Annals of the Ukrainian Academy of Arts & Sciences in the US , 16, 41-42, 1984-85, 341—352
Two rather unusual Slavic writers, Volodymyr Vynnyčenko and
Karel Čapek, were not only contemporaries but, what is more, they
shared certain ideas and posed similar questions. Part of the reason for
such affinities may be that both of them reflected the Zeitgeist of the
early 1920s. The similarities between them are particularly evident in
several of their science-fiction works. Some of their shared themes deal
with freedom of the individual, the opportunity to work creatively, and
the possibility of creating a society in which mature and deserving people
could live without the destructiveness of war. One may say that both
of them were concerned with the possibility of an eutopia not in some
distant future but here and now. While many writers of the period
bewailed the effects of industrialization on man and his creative
abilities—neither Capek nor Vynnyčenko considered technology to be a
major threat to man. They were concerned rather with the political and
social changes that were precipitated or proliferated by machines. M an’s
attitudes to labor and the effects of such attitudes on his spirit and
behavior were of primary interest to both writers. Nevertheless, while
such questions were treated similarly in their works, these writers’ literary
destinies ran their separate courses.
Karel Capek in Czech, and Volodymyr Vynnyčenko in Ukrainian
literature, are known as authors of numerous short stories, novels and
plays. They also wrote journalistic articles and philosophical treatises,
and edited several periodicals. The works of these two writers became
widely known in their own countries, and were translated into numerous
languages. Vynnycenko’s works, however, have never been translated
into English, and this is perhaps one of the primary reasons why
his international reputation does not come close to that of Capek; there
are at least one hundred publications in English bearing Capek’s name.
Karel Capek (1890-1938) became known in Ukraine during the early
1920s, at the threshold of his popularity. Because of Capek’s anti-
342 THE ANNALS OF THE UKRAINIAN ACADEMY
Communist stand, his works were ignored in the Soviet Union from the
end of the 1930s (a play of his was staged in Kiev in 1939) until the
1950s; in 1958 two studies on Capek appeared in Ukrainian.1 Translations
followed, at first in several Ukrainian periodicals, and then in
Russian and other languages of the Soviet Union.
Volodymyr Vynnyčenko (1880-1951) was Capek’s senior by ten years.
He had a very active political life,2 until he left Ukraine in 1919 and
eventually settled in France. By the beginning of the 1930s, Vynnyčenko’s
name became anathema in the Soviet Union, and since World War II
his works have been banned in Capek’s country.3 The ban on Vynny
čenko has not been lifted.
Because both writers lived during the same time in the same, Slavic,
part of Europe, it is little wonder that their works reflect the same or
similar problems, and reveal the writers’ respective positions on them.
We have already mentioned some — let us now review them: (a) opposition
to any totalitarian tendencies of any nation, but especially of their
countries’ two most populous neighbors — Russia and Germany; (b)
oppositon to wars; (c) strong concern about widespread technological
escalation and its possible damaging effect on people. Both writers
turned to the genre of science fiction to suggest such problems and propose
evaluations or solutions. In their works of science fiction, both
writers frequently constructed situations in which the intellect of several
individuals produced, for the sake of science, that which was then
desired by others for the sake of power. They then proceeded to expose
1 V.i. Ševčuk, Karel Capek: A ntyfasysts'ki tvory: Literaturno-krytyčnyj narys (Kiev,
1958); K.S. Zabyralo, “K. Capek,” N aukovi zapysky (L ’viv: Pedahohičnyj Instytut, 1958),
3:79-94; subsequently, A. P. Volkov, Dramaturhiia Karela Čapeka (L’viv, 1972).
2 Vynnyčenko held several important positions in the Ukrainian government during the
years of Ukraine’s independence (1917-1919). He was initially Vice-President and then
Secretary General of the C entral’na Rada (The Central Council) of the Ukrainian
National Republic, and later served as Chairman of the Directory.
3 The only publication so far appeared in 1968, in Ukrainian: Volodymyr Vynnyčenko,
O povidannja, Myxajlo M ol’nar, ed. (Bratislava: Slovac’ke pedahohične vydavnyctvo,
1968). That edition contains a short bibliography of earlier Czech translations of Vynnycenko’s
works. See p. 16. As for Soviet Ukraine, a number of Vynnyčenko’s works was
reprinted or even originally published there in 1920s. Sonjašna M ašyna was an original
Soviet-Ukrainian publication, and was twice reprinted in Soviet Ukraine. See Note 5
below.
UTOPIA, EUTOPIA OR TUTOPIA? 343
the imminent threat to mankind hidden in such situations. Alongside
such collective social problems, both writers were intensely interested
in the individual—his attitude to life, his personal goals, the
strength of his spirit and the paths of his behavior. The two writers’
views on the collective and the individual are worth examining in some
detail.
I would like to concentrate on Vynnycenko’s two-volume novel Sonjašna
mašyna (The Solar Machine), written in 1921-1924, and Prorok
(The Prophet), written in 1929, and on Capek’s R.U.R, (1920), Továrna
na absolutno (The Factory of the Absolute—a more popular translation
of the title is Absolute at Large), written in 1922 and Krakatit, written
in 1924. Just before Vynnyčenko began to plan his Sonjašna mašyna in
1920, he visited Czechoslovakia. Although Vynnyčenko may well have
heard of Capek during his visit, there is no proof that he read any of his
works.4
After R . U.R. and Sonjašna mašyna were published, an unusual reaction
occurred in both cases: public discussions by critics and readers
were held in many countries, thus testifying to the popularity of the
works, as well as to a certain strangeness of their ideas. It is also interesting
that the writers’ compatriots by and large ignored the universal
message contained in the two works and criticized their authors for not
including specifically national problems and backdrops. Such a reaction
suggests that the domination of the two countries by foreign powers had
left its obvious psychological effect on many Ukrainians and Czechs,
who considered that literature should concentrate on national themes,
otherwise the country had nothing to gain by it.
The reaction outside the writers’ countries was not the same in each
case. Sonjašna mašyna did not popularize Vynnyčenko’s “sun-bread” or
his concept word “sunism” in the way that Capek’s R . U.R. popularized
the Slavic root-word “robot” (first used by his brother Josef in 1917).
4 Very early in his adult life, Vynnyčenko began to keep a diary. He included lists of
books that he read. I had the opportunity to examine in detail his diaries for the years
1919-1926, and found no mention of any of Capek’s works. The diaries, as part of the
Vynnyčenko archives, are at the Russian and East European Archives, Columbia University,
New York, N.Y. The first two volumes of the diaries have been published by the
Canadian Institute of Ukrainian Studies in 1980 and 1983.
