Мария Галина «Малая Глуша»
Что мы помним о тех, кого потеряли? Правда ли, что о покойнике либо хорошо, либо ничего? Не играет ли сознание с нами в жестокие игры, улучшая, идеализируя образ утраченного, и тем самым усиляя горечь потери? Все эти вопросы актуальны для повести Марии Галиной «Малая Глуша», являющейся второй частью одноименного романа. Но обо всем по порядку.
Где-то на стыке лета и осени, когда зной уже готов уступить место осенней чистоте и ясности, молодая мечтательная Розка по блату устраивается на работу в СЭС-2, организацию непонятного рода занятий. Она совсем не ожидает, что за скучной личиной советского «присутственного места» скрывается служба по борьбе с «паразитами». «СЭС-2» называют авантюрной повестью, даже комической, однако то ощущение безнадеги, которым пропитаны ее страницы, не дает мне согласиться с таким определением. Липкий быт, окутывающий героев «СЭС-2», оказывается много страшнее напавшего на городок Вендиго, ведь абсурдная, не считающаяся с человеком система иррациональней любого монстра. И финал, безысходный, ничего не решающий финал повести только усиливает общее ощущение повествования из ниоткуда в никуда. Не потому, что автор не справился, а потому, что такова правда.
Вторая часть лишь усиливает ощущение безысходности. Главным героям по силам забраться ради своих любимых даже туда, куда нет хода живым. Но этим все равно ничего не изменить. Вернуть любимого человека с того света можно, изменить его, сделать похожим на сохранившийся в памяти образ нельзя. Дорога в небытие превращается для героев в путь самопознания, и лишь оказавшись по середине между жизнью и смертью, они понимают, что важнее принять реальность и учиться жить дальше, а не цепляться за прошлое самыми невероятными методами.
По композиции, персонажам и стилю чувствуется, что роман написан профессионалом. Да, я пару раз споткнулся на неудачных фразах, но общего впечатления они не портят. Вопросы вызывают разве что некоторые навязчивые образы, вроде постоянно врезающихся героям в живот предметом(я запомнил стол, подоконник и борт лотки) и «гнутых венских стульев» поминаемых не менее пяти раз. Видимо венские стулья кажутся писательнице уж очень привлекательными. Ну да это так, чтоб хоть к чему-нибудь придраться. В целом же произведение производит очень сильное впечатление, выбивая из колеи и заставляя задуматься.