Три большие темы со множеством сюжетных отнорочков-аппендиксов и комментариев.
1. Завершение шведских дел в Семилетнюю войну.
Автор во весь рост показывает проблему, о которой мало что говорил в предыдущих томах: шведы продолжали готовиться в реваншу. Своему главному, заветному — за 1700-1721-й... На улучшение флота и постройку крепостей круглосуточно выделялись деньги. На восточное направление уходили лучшие кадры. А то, что прям щас Швеция в союзе с Россией пытается что-то там учудить в северной Германии — так пропади пропадом эта Германия...
Конспиролог бы развил тему на четырех страницах, сравнив тогдашнюю шведскую модель поведения с нынешними рассуждениями о «глубинном государстве», противоречиях между истеблишментом и элитой. Я скажу проще: другого шанса вернуться в клуб великих держав, кроме как сесть на потоки российского экспорта — у Швеции не было. Проект «прибалтийский пылесос» пытались реализовать вплоть до 1790-го, когда стало ясно, что всё — весовые категории уже несоизмеримы... Ну а после 1809-го, оставалось только расслабиться.
Но в 1760-62 уже ненужная война (французы проиграли свою борьбу за мировое господство и никакими колониями в южных морях больше не пахло) в северной Германии достигла какого-то нового уровня ожесточения. И в качестве командующих туда были командированы не престарелые маразматики, а довольно дельные люди. От самого моря военные дела сдвинулись чуть южнее и видится вполне себе жесткая война на батальонно-полковом уровне соединений.
/дальше следует штамп «поживи Елизавета ещё год»/ мы бы увидели, как война «логикой вещей» затягивает в себя государство — и от стиля «как бы чего не вышло» политики переходят к фразам «достаньте нам хоть что-то и поближе к сердцу».
2. Макленбург-Шверин в Семилетнюю войну — весьма поучительная история.
Правитель этой территории решил провести мошенничество со страховкой: стать союзником Франции в борьбе с Пруссией, но объявить режим «ни мира, ни войны». Чтобы претендовать на свой кусочек прусского пирога в день победы, но самому ничем не рисковать.
Проблема в том, что при введении этого режима стороны из «пра-а-ативных» становятся «активно-пассивными», а вазелин расходуется ну прямо баррелями.
Пруссаки начали ежегодные зимние грабежи территории — с тотальным изъятием денег, лошадей, рекрутов. Корпус в пять тысяч человек отлично кормился и брал все, что только мог. Режим террора имел место быть.
Местные военные, сидя в крепостях и получив жесточайший приказ «не поддаваться на провокации» — могли или отмалчиваться при закрытых воротах, или просто сдаваться, если пруссаки каким-то образом ворота открывали. В таком случае офицеров отпускали, а солдат насильно зачисляли в прусскую армию (откуда они бежали при первой возможности). Доходило до того, что комендант крепости, таки оказавшей сопротивление, потом писал объяснительные, что палил из пушек по неизвестным людям, строем выходившим из леса. Правитель зимой сваливал на остров Рюген, под крылышко к шведам, а летом возвращался и делал вид, что все ж хорошо, пруссаки ушли. Следующей зимой грабиловка повторялась...
Франция-Австрия-Россия требовали простого и понятного: объявить Пруссии войну, выставить в поле корпус в 5-8 тысяч человек. Эти полки идеально дополняли шведские части, открывали полноценный северный фронт.
Не-а.
Ни войны, ни мира.
Эта история — одна из предпосылок максимального ожесточения и тотальности войн следующих эпох.
Если одна сторона воюет «по крысятнически-феодальному» принципу, а вторая «по индустриально-грабительскому» — то у населения нет никаких шансов противостоять грабежам.
— вступить в армию, которая точно ничего делать не будет?
— прятаться по лесам, где всё равно найдут? (и это ж не Белоруссия с её болотами, это маленький Макленбург-Шверин)
— бежать? (крестьяне все равно не смогли бы взять с собой землю. Горожан на чужбине тоже особо не ждали. Потому бежали только получив конкретную претензию от оккупационных войск, то есть, простите, от гостивших военных)
— организовать ополчение и «победить вопреки»? (мг... С одним черенком лопаты на пятерых)
В результате из полноценного противника Пруссии, территория стала её невольным союзником. А на мирных переговорах, поскольку пруссаки заявили, что там не воевали, союзники не настаивали на компенсациях. Других вопросов хватало.
3. Воспоминания капитана Пикардийского полка.
Реалии времен Фанфана-Тюльпана. Тот случай, когда сложно что-то пересказывать — надо читать. Могу только заметит, что все вранье очевидца про количество погибших — автор немедленно изобличает в сносках.
Итого: альманах сохраняет стиль и уровень подачи материала. Чем дальше, тем обоснованнее будут выглядеть заимствования как формы изложения (кроме редких матюгов и упорного именования гравюр — фотографиями :) ), так и качества работы с источниками.
Иметь на кафедре истории подобный семитомник (да, хотелось бы прочитать и следующий выпуск...) для демонстрации студентам — это правильно.