Лиса в волчьей шкуре

Хиллари Мэнтел, Волчья зала (2009)

Хиллари Мэнтел считает, что она родилась затем, чтобы написать эту книгу, и это уже о многом говорит.

Во всяком случае, в истории Букеровской премии (первоначальной, а не той, что как-то раз была присуждена за афедрон) встречались и куда менее достойные главного приза лауреаты, чем роман о Томасе Кромвеле и сватовстве Генриха VIII. Стиль Волчьей залы с трудом поддается точной классификации — это не барокко, не криптоистория, да и репортерская краткость ей чужда. Мэнтел поставила задачу, в чем-то дополнительную избранной и блестяще решенной Лоуренсом Норфолком.

Последний в Словаре Ламприера и Носороге для Папы восстанавливал картину средневековья по документам, от которых профессиональные историки обычно воротят носы: опираясь на личные дневники, таблицы приливов и отливов, солнечных и лунных затмений, плохо сохранившиеся торговые книги индийских и африканских факторий, первые венецианские и римские газеты, морские карты, копии гравюр малоизвестных художников... Норфолк не пренебрегал никакой информацией, стремясь наделить собственной позицией в повествовании тех, кто при традиционалистском подходе такого шанса вовсе не имел бы: каторжников, воров, животных, демонов, неодушевленные предметы, природные стихии.

Мэнтел, сохраняя общую постмодернистскую тенденцию современной исторической прозы, берет свое другим приемом. Она склонна описывать хорошо документированные, давно известные, неоднократно обсуждавшиеся в академических работах события — но в большинстве случаев подбивает читателя занять подчеркнуто неортодоксальную позицию. Восприятие переломных моментов английской истории (взлет и падение кардинала Томаса Уолси, разводы Генриха VIII с Екатериной Арагонской и Анной Болейн, разрыв королевства с католической церковью и секуляризация монастырских земель) дается, как правило, через внутренние диалоги Томаса Кромвеля, их свидетеля и участника, и находится в последовательном противоречии с рекомендациями школьных и университетских учебников. Томас Мор, глашатай Просвещения, у Мэнтел представлен как упрямец и фанатик, а сам Кромвель — как прагматичный и дальновидный политик, ставящий во главу угла укрепление королевского авторитета и, следовательно, отдаление феодальных междоусобиц. По существу, Волчья зала — первая книга в истории английской литературы, где автор допускает отход от почти канонической трактовки конфликта этих непримиримых противников, приведшего Мора на эшафот.

Ханс Гольбейн-младший. Томас Кромвель в 1533 г.

Собственно, сам Кромвель, как известно, окончил свои дни там же, где и мученик за веру Томас Мор — на плахе Тауэрской тюрьмы. Однако Мэнтел, не впадая в излишний дидактизм, останавливает повествование на 1535 г., когда об опале и казни Томаса, только что завершившего сложную и ответственную миссию сватовства короля к Джейн Сеймур, не могло идти и речи. Нельзя не отметить также, что в биографии Кромвеля по версии Мэнтел имеется значительный пробел — после бегства из родительского дома в деревушке под Лондоном, описанного в прологе, читатель видит Кромвеля сразу ближайшим доверенным лицом кардинала Уолси. О том, как Томас, выходец из крайне бедной семьи, смог добиться столь высокой должности, лишь предвосхитившей, однако, вереницу его грядущих титулов и званий, каждый может строить догадки сам.

Это оставляет, впрочем, писательнице полную свободу в работе над продолжением Волчьей залы, сперва анонсированным на этот год как один огромный роман, но затем разделенным на две книги.

Предположительное название первого романа — Из праха восстаньте (Bring Up The Bodies), ожидается, что в нем будет более полно, в сравнении с Волчьей залой, раскрыт образ Джейн Сеймур, но в основном роман предполагается посвятить трагедии Анны Болейн.

Вторая книга, Зеркало и свет (The Mirror and the Light), выйдет когда-нибудь потом. Martin mode ON

Мэнтел признается, что работа над Волчьей залой заняла у нее без малого пять лет, побочным продуктом которых стал старомодный карточный каталог перекрестных ссылок, описывающий в деталях действия всех персонажей, от первостепенных до проходных, за такой же промежуток времени — но с 1530 до 1535 г. Самым сложным оказалось в точности увязать неизменную историческую последовательность с неизменно неожиданными поворотами сюжета, нигде не допустив даже малейшего противоречия с текущей мировой линией.

Что же до Волчьей залы, фигурирующей в названии романа, то этот объект, разумеется, существовал в действительности и представлял собой парадную залу роскошной усадьбы семейства Сеймур в лесу Севернейк. В работах конца XVIII века указывается, что свадьба Генриха VIII и Джейн Сеймур была сыграна именно в этом помещении. Тем не менее похоже, что это артефакт альтернативной реальности, поскольку значительно большее число источников относит свадьбу в Уайтхоллский дворец. Еще в 1570-х гг. Волчья зала, как и вся усадьба, была почти полностью разрушена, а немногочисленные уцелевшие фрагменты развалин некогда великолепного дворца ныне используются под ограды на пастбищах близлежащей Вулфхоллской фермы.