В журнале затеяли благое дело – обзор польских издательских серий. И первая из статей, которую написал Марек Орамус/Marek Oramus,
посвящена серии отечественной фантастики, выпускавшейся издательством «Wydawnictwo Literackie» и носившей название:
«FANTASTYKA POLSKA»
Появление в скудном для фантастики 1986 году новой издательской серии научной фантастики было довольно-таки удивительным событием. В стране длился застой почти во всех отраслях, слово «кризис» успело уже войти в народный словарь и надежно там закрепиться. Развитие политических событий и состояние экономики, казалось, лишало всякой надежды на лучшее будущее. На рынке фантастики этот маразм отражался в том, что издательства печатали в лучшем случае несколько книг в год, даже не пытаясь расширять свой репертуар ни тематически, ни количественно. В статье «Торможение» (“Almanach Literacki”, № 4, “Iskry”) я писал о несбывшихся надеждах на бум этой литературы в Польше, который, казалось бы, уже начинался в 1982-1983 годах. Последней важной инициативой этого рода было основание двух серий издательств «Alfa»: “Dawne Fantazje Naukowe” в 1983 году и “Biblioteka Fantastyki” двумя годами позже.
В этой ситуации первые книги новой серии, выпускаемой заслуженным как для фантастики, так и вообще литературы издательством были встречены с интересом, тем большим, что до конца 1986 года успели выйти их печати целых четыре книги: “Adam, jeden z nas/Адам, один из нас” и “Homo divisus” Конрада Фиалковского/Konrad Fialkowski, “Zlote Brighton/Золотой Брайтон” Яцека Натансона/Jacek Natanson и “Raport z planety Sol-3/Рапорт с планеты Сол-3” Ежи Есëновского/Jerzy Jesionowski. Репутация краковского издательства, уже многие годы радовавшего читателей изданиями и переизданиями произведений Станислава Лема, казалась достаточной гарантией высокого качества. Обозначенный в названии серии профиль также казался вполне отвечавшим потребностям, формулировавшимся тогда как авторами, так и читателями. Ибо ни одна из предыдущих серий не манифестировала столь открыто свой интерес к отечественной продукции НФ. Можно допустить, что “Wydawnictwo Literackie” рассчитывало не только на относительное обилие отечественных предложений, но прежде всего на стимулирующий характер предприятия. Замысел казался рискованным, но тем более интригующим.
К настоящему времени в серии «Fantastyka Polska» издано 9 книг. С окончанием 1986 года издательские темпы значительно снизились: следующие два года принесли лишь по две позиции, 1989 год – и вовсе одну. В 1990 году пока еще не издано в серии ни одной книги. Тиражи поначалу были довольно высокими – по 40 и 50 тысяч экземпляров. (За исключением вышеупомянутой книги Натансона – 30 тысяч экземпляров, и “Gar’Ingawi, wyspa szczęsliwa/Гарингави, счастливый остров” Анны Борковской/Anna Borkowska – 20 тысяч экземпляров). Книги издаются в одинаковом формате 12,5 х 19, 5 см и с одинаковым графическим оформлением – на передних обложках вверху на расположенных наискосок черных или цветных полосах печатаются имя и фамилия автора и название книги, оставшаяся часть поверхности обложки (обычно голубого цвета) занимает графика, чаще всего незамысловатая, но приемлемая. Лучшие обложки безусловно имели открывавшая серию книга Фиалковского (эта иллюстрация стала графическим знаком серии) и “Gar’Ingawi” Борковской.
На задней обложке каждого тома издательство размещало обширную информацию о книге и ее авторе, что не является у нас общепринятой практикой. Первым редактором серии был Марек Халява/Marek Halawa, в настоящее время эту функцию выполняет Лидия Тимофейчик/Lidia Timofejczyk.
Основу серии составили романы, лишь книга Адама Холлянека/Adam Hollanek «Skasowac drugie ja/Стереть второе “я”» -- сборник из повести и нескольких рассказов, да «Trzecia brama/Третьи врата» -- антология, составленная из рассказов 14 авторов. Кроме «Homo divisus» и частично тома Холлянека, все тексты новые.
