Ящик Пандоры

страна: США, жанр — бред с элементами мистики и научной фантастики,
       продолжительность — 115 минут
       слоган: «Смог бы ты отнять жизнь у незнакомца, чтобы изменить свою собственную?»

Давным давно, задолго до Нашей Эры, Зевс-Громовержец, наиболее могущественный из богов греческого пантеона решил преподать всему человечеству жестокий урок. А по что они родимые, украденным Прометеем огнем пользоваться начали, ведь прекрасно знали, что это Дар Божественный, простым смертным не предназначенный? Неужто Богам подобными себя вообразили? Ну раз такое дело, то и получайте всем стадом божественный презент, так сказать из первых рук — красивый, с любовью выполненный ларец, на донышке которого вольготно уместились в ожидании людей все пороки, горести и болезни. Однако, просто так наслать содержимое на род людской, Зевсу не позволила то ли тактичность, то ли прирожденная страсть к дидактике, оттого сей ларец был вручен женщине по имени Пандора с абсолютно фрейдистким настоятельным пожеланием, никогда и ни при каких обстоятельствах его не открывать. Что и говорить: старый грек отменно разбирался в основах человеческой природы. Если особи данного биологического вида настрого запретить совершать, какое либо действие: открывать ящик, срывать яблоко, то достаточно только немного подождать, и все свершится с точностью наоборот! И Пандора исключением из этого правила тоже не стала....

Несколько тысяч лет спустя, в год 1970 ль Рождества Христова, американский писатель Ричард Мэтисон решил по-своему переиначить события греческого мифа, на этот раз — с упором на исследование психологических механизмов поведения человека в подобных ситуациях и написал рассказ «Кнопка, кнопка» (Button,Button— в некоторых вариантах перевода на русский язык, так же фигурирует как «Нажми кнопку»). Он предлагал идеальное решение для выхода из любого финансового кризиса: в один прекрасный день, простая американская семья обнаруживает на пороге собственного дома обыкновенный ящик с необыкновенным устройством, в центре которого расположена большая красная кнопка. Правила игры просты, как в «Поле чудес»: одно нажатие кнопки сделает Вас богаче ровно на один миллион долларов ноль ноль центов. Соответственно, два нажатия — два миллиона, и так, вплоть до тех пор, пока Ваше состояние не сравняется с капиталами самого Ховарда Хьюза (Билла Гейтса, в те годы еще и в помине не было). Нажимаем? Но есть одна загвоздка: каждому нажатию красной кнопки будет соответствовать смерть совершенно незнакомого человека. Соответственно, два нажатия — две смерти, и так до тех пор, пока количество покойников, погибших от Вашего большого пальца, не сравняется с количеством могил, выстроенных в  ровные ряды на Арлингтонском кладбище. Что, желание давить на кнопку пока не пропало? А может, ну их — этих неизвестных личностей с их жизнями и неведомыми проблемами, ведь своя рубашка ближе, да и греет очень тепло?

Строго говоря, рассказ Мэтисона не относится к фантастическому жанру, скорее это вольная фантазия на тему жестокого социального эксперимента, выполненная в очень популярной для тех лет стилистике «странных историй». Сам рассказ — как маленький ящик, вещь в себе, в которую очень компактно утрамбованы, как популярные в 70-е годы наблюдение за семьей в условиях стресса, так и не менее распространенные в означенный период, исследования пределов человеческого гуманизма внутри экстремальной ситуации. Как отличный психолог, Мэтисон допускает лишь по-брэдбериевски холодную констатацию всем очевидного факта, что люди сперва потерзаются, поломаются, громко покричат, а потом тихо сядут перед кнопкой и начнут зарабатывать свои миллионы- ведь от собственной природы не убежишь. Но помимо этого, автор еще оставлял пространство и для изящества аллегории о том, что каждый человек по отношению к окружающим — сам себе ящик Пандоры, и единственный надежный способ убедиться в его подлинном содержании — это просто просунуть туда руку. Больше в рассказе Мэтисона не было ничего — лишь 10 страниц, заполненных личными психологическими наблюдениями, любопытной идеей и мимолетной развязкой. А в 2009 году вдруг пришел Ричард Келли и заварил на его основе такое.....

