Ещё одна «Пиковая дама» из восьмидесятых. С прибалтийским акцентом. Издана в Риге в 1988 году.
Поскольку в каталог-справочник издание попасть не успело, даю собственное библиографическое описание.
Пиковая дама. На латышском и русском языках. — Рига, Лиесма, 1988. — 142 с.; 21 см.
НИКИТИН А.: Иллюстрированные тонированные суперобложка, форзацы. Тонированный фронтиспис (портрет Пушкина). Вклейка: 9 тонированных иллюстраций — 3 страничных, 6 на разворот.
Тираж 25.000 экз. Цена 1 руб. 20 коп.
Художник Артур Никитин (Артурс Никитинс, как он в латышском тексте обозначен). Художник есть на Фантлабе: https://fantlab.ru/art2886. Книга на Фантлабе не представлена. В Риге Никитин жил с 1948 года (с 12-летнего возраста), так что с полным основанием может именоваться прибалтийским художником. Очевидно, и его искусство носит черты прибалтийской культуры, которая в СССР серьёзно отличалась от русской и общесоюзной. В прибалтийской графике искали новейшие западные веяния, правда не всегда успешно.
По манере исполнения — иллюстрации Никитина самобытные. По содержанию — тоже видно стремление дать собственные решения, избегая избитых тем и простейшего сопровождения текста. Однако слишком много места отведено передаче атмосферы пушкинского Петербурга, а сцена с Лизой на балу (перед предполагаемым свиданием с Германном) хоть и редкая, но сразу заставляет вспомнить цикл Непринцева 1935 года (см.). Так что по концепции иллюстрации Никитина стоят в ряду бытовых трактовок «Пиковой дамы». Но это, скорее, быт Достоевского.
Интересно, что графиня (в старческом возрасте) изображена свежей милой старушкой. Никитин первый, кто проявил сочувствие к жертве. Интересно также, что на первых иллюстрациях (они все подряд на вклейке идут) дан парный портрет старой графини (она в зеркале отражается) и молодой Лизы (ну больше некому). Старая графиня симпатичнее молодой Лизы (на Лизе уже печать предательства).
А парного портрета Германна и Лизы нет. Ну действительно, Лиза с графиней всю жизнь провела, а с Германном — пару часов в общей сложности. И ничего хорошего Лиза от Германна не получила. Хоть Лиза у Пушкина и тосковала, тяготясь своим положением приживалки, но наверняка потом — за пределами повести — она графиню часто вспоминала и жалела, а Германна постаралась забыть.
Ну ладно, пройдёмся по узловым точкам.
Самого Германна нет, но мизансцена дана его глазами: он видит графиню и Лизу. Много странного, конечно: львы повёрнуты задом к смотрящему, значит он смотрит не со стороны улицы, а со стороны дверей. Какой-то пожилой тип с графиней и Лизой — вряд ли слуга (он в цилиндре). Ну, будем считать, что картинка примерно соответствует нашей точке.
Такой картинки у художника нет. У него графиня симпатичная, а в этой сцене она была бы безобразной.
Пистолета не видно, но он есть — графиня вот только-только умерла.
Эту линию художник полностью игнорирует — картинки нет.
И этой сцены тоже нет: большая редкость для иллюстратора.
Завершающий портрет Германна очень оригинален. Это как будто соединение образа Германна, который ещё играет (момент, когда он понял, что обдёрнулся) и образа Германна, зацикленного на трёх картах в сумасшедшем доме. Очень сильно!
Вот такой цикл иллюстраций получился — любопытствующий взгляд из другой культуры. Этим и интересен.