Без имени, без названия. Самара: Безымянка.

Метро: Безымянка

Так получилось и в этот раз. Язык оказался примитивным, сюжет не увлекал, а полет фантазии случился с одним крылом. Поэтому во мне ожила моя язва, которая настырно бросилась на фактические ошибки, которыми произведение изобилует (и которые, конечно, можно было простить – ну хотя бы некоторые – буде три вышеозначенных условия на должном уровне). В общем, сейчас язва сосредоточилась на кончиках моих пальцев и наманикюренных ногтей и строчит по клавишам ноутбука вот все то, что вам сейчас предстоит прочитать. Если будет интересно, конечно. Я не претендую на истину в последней инстанции. Я просто описываю свои ощущения. От книги в частности, но больше, наверное, от того удивительного и неповторимого места, где мне довелось родиться и прожить жизнь (не, это я не умирать собираюсь, это просто внутреннее осознание того, что глубоко внутри я – перекати-поле, как и мои предки. Любить место люблю, но зацепиться корнями могу за человека, а не за город).

Итак, начнем. Самара – город в своем роде уникальный. Достаточно крупный речной порт, железнодорожная развязка. Издавна это был торговый город, он входил в тройку известных городов, причем, на, скажем так, почетных основаниях. Всегда были Ростов-папа, Одесса-мама и Самара-бабушка. Известен и старый анекдот: собрались на сходку одесситы и ростовчане, ждут самарских. Час ждут, два ждут, вдруг кто-то замечает: «Самарские здесь!» — «А ты откуда знаешь?» — «Часы с руки пропали».

Ну вот как-то так. Коренные самарцы – люд тоже особенный. Крайне дипломатичный, себе на уме и умеющий перехитрять самого себя. Самара не была затронута войнами или конфликтами, потому что на всякий случай принималась любая конфликтующая сторона. Исключительно на всякий случай, а вдруг. Так, известно, что Пугачев здесь не встретил сопротивления. Встретил понимание и хлеб-соль (хотя, может, и традиционную фаршированную щуку по-самарски). Чуть позже тем же хлебом-солью (хотя, может, и традиционной фаршированной щукой по-самарски) жители встречали царские войска.

При всем при этом, народ был исключительно наивный. Особенно показателен такой случай. Где-то в конце 19 века в окрестностях губернии появился неизвестный проповедник. Активно, понимаешь ли, проповедовал конец света. Кто купился? Да почти весь город. Дружно избавлялись от имущества, снаряжались в белые одежды – и ждали. Естественно, не дождались. А когда опомнились – проповедника уже и след простыл.

Железнодорожный вокзал

Были здесь и свои альтруисты. Чего стоит один Евгений Александрович Зубчанинов, мечтавший создать если не рай на земле, то место, весьма близкое к этому. Поселок Зубчаниновка планировался быть чистым и зеленым, утопающим в садах, где в магазинах не продается ничего спиртного, медицинское обслуживание и всеобщее образование – бесплатные, открыта публичная библиотека, куда все жители поселка в свободное от работы время ходят читать книги, для ребятишек – школа и детский сад. И он ведь почти воплотил свою мечту в жизнь, поселок был создан, все начало складываться, как задумано, пока не грянула революция. Какое-то время Зубчаниновка еще держалась островком благости и благополучия, но не выдержала. Увы, сейчас при слове Зубчаниновка горожане поеживаются и выдают ряд устойчивых ассоциаций: цыганские особняки, наркомания, гиблое место. А ведь так хорошо все начиналось…

Вернемся. Мелкий уездный город, расположенный в красивейшем месте – слияния рек Волги и Самары – изменился в годы Великой Отечественной войны. Именно тогда он начал превращаться в крупный промышленный центр, где делали артиллерийские снаряды, строили самолеты, а позже стали строить ракеты. Кстати, Самара (Куйбышев тогда) была еще известна и часами «Победа», которые делались на заводе им. Масленникова по швейцарской технологии и были известны не только в Советском Союзе, но и в капиталистической Европе. Не далее, как этой весной брала интервью у одного из бывших работников завода, так вот он свои часы носит с 1956 года. До сих пор идут точно.

Ракета-носитель Союз

Безымянка – это огромная территория. Здесь действительно есть глухие районы, в которые неместным лучше не соваться, сейчас есть и районы, где русскую речь если и услышишь – то с большим акцентом. Но в целом – не страшнее знаменитого Запанского (он же – поселок им. Шмидта, находится за железнодорожным вокзалом) или частного сектора где-нибудь в историческом центре (где русская речь – тоже за редкость).

Однако именно здесь появились первые станции метро, чтобы разгрузить наземный транспорт, потому что именно сюда ездило очень много людей – на заводы, работать. С началом девяностых заводы начали закрываться, рабочие – перепрофилироваться в челоноков и торговцев, и метро стало пустым, а открытие новых станций заморозилось на долгие годы. В результате самарское метро попало в Книгу рекордов Гиннесса, как самое короткое метро в мире. Тогда оно состояло из семи станций – Юнгородок, Кировская, Безымянская, Победа, Советская, Спортивная и Гагаринская. Сегодня у нас на две станции больше – прибавились Московская и Российская, соединившие Безымянку с центром города. А вот следующая станция – Алабинская – строится уже, дай Бог памяти, четвертый год (могу ошибаться). И окончания строительства не видно, хотя пешком от Российской до предполагаемой Алабинской – минут десять от силы. И это учитывая, что строительство перегона между этими станциями начиналось в 1980 году, но потом было заморожено, потому что решено было начинать строить с Безымянки.

На станции Гагаринской все время протекает потолок.

