А. Гурштейн в статье «Здравствуй, Море дождей!» писал: «Словно предвидя, какое огромное значение для науки будет иметь исследование поверхности Луны, лишенной мощного эрозионного воздействия гидросферы, атмосферы и биосферы, Волошин создал яркий поэтический образ безжизненного, хранящего в себе следы отдаленнейших космогонических катаклизмов лунного мира». Таковыми представляются и акварели Волошина с изображениями «жемчужины небесной тишины», «изгнанницы в опаловой короне», с которой «сорван скальп». Роднят двух художников и методы работы над произведениями — без натуры, «по памяти», «по воображению».
http://www.home-voloshin.ru/l_08.php
Моим очерком о «Луноходе-1» Колтовой украсил первую полосу газеты («Здравствуй, Море Дождей!», «Известия» от 18 ноября 1970 г.). В этой статье у меня несколько литературных аллюзий, в частности, я процитировал восемь стихотворных строк своего любимого коктебельца М.А.Волошина. Тут-то вдруг и выяснилось, что имя Волошина запрещено к упоминанию в советской печати. Научный цензор, равно как Колтовой и я, ничегошеньки об этом табу не знали, а первую -- политическую -- полосу газеты никому в голову не пришло показать цензору литературному. Не помню, каким взысканием Колтовой тогда отделался, но меня не разлюбил. Это был второй схожий эпизод в его практике. Ранее его шпыняли за то, что И.С.Шкловский, как я уже рассказывал, процитировал строчку Н.С.Гумилева о планете Венере).
Мое упоминание Волошина было первой ласточкой после десятилетий его замалчивания. Это стало сенсацией. Знакомые наводнили дом вдовы Максимилиана Александровича -- Марии Степановны -- сотнями экземпляров газеты; каждый считал своим долгом немедленно сообщить ей об этом из ряда вон выходящем происшествии. Уже гораздо позже, когда имя поэта Волошина вышло из-под запрета, о его творчестве было написано несколько диссертаций. И я своими глазами читал пассажи вроде того: «в красный день календаря ученый вспомнил поэта...»
http://az.lib.ru/g/gurshtejn_a_a/text_201...
Сохранившиеся доныне названия деталей рельефа видимой стороны Луны обязаны своим происхождением энергичному польскому астроному-наблюдателю Яну Гевелию и итальянцу Риччоли. Гевелий присвоил лунным хребтам земные названия – Альпы, Апеннины, Кавказ и другие. Система обозначения столь характерных для Луны кольцевых гор – кратеров – именами астрономов и математиков введена профессором иезуитского колледжа в Болонье Риччоли.
С глубокой древности наиболее темным по тону областям лунного диска было присвоено название «морей». От них отличали «материки» – светлые области лунной поверхности. На картах появились Море Дождей, Море Спокойствия, Море Облаков, заливы и болота. Самому большому из «морей» Риччоли дал имя Океана Бурь.
Древние ученые во главе с Платоном оказались на карте Риччоли размещенными в северной части лунного диска. Средневековых ученых и своих современников Риччоли поместил в южное полушарие. Не забыл он и тех, кто «сдвинул» Землю с ее центрального места во Вселенной: Аристарха, Коперника, Кеплера. Их именами названы яркие, приметные кратеры, однако, следуя собственным оценкам исторического значения отдельных ученых, Риччоли символически раскидал этих «ниспровергателей основ» как крохотные островки в безбрежных просторах Океана Бурь. Самый же красивый кратер у берегов Океана Бурь уже на «твердой почве» лунного материка, получил имя Тихо – в честь Тихо Браге. Ибо Риччоли считал, что именно взглядам Тихо суждено примирить учение Коперника с догмами церкви.
Люди науки уважают традиции предшественников. До наших дней сохранились в астрономии мифологические названия созвездий. Сохранили современные исследователи Луны и устаревшие термины «моря», «мысы», «заливы», «материки».
Лунные «моря» совершенно сухи и представляют собой обширные залитые некогда лавой низины. Свидетельством тому служат поднимающиеся местами среди морей гребни кольцевых валов – следы кратеров, погребенных под лавовыми потоками.