344 THE ANNALS OF THE UKRAINIAN ACADEMY
This word became almost instantaneously and universally known through
many translations of the play, as well as because of its two-year run on
Broadway in the early 1920s. The popularity of Sonjašna mašyna, on
the other hand, was restricted to Ukraine, although there its impact was
indeed impressive. When the novel was published in Kharkiv, even bluecollar
workers stood in long lines in front of bookstores to acquire the
book, while waiting lists at local libraries had no precedent.5 Although
the novel was translated into several minor languages, it did not receive
the kind of attention in the West for which the author had hoped.6
Sonjašna mašyna was begun by Vynnyčenko in May 1921, and was
completed in July 1924, while the author lived first in Germany, and
then in France, where he finally settled. As a politician and diplomat
with government experience at the highest level, and as an observant
writer, he was especially concerned with political developments in Germany,
and quite correctly prophesied the rise of Hitler. (In fact, the
character Mertens is so close to Hitler that in his own translation of the
work into Russian, finished in 1938, Vynnyčenko considered renaming
him Kitler). The novel depicts a Europe of the future, ruled by a German
businessman. A scientist makes a unique scientific discovery: he
builds a “solar machine” capable of producing food in almost infinite
quantities and without much effort. The solar machine produces “sunbread,”
a most savory food which can be made from any plant, even
from grass, by means of the sun’s rays passing through a special lens.
This food, nevertheless, is edible, or palatable, only to those related by
blood to the maker of the particular piece of bread, thus neutralizing
5 M. Zerov, “Sonjašna mašyna jak literaturnyj tvii\” Vid Kulisa do Vynnyčenka (Kiev:
Kul’tura, 1929), p. 173. The novel was published in Ukraine after long delays and debates.
The first edition in three volumes came out in the Kharkiv publishing house D eržavne
vydavn yctvo Ukrainy in 1928. A year later that concern published its second edition. In
1930, the Kharkiv publishers Rux published the novel in a single volume as Volume
XXIII of Vynnyčenko’s Tvory (Works). The first volume only was reprinted in New York
by Prom etej in 1962.
6 Just before Vynnyčenko completed this novel, he wrote in his diary on January 14,
1924, that Sonjašna mašyna is “Ukrainian literature’s calling card in Europe. One wishes
that the Ukrainian name were known, but I am afraid that specifically because it is
Ukrainian, the work itself may lose in the eyes of Europe any good qualities that it may
contain.” Vynnyčenko Archives, Diary for 1924. Now published in Volodymyr Vynny
čenko, ŠČodennyk (Edmonton-New York: Canadian Institute of Ukrainian Studies, 1983).
UTOPIA, EUTOPIA OR TUTOPIA? 345
the danger of a new “surplus value.” The invention should free workers
from their servile position toward employers. Very soon, however, it
becomes threatening to the efficient management of society, and is even
suspected of being able to cause anarchy. Such gloomy predictions
come true when a terrorist organization learns of the invention and
speedily distributes a special lens, thus making the production of the
“sun-bread” accessible to all, and not only to blood relatives of the
given operator of the machine. As a result, most people stop working,
and all services are paralyzed first in Germany, and then in the rest of
Western Europe.
In Sonjašna mašyna Vynnyčenko strongly opposed the entrapment of
people in their jobs; he considered work an “organic” part of life, freely
chosen, performed for the sake of preserving the dignity of man. In the
novel, those who worked willingly saved Berlin and the whole of Europe
from complete destruction. It is interesting that while in his political
writings Vynnyčenko stressed the strengths and the needs of blue-collar
workers, in the novel it is students, intellectuals and women, mostly
mothers, who are the labor activists, and the ones who choose to work,
although labor is not necessary anymore. By wishing that people would
make use of their prerogatives of free choice of values and then act
upon their choices, Vynnyčenko took what would appear to be a protoexistentialist
position. In the same spirit, he insisted that when one
chooses to work as an individual, for the sake of one’s self, one should
at the same time understand the needs of the collective; it is only thus
that the individual, while working for himself, will at the same time
work for society.
Čapek, in his play R.U.R. also warned that man can become a
machine if he is forced to work, instead of, in his freedom, understanding
the value of dignified labor. The author criticized the dullness of
work as demeaning to man, and stressed the creative aspect as the
necessary positive component of labor. Vynnyčenko seems to have been
attached to the idea of primitive physical labor as being particularly
ennobling. This is symbolized in the novel by the solar machine itself; it
is a deliberately simple apparatus, requiring rather strenuous physical
exertion on the part of the operator. Čapek, on the other hand, believed
346 THE ANNALS OF THE UKRAINIAN ACADEMY
that physical labor as such adds to the depersonalization of man. Capek
concentrated on showing how blind obedience for the sake of food and
of work made man a robot, isolating him from creativity and nature. It
is the negative that stands at the center of his play. Vynnyčenko, in
contrast, stressed the positive, anti-robot, human qualities; so long as
man thinks and chooses freely, he should not succumb to de-individualization,
regression, and a strictly animal-like, biological existence.
I should like to extend my comparison of the ideas of the two writers
on the individual and the collective beyond the texts discussed above.7 1
see some striking similarities in their other works, even when it comes to
external aspects of situational elements and plot details. Sonjašna т а-
syna was completed in 1924, the same year that Capek finished his Krakatit.
The protagonists of both works are young scientists from the
lower social classes. Each of them discovers either a process, or a device,
by means of which the way of life, or even the fate, of humanity can be
changed. Their discoveries can provide themselves and other scientists
with an opportunity to acquire tremendous power over people and
governments. Neither of the protagonists is interested in such an
opportunity.
Each scientist pursues his experiments on a princely estate where a
princess of ravishing beauty resides. Although both princesses are cold,
calculating, and selfish, they nevertheless manage to fall in love with the
respective scientists. The similarities are even more detailed. In both
cases, the scientist utilizes a piece of the princess’jewelry to develop his
invention. Each lady undergoes certain personality changes, as, for
example, when she experiences for the first time the pleasure of physical
labor. In both works the princess also sacrifices herself to save the
scientist. Note also that the two titles— Sonjašna mašyna and Krakatit—consist
of the names of the respective inventions. It is true that
the two authors approach the use of these inventions from opposite
7 For a detailed analysis and comparison of R.U .R . and Sonjašna mašyna see: Larysa
M.L. Zales’ka-Onyškevyč, “Roboty i antyroboty,” Sucasnist,' No. 4, vol. 136 (April,
1972), pp. 60-73. In 1980 Hryhorij Kostiuk brought to my attention an article which was
probably the first attempt to compare the two writers: S. Sakydon, “Karel Čapek і V.