Знаменательно то, что в серии не вышло ни одной книги Станислава Лема (хотя могло бы выйти, например, «Фиаско/Fiasko»), из чего следует, что Лем не желает видеть свои книги в каких бы то ни было сериях, подозреваемых в связях с научной фантастикой. Это требование, впрочем, отвечает давно уже установившемуся разделению отечественной фантастики на Лема и всю остальную Польшу, и если принять это во внимание, никаких претензий издательству выставлять не следует.
Разделавшись с описанием внешнего вида серии, можно перейти к самому важному: ее содержанию. К сожалению, в отношении уровня публикуемых произведений «Fantastyka Polska» весьма неоднородна. Кроме более или менее удачных книг (“Adam, jeden z nas/Адам, один из нас” Конрада Фиалковского/Konrad Fialkowski, “Zlote Brighton/Золотой Брайтон” Яцека Натансона/Jacek Natanson, “Agent Dolu/Агент Низа” Марцина Вольского/Marcin Wolski) в ней есть и такие безобразия, как “Raport z planety Sol-3/Рапорт с планеты Сол-3” Ежи Есëновского/Jerzy Jesionowski и еще более жуткая диковина «Marsjnie są wśród nas/Среди нас есть марсиане» Эдварда Векеры/Edward Wiekiera.
Интерес к издательской серии WL был тем большим, что серию открывал новый роман Конрада Фиалковского. У этого, пожалуй, самого известного за границей (после Лема, разумеется) писателя было не так уж и много публикаций научной фантастики: один роман и два десятка рассказов. «Адам…» должен был не только удвоить количество романов Фиалковского, но и подтвердить его репутацию в стране, где читатели о нем почти совсем забыли. Так оно и случилось, поскольку Фиалковский обратился к библейским мотивам, что заранее гарантировало высокую оценку произведению независимо от того, как писатель сумеет ими распорядиться.
Фиалковский использовал типичный для научной фантастики сюжет о вмешательстве в земную историю иных существ, разумеется, превосходящих людей во всех отношениях. Эти существа обычно пребывают в блаженном покое. И что же заставляет их выходить из такого блаженного состояния в безвременье, которое является наивысшей формой созерцания? Желание оказать помощь жалким калекам и совершенным кретинам, каковыми они видят людей? С этим предположением еще можно согласиться, хотя вопрос, конечно, спорный: будет ли действовать в космосе доктрина Брежнева, неважно чем продиктованная: милосердием или амоком? Фиалковский, однако, уточняет, что это снисхождение богов к сирым обитателям мира сего производится ради ускорения их (обитателей) развития. Вот тут появляются уже серьезные сомнения, поскольку ускорение развития можно понимать по-разному, и можно под предлогом стремления к прогрессу совершать жуткие преступления. Фиалковский не сообщает, как трактуют эту категорию его самаритяне, но позволяет им творить все, что вздумается, полагая, что их мудрость гарантирует, что они не наделают ошибок.
Эта книжка, преисполненная столь наивных мыслей, уже тогда была анахроничной для польского читателя, имевшего за плечами опыт хотя бы того же военного положения. Фиалковский, похоже, не обращает на это внимания: его размышления кажутся столь же абстрактными, сколь и самодостаточными. Несмотря на то, что в начинаниях интервентов намечается кризис, автор не отказывает им в праве грубого вмешательства в жизнь другой расы. В итоге этот роман о событиях двухтысячелетней давности вульгаризирует библейские сюжеты, он холоден и «кибернетичен», хотя, конечно, его литературный уровень превышает тот, который принято считать средним уровнем научной фантастики.
Литературой совершенно иного плана оказался дебютный роман Яцека Натансона «Золотой Брайтон». Такой фантастики у нас еще не было. В романе «офантастичивается» современность, обычный город ХХ века. Его интерпретировали по-разному. По моему мнению, Натансон предложил необычайно интересное применение конвенции фэнтези. Cуть такого применения в создании магического пейзажа, в котором герой вынужден заниматься своими делами, стремясь к достижению каких-то своих, чаще всего не магических целей. Магия – фактор, без которого о фэнтези и речи быть не может, это обязательное и достаточное условие этой конвенции, все другое – не более чем мишура.
Действие так понимаемой фэнтези не обязательно должно разворачиваться в стране булатного меча, железного молота или стальных клещей для дробления костей; немного авторской изобретательности – и фэнтези можно направить в ХХI век, на космодром, в ракету и так далее.