Похоже, что в среде голливудских сценаристов появилась заразная болезнь — из коротких 10-15 страничных буклектных огрызков вытягивать на экране целые туалетные рулоны. Сначала была «Загадочная история Бенджамина Баттона», коряво изуродовавшая замысел чудесной зарисовки Фрэнсиса Скотта Фицджеральда, теперь вот — «Посылка», завязавшая в бараний рог мимолетный рассказик Мэтисона. Собственно говоря, непосредственно сама экранизация «Кнопки, кнопки» заканчивается в фильме Келли уже минут через 30 после начала, а сам фильм, я напомню тем, кому просто лень смотреть на цифру с хронометражем идет почти 2 часа.

«Что же происходит в оставшееся время»? — спросит удивленный читатель. Ха, Вы лучше скажите, чего там за это время не происходит, при этом не забывая загибать пальцы! Межправительственный заговор? Как же без него, родимого! Очередное вторжение человеконенавистников-марсиан? Всенепременно! Странные старушки, словно приехавшие на студийном автобусе прямиком со съемок у так любимого режиссером Дэвида Линча? Они, золотые, даже не отличишь! Правда, отчего то не наблюдается танцующих карликов и ни строчки на французском, надеюсь, что Келли не преминет их засунуть в свой следующий фильм (если он конечно, когда-нибудь будет снят). А помимо этого — перелеты на Марс, возвращение из мертвых, люди в черном..... Пальцы не устали? А голова? Пытаясь, впихнуть внутрь заветной Коробки всю сущность вселенского мироздания, Келли упускает из виду, что рассказ Мэтисона совсем не резиновый и не предназначенный для подобных масштабов, угрожает вот вот разорваться на мелкие клочки.

Впрочем, и сам ящик Пандоры никуда не делся, а стоит себе на столе, накрытый большим стеклянным колпаком и подмигивает своим красным кнопочным глазом. Откроешь его — и прежнего мира уже не будет, благо ты знал, на что шел, и тебя предупреждали о возможных последствиях. Сама идея фильма поистине замечательна, точнее все три. С одной стороны, старое доброе «Все люди — сво....», как завещал нам Великий Кубрик. С другой — гарнир из всевозможных штампов американской кинофантастики 50-70-х годов — безупречно стилистически отточенные и разглаженные умелыми руками, будто старые измявшиеся фотографии. С третьей — стилистическая подливка из того же Линча, без которого Келли — не Келли, вплоть до того, что персонаж Фрэнка Лангеллы смотрится прямо как новый аватар Загадочного Человека из мэтровского «Шоссе в никуда». Но никто так и не смог объяснить, зачем из этих трех вполне себе самобытных составляющих, в итоге нужно было снимать один фильм, а не три! В результате, Линч начинает вязнуть в основном блюде, а Кубрик — в гарнире, штампы же американского sci fi просто становятся поперек горла: и ни назад, ни вперед. При общей гениальности каждого из самостоятельных элементов, Келли напоминает человека, который поначалу хотел сесть на стул, потом заметил еще один, а затем и третий, и дабы ни один не упустить, попытался одновременно оседлать все три разом. Надо ли говорить, что в результате, вместо того, что бы смотреть на его лицо, зрителю досталось лишь созерцание другой части тела, которая была бы обязательно прикрыта сидением, если бы все стулья не разъехались под ней в самый неподходящий момент!

Однако, больше всего в фильме удручает даже не его полное отсутствие чувства меры и стремления «впихнуть невпихуемое», а именно исполнение на уровне актерских работ. С самого начала карьеры, Келли необыкновенно везло с актерами: когда он снимал «Донни Дарко», то хотел снимать в главной роли Джейсона Шварцмана, а в итоге совершенно случайно открыл миру кино талант Джейка Гилленхала; хотел взять на роль его отца Тима Роббинса, а пригласил Холмса Осборна, которого с тех пор снимает в каждом следующем своем фильме. На съемках «Сказок Юга», Келли собрал наверное самую непрофессиональную актерскую команду из возможных, включая рестлера Дуэйну «Скалу» Джонсона, бывшую «Баффи» Сару Мишель Геллар и одного из самых худших комиков Америки — Шона Уильяма Скотта — однако, смог таким образом их вплести в повествование, что каждый из этой сомнительной троицы смотрелся на экране удивительно гармонично.

