Элиша Зинде
О своем еврействе поэт-орденоносец, лауреат Ленинской и четырежды лауреат Сталинской премии Самуил Яковлевич Маршак вспоминал вслух в основном до и после эпохи правления Сталина. Но даже в промежутке между юношеской сионистской поэзией и опубликованными на восьмом десятке мемуарами о еврейском детстве, в советско-социалистическом пласте творчества Маршака можно обнаружить немногочисленные и глубоко запрятанные примеры того, что и хорошо замаскировавшийся внук раввина всегда остается внуком раввина.
Эль Лисицкий. Иллюстрация из «Хад гадьи» («Один козленок»). 1919 год. Еврейский музей. Нью-Йорк
Детство Шмуэля
Благодаря публикациям в русскоязычных еврейских СМИ, а особенно — благодаря опубликованной в 2006 году в серии «Жизнь замечательных людей» биографии Маршака, написанной М. М. Гейзером[1], к хорошо знакомому широкой публике Маршаку — детскому поэту, Маршаку — переводчику Бернса и Шекспира добавился другой Маршак — достойный потомок прославленной еврейской фамилии, писавший сионистские стихи в молодые годы и постоянно читавший Талмуд в старости.
В советское время даже фамилия Маршак воспринималась скорее как мудреный псевдоним (как, например, Хармс), чем в своем подлинном значении. К счастью для ее обладателя, те, кому этого знать не следовало, действительно не знали хорошо известной ныне расшифровки фамилии-аббревиатуры...