Герой романа Натансона поехал в указанный в названии книги английский город, чтобы там, в расположенном в нем учебном лагере, усовершенствовать свои языковые знания и навыки. Приехав туда, он обнаружил, что в Брайтоне слова, жесты, поступки имеют как бы двойной смысл. Для непосвященного они ничего особенного не значат, однако, пользуясь определенным кодом, можно расшифровать их истинное значение. В городе ведется некая особая игра, некоторые места и люди в нем – дружественны, некоторые – враждебны. Роман вкусно читается, в нем есть немного международного товарищества (и невольных шуток над отдельными нациями), щепотка юмора, а для любителей – легкая, как теплый воскресный вечер, эротика. Лишь к одному можно, правда, прицепиться: автор, убедив уже читателей в том, что в Брайтоне действуют магические законы и что-то такое там происходит, ни формулировать эти законы, ни указывать цели игры никоим образом не желает. Знаю, но не скажу, а когда не сказать уже вроде бы как и нельзя, роман заканчивается. Это как если бы вам рассказывали длинный анекдот, а вы зевнули бы его соль, задремав ненароком или и вовсе отключившись после выпитой водки. Этот недостаток, впрочем, не столь уж и велик, чтобы помешать записать роман в плюс краковской издательской серии.
Туда же, в плюс, стоит записать и роман Марцина Вольского, главного редактора знаменитой радиопередачи «60 минут в час».
Преуспевающий 35-летний американец получает в наследство от родственника должность резидента Низа (то есть Преисподней) на Земле. Он должен реализовать тайный план Низа (отсюда и название “Агент Низа”), о чем и повествуется в большей части романа. Читатель, привыкший к отечественной жвачке, оказывается ослепленным фейерверком острот, языковых и ситуационных шуток, внезапных сюжетных поворотов – словом, всем тем, что составляет specialité de la maison Вольского.
Пример «Агента Низа» показывает, как улучшает фантастику внесение в нее хотя бы щепотки культуры, почерпнутой из другой области. В конце книги Верх пресекает выполнение тайного плана Низа, целью которого было светопреставление – не слишком оригинальная развязка сюжета, но на притягательности книги для читателей это никоим образом не сказывается.
По своему интересна антология «Третьи врата» -- сборник из пятнадцати рассказов молодых авторов, результативный для литературного конкурса журнала «Fantastyka» 1982 – 1983 годов.
Теперь уже несколько излишне экзальтированным кажется мне послесловие Мацея Паровского, в котором эти самые молодые авторы именуются «четвертым поколением» польской фантастики, что и тогда мне казалось поспешным, и сейчас кажется таковым (меланхолически замечу, что ни один из четырнадцати авторов не показал ничего выдающегося за семь лет, прошедшие с момента составления антологии). Однако сборник этих текстов можно счесть полезным не только как документ, но и как обзор творческих приемов, манер, эстетик, волнующих авторов проблем; напрягая зрение, можно увидеть в этих рассказах некие общие тенденции, солидарное мышление – тут Паровский, возможно, прав.
В свою очередь, «Гарингави, счастливый остров/Gar’Ingawi, wyspa szczęsliwa» Анны Борковской – это попытка написания сказочной фантастики, подобной фэнтези Урсулы Ле Гуин (в особенности ее «Земноморью»).
Писательница, как и ее великая предшественница, строит собственную Империю Полумира, где существует указанный в названии остров. И лишь одно следует заметить: книга толстая и из-за этого скучная и нудная до тошноты, мне не приходилось еще встречать человека, который прочитал бы ее до конца.
К сожалению, в серии не обошлось без срывов. В ней оказались два курьеза: “Raport z planety Sol-3/Рапорт с планеты Сол-3” Ежи Есëновского и “Marsjnie są wsród nas/Среди нас есть марсиане” Эдварда Векеры.
Роман Есëновского, бывшего первого секретаря Польского союза писателей, написан в виде рапорта, составленного членами исследовательской экспедиции, отправленной на Землю с планеты Логи (от “логики”?). Экспедиция прилетает на Землю и наблюдает на ней множество явлений, событий и вещей, резко отличающихся от тех, что они имеют у себя на Логи.