Vynnyčenko,” Literaturna hazeta (Kiev), No. 17, vol. 35 (September 1, 1928).
UTOPIA, EUTOPIA OR TUTOPIA? 347
poles: Vynnyčenko’s device is a bread-producing machine, while C apek’s
explosive device obviously possesses destructive powers. But even
here we perceive a similarity: both inventions ultimately threaten makind.
It appears as if someone gave Vynnyčenko and Capek a basic plot outline,
and then commissioned them to write their versions of the story, in
order to compare the final products.
Vynnyčenko’s solar machine causes situations similar to those precipitated
by a device called “karburator” in Capek’s Továrna na absolutno
(1922). The “karburator” is capable of generating atomic energy, or,
more specifically, releasing it from matter. This energy comes in the
form of the Absolute which, as the Idealists assure us, is immanent in all
concrete phenomena. In Továrna na absolutno and Sonjašna mašyna
we also find similar threats posed by the inventions: the struggle among
various groups for power, and the possible complete destruction of large
areas of the earth. While in Sonjašna mašyna people refuse to work as a
result of the “sun-bread,” in Továrna na absolutno the “karburator”
takes over the work in the factories and thus makes people almost
superfluous. In both works, the drastic changes in people’s lives cause
slovenliness and irresponsiblity. In Továrna na absolutno the farmers
continue to toil, proudly fulfilling their peasant destiny, while everybody
else, under the influence of the Absolute floating in the air, turns into a
saint, praying, rejoicing and giving away his possessions. Because even
angels can fall, all the people-lovers, blessed by the Absolute, soon
become quite intolerant of the religious beliefs of their fellows. As a
result, the short-lived paradise becomes hell, and extensive wars (predicted
to take place between 1940 and 1952) threaten to exterminate
humanity. Nevertheless, at least some people prove that their human
qualities, grounded in healthy relativism, can survive and eventually
predominate. In the satirical ending, reminiscent of that of R.U.R., a
cyclical rebirth is promised, while a small group of middle-class Czechs,
eating sausages and drinking beer, begins to grasp the danger of absolute
values and the importance of small, relative, individual truths.
Capek admitted that he always wrote the same thing in his numerous
and diverse works: “Only the coat is a bit different. I simply keep
repeating myself. In all my work, I keep rehashing two, partly moral,
348 THE ANNALS OF THE UKRAINIAN ACADEMY
partly poetic themes; the first is negative, Pilate’s ‘What is truth?’ the
second is positive: ‘Everyone has his own truth.’ ” 8 Capek’s insistence on
the relativity of truth is quite obvious in Továrna na absolutno: during
the wars each side demands support from God only for its own “Absolute”
which it deems to be the only possible truth. Čapek unequivocally
explained this in 1922: “Each man who believes in some sort of Truth
thinks that therefore he must hate and kill a man who believes in a
Truth which carries a different brand name . . . man is something more
valuable than his ‘truth.’” 9 Čapek went on to elaborate his view of relativism:
“For me it is the only path by which it is possible to come to love
for man when we have lost our faith in humanity; the only way to come
to a love for the search for truth when we cannot find truth. . . . ”10
In Vynnycenko’s Prorok, the protagonist and prophet Amar, when
pressed to make a desperate choice, sacrifices truth for the sake of
humanity; he wants to preserve the people’s faith in love, which to him is
the ony truth worth saving. Vynnyčenko, however, never regarded such
sacrifices as demonstrations of the human soul, as Čapek might have
done. Vynnyčenko was almost afraid to take a further step and analyze
m an’s willingness to sacrifice himself for the sake of others as a decision
motivated by profounder causes than mere intellectual choice.
In Capek’s Krakatit the scientist, symbolizing contemporary intellectual
pursuits, is punished for not considering the good of mankind at
the very beginning of his project, and for being lost in his selfish interest
in intellectual tasks alone. The old man—a God figure—prophesies:
“You sought to tear yourself apart, but you remain whole, and you will
neither save the world nor break it asunder. Much of you will remain
hidden, like fire in a stove; but that is well; it is sacrificed. You sought to
do things too great, and now you will do little things. It is well so.”11
Similarly, in Vynnyčenko’s Prorok, when Amar wants to save the whole
world by love, he is incapable of seeing the evil effects that his religion
8 Alexander Matuška, Karel Čapek,: An Essay, Cathryn Alan, translator (Prague:
Artia, 1964), p. 161.
9 Quoted by William E. Harkins, Karel Čapek (New York: Columbia University Press,
1962), p. 102, from “Nemohu m lčet,” L idové noviny, 30 (June 10, 1922), pp. 1-2.
10 Ibid.
11 Quoted by Harkins, p. 106.
UTOPIA, EUTOPIA OR TUTOPIA? 349
has brought to his followers and believers. After considering the people’s
future and his own faith in love—he sacrifices the truth, and agrees
to participate in a fake miracle. Amar is not able to achieve perfect
harmony between his preaching and his practice, between his personal
life and that of humanity. Hence he is forced to sacrifice either his truth
and his life, or the faith of the people. In Capek’s Krakatit, the scientistprotagonist
searches for a similar harmony, and finally finds it in the
rejection of his own invention, “krakatit,” the child of his intellect,
which he meekly sacrifices. In both cases, individual pride is thus compromised
for the greater good.
Both Vynnyčenko and Capek devoted much attention to the imperfections
of man. Capek did this predominantly by irony and satire,
while Vynnyčenko criticized man more seriously and openly. This
brings us back to the important difference between Vynnyčenko and
Capek, mentioned above. Vynnyčenko believed that man can be
improved, re-educated, and changed by means of a belief or a philosophy,
such as his “sunism,” which he later elaborated and called the
philosophy of Concordism.12 Capek’s skepticism, conversely, did not
allow him to give credence to the possible effectiveness of dogmas,
eutopias, (“good places”) or anything redolent of the Absolute. He
believed that everything is relative and that man will be saved by his
toleration of the ideas of others, and by his capacity to sacrifice for the
good of others. He therefore, championed modest, rather than grandscale,
plans. To him, world-shattering ideas and inventions were the
results of m an’s intellect, and therefore represented m an’s pride. Capek
claimed that it is not technology and science by themselves which
mechanize man but man’s weakness—his desire to use various devices as
an escape from his small, but all-important, daily obligations. Vynny
čenko implied that man can be persuaded to be changed when he is
taught to rule his life by his mind, and not by his “nature,” which he
should control, if not change. Capek suggested that man should not
attempt to change “human nature” but should modestly allow himself to
12 Eugene Lashchyk is probably the first scholar who has attempted to analyze and
classify Vynnyčenko’s ideas of Concordism. See his article in this volume.
