Не исключаю, что в большой степени прелесть Борхеса состоит в том, что другого такого нет. Есть множество прекрасных умных и глубоких романов, отличных литературоведческих и около-исторических произведений. А вот такого рассказчика-эссеиста, чтобы было *одновременно* умно и интересно — увы. При этом Борхес всегда ловко балансирует между литературой и литературоведением, хотя его заметки по этому поводу вряд ли можно назвать особо профессиональными.
Пожалуй, мне лично ХЛБ наиболее симпатичен одним своим качетсвом: он идеальный читатель, и заражает других своим энтузиазмом. Как многие, особенно классики, выводят литературу из жизни, так Борхес смотрит на жизнь сквозь призму литературы. В его оценках, компоновках событий и вообще работе с фактами всегда виден именно *литературный* сюжет — стройный и изящный. Такой взгляд позволят Борхесу проводить неожиданные параллели и усматривать четкую связь именно художественного характера там, где при обычном взгляде ее не заметишь. Приведу два примера.
Мой любимый рассказ Борхеса — «История воина и пленницы», не скажу, что чем-то особо выдающийся с литературной точки зрения, но очень зацепивший меня своей идеей — о том, чтобы отказаться от «своего» и выбрать нечто, противоположное тебе, всему для тебя привычному и родному. Борхес раскрывает эту вполне философскую идею двумя историческими — или псевдоисторическими, не суть важно — примерами, который вне контекста идеи противоречат друг другу, но вместе с ней образуют единое целое. Классическая схема теза-антитеза-синтез, в общем.
Еще из старых и любимых — «Поиски Аверроэоса», о попытках понять то, что тебе понять не суждено, потому что ты это ты, раскрытое через историю арабского толкователя Аристотеля. Что меня одновременно забавляет и восхищает в Борхесе — я никогда не могла понять, с чего на самом деле начинаются его рассказы — с факта (вокруг которого придумывается очень изящная идея) или с идеи (к которой подбирается факт). Эти два компонента сочетаются настолько гармонично, что некоторые вполне самостоятельные исторические факты я уже не могу воспринимать иначе, кроме как вспоминая их толкование у Борхеса.
Пожалуй, на многие не просто факты, а даже литературные произведения Борхес смотрит, гм, даже более художественно, чем их создатели. Находя такие подтексты и толкования, которые они туда и не закладывали (см. «Пьер Менар, автор «Дон Кихота»). Но с другой стороны, это тоже признак хорошего читателя))
Во второй том собрания сочинений включены два лучших сборника Борхеса — «Вымышленные истории» и «Алеф». По природе своей это в большинстве случаев именно рассказы, а не эссе или отзывы.
«Новые расследования» — большей частью отзывы на чужие книги или так или иначе размышления вокруг и около прочитанного. «Создатель» так вовсе микрорассказы (что на мой вкус получается у Борхеса так себе, и вообще мало у кого хорошо).
«Иной и прежний» и «Хвала тьме» — это в основном поэзия. Не поэт Борхес, что тут скажешь. Его стихи отличаются от его же рассказов по сути только тем, что они записаны в строчку и в них нет сносок и указаний на номера страниц цитируемых произведений)) Хотя вот «Фрагменты апокрифического Евангелия» мне нравятся, но большей частью из-за самой идеей. Все остальное, что не вошло в сборники — это сплошь и рядом буквормское, прочитал то, подумал это. Интересно, если вы тоже это читали (я в основном нет), да и аргентинская литература *помимо* Борхеса не представляет для меня особого интереса. Великой литературой ее никак не назовешь. Так что ХЛБ фактически один в своем роде.
цитировать
свернуть ветку