19. Статья польского журналиста, литературного критика, кинокритика и рецензента Ежи Жимовского/Jerzy Rzymowski, напечатанная на стр. 69, носит название:
Если бумага терпелива, то терпение Интернета напоминает грузовик с буддистскими монахами, увешанными гирляндами цветов лотоса. В то время как при печати можно иметь хотя бы проблеск надежды, а кое-где даже уверенность в том, что данный текст кто-то заранее прочитал, признал достойным публикации и довел до пристойного состояния, в сети у нас воля вольная. Роберт Виленски как-то сказал по этому поводу: «Поговаривали, что миллион обезьян, стучащих по миллиону клавиатур, в итоге сотворят все произведения Шекспира. Теперь благодаря Интернету мы знаем, что это неправда».
Слово, написанное до Интернета, имело свое значение. Если что-то не было записано, так его как бы и не существовало: в Средние века Церковь ставила под сомнение подлинность деяний региональных святых из Бретонии, потому что их культ основывался только на устных традициях. Напечатать чей-то текст значило его облагородить -- пусть там бумага терпит, но кто-то ведь решил, что текст пригоден для тиражирования. Где-то в своем подсознании мы по-прежнему уважаем написанное слово, но Интернет снес все барьеры и критерии качества. Глобальный обезьяний рай, без надежды на другого Шекспира, потому что появись таковой, он найдет себе в конце концов «бумажного» издателя.
Поскольку каждый может писать и каждый может выражать свое мнение, некоторым людям кажется, что каждый может также рецензировать. Однако высказывать свое мнение — это не то же самое, что рецензировать, потому что рецензия по определению — это «мнение о каком-то произведении <…> высказанное компетентной особой». Разница заметна, не правда ли? И если я, ни секунды не колеблясь, заявляю, что каждый человек имеет право высказать свое мнение по каждой теме (разве что позже я изложу и свое мнение), то от рецензента (в том числе, и даже в первую очередь – от себя самого) я требую компетентности. Без таковой рецензента можно разве только… передразнивать.
В последнее время я столкнулся с утверждением, что в журнале «Nowa Fantastyka» следует публиковать только рецензии на ценные книги, так как для рецензий на средние и слабые жалко места. Согласно этому рассуждению, следует подкладывать под нос читателю только самые лакомые кусочки, обрекая бездарность на забвение. Я тут же воспротивился, потому что такое ограничение — это выстрел в ногу читателю, а тем более рецензенту.
Избегая рассмотрения неудачных и посредственных работ, мы сужаем поле зрения и теряем правильную перспективу. Читать и рецензировать только выдающиеся произведения – звучит красиво, но где та шкала, по которой можно определить вот эту вот степень совершенства. Шедевр попадается один на тысячу ну… скажем так – не шедевров, но как мы можем его правильно оценить, если у нас нет картины целого, на фоне которой мы можем уловить его значение? Для повышения своей квалификации рецензент должен неустанно сталкиваться с высокой и низкой культурой, с выдающимися и посредственными произведениями. Он должен неустанно (потому что сама культура неустанно меняется) разрабатывать контекст, в который он впоследствии поместит рецензируемые произведения, и задавать себе дальнейшие ориентиры. Однако это означает, что ему придется двигаться осознанно, активизируя свое мышление – не только смотреть, но и видеть, не только читать, но и понимать, что он читает и т. д. Среднестатистический зритель посмотрит программу «Ищем таланты!», оценит, кто из участников ему нравится, а кто – нет, кто «крут», а кто – не очень, рассудит, и на этом завершит свою аналитику. «Амбициозный» зритель вообще не будет смотреть такое соревнование, поскольку посчитает это ниже своего достоинства. Рецензент, дока по этой части, заметит, что трое финалистов вдохновлялись Бобби Макферрином, а также сможет подкрепить оценку «крутости» или «так себейности» каждого выступления логическим обоснованием.
Никто не говорит, что это легко.
На пресс-показе «Матрицы» некоторые известные журналисты покинули зал задолго до окончания фильма. Из их рецензий следовало, что они были разочарованы лентой Вачовских и не смогли сориентироваться в стиле, отличном от того, к которому они привыкли за эти годы. И только пан Зигмунт Калужиньский — любитель комиксов, человек, открытый миру, превосходный рецензент – назвал этот фильм «великим». Это может послужить напоминанием о том, что рецензенты – тоже всего лишь люди, выражающие субъективное мнение -- и чем более компетентно это мнение, тем лучше, но всегда существует возможность, что человек нечто не поймет, или поймет не так, или вовсе упустит. Также и поэтому следует публиковать рецензии слабых изданий — потому что они слабы по мнению рецензента, что не равносильно универсальной конечной истине.
Наконец, дело и в том, что нам нужно смотреть и читать также и ради собственного интеллектуального развития. Тот, кто (как я) любит «Бессмертного», оценит его еще выше, когда посмотрит продолжение. А если покажется, что «Бессмертный II» это уже дно, стоит посмотреть «Бесмертный V. Источник», на фоне которого «двойка» покажется вполне сносной. Дополнительным плюсом общения с халтурой является то, что благодаря этому мы начинаем правильнее оценивать посредственные произведения. Когда мы теряем контакт с дном, нам кажется, что среднее значение намного выше, чем есть на самом деле. Лишь жестокое столкновение с халтурой заставляет нас все увидеть в правильных пропорциях. Это также дает критицизму бесценную снисходительность к мелким ошибкам и слабостям.
Это не обязательно должно быть таким уж болезненным опытом — фэндом знает, как это весело – смотреть плохо снятый фильм в хорошо подобранной компании. Впрочем, и вообще киномарафоны с друзьями — это здорово (в журнале ”SFX” даже была отличная рубрика, основывавшаяся на этом). Но это совсем другая история, и я вспоминаю об этом лишь для того, чтобы чуточку подсластить горькую необходимость.
Так что смотрите фильмы Уве Болла, постарайтесь высидеть более пятнадцати минут на швейцарском «Властелине колец», не проливайте слезы и не скрипите зубами, когда наткнетесь на плохой рассказ или неважную книгу.
То, что нас не убивает, учит культуре.