...на самом же деле хобояз это одно, а жаргон/диалект/язык космачей — другое. Космаческий язык в Хобо вообще имеет отдельное название, а именно трабл (см. в комментариях).
Откуда название и с чем связано, неизвестно; зная, как непредсказуемо работает литературная фантазия у ЖСВ, может, например, оказаться что и космач происходит не от слова космос, а от какого-нибудь Козьмы Африканского, покровителя странствующих (ну, в порядке бреда и как пример того, что ожидать можно буквально чего угодно).
Не было бы оно пройдено в «Флебе» Бэнкса, мне бы и в голову не пришло вычитывать дополнительные смыслы в комментариях Хобо, а там между делом присутствует прелестнейший стеб — некоторые сноски помечены как, скажем, (мтрн), а другие, такие же — (трбл). На узком поле играется отдельная игра — кроме (мтрн) и (трбл), есть (...) (sensored — мтрн.), (...) (трбл.), (..ли) (мтрн.), некоторое количество только окончаний, без корней (рядом же — обсценная лексика живьем и в полный рост); вдруг (...)[19] в тексте и Император на сноске 19, или такое же безвинное вот так на сноске 20 и (hstr-mark), которое, кстати, мне лично не понятно и хотелось бы этот вопрос прояснить.
Веселое хулиганство вообще привлекательно, когда ненавязчиво (в Хобо — ненавязчиво, роман — без комментариев — можно хоть детям давать, все там вполне благолепно), но в разнообразие комментариев упакован один очень и очень важный аспект романа, вернее, надстройки его — многообразие как способ мышления. Об этом, однако, ниже.
Итак, вот у нас трабл...
А то уж очень мы получаемся, космачи, — в далях... к-космических! — траблово сказал он.
...а вот хобояз:
Я пялился ему в спину, не в силах ничего.
или —
СПАСИБО ТЕБЕ ЗА НАПОМНИЛ
и вот —
Как ты себя чувствуешь? — Я себя чувствую.
а еще —
А вы бы не трусил? — спросил я.
или вот —
я тут и расписание, и штатное, и я именно тот, кто его, расписание, расписывает, штатит и расчерчивает в таблицу на два листочка...
или же —
Что, не вопросно тебе?
Хобояз включает в себя и трабл и авторскую речь; суть его не набор новых лексем, а вовсе наоборот, принцип конструирования. Совершенно новый принцип языка, который мы можем заимствовать, не повторяясь, к своему удовольствию и пользе.
Свободное использование морфем в хобоязе (как пример конструирования) vs придуманные лексемы обычной фантастики (авторские наименования, удачные или неудачные. Самыми удачными, наверное, можно считать воннегутовский карас и сепульки, неудачным несть числа)
Если что, еще пять минут назад я не знала, чем отличаются морфемы от лексем, а через день, наверное забуду, но очень уж красивые слова, ничего, что я их сюда вставлю?
Итак, хобояз.
Свободное образование глаголов от существительных, деепричастий от глаголов, всего и всех от всего и вся — с сохранением корня (морфем:) богатое какое слово!) и без потери смысла,
Выбрасывание слов из устойчивой идиоматики, опять же без потери смысла,
Употребление глаголов в неожиданных формах — с прибавлением килограммов и киллометров смысла
Сохранение стержня, пребывание в общекультурном поле, с явным или неявным использованием не столько аллюзий, как делает постмодернизм, сколько цитат как элемента эстетики, музыкального оформления речи и готовых смысловых кирпичей, прямо по Витгенштейну.
...................................................... ......(что-то наверняка забыла; морген, морген)
Разглядывая хобояз как непрерывно меняющиеся узоры в калейдоскопе, вполне можно увеличить свободу собственной речи, пропедевтический такой загон. Уже говорила и опять повторю — Хобо написан из нового способа мышления и понимания реальности и мне это не только дико нравится, но и кажется весьма и весьма полезным.
Вообще говоря, давно к этому идет — во-первых, от долгого употребления слова и формы замыливаются, теряют выразительность, требуют — вопияют прямо-таки — обновления. Во-вторых, эмоциональная скупость языка много работающих людей (нас) и эмоциональная недостаточность интернет-общения требует, опять же, новых форм выразительности речи.
Эмоциональная скупость современного литературного языка — серьезный момент (вовсе не негативный) — в девятнадцатом, еще частично в двадцатом веке в литературе не только барышни были чувствительны, весь строй речи направлялся прежде всего на коммуникации, на отношения (с собой, с прочими, с наружней окрестностью) и в последнюю очередь на точное описание процесса. Возможно, я ошибаюсь, но как по мне, то вот так; сейчас стало иначе — глаголов и существительных больше, наречий и деепречастий меньше, литературный язык упрощается и теряет объем; отечественная фантастика же....ну, все тут знают, как обстоят дела с литературным языком в отечественной фантастике (впрочем, можно и порадоваться тому, сколько способных писателей в нее пришло, если довольно скудными средствами иногда создаются замечательные вещи).
(Среди испаноязычных литераторов, к слову сказать, тоже встречаются попытки — пока еще в устной речи и не слишком часто — ставить глаголы, существительные и особенно местоимения в непривычную форму, нарушать конструкцию фраз не ради комического эффекта, а ради большей выразительности.)
Язык Хобо не искусственное образование, а естественная потребность ноосферы, бггг, немного (или много?) опередивший стихийное развитие речи. Что, вообще говоря, всегда было прерогативой хорошей литературы — я имею в виду опережение и влияние, структурирование и шлифовку стихийности.
Полифония и насыщенность реальностью хобояза еще более интересная тема, но о них надо отдельно, это особо значимая часть надстройки романа.
цитировать
свернуть ветку
