Должен признаться, в светлый праздник предпочёл душеспасительному чтению занимательное. Познакомился с примечательным образчиком советской антифашистской сатиры, решённым в жанре фантастики о затерянном мире- «Гулливером у арийцев», вышедшим в издательстве «Молодая гвардия» в 1936-м году под именем Георга Борна, которым скрыл своё авторство Давид Штерн, заведующий отделом Германии в МИДе. Могу предположить, что экземпляр, который мне удалось приобрести, является одним из немногих сохранившихся из 50-ти тысячного тиража, поскольку эта и другие книги Штерна изымались из библиотек и уничтожались после того, как их автор- через год после публикации «Гулливера», -незаурядный дипломат, написавший, вдохновлённый хорошо ему знакомой немецкой современностью, ряд произведений, высмеивающих гитлеровский режим, участник коммунистического подполья в Румынии, еврей- был арестован как агент Гестапо и вскоре умер в тюрьме.
Главный герой романа, от лица которого ведётся повествование, является, как и положено Гулливеру, уроженцем Британии, однако- нашей, коммунистической Британии: действие разворачивается в светлом будущем, точнее, в 541-м году «нашей эры, датирующейся Октябрьской революцией в России». Профессор Эдинбургского университета Гулливер отправляется на стратоплане в Мельбурн, чтобы принять участие в конгрессе историков, посвящённом «великой эпохе войн и революций» (вполне очевидно, что обращение к этим славным временам является главным развлечением в мирные дни всеобщего благоденствия).
Несмотря на своё солидное название, чудо инженерной мысли наших потомков терпит аварию над Индийским океаном. Гулливер, оказавшийся, очевидно, единственным выжившим, приходит в себя на острове, ставшем заповедником фашизма- в своё время ковчег с нацистами, спасшимися бегством после краха режима, нашёл пристанище на этом неведомом географам уголке планеты. Нужно заметить, что в ретроспективном описании рассказчика гибель гитлеровской империи (что вполне естественно для представлений советского автора из 1936-го) оказывается следствием не понесённого в результате войны разгрома, а восстания пролетарских масс Германии, поддержанных правительством СССР.
Так вот, пятисотлетний рейх на острове Арии, каким его застаёт Гулливер, пребывает в самом жалком состоянии, деградировавший в своеобразный вариант первобытно-общинного строя из-за наложенного отцами-основателями запрета на научные изобретения, призванного помешать арийцам с помощью какой-либо машины покинуть остров, за пределами которого они могут стать жертвами низших рас. Гость из свободного мира, спасённый от расправы одним из местных вождей для неясных поначалу целей, с ужасом и недоумением исследует обычаи, нравы и социально-политическое устройство острова.
Откровенно говоря, описание местных порядков не слишком напоминает идеологию национал-социализма. По сути, всё сводится к классовой борьбе, угнетению тружеников правящими кругами, расистский же антураж введён, нужно признать, довольно бестолково.
Островным государством правит пара дюжин арийских вождей с вождём вождей во главе. Когда кто-то из них уходит в Вальгаллу (на острове исповедуют религию древних германцев, о которой писатель имеет довольно смутное представление, о чём можно судить хотя бы по тому, что Одина и Вотана он считает двумя разными божествами), на его место берут представителя младших вождей, которых в свою очередь набирают из числа испытуемых- детей, воспитывающихся, при отсутствии института семьи, в военизированном поселении-коммуне. Большую часть испытуемых, признающуюся недостойной пополнить касту вождей, превращают в рабов, для чего юношей и девушек, достигших 17-летнего возраста, подвергают кастрации. В результате наиболее многочисленный на острове класс рабов, единственных, кто занят сельским хозяйством и охотой, превращён в этаких зомби- не в ромеровском, а в первоначальном, гаитянском понимании, покорный, безвольный рабочий скот. «Кто работает, должен быть обеспложен; кто обеспложен, должен работать»- претворяя в жизнь эту формулу (в «Господарстве* доктора Гальванеску» Смолича, https://www.facebook.com/photo.php?&..., представлен более изощрённый её вариант), вожди добиваются полной покорности пролетариата, хотя и ценой существенного понижения его работоспособности.
