Радуга за окном
Наверняка автор задумывал нечто иное, но вот что в итоге получилось:
На протяжении всего рассказа он пытается убить героиню – маленькую девочку. Причём, не из маниакально-садистских побуждений, а просто для того, чтобы вызвать у читателя сочувствие. Более того – играется с намеченной жертвой, как кошка с мышью. Прижмёт, потом отпустит: нет, так не очень эффектно получается, попробуем иначе. И в конце концов находит красивый (как ему кажется) вариант. Но от этого становится ещё противней.
Даже в дебильном стихотворении «Смерть пионерки» (ежели кто помнит) был хотя бы коммунистический пафос. Здесь же я не увидел ничего, кроме морали: «дети, не играйте там, где не положено».
Впрочем, даже если я сужу предвзято (ну не без этого, чего уж там), то у рассказа хватает других недостатков. И стилистических, и смысловых. К примеру, автору стоило бы перед началом работы поинтересоваться, что такое вирус. Да и с убийством молекул не мешало бы разобраться.
Исповедник
Я очень доверчивый человек. Я даже готов поверить, что аборигены живут именно в саклях, а монгольский антрополог действительно носит корейскую фамилию Ким. Хотя было бы неплохо узнать, почему всё так странно получилось. А ещё лучше – если бы автор подобрал более адекватные имена и названия.
И уж совсем было бы замечательно, если бы он рассказал эту историю без нудных наукообразных разговоров, имеющих весьма отдалённое отношение к сюжету, зато притягивающих рассказ за уши к конкурсной теме «упадка».
С «откровением» дело обстоит несколько иначе. Сюжет действительно поворачивается резко и неожиданно. Но эта неожиданность сильно напоминает некоторые детективы Агаты Кристи. Правда, там по ходу пьесы хотя бы вскользь упоминается, что у погибшего двадцать лет назад мальчика была какая-то няня. А здесь жена профессора выскакивает вовсе без предупреждения. Но опять же не сама выскакивает, о ней лишь упоминается. Без подробностей и как раз здесь крайне необходимых разговоров, которые позволили бы читателю хотя бы с запозданием начать сочувствовать герою.
Читарик
Не понимаю, каким образом в финал ФЛР раз за разом попадают подобные ученические работы. Вероятно, они настолько трогательны в своей наивности и беззащитности, что пробуждают материнские чувства даже в тех, кому по гендеру вроде бы не положено. Но лично меня почему-то не пробивает. От слова совсем.
Возьмём для примера первый абзац:
цитата
«Снаружи бесновалась осенняя буря. В мрачном небе яростно крутились седые косматые тучи. Неистовые порывы ветра гнули к земле голый кустарник и с треском ломали редкие деревья. Громадные серые волны с размаху били в низкий берег, забрызгивая белой пеной мокрую поникшую траву».
Красиво? Да просто офигительно! К каждому существительному для красоты прицеплено по эпитету, а то и по два. Жаль, что не сказано, с какого именно размаху волны били в берег. Недоработал автор.
А самое забавное, что несколькими абзацами ниже он по наивности проговаривается:
цитата
«Из пещеры не высунешься, по острову не погуляешь, на море не полюбуешься».
То есть, никто описанных выше красот не видит, и вставлены они в рассказ исключительно для того, чтобы показать, как красочно умеет писать автор. Из всего первого абзаца к сюжету имеет отношение лишь фраза: «Снаружи бесновалась осенняя буря». Всё. Абзац.
Второй момент: любому автору хочется побольше рассказать о мире, который он придумал. И тут каждый выкручивается, как умеет. Одни заставляют детей задавать взрослым умные вопросы. Другие предпочитают пьяные откровения героя. Но большинство не рискуют доверить такое ответственное дело посторонним людям и чешут открытым текстом: что, как и почему у них тут устроено. А чтобы никто не отвлекал, всякие действия в рассказе можно на время прекратить, а героя загнать в какую-нибудь пещеру – пусть сидит там и не отсвечивает. И якобы что-то вспоминает.
Впрочем, наш автор этим не удовлетворился и для надёжности разрешил роботу прочесть пару лекций о прошлом устройстве мира. Спасибо, я всё понял. Теперь бы ещё и рассказ прочитать. Но, видимо, в следующий раз.
Народный способ
Не знаю, где коллега Гелприн увидел честный перевёртыш. Хорошо подготовленный – да, возможно. Или даже сконструированный. На протяжении первой половины рассказа нам несколько раз повторяют, что жена умеет пользоваться «указкой». И это жу-жу, безусловно, неспроста. Но больше-то нам о жене вообще ничего не говорят. Поэтому большого удивления ее скрин-зависимость не вызывает.
Не говоря уже о сочувствии. Хотя бы не к ней, а к самом у герою. Он о жене (в отрыве от указки) и сам-то вспоминает лишь во второй половине рассказа. И тут же сообщает о том, что любит её больше жизни. Ага, верю.
Впрочем, дело не в том, верю я или нет, а в том, что в этом рассказе нам обо всём лишь сообщают. Пересказывают, что там происходило, вместо того чтобы показать это. Нарисовать. Сыграть. Прожить.
И даже после второго перевёртыша ничего не меняется. Пересказ продолжает от другого лица, но в той же манере. Это, кстати, почти плюс, потому что подтверждает, что герой на самом деле лишь один. Но плюс такой же умозрительный, холодный и теоретический, как и весь рассказ, производящий впечатление чего-то механического, не живого, лишённого эмоций.
Две страницы идёт краткий пересказ устройства мира и предыдущей жизни героя, затем полстраницы в этом мире с этим героем что-то происходит, после чего следует полуторастраничное объяснение произошедшего. А там, глядь, и объём закончился. Нужно уже финальную объяснялку привинчивать.
Хотя идея, безусловно, роскошная. Не идея первёртыша, который совершенно не впечатлил, а описание самих последствий информационного перегрева. Но автора, к сожалению, более интересовали внешние эффекты, которые всё равно получились не слишком эффектными.