Сохранность древних форм рельефа на Луне связана с ее замечательной особенностью. На Земле, как говорят, капля точит камень. На Луне же, где нет сегодня ни заметной тектонической активности недр, нет ни воды, ни ветра, ни живых организмов, разрушение и переработка поверхностного слоя сведены к минимуму. Они происходят, главным образом, только в результате бомбардировки поверхности микрометеоритами и облучения ее солнечным ветром – идущими от Солнца потоками элементарных частиц высоких энергий.
… Ни сумрака, ни воздуха, ни вод.
Лишь острый блеск гранитов, сланцев, шпатов.
Ни шлейфы зорь, ни веера закатов
Не озаряют черный небосвод, —
так писал о Луне в 1913 г. русский поэт Максимилиан Волошин. С присущей ему остротой восприятия научных идей Волошин нарисовал картину поверхности Луны, сформированной гигантскими космическими катаклизмами, хранящей следы «борьбы и исступлений, застывших мук, безумных дерзновений, двойные знаки пламени и льда». Словно предвидя, какую огромную роль для науки предстоит сыграть исследованиям Луны, Волошин создал на редкость яркий, запоминающийся образ безжизненного, несущего на себе отпечаток отдаленнейших этапов жизни нашей планетной системы лунного мира:
… И страшный шрам на кряже Лунных Альп
Оставила небесная секира.
Ты, как Земля, с которой сорван скальп —
Лик Ужаса в бесстрастности эфира!..
Нам представляется, что поэту в начале века удалось заглянуть в самое существо проблемы. Луна, подобная Земле, с которой «сорван скальп», отличающаяся от Земли отсутствием толстого чехла переработанных в сравнительно недавние геологические эпохи пород, действительно может стать ключом к изучению эволюции не только Луны и Земли, но и всей Солнечной системы в целом.
Однако как бы хороши ни были телескопы и астрофизические приборы, изучение Луны на расстоянии не давало ответов на очень многие вопросы. Десятки лет, от одного поколения ученых к другому, страницы научных журналов служили ареной острой полемики сторонников различных направлений. Суть всех споров сводилась в конечном счете к тому, какие силы – внешние или внутренние – имеют решающее значение для развития небесного тела. Обязаны ли кольцевые лунные кратеры и моря своим происхождением ударам гигантских метеоритов или это следы некогда очень активной вулканической деятельности?
Затянувшийся научный спор издавна стал достоянием писателей-фантастов. Герберт Уэллс не сомневался, что поверхность нашего спутника скалиста. Лунный пейзаж представляется героям его романа «Первые люди на Луне» диким и мрачным. Пришельцев окружают «обрывистые стены», «хаотические нагромождения пиков и гребней, перерезанных ущельями», «бесчисленные круглые вершины» и «призрачные холмы».
Воображение нашего современника Артура Кларка, автора романа «Лунная пыль», нарисовало картину пылевого покрова. «…Море Жажды заполнено не водой, а пылью. Вот почему оно кажется людям таким необычным, так привлекает и завораживает. Мелкая, как тальк, суше, чем прокаленные пески Сахары, лунная пыль ведет себя в здешнем вакууме словно самая текучая жидкость. Урони тяжелый предмет, он тотчас исчезнет – ни следа, ни всплеска…».
Вообще персонажи фантастических книг обживали Луну с очень давних пор. Ее посещали герои Лукиана из Самосаты (II в. н. э.), английского романиста XVI века Ф. Годвина, француза Сирано де Бержерака, американца Эдгара По. О полетах на Луну писали Жюль Верн, Герберт Уэллс, Александр Беляев, Айзек Азимов, Станислав Лем. На деле первые космические трассы к этому небесному телу были проложены советской наукой и техникой в 1959 г.
https://www.rulit.me/books/izvechnye-tajn...
Л. Озеров. Максимилиан Волошин, увиденный его современниками. Часть 4.
Исследователи лунной поверхности цитируют Волошина (“...Ни сумрака, ни воздуха, ни вод. Лишь острый блеск гранитов, сланцев, шпатов. Ни шлейфы зорь, ни вечера закатов не озаряют черный небосвод”) и удивленно говорят о том, как тонко и точно передал поэт восприятие как бы приближенного к нам спутника Земли:
...И страшный шрам на кряже Лунных Альп
Оставила небесная секира.
Ты, как Земля, с которой сорван скальп —
Лик Ужаса в бесстрастности эфира!..
