Torba śmiechu

В старой и довольно безграмотной газетной статье «От шляхтича Завальни до гоблина в пальто» об истории беларуской фантастической литературы (которая попалась мне на глаза спустя 11 лет после публикации) Людмила Рублевская писала:

цитата

...В то время, как Джонатан Свифт писал своего «Гулливера», и когда Распе отправлял барона Мюнхгаузена на Луну, а Мэри Шелли сочиняла «страшилку» о Франкенштейне и его монстре, в Беларуси создавать национальную литературу было невозможно. Поэтому первые произведения, имеющие отношение к фантастике, написаны тут на польском языке. В XVIII веке веселый монах Караль Жера сочинил свою озорную, карнавальную «Торбу смеха», использовав народные анекдоты и сказки. В XIX веке появляется произведение, до сих пор вызывающее множество подражаний, — «Шляхтич Завальня, или Беларусь в фантастических рассказах» Яна Барщевского.

И если насчёт польского языка и «Шляхтича Завальни» я согласен на 100%, то упоминание Караля Жеры вызывает недоумение: при чём тут вообще его «Торба смеха»?

Я нашёл рукописный оригинал этого произведения в электронных архивах Małopolskiej Biblioteki Cyfrowej и пробежался по нему, расчитав то, что смог расчитать. А было это непросто, текст выглядит вот так:

А так выглядит полное название рукописного сборника:

VORAGO RERUM
TORBA SMIECHU
Groch z kapustą
A każdy pies, z inszey wsi.
Czyli
Xiąszka zawierająca w sobie zbior
roznych ciekawych y mądrych,
dowcipnych y konceptycznych,
sensownych y sentymentycznych
rzeczy. Zapytań y odpowiedzi.
Bez ładu y żadnego porządku
ułożonych, ku rozrywce y zabawce,
a czasem y ku zbawienney nauce
każdego służących, niedawno zaczęła,
a do skończenia swiata nieskończona.

Как явствует из названия, это всего только собрание житейских анекдотов и побасенок. Ничего хоть близко фантастического я там не увидел. Также нашёл в сети беларуский перевод отрывков из «Торбы», где одну зарисовочку при маниакальном желании можно определить как околофантастическую, ибо действие происходит в аду:

Как мельник с шинкаркой в аду сошлись

Мельник с шинкаркой кумовались и всегда признавались друг другу: он — сколько имеет прибыли, когда берёт большую, чем обычно, меру от помола, а она — сколько заработала на водке, не доливая в рюмки. Шинкарка скоропостижно умерла и попала в ад, а после неё то же сделал и мельник, также посланный в распоряжение самого пана Вельзевула.

— Пани кума, так пани кума здесь? — воскликнул он, встретив её.

— Пан кум, так и пан здесь? — спрашивает шинкарка.

— Ой, здесь, пани кума, здесь — отвечает мельник, — а за что же пани сюда попала?

— Попала за то, пан кум, что не наливала полной рюмки, — отвечает баба, жалуясь на несчастье.

— А я за то попал, пани кума, что брал слишком много от помола. Ну, и где на том свете справедливость?!