1. На внутренней странице передней обложки напечатано эссе Анджея Невядовского, посвященное истории польской фантастики.
ПОЖЕЛТЕВШИЕ СТРАНИЦЫ ПОЛЬСКОЙ ФАНТАСТИКИ
(Pożółkłe kartki polskiej fantastyki)
Как писать об истории польской фантастике, если у нас нет единого мнения относительно ее происхождения и сущности? Мы знаем лишь то, что она есть, функционирует как жанр, изменяется на наших глазах. Что в ней все больше становится чистой фантазии, аллегории, а понятие «наука» все чаще означает понятие «социология» или «история», открывает новые, не изведанные до сих пор миры. Каковы истоки польской научной фантастики? С чего она начиналась?
Если согласиться с тем, что первые «научные романы» имеют много общего с прогнозами утопистов, то нужно вспомнить об описывавшихся в XVIII – XIX веках полетах на Луну, совершаемых с помощью технических изобретений: летающих машин, воздушных шаров «нового типа», аппаратов тяжелее воздуха, трактовавшихся с известной долей осторожности и недоверия.
Уже в 1785 году Михал Димитр Краевский/Michał Dymitr Krajewski (1746 – 1817) – автор «Подолянки/Podolanka» и эпоса «Лешек Белый/Leszek Biały – напечатал историю «Войцех Здажиньский, жизнь свою и случаи из нее описывающий/Woiciech Zdarzyński zycie i przypadki swoje opisujący» о приключениях поляка на Луне. Спустя несколько десятков лет романист и путешественник Теодор Трипплин/Teodor Tripplin (1813 – 1881), полемизируя с концепциями Сирано де Бержерака, опубликовал «Путешествие по Луне, совершенное Серафином Болиньским/Podróż po Księżicu, odbytą przez Serafina Bolińskiego» (1858).
Много интересных технических концепций можно найти в «Путешествии в страну калëпув/Podróż do kraju Kalopów» (1817) Войцеха Гутковского/Wojciech Gutkowski, весьма специфичном для тех времен трактате, в котором автор усматривает возможность спасения Речи Посполитой в развитии военного искусства, архитектонической и медицинской наук. Именно Гутковский – офицер, масон, изобретатель – весьма убедительно писал о прототипах самолетов, танков, скорострельного оружия, о неприступных крепостях и обнесенных мощными укреплениями городах, шествуя по следам своих предшественников (особенно Ф. Бэкона с его «Новой Атлантидой», 1626), но адаптируя давние мечтания к политическим реалиям XIX века.
В некотором смысле предтечей нашей «научной фантазии» был Игнаций Красицкий/Ignacy Krasicki (1735 – 1801), автор «Истории/Historia» (1779), описывающей путешествие в будущее героя, хлебнувшего некоего чудесного зелья растительного происхождения (это видно также в некоторых фрагментах книги «Николая Досьвядчиньского случаи из жизни/Mikołaja Doświadczyńskiego przypadki» (1776), где речь идет о потерпевших фиаско реформаторских концепциях Жан-Жака Руссо.
А позже, спустя долгий период отсутствия в польской литературе технической утопии, появилось произведение, представляющее собой обширную картину общественной жизни, описание грядущей цивилизации – «История будущего/Historia przyszłości» (1829 – 1835 – 1842) Адама Мицкевича/Adam Mickiewicz (1748 – 1885). Уцелели лишь фрагменты этого произведения, но если верить друзьям Мицкевича, в этой его «Истории» нашлось место и для техники XXX столетия, и для революционных освободительных движений в Европе, и для преобразований этики и общественного мышления. Следует вспомнить, что будущее прогнозировали и другие романтики: Кароль Либельт/Karol Liebelt, Юзеф Богдан Дзеконьский/Józef Bohdan Dziekoński, Людвик Штырмер/Ludwik Sztyrmer.
Откровенно говоря, история польской научной фантастики начинается, однако, лишь у порога XX столетия. К преуспевшим ученикам Жюля Верна относится Владислав Уминьский/Władysław Umiński (1865 – 1954) – автор романов «Покорители океана/Zwycięzcy oceanu» (1891);
«На воздушном шаре к полюсу/Balonem do bieguna» (1894); «В неведомые миры/W nieznane światy» (1894; позднее издавалась как «На другую планету/Na drugą planetę»); «На самолете вокруг света/Samolotem dookoła świata» (1911);
«На другую планету/Na drugą planetę» (1913);
«Неземные миры/Zaziemskie światy» (1956).
Творчество Уминьского – это целый большой раздел в истории жанра. Автор «Покорителей океана», известный любителям приключенческой литературы еще по школьной программе, был не только популяризатором точных наук, но и осторожным прогнозистом, чье видение будущего оказало существенное влияние на восприятие и оценку такой прозы.
(Действительно, об Уминьском можно долго еще говорить. Вот, например, еще пара близких к НФ книг, не упомянутых в очерке: «В океанских глубинах/W glębinach oceanu» (1920) и «Волшебный корабль/Czarodziejski okręt» (1916).
И еще одна: «В подоблачных краях/W podoblocznych krainach» (1899).
И конечно, верно то, что он был хорошим фантастом, популяризатором науки, но надо также вспомнить, что писал он не только фантастику и научпоп. Вот еще три книги из его творческого наследия: «Флибустьеры/Flibustierowie» (1901), «Путешествие без денег/Podróż bez pieniędzy» (1894), «Тяжкий хлеб/Znojny chleb». О чем они – объяснять, надеюсь, не надо. W.)
(Продолжение следует)
цитировать