Лунная поверхность, с которой “сорван скальп”, увидена поэтом в 20-е годы, когда наука об этом могла только догадываться. Поверхность Луны отличается от земной, как свидетельствуют ученые, “отсутствием толстого чехла переработанных в сравнительно недавние геологические эпохи пород” *(Гурштейн А. Здравствуй, море дождей! — “Известия”, 1970, 18 ноября). И это — ключ ко многим проблемам происхождения и эволюции Солнечной системы. Как поэт космических предчувствий Волошин должен быть с благодарностью упомянут наукой, именуемой планетологией.
И в поэзии и в живописи Волошин сочетал планетарное видение с видением деталей И то и другое видение позволяло ему проникать и в тайники души человека, и в тайники природы. На его акварелях, названных подчас строками из его стихов или подписанных его двустишиями, трехстишиями, четырехстишиями, видны морщины, нет, скорее борозды земли. Он не копировал коктебельские уголки и извилины лазурного залива, он создавал свой мир, в котором современность сочеталась с историей и археологией. Надо было много и долго бродить по земле, чтобы воссоздать ее утренний, дневной, вечерний, ночной облик.
Однажды в районе Коктебеля работали геологи. Познакомившись с Волошиным и его акварелями, они нашли, что его не натурный, а как бы условный пейзаж “дает более точное и правдивое представление о характере геологического строения района, нежели фотография”, — вспоминал Эм. Миндлин. Геологи заказали Волошину серию акварелей. Волошин с гордостью говорил об этом, исполнен веры “в искусство, как в самую точную и верную меру вещей”.
Он принадлежал к поколению Брюсова, Блока, Андрея Белого. Пережил первого на семь лет, второго — на одиннадцать. Андрей Белый пережил Волошина на два года. Их жизни вписываются в одну эпоху, которую в творчестве своем каждый из них выразил по-своему.
Как ядро, к ноге прикован
Шар земной. Свершая путь,
Я не смею, зачарован,
Вниз на звезды заглянуть.
Эти строки — из посвященного Брюсову стихотворения, написанного в 1903 году. Шар земной оказался для поэта весьма привлекательным. “Земля настолько маленькая планета, что стыдно не побывать везде”, — писал Волошин в письме к матери за два года до упомянутого стихотворения (1901). Земля землей, но поэт посмел и взглянуть “вниз на звезды” (обращает на себя внимание этот планетарный взгляд, это “вниз” — с земли, прикованной к ноге). Он научается видеть песчинку и планету не отдельно друг от друга, а во взаимодействии. Он идет еще дальше:
Так будь же сам вселенной и творцом!
Рывок мысли от планеты к человеку. Поэт писал о космосе, возвеличивая человека и его дело, и оказался нашим современником.
Нынешняя эпоха космических полетов дала возможность по-новому взглянуть на те стихи Волошина, которые обращены к мирозданию. Эта сторона творчества поэта выходит нынче на первый план.
В одном из писем 1923 года поэт пишет: “...приходится идти совершенно непротоптанными дорогами, и не знаю, что удалось формулировать, что нет”. Речь идет о цикле “Космос” (1923), состоящем из семи фрагментов. От мифических озарений молодости поэт проделал путь к “теории относительности” и новейшим открытиям в области физики и астрономии. Казалось бы, неактуальный и надмирный в год написания, этот цикл, равно как и другие стихи на эту и родственные темы, стал крайне современным и даже актуальным в наши дни.
http://www.maxvoloshin.ru/ozerov_3
LUNARIA
Венок сонетов
1
Жемчужина небесной тишины
На звёздном дне овьюженной лагуны!
В твоих лучах все лица бледно-юны,
В тебя цветы дурмана влюблены.
Тоской любви в сердцах повторены
Твоих лучей тоскующие струны,
И прежних лет волнующие луны
В узоры снов навеки вплетены…
Твой влажный свет и матовые тени,
Ложась на стены, на пол, на ступени,
Дают камням оттенок бирюзы.
Платана лист на них ещё зубчатей
И тоньше прядь изогнутой лозы…
Лампада снов, владычица зачатий!
2
Лампада снов! Владычица зачатий!
Светильник душ! Таинница мечты!
