(ФИЛИП ДИК – продолжение)
В романе “The Cosmic Puppets/Космические марионетки” (1957) (на карточку романа смотрим ЗДЕСЬ) главный герой возвращается после нескольких лет отсутствия в затерянный высоко в горах родной городок.
И находит там все другим: дома, улицы, людей, при этом в городке нет ничего нового. Все настолько старое, что кажется существующим с незапамятных времен.
Секрет быстро раскрывается: все, что наш герой видит, это иллюзия, результат зловещего каприза некой темной высшей силы. Под покровом иллюзии кроются настоящие дома и улицы, где живут прежние жители, которые теперь проявляются полупрозрачными призраками, проникающими сквозь стены, невидимыми для нынешних горожан.
С этими призраками и вступает в контакт герой романа, коллективным усилием памяти и воображения они пытаются восстановить прежнюю действительность.
Иллюзия стойко держится. Только под конец романа мы узнаем, что их усилия и героическая борьба имеют чисто символическое значение, настоящее сражение ведется на гораздо более высоком уровне, между двумя космическими силами, олицетворяющими добро и зло, порядок и хаос.
Однако даже узнав об этом, наши герои не прекращают бороться…Трудно найти во всей научной фантастике более яркую и убедительную апологию борьбы за изначальные ценности, движения вперед наперекор всем преградам и неудачам.
Эти два романа содержат два основных элемента художественной философии Филипа Дика: убежденность в том, что кажущееся правдиво лишь изредка, и убежденность в необходимости борьбы за правду, добро и порядок.
Внимательный читатель задаст, вероятно, следующие два вопроса. Не уничтожает ли в зародыше параноидная подозрительность по отношению к окружающей нас действительности интеллектуальный и художественный заряд произведения? Если эта подозрительность и попытки разоблачения окружающей действительности представляют собой основные элементы художественной концепции Дика, которая последовательно реализуется в наиважнейшем для него направлении творчества, то в какой момент эта концепция перестает быть формально-стилистическим приемом и становится литературным отражением мировоззрения писателя; в этом смысле любой роман Дика можно считать автобиографическим.
Так вот эти романы Дика удивительно художественно целостны, мы не найдем в них астигматизма, характерного для описываемых миров. Более того, Дик настолько хорошо владеет пером, что в каждом романе читатель, независимо от желания, становится одним из героев. Банальность? Отнюдь…
Дело в том, что Дик строит эти свои цепи иллюзий с такой детализацией и точностью, настолько правдоподобно и убедительно, что только изведав вместе с героями крушение очередного мира, мы осознаем, что в очередной раз обмануты. Задетые этим, мы возбужденно стремимся дальше, чтобы вскоре снова ощутить шок и разочарование. Мы вместе с героями всерьез воспринимаем тех персонажей, которые оказываются призраками, живущими в ложных мирах. Каждая очередная иллюзия, повторим это, пусть недолговечна, но сплочена внутренне и логически непротиворечива, это относится и к психологической характеристике персонажей, действующих в этой иллюзии. В соответствии с этим, было бы банальным кокетством хвалить стиль Дика – он попросту совершенен.
Значительно важнее то, что герои романов Дика, читатели и, наконец, сам писатель – образуют в сумме личность, имя которой – Современный Человек. Это центральная проблема творчества Дика, основная черта его мировоззрения. Вся прочая научная фантастика почти полностью концентрируется на возникающих между человеком и технологической цивилизацией взаимосвязях, либо оптимистически превознося конструктивизм человека, либо сокрушаясь над его слабыми физическими и интеллектуальными возможностями в тисках цивилизационного молоха. Особенно это второе направление грешит психологической фальшью и убожеством социологического и антропологического воображения у писателей НФ. Потому что если в связке Цивилизация – Человек возникают напряжения и конфликты, то это происходит не потому что где-то по пути мы не слишком тщательно контролировали технологический рост, что мы можем еще с этим совладать, модифицируя соответствующим образом темп и направление развития или попросту его ограничивая – но потому, что в этой связке Человек является имманентно слабым звеном. Дик разъясняет нам, что наша технологическая цивилизация эволюционировала взрывообразно, со скоростью, в миллионы раз превышающей скорость эволюции рода человеческого, что мы проигрываем не потому, что цивилизация придавила нас своим трудным для перелистывания волюмом, но потому, что слишком медленно развивалось наше человеческое сознание.
Темп цивилизационных и культурных изменений, у истоков которых лежит научно-техническая революция был столь велик, что оставил нас с нашим вчерашним сознанием, ограниченными способностями восприятия, неповоротливым механизмом ожиданий и реакций – далеко позади. Наше отношение к миру амбивалентно: как папуас на турбореактивный самолет, так и мы на Технику отвечаем страхом и идолопоклонническим почтением. В результате современная технологическая цивилизация создала такие средства воздействия на личность и чувства индивидуума, что возможно любое утаивание и полное искажение облика мира, в котором мы живем. Средства массовой информации месят и лепят из нас нечто подходящее к тому образу мира, который рисуют mass media. В этом порочном круге мы утрачиваем способность самостоятельно думать и критически воспринимать аутентичную действительность. Наши грезы – и наяву, и во сне – в своем образном слое имеют структуру кинокадра. Чем лучше функционирует та протетическая (протезная) система, которой мы заменили истинную перцепцию, тем шире масштаб охвата и постижения нами и нашим воображением окружающего мира.
В этой ситуации глуше звучат голоса тех, которые обвиняют Филипа К. Дика в болезненной подозрительности относительно всего и всех, а его максима: «Паранойя – это метод перцепции (т.е. активного восприятия и системы обработки чувственных данных)» начинает обретать глубокий смысл. Начнем перестраивать наше сознание с постижения истинного смысла и облика нашей действительности. Вот это и есть задание для каждого из нас на сегодня и на завтра.
Исходя из вышесказанного, было бы наивной ошибкой причислять творчество Филипа Дика к какому-либо течению научно-фантастической литературы (в этом утверждении нет внутреннего противоречия – Дик пишет научную фантастику хотя бы уже потому, что использует типичные для жанра атрибуты), потому что оно, это творчество, образует в научной фантастике отдельный энклав, представляющий собой самостоятельную категорию и самостоятельный класс.
В свете всего того, что сказано выше, покажется странным утверждение, что романы Дика почти не известны (за исключением части круга любителей научной фантастики) на родине современной научной фантастики, то есть в Соединенных Штатах Америки. Намного большей общелитературной популярностью пользуется этот писатель в Западной Европе, особенно во Франции, ФРГ и Англии. Только в последние годы стал заметным рост популярности Дика в кругах университетских интеллектуалов в США, как это было в случае Курта Воннегута в 1960-х годах. То есть и тут доказала правоту поговорка о том, что нет пророка в своем отечестве.
Будем надеяться на то, что нам удастся ближе познакомиться с творчеством этого автора. Филип Дик – умный и важный писатель, чье творчество заслуживает широкого признания и тщательного анализа.
(Окончание следует)