В громадных планах строительство и открытие на существующей ветке станций «Крылья Советов» (и тогда Юнгородок – наземная станция – будет закрыт), от Алабинской в сторону центра – Самарская и Театральная. А вот упоминаемые в книге Клиническая (переход с Московской) и Вокзальная – станции со второй ветки, Заречье – Козелковская, которая, если трезво смотреть на развитие нашего города, совсем уж из области фантастики.

Итак, раз уж коснулись книги, к ней и перейдем.

Первая глава застает героя на территории железнодорожного вокзала, нежно именуемого горожанами концом Льва Толстого, поскольку улица имени великого русского писателя заканчивается аккурат на Комсомольской площади (ну да, у нас тоже вокзал на Комсомольской площади, Самара вообще любит щеголять тем, что в годы войны была запасной столицей), а здание вокзала – чистый фаллический символ (самарцы – ироничный народ, поиронизировать над родным городом и над собой – да пожалуйста, с удовольствием. Но вот посторонним то же самое не прощают). Собственно, сама станция Вокзальная планируется с выходом на территории вокзала же, стало быть, чтобы войти туда, герою не должен бы требоваться переход по Комсомольской площади. Но автор на то и автор, чтобы помещать станцию туда, куда ему нужно – иначе как всунуть эпизод с мэргом и повышенной интуицией главного героя? И то, что здание администрации вокзала, сохранившееся развалинами, фисташкового цвета, а не салатного, тоже простительно – мужчины не различают оттенки цветов. И на то, что река Самарка к вокзалу ближе, чем Волга, тоже закроем глаза. В конце концов, и Волга тоже не так уж и далеко, всего-то пять остановок на автобусе по прямой или ну меньше, чем полчаса как летают назгулы как я хожу. Бог с ними, с разрушениями, хотя в свете последних событий, когда по Самаре повсеместно проваливается асфальт, сомнений в том, что при бомбардировке, да еще и последующем наводнении, метро завалится, остается как-то чрезвычайно мало. Фантдопущение, да. Ничего больше.

Паниковский с гусем — прямо по курсу.

Но мне больше покоя прорыв плотины ГЭС покоя не дает. Когда я училась в школе, нам говорили, что буде такое произойдет, город ожидает волна высотой в 70 метров. И мы должны помнить, где самые высокие точки в Самаре. Ну, на одной не зря фармсклад заложили. Так вот, исторический центр, если верить рассказам с уроков ОБЖ (а школа, собственно, находилась близко к историческому центру и еще ближе к Волге), смоет весь. Что вода может сделать с ГРЭС, которая расположена на берегу Волги и имеет выход к воде, — я честно не знаю. Но, наверное, что-то не очень хорошее. И как там потом, после спада воды, запустить турбины, тоже неизвестно.

Резонный вопрос, а чего я тогда к монстрам и мутантам не придираюсь? Ну, наверное, потому, что это ну вот такой закон жанра. Должны быть, потому что так надо. Но вот монумент Славы, он же Паниковский с гусем, не мог быть повален поперек Самарской площади, хотя бы потому, что стоит на площади Славы. Собственно, Самарская площадь находится почти тут же, но чуть дальше, через две улицы – Молодогвардейскую и Галактионовскую. Да и заваливать его нужно было не на площадь, а в обратную сторону. Что логичнее и удобнее, ведь потом речь идет о том, чтобы спихнуть с горы – и в реку. Однако это возможно если только река распространилась на Волжский проспект. Если это так, тогда придется забыть об использовании чего бы то ни было с ГРЭС. Поскольку, как известно, она находится к Волге куда ближе Паниковского.

Выход со станции метро «Безымянка» — и «сталинки» вдоль ул. Победы.

А на улице Победы, куда выбираются из метро главные герои, стоят крепкие, на совесть построенные сталинки, а не хрущевки, которые вряд ли переживут какое-либо потрясение. В сталинках с Победы довольно дорогие квартиры. Потому что крепкие, потому что высокие потолки, большие окна. Да и снаружи они выглядят приятно для глаза. А Ново-Вокзальная не отличается таким уж крутым подъемом. Впрочем, ну да, это ж фантдопущение, для придания остроты погоне.

В общем, все это дурацкие придирки. Но повторюсь, все они не имели бы для меня смысла и прошли бы незамеченными, если бы – сюжет, язык и атмосфера, чего нет. Или моя непонятливость проявляется во всей красе. Например, я никак не могла понять – сколько же лет главному герою. И сколько длится вот этот метровый (ну, от слова метро, вы же понимаете) кошмар. Его по поводу и без повода называют молокососом, что позволяет думать, что он молод. И он помнит, как бабушка и дедушка ходили с ним в лес оп грибы. Вот два этих последних обстоятельства наталкивают меня на мысль, что народ под землей не так чтобы давно. Я помню про наивность самарцев и ту историю про конец света и белые одежды, поэтому охотно верю в последователей космической веры. Но меня терзают смутные сомнения на счет того, что все резко, махом забыли о традиционных верованиях (а помимо христианства есть и ислам, и иудаизм, давно, крепко и прочно), да настолько, что молодежь даже не знает, что это такое. Ну и еще один момент, который резанул глаза при чтении. Это когда главный герой гадает, сколько лет может быть волчатам – детям подземелья. Определяет, что примерно десять. И тут же отмечает про себя, что зубы у них мелкие, молочные. Иметь в десять лет молочные зубы более чем странно. А шестилетние гопники – слишком неправдоподобно. Что-то тут не вяжется. Одно с другим или другое с этим.

Будете в наших краях...

А Самара… Самара – она шире и многогранней. Она живая, с душой. Грешной, неразумной, кичливой и надменной, разухабистой и бесшабашной – но живой. Будете рядом – заходите. Я покажу.