Узывная, изменчивая — ты
С невинности снимаешь воск печатей,
Внушаешь дрожь лобзаний и объятий,
Томишь тела сознаньем красоты
И к юноше нисходишь с высоты
Селеною, закутанной в гиматий.
От ласк твоих стихает гнев морей,
Богиня мглы и вечного молчанья,
А в недрах недр рождаешь ты качанья.
Вздуваешь воды, чрева матерей,
И пояса развязываешь платий,
Кристалл любви! Алтарь ночных заклятий!
3
Кристалл любви! Алтарь ночных заклятий!
Хрустальный ключ певучих медных сфер!
На твой ущерб выходят из пещер,
Одна другой страшнее и косматей,
Стада Эмпуз; поют псалмы проклятий,
И душат псов, цедя их кровь в кратер,
Глаза у кошек, пятна у пантер
Становятся длиннее и крылатей.
Плоть призраков есть ткань твоих лучей,
Ты точишь камни, глину кирпичей;
Козёл и конь, ягнята и собаки
Ночных мастей тебе посвящены.
Бродя в вине, ты дремлешь в чёрном маке,
Царица вод! Любовница волны!
4
Царица вод! Любовница волны!
Изгнанница в опаловой короне,
Цветок цветов! Небесный образ Иони!
Твоим рожденьем женщины больны…
Но не любить тебя мы не вольны:
Стада медуз томятся в мутном лоне
И океана пенистые кони
Бегут к земле и лижут валуны.
И глубиной таинственных извивов
Качания приливов и отливов
Внутри меня тобой повторены.
К тебе растут кораллы тёмной боли,
И тянут стебли водоросли воли
С какой тоской из влажной глубины!
5
С какой тоской из влажной глубины
Всё смертное, усталое, больное,
Ползучее, сочащееся в гное,
Пахучее, как соки белены,
Как опиум волнующее сны,
Всё женское, текучее, земное,
Всё тёмное, всё злое, всё страстное,
Чему тела людей обречены, —
Слепая боль поднятой плугом нови,
Удушливые испаренья крови,
Весь Океан, пленённый в руслах жил,
Весь мутный ил задушенных приятий,
Всё, чем я жил, но что я не изжил —
К тебе растут сквозь мглу моих распятий.
6
К тебе растут сквозь мглу моих распятий
Цветы глубин. Ты затеплила страсть
В божнице тел. Дух отдала во власть
Безумью плоти. Круг сестёр и братий
Разъяла в станы двух враждебных ратей.
Даров твоих приемлет каждый часть…
О, дай и мне к ногам твоим припасть!
Чем дух сильней, тем глубже боль и сжатей…
Вот из-за скал кривится лунный рог,
Спускаясь вниз, алея, багровея…
Двурогая! Трехликая! Афея!
С кладбищ земли, с распутий трёх дорог
Дым чёрных жертв восходит на закате —
К Диане бледной, к яростной Гекате!
7
К Диане бледной, к яростной Гекате
Я простираю руки и мольбы:
Я так устал от гнева и борьбы —
Яви свой лик на мертвенном агате!
И ты идёшь, багровая, в раскате
Подземных гроз, ступая на гробы,
Треглавая, держа ключи судьбы,
Два факела, кинжалы и печати.
Из глаз твоих лучатся смерть и мрак,
На перекрёстках слышен вой собак,
И на могильниках дымят лампады.
И пробуждаются в озёрах глубины,
Точа в ночи пурпуровые яды,
Змеиные, непрожитые сны.
8
Змеиные, непрожитые сны.
Волнуют нас тоской глухой тревоги.
Словами змия: «Станете, как боги!»
Сердца людей извечно прожжены.
Тавром греха мы были клеймлены
Крылатым стражем, бдящим на пороге.
И нам, с тех пор бродящим без дороги,
Сопутствует клеймлённый лик Луны.
Века веков над нами тяготело
Всетёмное и всестрастное тело
Планеты, сорванной с алмазного венца.
Но тусклый свет глубоких язв и ссадин
Со дна небес глядящего лица
И сладостен и жутко безотраден.
9
И сладостен и жутко безотраден
Безумный сон зияющих долин.
Я был на дне базальтовых теснин.
В провал небес (о, как он ёмко-жаден!)
Срывался ливень звёздных виноградин,
И солнца диск, вступая в свой притин,
Был над столпами пламенных вершин,
Крылатый и расплёсканный — громаден.