350 THE ANNALS OF THE UKRAINIAN ACADEMY
be led by moral principles, which are often relative, and especially by his
devotion to others. Vynnyčenko was in agreement with Capek on this
latter precept of m an’s devotion to others when he stressed that a good
society evolves from the harmony between the values of a group and
those of an individual.
Vynnyčenko’s and Capek’s eutopian works, in their cyclical aspect of
returning to the same starting point, display the same homo whom
technology does not change. The eternal human spirit qualifies man,
and always comes to the rescue at the very last moment. The catalytic
factor involved is mostly of the spirit, influencing man to make a personal
sacrifice and choose the welfare of all, rather than merely the fulfillment
of his own ambition. Hence self-sacrifice and love for others save
mankind. Capek seems to point out that a touch of eutopia is actually
possible here and now, that it is rooted here and should not be sought
elsewhere, because it is intrinsically possible to resurrect the spirit of
man. Hence the neologism tutopia in my title, built on the Ukrainian
word tut (here).
It can be said that Vynnyčenko’s vision of the future is based on a
certain compromise. We have seen that he does not count on some
technological revolution to save mankind. Like Capek, he depends on
man to make the correct social choices. When technology provides new
circumstances, leading to important changes, man is expected to assimilate
the new situation and react to it with the aid of his moral and
spiritual resources. In a way, man is almost expected to be ready for
it—and then to choose quickly and correctly either to support anarchy
and destruction, or to rise to a higher level which leads toward a better
future for mankind. It is precisely because of this that Vynnyčenko
believes in m an’s survival. He does not follow the theory of cyclical
regeneration from the zero-point, with mankind periodically beginning
all over again; he only indicates the possibilities contained in the idea of
the nuclear community—namely the family—which, by subsisting on
the same bread (made by a single “breadmaker” in each family), can
afford to consider larger issues in life, and thus achieve permanent freedom
without any great personal sacrifices. Both writers show that their
protagonists have finally reached almost the same state of dignity and
UTOPIA, EUTOPIA OR TUTOPIA? 351
peace with themselves which is necessary for creating a better world, or
at least for taking steps in that direction. This development and promise
was achieved in both cases due to the individual growth of the protagonists,
who were shown to accept and demonstrate the writers’ respective
philosophies.
Let me review the differences between the approaches that the two
writers take to such resolutions. While Vynnyčenko believes in the
“larger issues” of existence, Capek celebrates the importance of the
seemingly insignificant matters of daily life. While Vynnyčenko seems to
reject the cyclical theory of history, Capek demonstrates the eternal
qualities of man, awakened at the right moment at the price of personal
sacrifice; he has thus accepted the cyclical approach. The resulting pastoral
complacency in his work is slightly similar to that in Vynnyčenko’s.
However, Vynnyčenko’s view does not possess the touches of Luddite
antitechnological protest found in Capek; on the contrary, whether
Vynnyčenko’s heroes utilize a solar machine, or a motor (as in Prorok,
to create an illusion of a miracle), we see in the writer’s view on the world
an almost idyllic cooperation of the intellect (and its products), nature
and science. Science should free man and give him the opportunity to
create his eutopia.
The two writers—leading figures in their respective Slavic literatures—did
not always choose to write on strictly Czech or Ukrainian
questions. They preferred themes dealing with European society, human
nature, political situations and technology in the twentieth century. By
approaching such themes in surprisingly similar ways, they provided us
with parallel reflections of the problems of their day, or perhaps of the
future day.13 In the writers’ respective individual attitudes against the
enforcement of the ideas and social orders of some people upon other
people (which covers all aspects of dictatorship and totalitarianism)
Capek and Vynnyčenko agreed that it is imperative for man to remain
13 In 1938 Vynnyčenko proudly stressed that he quite correctly prophesied the coming
of the two dictators, Stalin and Hitler, and that he could still claim “with absolute certainty”
that work, science and freedom, with the help of nature, shall bring all nations to
very close cooperation in the future. Archives: Diary entry for April 12, 1938, Book 14-1,
p. 111.
352 THE ANNALS OF THE UKRAINIAN ACADEMY
M an—by acting on his own free will, on his own free choices, to rebuild
this planet as a possible eutopia (good place)—to create it not in utopia
(no place), but in tutopia—this place.
*****
Анналы Академии наук и искусств Украины, 16, 41-42, 1984-85, 341-352
Летопись Украинской академии искусств и наук в США, 16, 41-42, 1984-85, 341-352
Два довольно необычные славянские литераторы, Владимир Vynnyčenko и
Карел Чапек, были не только современниками, но, более того, они
разделяют некоторые идеи и позировал подобные вопросы. Часть причины
такие сродства может быть то, что оба из них отражает дух времени
начале 1920-х. Сходство между ними особенно очевидны в
некоторые из их научно-фантастических произведений. Некоторые из их общей темы касаются
со свободой личности, возможность творчески работать, и
возможность создания общества, в котором созреть и достойных людей
может жить без разрушительности войны. Можно сказать, что оба
из них были связаны с возможностью установки eutopia не в какой-то
отдаленное будущее, но здесь и сейчас. В то время как многие писатели периода
оплакивали эффекты индустриализацию на человека и его творчество
Способности: ни Чапек, ни Vynnyčenko считать технологию, чтобы быть
главная угроза для человека. Они были связаны скорее с политическими и
социальные изменения, которые были осажденные или пролиферировали машинами. M Ан
отношение к труду, а также влияние таких отношений на его дух и
поведение было основной интерес для обоих писателей. Тем не менее, в то время как
такие вопросы были обработаны так же в своих работах эти авторы литературный
Судьбы провели свои отдельные курсы.
Карел Чапек в Чехии, и Владимир Vynnyčenko на украинском
литература, известны как авторы многочисленных рассказов, романов и
игры. Они также писал публицистические статьи и философские трактаты,
и редактором нескольких периодических изданий. Работы этих двух писателей стали
широко известны в своих странах, и были переведены на многочисленные
языки. Работы Vynnycenko, однако, никогда не были переведены
на английский язык, и это, пожалуй, одна из основных причин, почему
его международная репутация не приходит близка к Чапеку; там
по крайней мере, сто изданий на английском языке, имеющие имя Чапека.