Однако, видимо лимит его удачи полностью исчерпан, и старые трюки больше не работают. Достаточно одного взгляда на Камерон Диаз, что бы в голове тотчас зароились самые грустные размышления: для актрисы с 15 летним кинематографическим стажем и 4 номинациями не только на премию MTV «за лучший поцелуй» , но и на престижнейший в  голливудской киносреде «Золотой Глобус», она совершенно не умеет играть. Весь фильм — как одно большое зеркало, на все два часа — единственное выражение лица с дрожащими губами и застывшими на ресницах каплями глицерина — пожалуй, если бы она была собакой, хорошему хозяину пришлось бы ее пристрелить! Зато, мужа ей подобрали под стать: Марсден только и делает, что героически хмурится, очевидно представляя, как он все Вселенское Зло сжигает лучами из глазниц в своей заветной роли Циклопа. В отличии от этой сладкой парочки, удручающей собственной серостью, экран будто светлеет, когда на его пороге возникает великолепный Фрэнк Лангелла в характерной роли, у которой все реплики нарисованы буквально на лице (см. скриншот). Жаль, что на весь фильм у него всего несколько появлений. А кроме него, вытащить проект из трясины никому не под силу, хоть в Службу Спасения звони!

А на экране, между тем продолжает твориться такое! Марс атакует, спецназ марширует по засекреченным ангарам с демонстративной надписью NASA на фасаде, что ни звук — то очередные мрачные пророчества, что ни кадр — то погружение в чью-то до неприличия вязкую паранойю, будто бы подлиной основой фильма выступал какой-нибудь учебник по психиатрии. Но в отличии от действительно интересного «Донни Дарко», где это показушное безумие, словно вода — камень, подталкивало основную сюжетную линию к закономерному финалу, здесь из множества сценарных веток, сценарист выбирает одну единственную, которую и доводит до неряшливого финала, за 10 минут до которого наконец то снова вспомнив про рассказ-первоисточник. Что случилось с остальными — даже не спрашивайте: словно в некоем сюрреалистическом кошмаре, они в полной тишине зависают в воздухе и обрушиваются на землю, лишь с окончанием финальных титров. Всем марсианам — сдать костюмы в примерочную! И не забудьте оттереть со щек засохший на них грим!

На мой памяти, Посылка — это чуть ли не единственный фильм, ближе к финалу которого хочется беззвучно воззвать .... к продюсерам! «Отбросьте гамбургеры или чем Вы там обедаете, быстрее хватайте ножницы и скачите оленями в монтажную! Выбейте дверь, если потребуется и отберите у Келли бобины с отснятым материалом! Если будет сопротивляться — свяжите, если будет брыкаться — дайте хорошенько по голове! Но только режьте, режьте, не дайте ему погубить собственный фильм!» Увы, поздно, зо миллионов долларов производственного бюджета потрачены, режиссерский вариант домонтирован, кто посмотрел — молодец, кто смог досмотреть до конца — вдвойне. Грустно осознавать, но похоже феноменальным успехом своей дебютной картины, Келли был обязан именно сковывающему по рукам и ногам маленькому бюджету и жесткому контролю со стороны продюсеров, которые всеми силами сдерживали его под белые ручки, зорко следя за расходом средств и окончательным монтажом. В остальном же мы имеем какое-то особенно припадочное веселье при очень буйной голове и полным отсутствием тормозов.

Когда Пандора выпустила в мир людей все содержимое смертельного подарка Громовержца, на самом дне ларца осталась лишь Надежда. В принципе, она есть и у Ричарда Келли, ведь при нем по-прежнему находится его безупречное чувство стиля, идеальное построение кадра и умение подбирать под видеоряд самую атмосферную музыку (я ничего не сказал про саундтрек за авторством канадской группы Arcade Fire? А что тут говорить, здесь надо слушать и слышать). Наконец он все еще, как никто другой мастерски умеет копировать элементы линчесвской стилистики, не ровен час, когда-нибудь даже сможет обставить и самого Учителя! Пусть и дальше продолжает снимать и фантазировать, причем именно в таком вот, строго установленном порядке. А тот самый заветный Ящик лучше просто похоронить или оставить для более мудрых потомков. На данный момент, человечество еще просто не готово к таким суровым открытиям.