Ни сумрака, ни воздуха, ни вод —
Лишь острый блеск гранитов, сланцев, шпатов.
Ни шлейфы зорь, ни веера закатов
Не озаряют чёрный небосвод, —
Неистово порывист и нескладен
Алмазный бред морщин твоих и впадин
10
Алмазный бред морщин твоих и впадин
Томит и жжёт. Неумолимо жёстк
Рисунок скал, базальтов чёрный лоск,
Строенье арок, стрелок, перекладин.
Вязь рудных жил, как ленты пёстрых гадин,
Наплывы лавы бурые, как воск,
И даль равнин, как обнажённый мозг…
Трёхдневный полдень твой кошмарно-страден.
Пузырчатые осыпи огня
Сверкают в нимбе яростного дня,
А по ночам над кратером Гиппарха
Бдит «Volva» — неподвижная звезда,
И отливает пепельно-неярко
Твоих морей блестящая слюда.
11
Твоих морей блестящая слюда
Хранит следы борьбы и исступлений,
Застывших мук, безумных дерзновении,
Двойные знаки пламени и льда.
Здесь рухнул смерч вселенских «Нет» и «Да».
От моря Бурь до Озера Видений,
От призрачных полярных взгромождений,
Не видевших заката никогда,
До тёмных цирков Mare Tenebrarum —
Ты вся порыв, застывший в гневе яром.
И страшный шрам на кряже Лунных Альп
Оставила небесная секира.
Ты, как Земля, с которой сорван скальп, —
Лик Ужаса в бесстрастности эфира!
12
Лик Ужаса в бесстрастности эфира —
Вне времени, вне памяти, вне мер!
Ты кладбище немыслимых Химер,
Ты иверень разбитого Потира.
Зане из сонма ангельского клира
На Бога Сил, Творца бездушных сфер,
Восстал в веках Денница-Люцифер,
Мятежный князь Зенита и Надира.
Ваяя смертью глыбы бытия
Из статуй плоти огненное «Я»
В нас высек он; дал крылья мысли пленной,
Но в бездну бездн был свергнут навсегда.
И остов недосозданной вселенной —
Ты вопль тоски, застывший глыбой льда.
13
Ты вопль тоски, застывший глыбой льда!
Сплетенье гнева, гордости и боли,
Бескрылый взмах одной безмерной воли,
Средь судорог погасшая звезда.
На духов воль надетая узда,
Грааль борьбы с причастьем горькой соли.
Голгофой душ пребудешь ты, доколе
Земных времён не канет череда.
Умершие, познайте слово Ада:
«Я разлагаю с медленностью яда
Тела в земле, а души на луне».
Вокруг земли чертя круги вампира,
И токи жизни пьющая во сне —
Ты жадный труп отвергнутого мира!
14
Ты жадный труп отвергнутого мира,
К живой земле прикованный судьбой.
Мы, связанные бунтом и борьбой,
С вином приемлем соль и с пеплом миро.
Но в день Суда единая порфира
Оденет нас — владычицу с рабой.
И пленных солнц рассыпется прибой
У бледных ног Иошуа Бен-Пандира.
Но тесно нам венчальное кольцо:
К нам обратив тоски своей лицо,
Ты смотришь прочь неведомым нам ликом,
И пред тобой, — пред Тайной глубины,
Склоняюсь я в молчании великом,
Жемчужина небесной тишины!
15
Жемчужина небесной тишины,
Лампада снов, владычица зачатий,
Кристалл любви, алтарь ночных заклятий,
Царица вод, любовница волны.
С какой тоской из влажной глубины
К тебе растут сквозь мглу моих распятий,
К Диане бледной, к яростной Гекате
Змеиные, непрожитые сны.
И сладостен, и жутко-безотраден
Алмазный бред морщин твоих и впадин,
Твоих морей блестящая слюда —
Лик Ужаса в бесстрастности эфира,
Ты вопль тоски, застывший глыбой льда,
Ты жадный труп отвергнутого мира!
1913
Lunaria. Альм. «Гриф»: 1903-1913. М., [1914]— суказанием под текстом: ««Lunarii»- начаты 16 июня, окончены 1 июля
Комментарии 503
1913. Коктебель. Воспаленные дни гроз и ветра между июньским ущербом и июльским полнолунием»; та же запись- в Тт-2 (л. 95). -- Иверни. — — Стих-2. Весной 1907 возник сонет «Луна» (альм. «Белые ночи».