А на Логи все таково, каковым быть должно: понятий «народ», «государство», «религия» не существует, о Боге никто и слухом не слыхивал, песен там не поют, вина (как, впрочем, и других алкогольных напитков) не пьют, моды там нет, потому что от одежды не требуют ничего другого кроме функциональности, мяса не едят, говорят на одном-единственном языке и т.п. На Логи нет частной собственности на землю, как нет ее и вообще на что бы то ни было, нет деления на классы. Те, кому заведенные на Логи порядки не нравятся, подвергаются лечению в изоляторах, но не насильно, об этом и речи нет – исключительно добровольно, поскольку они сами осознают свою ущербность.
Короче говоря, Логи – это рай в понимании Есëновского; мне же это кажется больше похожим на помесь концлагеря и общества борцов за трезвость с сектой атеистов. Есëновский дает волю своим мечтаниям на тему правильного мироустройства. Насмехаясь над земными нонсенсами (а их и вправду хватает), он становится в позу того, кто лучше знает и кто ссылается на последнюю инстанцию, то есть тупо заученный рационализм. Это выходит на явь также при описании стран, посещаемых членами логианской экспедиции. Есëновский пользуется при этом сомнительными стереотипами, более чем выразительно обозначая свои симпатии: Америке достается критика, России – признание. Китай – это нечто чудное и непонятное. Польский народ «даже самими солотами (т.е. землянами. Прим. М.О.) считается странным». У французов в чести извращенные отношения между мужчинами и женщинами и порнография. Здесь у читателя зарождается смутная мысль: а ведь если бы кто-нибудь попытался издать подобное нагромождение бредней как произведение «нормальной» литературы, его бы, вероятно, вышвырнули из издательства, да еще, пожалуй, и избили бы палками. А под маркой НФ этот жуткий бред выдается за «метафорический образ Земли», который, разумеется, «побуждает читателя к глубоким размышлениям».
О деталях творения Векеры я лучше милосердно промолчу: прав был Рафал Земкевич, когда назвал его «литературоподобным изделием». Трудно понять, каким образом эта графомания просочилась сквозь фильтр ведущего некогда польского издательства. Позже, однако, в WL сообразили, что с Векерой что-то не так, и спихнули его в отпочковавшееся «Wydawnictwo Dolnosląskie», откуда книжка в конце концов и была направлена в печать, но ее графическое оформление отчетливо указывает на ее несомненную принадлежность к серии.
В целом «Fantastyka Polska» переживает кризис. Отечественный рынок писателей НФ, похоже, не в силах обслуживать столько издательских предприятий, сколько их мы наблюдаем сегодня. Неплохо стартовав, серия в последующие годы утратила разбег. При нарастающей конкуренции издательство позволило отобрать у себя ведущих авторов или не сделало ничего для того, чтобы их к себе привлечь. В результате серия пришла в упадок, который в какой-то мере отражает соответствующие трудности, переживаемые всем издательством «Wydawnictwo Literackie». Не видно концепции восстановления серии, которая начинает плестись по своим следам. Об этом свидетельствует очередная планируемая к изданию в серии книга: «Biohazard/Биориск» Конрада Фиалковского, то есть еще один сборник все тех же самых рассказов автора «Волокна Клапериуса». ( Книга вышла в 1991 году, замкнув, похоже, серию. W.)
Пани Лидия говорит, что в состав серии должны были войти хорошие в литературном отношении произведения хороших писателей. Предполагалось также, что в ней окажутся разнородные произведения, образующие как бы поперечное сечение польской фантастики, показывающие ее возможности, тенденции ее развития. Эти прекрасные планы нашли воплощение, пожалуй, лишь наполовину. Конечно, «Fantastyka Polska» разнородна (иногда даже чересчур), но не все ее авторы – хорошие писатели, да и с литературным уровнем разное случалось. Вопреки ожиданиям, она так и не превратилась в престижную серию, публикация книги в которой стала бы наградой для автора, а сегодня она и вовсе дальше от этого, чем когда бы то ни было. Политика затыкания дыр переизданиями с сомнительной привлекательностью свидетельствует, что издатель понятия не имеет о том, что с серией делать. Вы скажете, что качество книжной серии не может быть выше качества жанра, наполняющего ее своим продуктом. И разминетесь с правдой. Мне кажется, что польская фантастика чувствует себя в последнее время гораздо лучше, чем «Польская фантастика».