧТО с ним произошло, замечает следы на мокром песке. Каким то образом рассказ попал к Рэю Брэдбери, и так началась их многолетняя дружба.