Карел Чапек (1890-1938) стал известен в Украине в начале
1920-й года, на пороге его популярности. Из-за анти- Чапека
342 анналов Украинской академии
Коммунистическая позиция, его труды были проигнорированы в Советском Союзе от
Конец 1930-х годов (а игра его была поставлена в Киеве в 1939 году), пока
1950-е годы; в 1958 году два исследования по Чапеку появилось в Ukrainian.1 Переводах
а затем, сначала в нескольких украинских периодических изданий, а затем в
Русский и другие языки Советского Союза.
Владимир Vynnyčenko (1880-1951) был Чапек старшего на десять лет.
Он имел очень активную политическую жизнь, 2, пока он не покинул Украину в 1919 году и
в конце концов, поселился во Франции. К началу 1930-х годов, Vynnyčenko-х
имя стало проклятием в Советском Союзе, а после Второй мировой войны
его работа была запрещена в стране.3 Чапека Запрет на Vynny
čenko не был снят.
Поскольку оба писатели жили в то же время в том же, славянском,
часть Европы, это не удивительно, что их работы отражают одинаковые или
аналогичные проблемы и выявить соответствующие позиции писателей на них.
Мы уже упоминали, некоторые — пусть теперь рассмотрим их: (а) оппозиция
для любых тоталитарных тенденций любого народа, но особенно их
Два наиболее густонаселенные соседи стран — России и Германии; (Б)
oppositon к войнам; (С) сильное беспокойство по поводу распространенного технологического
Эскалация и его возможное вредное влияние на людей. Оба автора
обратился к жанру научной фантастики, чтобы предложить такие проблемы и предложить
Оценки или растворы. В своих произведениях научной фантастики, как
писатели часто построены ситуации, в которых интеллект несколько
индивидуумы производства, ради науки, что было тогда
желаемый другими ради власти. Затем они выставлять
1 Vi Ševčuk, Карел Чапек: а ntyfasysts'ki tvory: Литературно-krytyčnyj narys (Киев,
1958); КС Zabyralo, «К. Чапек,»N aukovi zapysky (L«Львов: Pedahohičnyj Instytut, 1958),
3: 79-94; впоследствии, А. П. Волков, Dramaturhiia Karela Čapeka (Львов, 1972).
2 Vynnyčenko занимал ряд важных постов в украинском правительстве во время
лет независимости Украины (1917-1919). Первоначально он был вице-президентом, а затем
Генеральный секретарь entral'na C Рада (Центральный совет) украинца
Народная Республика, а затем служила в качестве председателя Директории.
3 Единственная публикация до сих пор появился в 1968 году на украинском языке: Владимир Vynnyčenko,
O povidannja, Myxajlo M ol'nar, изд. (Братислава: Slovac'ke pedahohične vydavnyctvo,
1968). Это издание содержит краткую библиографию более ранних чешских переводов Vynnycenko-х
работает. См стр. 16. Что касается Советской Украины, ряд работ Vynnyčenko был
перепечатана или даже первоначально опубликован там в 1920-е годы. Sonjašna M ašyna был оригинальным
Советско-украинское издание, и дважды переиздан в советской Украине. См Примечание 5
ниже.
Утопия, EUTOPIA ИЛИ TUTOPIA? 343
непосредственная угроза для человечества спрятана в таких ситуациях. рядом
такие коллективные социальные проблемы, оба автора были сильно заинтересованы
в индивидуальном-его отношение к жизни, его личные цели, то
Сила его духа и путь его поведения. Два писателей
отношение коллектива и личности заслуживают рассмотрения в некоторых
подробно.
Я хотел бы сосредоточиться на двухтомного романа Sonjašna Vynnycenko в
mašyna (Солнечная машина), написанная в 1921-1924 годах, и Prorok
(Пророк), написанный в 1929 году, и по рублевым Чапеку (1920), továrna
Na absolutno (Фабрика Абсолюта-более популярного перевода
названий является Абсолютным в Большом), написанном в 1922 году и Krakatit, написанный
в 1924 г. Незадолго до Vynnyčenko начал планировать Sonjašna mašyna в
1920, он посетил Чехословакию. Хотя Vynnyčenko может также иметь
слышал Чапек во время своего визита, нет никаких доказательств того, что он прочитал любой из его
works.4
После того, как R. UR и Sonjašna mašyna были опубликованы, необычная реакция
имели место в обоих случаях: публичные дискуссии критиков и читателей
были проведены во многих странах, что свидетельствует о популярности из
работ, а также до некоторой необычности их идей. Также интересно
что соотечественники писателей по большому счету игнорировали универсальный
сообщение содержится в двух работах и критиковал их автор за не
в том числе и в частности национальных проблем и фонов. Такая реакция
свидетельствует о том, что доминирование двух стран иностранных держав было
оставил свой очевидный психологический эффект на многих украинцев и чехов,
который считал, что литература должна сосредоточиться на национальные темы,
в противном случае страна не имела ничего, чтобы получить от него.
Реакция стран за пределами писательских не была одинаковой в каждом
дело. Sonjašna mašyna не популяризировать Vynnyčenko в «солнечный хлеб» или
его концепция слово «sunism» таким образом, что R Чапека. UR популяризировал
славянский корень слово «робот» (первый использовал его брата Иосифа в 1917 году).
4 Очень рано в своей взрослой жизни, Vynnyčenko начал вести дневник. Он включил списки
книги, которые он читал. Я имел возможность подробно изучить его дневники за годы
1919-1926, и не нашел никакого упоминания о каком-либо из произведений Чапека. В дневниках, как часть
Vynnyčenko архивы, находятся в России и Восточной Европы Архиве, Колумбийский университет,
Нью-Йорк, Нью-Йорк Первые два тома дневников уже был опубликован
Канадский институт украинских исследований в 1980 и 1983 годах.
344 анналов Украинской академии
Это слово стало почти мгновенно и повсеместно известны через
много переводов пьесы, а также из-за его два-летний пробег на
Бродвей в начале 1920-х годов. Популярность Sonjašna mašyna, на
С другой стороны, был ограничен в Украину, хотя его влияние было
действительно впечатляет. Когда роман был опубликован в Харькове, даже bluecollar
Рабочие стояли в длинных очередях перед книжными магазинами, чтобы приобрести
Книга, в то время как списки очередников в местных библиотеках не было precedent.5 Несмотря на то,
роман был переведен на несколько мелких языков, он не получил
такое внимание на Западе, для которого автор имел hoped.6
Sonjašna mašyna была начата Vynnyčenko в мае 1921 года, и был
завершено в июле 1924 года, в то время как автор жил сначала в Германии, а также
затем во Франции, где он, наконец, поселился. Как политик и дипломат
с государственным опытом на самом высоком уровне, а также наблюдательный
писатель, он был особенно озабочен политическими событиями в Германии,
и совершенно правильно предсказал рост Гитлера. (На самом деле,
характер Мертенс настолько близок к Гитлеру, что в его собственном переводе из
работать в России, закончил в 1938 году, Vynnyčenko считается переименованием
его Китлер). Роман изображает Европу будущего, правила немцем
бизнесмен. Ученый делает уникальное научное открытие: он
строит «солнечную машину», способную производить еду в почти бесконечных
количество и без особых усилий. Солнечная машина производит «sunbread»
наиболее кушанье, которые могут быть сделаны из любого растения, даже
от травы, с помощью солнечных лучей, проходящих через специальную линзу.
