Книга в руках, прочитана, пересмотрена вдоль и поперек.
Что можно сказать?
Специфика авторской работы с материалом — в поиске тропы между официозом и заклепничеством («ремешковыми историками»).
Семилетняя война предоставляет для этого массу возможностей. Есть целая куча сюжетов (битв, десантов, рискованных предприятий экономического характера) о которых наш читатель и слыхом не слыхивал. Потому как некоторые историки/публицисты сидят на предыдущих разработках и пренебрегают работой с материалом. Одним глазом горе-писатели смотрят на Пикуля, другим на Фенимора Купера, а руками шарят по статьям прошлых лет. И это я молчу про политику. С.Доля временами проводит сеансы в своём анатомическом театре, разбирая на части очередную книгу по «семилетке», и показывая, чего стоит её автор. Но, главное, о неизвестных битвах вполне себе повествует — ярко и живо.
Аналогичная проблема в нашей литературе с уровнем описания сюжетов довольно раскрученных. Взятие Берлина — сколько народу писало о каких-то мощных укреплениях вокруг города? А их не было. Тут надо составлять целый список — чего и как удалось осветить в относительно адекватном свете...
С другой стороны документы о Семилетней войне сохранились далеко не все — сколько лет прошло. Да и сама война, не смотря на её мировой характер — вещь исчерпаемая. Вот есть история, со своим героями, злодеями и микросюжетом — а о ней известно буквально по десятку табличек. Сколько рекрутов дошло в очередной партии? Будь материала больше — стали бы видимы личины персонажей, а так это просто фамилии в документах.
Что получается?
— есть сюжеты хронологически и организационно компактные (Пальциг), которые можно осветить в рамках буквально одной статьи, причем «от корки до корки». А чтобы второй раз написать с тем же уровнем новизны — другому историку ух как попотеть придется;
— есть истории длинные, разветвленные, к которым приходиться писать «аппендиксы», иначе всего интересного не осветить (решение долготной проблемы);
— есть люди, вполне значимые персонажи, которые сейчас заслонены своими современниками (Прозоровский);
— есть всякий сюжетный хлам россыпью: истории высовываются из тьмы, но всех контуров не разглядишь, либо же они изложен в документах предельно сухо. Как их представить? «Подлинные анекдоты о Петре Великом» тут не проходят;
— наконец, есть сюжеты громадные, которые у нас опять-таки освещены не особо, но в иностранной литературе под каким только углом на них не направляли прожектор. Например, принятие основных политических и военных решений во Франции. Под такое дело надо выделять отдельный том. Конечно, сюжет можно разбить по годам (испытанный прием, который автор уже опробовал на шведском участии в мясорубке), но тут явно надо собраться, взять волю в кулак...
— наконец, есть то, что автор пока не осветил или по каким-то соображением не стал публиковать (вставлять в седьмой том). Упоминал он как-то свою статью про Суворова. Нет её. Надо рассматривать бухту Киберон — но туда надо приехать, посмотреть, походить.
В этом томе С Доля взялся за «россыпуху» — она составляет полтораста страниц из двухсот сорока общего формата содержания
В дело пошли не анекдоты, но «Потери высшего командного состава армий периода Семилетней войны».
Полковники и генералы перечислены если не поименно, то уж точно по самым интересным в смысле историй персонам и по крупным партиям пленных. Выехал командир гарнизона из крепости — посты проверить — и в плену. Перебежал или взяли по дурости? А этот вот погиб о воспаления раны (описание страданий глазами лекаря той эпохи прилагается). Этого взяли за секретной перепиской с противником. Развертывать историю каждого персонажа в свой рассказ — нет материала и никакого места не хватит. Но на войне очень многие истории отлично ложатся в канву «аресовского мартиролога».
Похожий прием уже был использован в четвертом томе, но там линзой послужили картины Джошуа Рейнольдса.
Второй по значимости материал сборника — дневник путешественника, астронома, который прибыл из Парижа в Лондон практически сразу по заключении мира. Человек понимающий. Одновременно турист и «если получится промышленный шпион, да и на военные объекты там поглядывай».
Для меня это отличное описание страны-победителя (не всей, понятно), которая вела тяжелую, однако же не надорвавшую её войну.
Любителям писать опусы про попаданцев — самое оно. И не только в смысле поиска натуры и живых деталей, но в смысле описания развивающегося проекта, сочетание прошлого и будущего.
Интересный материал — переход рекрутских партий к заграничной армии. Как посылали подкрепления в армию, которая стояла в Польше/Пруссии. Вы хотели знать что такое транспортная связность? Вот как она выглядит.
Есть еще впечатления одного иностранца о российской армии — но это скорее упражнения автора в представлении публике редких материалов той эпохи.
В тексте встречаются повторения — как в сравнении с первым номером альманаха (откуда взята часть материал по выбывшим офицерам), так и с другими (скажем, прапорщик Зверев, который заморил кучу рекрутов в 1719-м, и был казнен за это в 1721-м). В значительной степени повторения оправданы — потому как одно дело рассказывать о сражении, а другое о генерал-майоре, в нём павшем. Но иногда проскальзывает ощущение некоей усталости автора от материала.
Из похожих на неточности высказываний я заметил следующее: «Хайп начался примерно в 2002 году, когда вышла государственная памятная монета «Пилип Орлик», и резко вырос в 2009-11 годах, когда администрация Ющенко окончательно канонизировала Орлика-папу...» (с.141). Ющенко был президентом до февраля 2010-го, и хотя конструкция предложения позволяет понимать его двояко — я бы как-то уточнил.
Итого: вот очередная порция «духа времени» — и понимаю, что часть исторических романов для меня уже не читаема, потому как ожидаю от сочинителя подобного уровня, а не получив, книгу откладываю.
Очень хочется, чтобы в следующий раз автор взялся за крупный, полномасштабный сюжет.
П.С. Вот что значит гуманизм — купи шесть первых томов и седьмой получи бесплатно.
Причем, это не бизнес, потому как объемы тиражей у автора такие, что маркетинговой стратегией подобные «акты человеколюбия» не объяснишь.