Разбрасывая в разные стороны комья песка, ноги сами несут к журчащей воде. Иногда наступает момент, когда хочется послать подальше все и всех, сбросить как пропитанную потом рубашку все обязательства, обещания, разгрызть все спутывающие оковы и убежать, улететь, уплыть, уползти в то место, где всего этого нет и можно просто набирая полную грудь, вдыхать и выдыхать через легкие одну лишь чистую, концентрированную свободу. Но если всерьез разобраться, свободные пляжи, заполненные вечным солнцем и теплой океанской водой существуют лишь на картинке, висящей на стене в офисе. На мгновение появляется ощущение, что за спиной бьются могучие крылья, с разбега по песку, отрываешься от земли и взлетаешь, но лишь для того, чтобы тут же больно приземлится животом в противную грязь. Не может быть рая земного там, где однажды поселился человек, ведь рожденный ползать, летать не может.
Главный герой фильма «Пляж», простой американский турист Ричард тоже порядком подустал от благ цивилизации и экзотических красот, выставляемых на показ для иностранцев. Его влечет настоящая свобода, необузданная дикость, причем непременно вдали от человеческой цивилизации. Случайный сосед по отелю оставляет ему карту, на которой указано местоположение его мечты — острова, которого не касались взорф современного мира. Вечное солнце, соленый океан, море дикорастущей «травки» и.... это сладкое слово — свобода, безо всяких ограничений. Однако, вскоре Ричард поймет суровую истину: в этом мире ничто не дается бесплатно, и даже желание жить вдали от других, тоже имеет свою цену...
Этот фильм стал знаковым для британского режиссера Дэнни Бойла. Дорогу в Голливуд ему проложил мчащийся бронепоезд под названием «На игле», но именно «Пляж» стал своеобразной лакмусовой бумажкой — сможет ли режиссер сохранить свой стиль и успешно интегрировать собственные мотивы в ткань крупнобюджетного голливудского проекта. От Бойла ждали ни много, ни мало — новой воплощенной культовости, живой классики. Роман Ирвина Уэлша о поисках личной свободы внутри замкнутого урбанистического кольца Эдинбурга, сменило произведение Алекса Гарланда, продолжающего ту же тему поисков только во всем многообразии мира внешнего. Для героев его романа, жажда свободы выливается в странствия в поисках настоящего земного рая, Земли обетованной, а поколения героев «На игле» и «Пляжа» в совпадают. Просто, не найдя счастья на донышке медицинского шприца, те же стремления и мотивы сами несут героев в открытый для полного исследования, огромный и почти бескрайний мир.
Казалось бы, вот она — свобода! Высоченные пальмы, девственные пляжи, ласковые брызги океана....До нее можно дотронуться, попробовать ее соленый вкус, а вокруг — ни небоскребов, ни магистралей, ни общества со своими скучными нормами и табу. Однако, есть преграда, которая не позволяет, по началу одуревшему от счастья дикарю взять и начертать на песке собственный рай на грешной земле, и кроется она внутри каждого человека. Бросая вызов человеческому обществу как Системе со всеми его условностями, герои фильма неосознанно начинают возводить Систему собственную. Ведь, дикарь — это один человек, а когда их становится двое, трое и т.д. они уже образуют общество, которое обязательно начинает развиваться по собственным неисповедимым законам. Сразу же выделяются вожаки и ведомые, обязанности и неизбежные наказания. Рай земной, минуту назад переливающийся своими кущами, вдруг разверзается гееной огненной, а ошеломленному герою только и остается глядеть на то, куда завела их дорога, вымощенная самыми благими намерениями, неустанно вопрошая, почему так произошло.
Гарланд и Бойл задаются тем же вопросом, который в разное время мучил авторов таких культовых произведений, как«Повелитель мух» и «Сердце тьмы». Поселившись в отеле, Ричард смотрит на большом экране кадры легендарного путешествия по всем 9 кругам современного Ада в копполовском «Апокалипсисе сегодня», которые предвосхитят его собственные странствия. Любопытно, что в романе, в качестве подобного предзнаменования использовались кадры из спилберговского «Списка Шиндлера», что лишь подчеркивает отличие бойловской трактовки от книжной. Книга повествовала о том как из идеалов и наивных мечтаний возникает новая тоталитарная система, чей потенциал ничем не отличается от того же Холокоста.
Бойл пошел чуть дальше, и общество всеобщего принуждения, в фильме сменяется настоящим адом. Там, где Гарланд бичевал законы развития человеческого общества, неизбежно приводящие к эксплуатации одной особью -другую, Бойл занят обличением самой человеческой природы. Общественный закон лишь подталкивает человека к насилию по отношению к другим, но внутри него сидит маленький зверь, который в душе и сам рад подчиняться подобным командам. Подобно огненным фонтанам от напалма из легендарного копполовского шедевра, ад бойловского Пляжа — тоже, есть творение рук человеческих. Настоящую свободу не найти в диких природных красотах, ее можно отыскать только внутри человеческой души. Однако, пока там сидит маленький зверь, готовый принуждать и разрушать, властвовать и подчиняться, любая райская красота будет казаться настоящей преисподней, а небесный рай окажется навсегда потерянным.
Кроме своеобразной режиссерской «проверки на вшивость», этот фильм стал серьезным испытанием и для исполнителя главной роли. Для Ди Каприо эта была первая роль после масштабной «титаникомании», которая должна была показать вектор развития его дальнейшей кинокарьеры: романтические роли до пенсионного возраста, либо ориентир на более серьезные работы. Роль в Пляже недвусмысленно показала, что актеру ближе вторая стезя, с которой он справился вполне достойно. Визуальная составляющая фильма блистательно выдержана прекрасной операторской работой Дариуша Хонджи, который превращает каждый ракурс в блестящую от гланца открытку из туристического агентства.
Однако, в этом кроется и наиболее серьезный недостаток картины Бойла: повествуя об очень серьезных вещах, она в то же время, остается типичным воплощением типично голливудского подхода, когда от картинки не оторвать глаз, современное музыкальное поп-сопровождение убаюкивает слух, и в итоге смысловая составляющая постепенно растворяется во всем этом зрелище, подобно куску льда в шипящем, переливающемся на солнце стакане колы. В отличие от «Пляжа», более колючий и непричесанный «На игле» смотрелся гораздо искреннее.
Поднявшись с земли, отряхиваемся и вновь натягиваем на себя сброшенные личины, примеряем забытые обязательства, потуже затягиваем галстучный узел. Из мира тонн желтых песчинок, путь снова лежит в измерение холодных коридоров и безупречных офисов. Попытка этого, первобытного бунта, спустя какое-то время вспомнится с легкой усмешкой. Для чего нужна эта свобода, когда ты, сам того не ведая продолжаешь возводить вокруг нее мысленные барьеры? Зачем тебе крылья, если на них нельзя взлететь?
цитировать
свернуть ветку