На острове есть ещё одна группа, производители, самки и самцы- по сути, отдельное племя, являющееся наиболее непродуманным элементом произведения. В общественной структуре острова эта группа оказывается чем-то абсолютно лишним- её единственной функцией является, как можно догадаться из наименования, размножение, при этом самки и самцы представляют собой дегенеративных существ, развитых физически, но при этом умственно отсталых, фактически являющихся микроцефалами. Получается, что правители острова Арии проявляют похвальную и весьма неожиданную для нацистов терпимость к альтернативно одарённым поданным- эти горе-производители не заняты ничем, кроме спаривания и деторождения, притом, что эти их занятия, как следует из текста, совершенно бесполезны для арийской расы: вожди набираются не из их злополучных отпрысков, а из детей, родившихся от обычных девушек из числа испытуемых, которых выбирают для себя вожди перед их «обеспложиванием» (кстати сказать, судя по книге, этой операции в конечном счёте подвергают вообще всех девушек- кроме беспечных «самок», разумеется, -поскольку вождей-женщин не существует).
Вместе с тем, в подходе автора к теме есть и несомненные достоинства. К примеру, мне кажется довольно остроумным решение показать современную политическую доктрину- пускай и изображённую довольно поверхностно и искажённо, -с точки зрения гостя из будущего, для которого расистские теории, классовое угнетение и подавление инакомыслия являются не просто жестоким варварством, но и чем-то попросту нелепым, непонятным, непостижимым (хоть как-то разобраться в происходящем Гулливеру помогает его специализация историка). Настоящее нацистской Германии (а по сути, и Советского Союза, к которому в той же мере можно отнести описанные в романе уловки пропаганды, уничтожение оппозиции и междоусобные интриги вождей) предстаёт здесь смутным, зыбким, сюрреалистическим кошмаром прошлого.
Разве и нам подчас иные подробности повседневной жизни Третьего рейха или сталинского СССР не кажутся чем-то почти неправдоподобно чудовищным, будто только приснившимся человечеству? Хотя практика современных диктатур и экстремистских формирований, включая соседний тоталитарный режим и ситуацию на востоке страны (не говоря уже о соотечественниках, оказавшихся по одну с нами сторону баррикад и исповедующих взгляды, мало чем отличающиеся от нацистских и сталинских), подтверждает, что в них нет ничего нереалистичного.
К достоинствам романа я бы отнёс и заключительную часть, в которой большинство испытуемых, свергнувших вождей под руководством Гулливера, недовольна стремлением героя уничтожить диктатуру вместо того, чтобы поставить во главе её их самих. Вполне очевидно, что многие из них готовы на новый бунт. И вовсе не воля угнетённых, готовых, победив дракона, отказаться от соблазна занять его место, а властное цивилизаторское вторжение «демократической коалиции»- появление спешащих на помощь Гулливеру стратопланов, -спасает ситуацию от естественного финала большинства революций.
На снимке- переплёт моего экземпляра. Заслуживающие внимания примеры иллюстраций можно увидеть на странице книги на страницы книги на Фантлабе- https://fantlab.ru/edition150682.
P.S. Мне показалось любопытным, что Штерн предугадал, что формат чтения, увы, претерпит в будущем изменения, описывая своеобразные кинокниги. Собственно и рассказ его Гулливера является- не улавливаемый техникой 1936-го и потому по старинке изложенный на бумаге, -документальным фильмом, смонтированным из записей, заключённых в его сознании:
«Мой рассказ был конечно сфотографирован, и мне почти не пришлось его отшлифовывать. (...) ...я слушал собственный рассказ и видел на матовом экране идеовизора все образы, запечатлевшиеся в моём мозгу».
А эти строки дают некоторое представление об историческом нон-фикшне будущего:
«Я думал о своем докладе, посвященном великой германской революции, и вспоминал сцены, запечатленные на экране нашими лучшими писателями-мыслителями, тщательно изучавшими все документы, сохранившиеся от этой эпохи. Особенно сильное впечатление произвел на меня Риолан, могущественное воображение которого дало нам ряд ярких картин кровавой гражданской войны и победоносной революции. Образы, возникшие в мозгу Риолана, с поразительной четкостью воспроизводились на экране идеовизора».