Эта пища, тем не менее, съедобные или аппетитный, только те, которые связаны с помощью
крови к производителю конкретного куска хлеба, таким образом нейтрализуя
5 М. Зеров, «Sonjašna mašyna жак literaturnyj твие \» Vid Kulisa сделать Vynnyčenka (Киев:
Культура, 1929), стр. 173. Роман был опубликован в Украине после долгих проволочек и дискуссий.
Первое издание в трех томах вышло в Харьковском издательстве дом D eržavne
vydavn yctvo Украина в 1928 г. Через году, что концерн опубликовала второе издание. В
1930 года Харьковские издатели Rux опубликовал роман в одном томе, как Том
XXIII из Tvory Vynnyčenko (работы). Первого тома только была перепечатана в Нью-Йорке
на выпускном etej в 1962 году.
6 Перед Vynnyčenko завершил этот роман, он писал в своем дневнике 14 января,
1924, что Sonjašna mašyna является «визитной карточкой украинской литературы в Европе. Один пожелания
что украинское название было известно, но я боюсь, что именно потому, что это
Украинский, работа сама по себе может потерять в глазах Европы какие-либо хорошие качества, которые он может
содержат.»Vynnyčenko архив, Diary для 1924. Теперь, опубликованной в Владимир Vynny
čenko, ŠČodennyk (Эдмонтон-Нью-Йорк: Канадский институт украинских исследований, 1983).
Утопия, EUTOPIA ИЛИ TUTOPIA? 345
опасность новой «прибавочная стоимость». Изобретение должно освободить работник
от их рабского положения по отношению к работодателям. Очень скоро, однако, это
становится угрожающим для эффективного управления обществом, и даже
подозревается в том, способны вызвать анархию. Такие мрачные прогнозы
сбываются, когда террористическая организация узнает изобретения и
быстро распространяет специальную линзу, что делает производство из
«ВС-хлеб» доступный для всех, а не только кровных родственников из
данный оператор машины. В результате, большинство людей перестают работать,
и все услуги парализованы первой в Германии, а затем в остальной части
Западная Европа.
В Sonjašna mašyna Vynnyčenko решительно выступает против улавливание
люди в своей работе; он считал работу «органической» часть жизни, свободно
выбран, осуществляется ради сохранения достоинства человека. в
роман, те, кто работал охотно спас Берлин и всю Европу
от полного уничтожения. Интересно, что в то время как в его политической
писанина Vynnyčenko подчеркнул сильные стороны и потребности синих воротничков
рабочих, в романе это студенты, интеллигенты и женщины, в основном
матери, которые являются профсоюзными активистами, и те, которые хотят работать,
хотя труд не нужно больше. По желая, чтобы люди
использовать свои прерогативы свободного выбора значений и затем действовать
на их выбор, Vynnyčenko взял то, что, казалось бы, быть protoexistentialist
должность. В том же духе, он настаивал на том, что, когда один
предпочитает работать в качестве отдельного человека, ради самих себя, следует
в то же время понимают потребности коллектива; это только таким образом,
что индивид, работая на себя, в то же время
работать для общества.
Чапек в своей пьесе RUR также предупредил, что человек может стать
машина, если он вынужден работать, а не в его свободе, понимание
значение достойного труда. Автор критиковал тупость
работать как унижает человека, и подчеркивает творческий аспект, как
Необходимо положительная составляющая труда. Vynnyčenko, кажется, был
приложенный к идее примитивного физического труда, как особенно
облагораживание. Это символизирует в романе самой солнечной машины; Это
это намеренно простой аппарат, требующий довольно напряженной физической
нагрузки со стороны оператора. Чапек, с другой стороны, полагают,
346 анналов Украинской академии
что физический труд как таковой добавляет к деперсонализации человека. Чапек
сосредоточены на показывая, как слепое повиновение ради пищи и
работы сделали человек роботом, изолируя его от творчества и природы. Это
является отрицательным, что стоит в центре его пьесы. Vynnyčenko, в
контраст, подчеркивает положительный, анти-робот, человеческие качества; до тех пор пока
человек думает и свободно выбирает, он не должен поддаваться деиндивидуализации,
регрессия, и строго звероподобный, биологическое существование.
Я хотел бы выразить мое сравнение идей двух писателей
на личности и коллектива за тексты обсуждались above.7 1
увидеть поразительное сходство в других своих работах, даже когда речь идет о
внешние аспекты ситуационных элементов и деталей сюжета. Sonjašna т а-
syna было завершено в 1924 году, в том же году, что Чапек закончил свою Krakatit.
Героями обеих работ молодых ученых из
низших социальных классов. Каждый из них обнаруживает, либо процесс, или устройство,
с помощью которой образ жизни, или даже судьба, человечество может быть
изменилось. Их открытия могут обеспечить себя и других ученых
с возможностью приобрести огромную власть над людьми и
правительства. Ни один из главных героев заинтересовано в таком
возможность.
Каждый ученый проводит свои эксперименты на княжеском имении, где
принцесса восхитительных красоты пребывает. Хотя обе принцессы холодные,
вычисления, и эгоистичны, тем не менее они умудряются влюбляться с
Соответствующие ученые. Сходство еще более детальны. В обоих
случаи, ученый использует кусок princess'jewelry развивать его
изобретение. Каждая дама претерпевает определенные изменения личности, как,
Например, когда она испытывает впервые удовольствие от физической
труд. В обеих работах принцесса также жертвует себя, чтобы спасти
ученый. Следует также отметить, что два titles- Sonjašna mašyna и Krakatit-состоят
названий соответствующих изобретений. Правда, что
оба автора подойти к использованию этих изобретений с противоположного
7 Для более детального анализа и сравнения RU .R. и Sonjašna mašyna см: ЛАРИСА
ML-Zales'ka Onyškevyč, «Roboty я antyroboty,» Sucasnist,»№ 4, об. 136 (апрель,
1972), стр. 60-73. В 1980 году Хрихориж Костиек обратил мое внимание статью, в которой было
вероятно, первая попытка сравнить двух писателей: С. Sakydon, «Карел Чапек і В.