СПб., 1907). Положен на музыку Ю.Ф. Львовой (см. коммент. 66).
В 1910 был составлен такой план про изведения: « 1. Колдовство. Фессалийские колдуньи. Средневековье. Числа. 2. Смерть. 3. Зачатие.
4. Приливы физич<еские>. 5. Приливы чувств <енные>. 6. Мучени
<ки> страсти. 7. Диана и Гека та. 8. Первородный грех. 9. Лунное небо.
10. Лунная географ<ия>. 11. Трагическ<ий> пейзаж. 12. Отчаяние.
13. Ледяной Ад. 14. Космическое проклятие». 1-4 разделы объединенытемой«Действо», 5-6- <<Лирика», 7-8- «Молитва», 9-11- «Патетическ<ое> описание», 12-14- «Эзотерич<еское>» (Тт-2, л. 63).
В этом венке сонетов Волошин собрал сведения о Луне, почерпнутые
им как из научных трудов, так и из мифологий разных народов и оккультных учений. Среди источников автором названы древнегреческие философы Анаксагор, Анаксимандр, Фалес, Эмпедокл, поэты
Гесиод и Феокрит, астрономы Джованни Риччоли, Иоганн Кеплер,
Ян Гевелий (основатель селенографии), Франческо Гримальди, математик и философ Джироламо Кардано, наконец,- «Тайная доктрина» Е.П. Блаватской. «Мое представление о Луне в «Венке»- «люциферическое»»,- писал Волошин А.М. Петровой 2 дек. 1913. Согласно оккультным представлениям, Луна — одна из форм развития,
через которые прошла Земля: третье воплощение планеты, которому
во внутреннем составе человека соответствует астральное тело (см.
преамбулу к коммент. 96-11 0). Lиnaria, лунник- также растение семейства крестоцветных. Анализ произведения см.: Пинаев. С. 85-86.
1. «Жемчужина небесной тишины ... ». Владычица зачатий. В статье «Федор Сологуб. «Дар мудрых пчел»» Волошин упоминал: «Луна,
в тех фазах, когда она покровительствует зачатиям, называется пчелой» (ЛТ -88. С. 435).
2. «Лампада снов! Владычица зачатий! .. ». Селена (rреч. миф.) —
дочь титанов Гипериона и Тейи, олицетворение Луны; к ней обращались со словами заклятий и колдовскими манипуляциями, желая
привлечь возлюбленного. Гиматий — у древних греков: прямоугольный длинный кусок ткани, надеваемый поверх хитона.
3. «Кристалл любви! Алтарь ночных заклятий! .. ». Эмпузы (греч.
миф.)- чудовища из окружения богини Гекаты (см. ниже N2 7).
*4. «Царица вод! Любовница волны! .. ». Вариант — автограф в
Тт-2 (л. 92). йони — женские гениталии, в индийской мифологии —
символ божественной производящей силы.
504 Комментарии
5. «С какой тоской из влажной глубины ... •. Океан, плененный в
руслах жил. Волошин опирается здесь на теорию французского физиолога Рене Кентона (1867-1925) о тождестве крови «живых существ• и морской воды (по химическому составу и т. п.). См. также
статью Волошина «Театр и сновидение• («Маски•. 1912/1913, N2 5;
лт -88. с. 349).
*6. «К тебе растут сквозь мглу моих распятий ... •. Первоначальная редакция- автограф в Тт-2 (л. 92 об.); дата: 21 июня 1913. Вариант- автограф (ИРЛИ, ф. 562, оп. 1, ед. хр. 93, л. 7).Афея(Бритомартида) — критская богиня, покровительница рыболовов и моряков. В
позднейшей мифологической традиции отождествлялась с Артемидой и, наряду с последней, почиталась как божество Луны.
*7. «К Диане бледной, к яростной Гекате ...•. Вариант- автограф
в Тт-2 (л. 93).
Диана (рим. миф.)- богиня растительности, родовспомоrательница, олицетворение луны; отождествляемая с греческой Артемидой
и Гекатой, получилаэпитетТривии (богини трех дорог). Геката (греч.
