Автор смотрит на героев мультфильма под необычным углом.
Улыбнитесь
Виталий Сертаков
Про Грина и Мохнатого Че.
Один из самых рулезных и зловещих катренов советской мультипликации.
Грин — олдовый буржуйский панк, сожравший паспорт после хрущевского Фестиваля молодежи.
Его штырит от ядреного соцреализма, и чтоб не загреметь по тунеядке, подобно певцу Цою, Грин блатует на полставки в закрытом ящике, в отделе боевых рептилий.
Шмалит явно не «Казбеком», поскольку раскланивается на улицах с персонажами, которых не наплодил бы и романтик Босх.
Сомнительный хвост Грина до поры ни что не намекает, поскольку торчит слава богу, вниз. Однако! — как заметил бы небритый муслим Леонтьев. Вместо того, чтоб лапать на твисте в ДК «Пищевик» отпадных герлов, Геннадий шныряет по портовым кварталам, лабая что-то из раннего Рея Чарльза на трофейном аккордеоне. Впрочем, какая чикса свяжется пардон, с асковым кексом, в довоенном лапсердаке?
И тут у овощного Грин кадрит Мохнатого Че. Сквозь десятилетия вангуют творцы мульта — мусинки, не цепляйте коренастых, волосатых наушников с рынка. Оглянуться не успеете, как Мохнатый пропишется у вас.
Доверчивый Грин пытается пробить нового кента по базе, но следы Мохнатого теряются на пересылке в Чебоксарах. Че быстро осваивается в чужом флете, и ввергает Геннадия в серию неслабых гопстопов.
Сперва Че набирает бригаду хачей с юга, они мутят незаконный ларь, и видать нехилое лавэ слюнявят ингушам-участковым. Кирпич и щебень тырят камазами. Единственный, кто пытается спасти архитектурный образ Котельнической набережной — набожная старушка с милым хомячком в портмоне. Но Мохнатый ей быстро обещает сунуть под ребро, и бабка смекает, кто теперь в кишлаке хозяин.
Грин и Че ставят на счетчик барыгу — хозяина целлюлозного комбината.
Пока Че греет паяльник, Грин затыкает жопой гамнаслив, типо очищает реку, хотя и гробит при этом лес. Барыга в натуре потеет и делится. Грин делает фото с черножопыми киндерами на берегу, и становится другом детей.
А Че становится центровым на районе, и берет в управе подряд типо на ремонт дворов. Ага, щаззз. С его подачи, Грин выгребает цветмет из трансформатора, и сливает через вильнюсский порт, оставляя москвичей без света, зато с открытыми люками. Затем Грин лямзит у гастеров компрессор, и строит стальную карусель, в детской среде нежно именуемую «...ало береги».
Науськанный сомнительным корешем, Грин хомячит якорь с минного заградителя. Как бы намекая нам, что наш военный корабль не так сложно оттащить в пролив Золотого Рога.
Тут бы нам и вспомнить катрен другого с позволения сказать, экстрасенса.
...Жил да был крокодил, он по улицам ходил, по*ТУРЕцки говорил...
И сразу многое ясно.
Черные глаза навыкате. Необузданный нрав. Пальто летом. И страстное желание понравится стайке йопнутых бойскаутов, этих вот белобрысых бестий с челочками, в обтягивающих шортиках. Кто они, эти юные стопхамы из «Триумфа воли», которым так не терпится ходить строем и барабанить нам по ушам?
Может они снова среди нас?
Грин бы в компании голоногих точняк заехал бы на кичу, но Мохнатый вовремя предложил гастроль. Катрен явно намекает на Олимпиаду в Сочи, куда навострили лыжи кидалы всех мастей.
Тут опять является авторитетная Шапокляк, и западает на бациллу наших корешей. Реально крысятничает, а затем жидко бакланит, когда наконец, впервые протрезвевший Грин планирует ей рихтануть вывеску.
Старую калошу спасает Че. Харэ, грит он, точим коньки обратно.
В Масквабаде управляющие компании у терпил еще не все бабло отняли. Пора принять участие.
Чтоб скинуть с хвоста легавых, кореша влезают на крышу голубого — заметим — столыпина. Раздавив пару ампул «Изабеллы», они дружно катят в закат. Песня в финале. Намекает нам как бы — все что мы старательно копим и строим — оно преходяще и сиюминутно. И надо всем кидалам все простить. Заренее сцуко. И навсегда утереться.
Важен лишь голубой вагон, который неизбежно, с полпути к счастью, вернет нас в уютную камеру за мкадом.
http://avtor1966.livejournal.com/319...
цитировать