Vynnyčenko,»Литературна газета (Киев), № 17, вып. 35 (1 сентября 1928).
Утопия, EUTOPIA ИЛИ TUTOPIA? 347
полюса: устройство Vynnyčenko является хлеб производства машины, в то время как C АПЭК-х
Взрывное устройство, очевидно, обладает разрушительной силой. Но даже
здесь мы видим сходство: оба изобретения в конечном счете угрожают makind.
Кажется, как будто кто-то дал Vynnyčenko и Чапек основной сюжетной канве,
а затем поручил им написать свои версии истории, в
Для того чтобы сравнить конечные продукты.
солнечная машина Vynnyčenko причиняет ситуации, аналогичные тем, которые осаждали
с помощью устройства, называемого «карбюратора» в továrna Чапека на absolutno
(1922). «Карбюратор» способен генерировать атомную энергию, или,
более конкретно, выпуская его из материи. Эта энергия приходит в
форма Абсолюта, который, как идеалисты уверяют нас, имманентно все
конкретные явления. В továrna па absolutno и Sonjašna mašyna
мы также находим подобные угрозы, связанные с изобретениями: борьба между
различные группы для власти, и возможно полное уничтожение большого
участки земли. В то время как в Sonjašna mašyna люди отказываются работать как
Результат «солнце-хлеб», в továrna па absolutno в «карбюратора»
берет на работу на заводах и, таким образом, делает людей почти
излишний. В обеих работах, резкие изменения в жизни людей вызывают
неряшливость и irresponsiblity. В továrna на absolutno фермеров
продолжать трудиться, гордо выполняя свою крестьянскую судьбу, в то время как все
иначе, под влиянием абсолютного плавающего в воздухе, превращается в
святой, молясь, радуясь и раздавать свое имущество. Потому что даже
ангелы могут упасть, все люди-любители, освященные Абсолютом, скоро
стать весьма нетерпимы религиозных верований своих собратьев. Как
результат, недолговечная рай становится адом, и обширные войны (предсказанными
иметь место между 1940 и 1952) угрожают истребить
человечество. Тем не менее, по крайней мере, некоторые люди доказывают, что их человек
качества, заземлены в здоровом релятивизма, может выжить и в конечном итоге
преобладают. В сатирической концовке, напоминает, что в рублях, а
циклическое перерождение обещанная, в то время как небольшая группа среднего класса чехов,
едят сосиски и пить пиво, начинает понимать опасность абсолютного
ценности и важности малых, относительных, отдельных истин.
Чапек признался, что он всегда писал то же самое в своих многочисленных
и разнообразные произведения: «Только пальто немного отличается. Я просто держать
повторяюсь. Во всех моих работах, я продолжаю перефразируя два, частично нравственный,
348 анналов Украинской академии
частично поэтические темы; первый отрицательный, Пилата «Что есть истина?»
второй положителен: «Каждый человек имеет свою собственную правду. »Настойчивость 8 Чапека на
относительность истины вполне очевидна в továrna па absolutno: во время
войны каждая сторона требует поддержки от Бога только для своего собственного «Абсолюта»
которые он считает единственно возможной правда. Чапек однозначно
объяснил это в 1922 году: «Каждый человек, который верит в какой-то истины
считает, что, следовательно, он должен ненавидеть и убить человека, который верит в
Истина, которая несет в себе другую марку. , , человек есть нечто большее,
«Истины» ценный, чем его»9 Чапека продолжал разрабатывать свою точку зрения релятивизма:
«Для меня это единственный путь, по которому можно прийти к любви
для человека, когда мы потеряли нашу веру в человечество; единственный способ прийти
в любви к поиску истины, когда мы не можем найти истину. , , , «10
В Prorok Vynnycenko в главном герое и пророк Амар, когда
нажимается, чтобы сделать отчаянный выбор, жертвы правды ради
человечество; он хочет сохранить веру людей в любви, для него
оны правда стоит экономить. Vynnyčenko, однако, никогда не считали таким
жертвы, как демонстрации человеческой души, как Чапек, возможно,
сделанный. Vynnyčenko почти боялся сделать еще один шаг и анализировать
готовность и га к самопожертвованию ради других, как решение
мотивированы причинами, чем более глубокими для простого интеллектуального выбора.
В Чапека Krakatit ученого, символизирующий современный интеллектуальный
погони, наказывают за не принимая во внимание блага человечества в
в самом начале своего проекта, и за то, что потеряли в своей корысти
в одних только интеллектуальных задач. Старик-Бог, фигура-пророчествует:
«Вы пытались оторваться друг от друга, но вы целы, и вы
ни спасти мир и не разбить его на куски. Многое из вас останется
скрытый, как огонь в печи; но это хорошо; она принесена в жертву. Вы стремились
сделать что-то слишком велико, и теперь вы будете делать маленькие вещи. Это хорошо так.»11
Точно так же, в Prorok Vynnyčenko лет, когда Амар хочет сохранить все
мир любовью, он не способен видеть зло эффектов, что его религия
8 Александер Матаска, Карел Чапек ,: Эссе, Cathryn Алан, переводчик (Прага:
Artia, 1964), стр. 161.
9 Цитируется Уильям E Харкинс Карела Чапека (Нью-Йорк: Columbia University Press,
1962), стр. 102, от «Nemohu м lčet,» L idové новины, 30 (10 июня 1922 г.), стр. 1-2.
10 Там же.
11 Цитируется Harkins, с. 106.
Утопия, EUTOPIA ИЛИ TUTOPIA? 349
принес его последователей и верующих. После рассмотрения НАРОДНЫХ
будущее и его собственная вера в любовь, он приносит в жертву истину, и соглашается с тем,
участвовать в фальшивом чуде. Амар не в состоянии достичь совершенной
гармония между его проповедями и его практикой, между его личнымами
жизнь и человечество. Поэтому он вынужден жертвовать либо свою правду
и его жизнь, или вера людей. В Krakatit Чапека, то scientistprotagonist
поиск подобной гармонии, и, наконец, находит его в
отказ от его собственного изобретения, «krakatit,» дитя своего интеллекта,
которую он кротко жертвует. В обоих случаях, индивидуальная гордость, таким образом, под угрозу
для большей пользы.
