Жаркий предмайский день после холодов начала месяца не вызывал доверия, потому скопившаяся в почтовом отделении толпа страдала от той особой, связанной с не по сезону теплой одеждой духоты, которая в другое время известна лишь людям тяжело и много работающим. Влага щекотала между лопатками, пока не пуганные интернетом пожилые люди с неспешностью, отдающей величием, покупали, не отходя от окошка заполняли и тут же отправляли поздравительные открытки. Потом капельки добирались до поясницы и вызывали сонм мурашек по всей покрытой мокрой одеждой коже, а сгорбленные годами старушки получали пенсии. Когда оба рукава уже были способны только растирать по лицу пот, усталой почтальонке, наконец, удалось объяснить с трудом слышащему пенсионеру правила оформления перевода. Между мной и посылкой осталась всего одна весьма юная по меркам данного учреждения женщина средних лет с уже заполненным бланком.
— Вы заполнили бланк неправильно. По инструкции бланки можно заполнять только синей или черной ручкой, а вы заполнили его красной. Перепишите.
Бланк выпорхнул из окошка обратно.
— Я не могу его переписать.
— Тогда наведите, — стоически предложила почтальонка.
Женщина попробовала раскрыть сумку, но, остановилась. Ее голос приобрел оттенок легированной стали.
— Я не могу навести. Я учительница младших классов. У меня нет других ручек кроме красных!