миф.)- богиня мрака, ночных видений и колдовства. Я такустал от
гнева и борьбы. Отражение «репинской истории• (см. коммент. 123).
Треглавая. У Волошина записано: «Трехголовая — собачья, лошадиная и львиная• (Тт-2).
8. «Змеиные, непрожиrые сны ... •. «Станете как боги» — слова
Змия, соблазнившего Еву (Бытие. 111, 5). Тавром греха мы были ~СЛеймены. Имеется в виду первоубийца Каин, получивший от Бога, при
изгнании, клеймо — «каинову печать•. Клейменый лик луны. Пятна,
различимые на диске полной Луны, представляют по средневековой
традиции (Данте) отражение «печати» Каина.
*9. «И сладостен, и жутко безотраден ...•• Вариант- автограф в
Тт-2 (л. 93 об.), автограф (ИРЛИ, ф. 562, оп. 1, ед. хр. 93, л. 10). Ни
воздуха, ни вод. Поверхность Луны не подвержена эрозионному воздействию атмосферы, гидросферы и биосферы (сохраняя поэтому
следы отдаленнейших космогонических катаклизмов).
*10. «Алl\fiLЗНЫй бред морщин твоих и впадин ... ». Вариант- автограф в Тт-2 (л. 93 об.), автограф (ИРЛИ, ф. 562, оп. 1, ед. хр. 93, л. 11).
Кратер Гиппарха- одна из кольцевых гор на Луне, названная (по предложению Д. Риччоли) именем основоположника астрономии древнегреческого астронома Гиппарха Никейского (ок. 190-125 до н. э.).
Volva (лат. вращающаяся)- «ИМЯ, данное селенитами Земле, по Кеплеру»,- объяснял сам Волошин в письме к ЮЛ. Оболенской 13 февр.
1914. Это слово было принято цензором альманаха «Гриф» за латин-
Комментарии 505
ское обозначение влагалища (vu1va) — вследствие чего альманах был
подвергнуг аресту (затем снятому).
*11. «Твоих морей блестящая слюда ...•. Вариант- автограф в
Тт-2 (л. 94).
От Моря Бурь до Озера Видений. Лунные «Моря• представляют
собой равнинные низменности — с Земли более темного оттенка, чем
другие области. Поэтические названия участкам Луны: Океан Бурь,
Море Дожцей, Залив Радуги и т. п. дал в 1651 Дж. Риччоли из Феррары.
Mare ТепеЬrаrит (лат.)- лунное Море Мрака. Ты вся порыв, застывший в гневе яром. В письме к М.В. Сабашниковой от 23 июля 1905 Волошин пересказывал впечатление АР. Минцловой от наблюденияЛуны
в телескоп: «Мир, застывший в порыве исполинской безнадежной
борьбы ... Окаменевшие руки, окаменевшие деревья•. Лунные Альпы.
Горная гряда на Луне, названная по аналогии с земными Альпами.
12. «Лик Ужаса в бесстрастности эфира ... •. Химера (греч. миф.) —
чудовище, рожценное Ехидной и Тифоном, опустошавшее Грецию.
Ты иверень разбитого Потира. Уподобление Луны осколку разбитой
чашидля Св. Причастия.Денница-Люцифер. Здесь: синоним Сатаны.
Князь Зенита и Надира, т. е. повелитель света (Денница) и князь тьмы
(Люцифер).
*13. «'IЫ вопль тоски, застывший глыбой льда ...•. Вариант — автограф вТт-2 (л. 94об.). Грааль- см. коммент. 9-19 (11). Голгофойдуш
и т. д. У Волошина записано: «Души разлагаются на Луне, как трупы•
(Тт-2).
14. «'IЫ жадный труп отверmутого мира ...•. Иошуа бен-Пандира
(т. е. Иисус сын Пандира) — наименование в талмудических текстах
Иисуса Христа, будто бы бывшего сыном римского легионера. Волошин опасался, что именно эти строки могуг послужить поводом для
вмешательства цензуры (письмо к Ю.Л. Оболенской от 7 февр. 1914).
*15. «Жемчужина небесной тишины ... •. «Белые ночи: Петербургский альм.•. СПб., 1907 (первоначальная редакция), под загл. «Луна•,
дата: 1907.-- Стих. (первоначальная редакция).