Оба Vynnyčenko и Чапек уделяли большое внимание несовершенств
человека. Чапек сделал это преимущественно иронией и сатирой,
в то время как Vynnyčenko критика людей более серьезно и открыто. Эта
возвращают нас к важному различию между Vynnyčenko и
Чапека, упомянутый выше. Vynnyčenko считал, что человек может быть
улучшился, вновь образованный, и измененный с помощью веры или философии,
такие, как его «sunism», который позже он разработал и называется
философия скептицизма Concordism.12 Чапека, наоборот, не сделал
позволить ему верить возможную эффективность догм,
eutopias, ( «хорошие места») или что-нибудь благоухающим Абсолюта. Он
Считается, что все относительно, и что человек будет спасен его
веротерпимость идеи других, и его способность жертвовать для
благо других. Поэтому он, выступал скромным, а не grandscale,
планы. По его словам, мир сокрушительных идей и изобретения были
Результаты интеллекта и га, и гордость поэтому Представлял м Ан. Чапек
утверждал, что это не технология и наука сами по себе, которые
механизировать человек, но человек слабость-его желание использовать различные устройства, как
побег из его небольших, но все-важных, ежедневных обязанностей. Vynny
čenko подразумевает, что человек может убедить быть изменен, когда он
учит управлять своей жизнью, своим умом, а не по своей «природе», которую он
должны контролировать, если не изменится. Чапек предположил, что человек не должен
попытки изменить «человеческую природу», но должен скромно позволить себе
12 Юджин Лашчик, вероятно, первым ученым, который попытался проанализировать и
классифицировать идеи Vynnyčenko в о конкордизме. Смотрите статью в этом томе.
350 анналов Украинской академии
во главе с моральными принципами, которые часто являются относительными, и особенно по его
преданность другим. Vynnyčenko был в согласии с Чапека на этом
Последнее Предписание преданности и га к другим, когда он подчеркнул, что хороший
общество развивается от гармонии между значениями группы и
те личности.
eutopian работы Vynnyčenko в и Чапека, в их циклическом аспекте
возвращаясь к одной и той же начальной точке, показываете то же самое гомо КОГО
технология не меняется. Вечный человеческий дух квалифицирует человек,
и всегда приходит на помощь в самый последний момент. каталитического
фактор, участвующий в основном духа, воздействуя человек, чтобы сделать личное
принести в жертву и выбрать благосостояние всех, а не просто выполнение
его собственных амбиций. Поэтому самопожертвование и любовь к другим сохранить
человечество. Чапек, кажется, указывает на то, что прикосновение eutopia на самом деле
можно здесь и сейчас, что она коренится здесь и следует искать не
в другом месте, потому что по своей природе можно воскресить дух
человек. Поэтому неологизм tutopia в моем названии, построенный на украинском
Слово репетит (здесь).
Можно сказать, что видение Vynnyčenko о будущем основывается на
определенный компромисс. Мы уже видели, что он не рассчитывает на некоторых
технологическая революция, чтобы спасти человечество. Как Чапек, он зависит от
человек, чтобы сделать правильный социальный выбор. Когда технология обеспечивает новый
обстоятельства, ведущие к важным изменениям, человек, как ожидается, ассимилироваться
новая ситуация, и реагировать на нее с помощью своего морального и
духовные ресурсы. В некотором смысле, человек почти как ожидается, будет готов к
он-то и выбирать правильно и быстро либо поддерживать анархию
и разрушение, или подняться на более высокий уровень, что приводит к лучшему
будущее человечества. Именно из-за этого, что Vynnyčenko
верит в выживании м Ан. Он не следовать теории циклично
Восстановление от нулевой точки, с человечеством периодически начинает
все сначала; он указывает только возможности, содержащиеся в идее
ядерное сообщество, а именно семья, которая, питаясь
тот же хлеб (по одной «хлебопекарное» в каждой семье), может
позволить рассмотреть большие проблемы в жизни, и таким образом достичь постоянной свободы
без каких-либо больших личных жертв. Оба автора показывают, что их
главные герои, наконец, достигли почти то же самое состояние достоинства и
Утопия, EUTOPIA ИЛИ TUTOPIA? 351
мир с самим собой, который необходим для создания лучшего мира, или
по крайней мере, для принятия мер в этом направлении. Это развитие и обещание
был достигнут в обеих случаях из-за индивидуальный рост главных героев,
которые демонстрировались принять и продемонстрировать писательскую соответствующий
философий.
Позвольте мне рассмотреть различия между подходами, что два
авторы принимают такие резолюции. Хотя Vynnyčenko верит в
«Большие проблемы» существования, Чапек отмечает важность обеспечения
казалось бы, незначительные вопросы повседневной жизни. В то время как Vynnyčenko кажется,
отвергает циклическую теорию истории, Чапек демонстрирует вечный
качества человека, пробудившиеся в нужный момент по цене личных
жертва; он таким образом принял циклический подход. В результате пастырского
самоуспокоенность в своей работе немного похож на что в Vynnyčenko-х.
Однако, по мнению Vynnyčenko в не обладает штрихами луддитов
antitechnological протест найден в Чапеке; наоборот, является ли
Герои Vynnyčenko в использовать солнечную машину или двигатель (как в Prorok,
чтобы создать иллюзию чуда), мы видим, с точки зрения писателя на мир
почти идиллический сотрудничество интеллекта (и продукты его переработки), природа
и наука. Наука должна освободить человека и дать ему возможность
создать свой eutopia.
Два писателей-корифеи в своих славянских литературах-сделали
не всегда предпочитает писать на строго чешском или украинском языке
вопросов. Они предпочитали темы, касающиеся европейского общества, человек
природа, политические ситуации и технология в двадцатом веке. От
приближается к таким темам в удивительно похожим образом, они предоставили нам
с параллельными отражениями проблем своего времени, или, возможно, из
будущее day.13 В соответствующих индивидуальных отношениях писателей по отношению к
правоприменительные идеи и социальные порядки некоторых людей на другом
люди (которые охватывают все аспекты диктатуры и тоталитаризма)
Чапек и Vynnyčenko согласились, что необходимо человеку, чтобы остаться
13 В 1938 Vynnyčenko гордо подчеркнул, что он совершенно правильно предсказал пришествие
двух диктаторов, Гитлера и Сталина, и что он все еще может претендовать «с полной уверенностью»
что работа, наука и свобода, с помощью природы, должны принести все народы
очень тесное сотрудничество в будущем. Архивы: запись дневника за 12 апреля 1938 года, книга 14-1,
п. 111.
352 анналов Украинской академии
М ан-действуя по своей собственной воле, на свои свободных выборах, чтобы восстановить
эта планета как возможный eutopia (хорошее место) -в его создать не в утопии
(Нет места), но в tutopia-это место.
лучший перевод здесь https://translate.google.com/?hl=ru