Инвалидный пандус у врат восприятия

Карл Шрёдер, Госпожа лабиринтов (2005)

Ливия Кодаль (Livia Kodaly, судя по написанию, фамилия венгерского происхождения и должна бы читаться Кодайи, однако по тексту понятно, какой вариант выбирает Шрёдер) — девушка-инвалид. Не то чтобы она ездила в кресле и нуждалась в услугах сиделки и массажиста: отнюдь. Она хоть голой может выйти на улицу, если пожелает того: универсальный костюм представит ее одетой сообразно вкусам смотрящего. Она везде в Кругу Друзей, представленных когда реальными людьми, а когда идеальными анима-копиями. Она не нуждается в деньгах: товарно-денежные отношения на Вестерхавене отменены. Она выше богинь древности и ниже генетически морфированных бестий. И каждую ночь она просыпается в тревоге, не ускользает ли из-под ног привычное многообразие, как случилось это с нею в десять с небольшим лет.

Ливия (сокращенно Лив, что по-норвежски совпадает с именем первой женщины Человечества) страдает от тяжкого и неисцелимого заболевания. Она никому и ничему не верит. С той поры, как вывалилась вместе с падающим флайером из виртуальности в физический мир и обнаружила, вместе с горсткой перепуганных, полуживых от боли и холода сверстников, что там, снаружи, все происходит просто так, а не по замыслу Зрячего Часовщика.

Ливия Кодаль живет на Тевен-Коронале, мире-кольце неизвестных размеров, чье подлинное происхождение теряется в дымке первобытной истории, хоть и считается, что построен он выходцами с Земли.

Ливия Кодаль ни во что не верит, и в глазах основоположников ее родной реальности такое качество очень ценно. Еще не повзрослев, она побывала в мире мертвых, где слово надо соскоблить с бумажного листа, чтобы его уничтожить, и вернулась оттуда в воздушные замки живущих.

Ливия Кодаль знать не знает, что двери поезда, отходящего с Тевен-Короналя на следующую станцию линии Дайсона, уже начали сближаться. Вскоре они захлопнутся совсем, и поезд, морфировав в космический лифт, отчалит по назначению... а в кабине машиниста за пультом управления пусто, и на индикационном дисплее, отделанном сообразно техническим ограничениям локального сектора виртуальности, высветятся четыре цифры.

Теперь ей одной ничего не стоит увидеть под пышным цветением любимого сада дымящиеся развалины, а в начищенном до блеска щите Персея — аватарку Медузы.

цитата

Ливия оторвала взгляд от примятой, забрызганной кровью травы и постаралась припомнить, каким образом люди Ворона воспринимают свое окружение. Трава — не просто трава, а дар Ометеотля. Эта поляна... она возникла не случайно. Место наделено особым значением, пускай даже непостижимым для людей. Она обернулась к лесу и нацелила на него все чувства — ощутила теплый воздух, пахнущий травой. Ну же, ты странствовала между многообразий по своей воле, разве не отыщешь ты ценностные координаты ближайшего аналога Вороньей деревни? Трудная задача: она с трудом сдерживала порыв воззвать ко гхахланде или к'к'атшане самого Ворона. А требовалось иное — отринуть красочную общественную круговерть Вестерхавена и анимизм племени Ворона. Открыть новый способ восприятия.

Она встала, протянула руки к солнцу и распахнула себя вероятностям. Мгновением позже что-то новое зашевелилось под лиственным ковром леса. Промелькнуло и пропало. Проявилось опять, выцветая и развеиваясь, стоило ей вспомнить о кошмарах, от которых спасалась. Отвердело на секунду-другую, как только девушка бросила думать и чистосердечно восхитилась его красками.

Чтобы переместиться туда, ей нужно было отринуть разом нахлынувшее отчаяние. Это долго не удавалось. Затем, в один момент, она просто вздохнула, отпустила себя и оказалась там.

Ворота заставы были высоченные, выкрашенные в бело-красную полоску. Над ними высился знак в форме арки: БЛОЧНЫЙ МИР. Ворота запирались филигранной работы золотыми засовами. Ливия подошла к ним, поглядела на ту сторону, прищурилась от золотого блеска, глянула снова. Небо за воротами казалось... за неимением лучшего слова, бледно-лавандовым. Облака были круглые, слабо выраженных очертаний, точно воздушные шары. Все детали — нарочито смазаны.

Озадаченно моргнув, она отступила на шаг и заметила, что с крайнего правого столба ворот свешивается какой-то предмет. Это оказалось зеркало в раме с витиеватым орнаментом. Под зеркалом бежали какие-то слова. Она подошла ближе.

ВЫБЕРИТЕ АВАТАР И ВОЙДИТЕ, гласила надпись на раме.

Она уставилась на собственное отражение.

Вид у нее был перепуганный и изможденный, глаза дико блуждали. И не успела она этого осознать, как глаза отраженной Ливии распахнулись еще шире, немыслимо шире, а зрачки, напротив, сузились в точки. Она так удивилась, что не сдержала смеха. Зубы отражения расползлись по всей плоскости зеркала, запрыгали, вытянулись из десен, как великанские грибы из почвы. Она растерянно моргала, пытаясь сообразить, на что смотрит. Отражение тем временем морфировало в мультяшную карикатуру на оригинал. Сильно асимметричный прикус, выступающие передние зубы, волосы разметались по громадным, как паруса, ушам, а тело ниже шеи превратилось в беглый схематичный набросок, не считая непропорционально длинных рук и ног. Карикатура бы ее повеселила... в иных обстоятельствах. Сейчас шарж этот скорее устрашал и повергал в смятение. Потом вернулась ярость, но многообразие как будто бы застабилизировалось.

Что-то тонко щелкнуло, золотые засовы отошли. Не колеблясь, девушка шагнула за ворота.

Лес, посреди которого она стояла, исчез. Ливия огляделась и чуть не упала от неожиданности.

Как объяснял в другое время в другом месте Танатос Джону д'Арси Доннерджеку, Вселенная никому ничего не должна. Счастливые концовки случаются далеко не всегда.

Книжку можно рассматривать как дальний приквел Вентуса, и лучше читать дилогию именно в таком порядке. Хотя литературное мастерство Шрёдера за пять лет между романами несомненно выросло.

Из доступных аналогов назову Мир-Кольцо Нивена, Черту прикрытия Бэнкса и Только вперед Майкла Маршалла Смита, особенно последнюю из этих работ. Отдаленно сходные темы исследовал также Иган в Диаспоре, однако читается Госпожа лабиринтов несопоставимо легче.