Владимир Михайлов «Заблудившийся во сне»
Владимир Михайлов писатель счастливой судьбы. Без всяких проблем с цензурой, легко и как-то незатейливо он дебютировал в качестве фантаста в начале 1960-ых и быстро стал известным. Никогда не пропадал с радаров и оставался востребованным и в 1990-ых, и позже. Не всем так повезло. Вот только сюжеты, тон, стиль его книг изменились, Владимир Михайлов хорошо чувствовал особенности эпохи и умел под них подстраиваться. Он словно получал некоторый заказ и отрабатывал его ровно так, как надо, чтобы удовлетворить интерес публики. Откройте его ранние вещи, и вы обнаружите типичную советскую фантастику со всеми соответствующими маркерами. Но вот наступили пресловутые девяностые, и тексты Михайлова стали иными, теперь он писал лихие боевики с драйвовым сюжетом, динамичными сценами, про дежурные эротические эпизоды тоже не забывал. Правда, в его книгах этого периода все равно есть некоторая подоплека для размышлений, не такие они пустые, как может показаться на первый взгляд.
«Заблудившийся во сне», выпущенный в 1997-ом году, именно таков. На первый взгляд он кажется этаким типичным детективом того времени, вот только детектив этот еще и в фантастическую обертку завернули. Противостояние спецслужб, всевозможные разборки и прочее, но не на улицах Москвы и Питера, а в бесконечном Пространстве Сна (далее ПС), что, конечно, дает автору невероятное количество степеней свободы. Тут герои могут не только перестрелки устраивать или драться врукопашную, но использовать и мечи, и копья, и всякие футуристические приспособы из умозрительного будущего, по дороге меняя свой облик и представая перед ошеломленным читателем то ковбоями, то мушкетерами, а то и самыми натуральными динозаврами. Их вполне может закинуть из первобытности в далекий космос, а затем в родную Москву. Без всяких скидок «Заблудившийся во сне» представляет собой весьма дикое чтение.
Главный герой, от лица которого ведется повествование, работает в некоем секретном Институте, исследующим ПС. При этом ученые считают, что наша реальность, которую они называют Производным Миром (далее ПМ), является лишь порождением ПС. Но не будем дальше здесь копать, запутаемся же окончательно, тем более, что и сам автор порой, кажется, не справляется со всей этой философией. В общем, Юнг, скорее всего, был прав. Главный герой ходит в ПС, как к себе домой, выполняет там всякие задания и вполне доволен жизнью. Это, конечно, до поры до времени. Однажды он окажется втянут в очень серьезное дело. С обстоятельствами этого дела героя и читателей знакомят достаточно долго, но если коротко, то получается следующая ситуация. Жил-был один ученый, он что-то там разработал, что-то такое, что полностью изменит наш мир (то бишь ПМ), можно сказать, что его изобретение будет равнозначно новой технической революции. И все у него было хорошо, вот только в один прекрасный момент он заснул и не проснулся. Нет, не умер, именно что просыпаться не собирается. Есть предположение, что его сознание кто-то злонамеренно удерживает в ПС. А главному герою теперь расхлебывать эту кашу, его отправляют в ПС на поиски ученого, а там-то и начинается такое, что связно пересказать уже и не получится.
Первая треть романа написана сдержано и информативно. Да, много чего не объясняется, но у читателя создается впечатление, что все станет на свои места ближе к финалу, ровно так, как и происходит в детективах, будь они классическими, шпионскими или еще какими-нибудь. Да, в тексте много терминов, но в них легко разобраться, просто надо быть внимательным. Но стоит главному герою отправиться в ПС, как характер текста сразу же меняется. Автор в буквальном смысле пускается в полный отрыв. Героя носит из локации в локацию, погони сменяются погонями, происходит черт знает что. Вот только внятных объяснений так и не случится. Макгаффины останутся макгаффинами, а от количества клиффхэнгеров может и дурно стать. В этом случае особая внимательность может даже и во вред пойти, ведь нестыковок в романе полным полно. Зато с образностью у автора все в порядке, похождения главного героя в ПС выписаны весьма и весьма зримо, а порой и чувственно. Короче говоря, все это гораздо сильней напоминает дурной затянувшейся сон, чем хотелось бы. Хотя чего еще ждать от романа, который как раз снам и посвящен? В данном случае содержание полностью соответствует теме, а раздражающее пренебрежение объяснениями вполне может оказаться сознательным авторским приемом.
При чтении «Заблудившегося во сне» неминуемо возникают ассоциации с другими фантастическими произведениями. Опять же можно предположить, что автор намеренно так все обставил. Если уж понимать ПС, как коллективное бессознательное, то в тексте про него должна быть масса крючочков, на которые опытные читатели и будут ловиться. Потому ассоциации, например, с «Хрониками Амбера» Роджера Желязны выглядят вполне предсказуемыми. Но самая стойкая и явная параллель возникает с произведением, которое Владимир Михайлов вряд ли мог иметь в виду, когда работал над «Заблудившимся во сне», а именно – с одним из самых знаковых фантастических романов постсоветского пространства, с «Лабиринтом отражений» Сергея Лукьяненко. Слишком уж ПС напоминает тамошнюю виртуальность, слишком уж много похожего в некоторых коллизиях. Вот только фокус в том, что эти романы писались, скорее всего, одновременно. Что-то, наверное, тогда витало в обществе, что оба писателя уловили, вот только выразили по-разному.
Выше было сказано, что в книгах Владимира Михайлова всегда находится некоторая подоплека для размышлений. В «Заблудившимся во сне» она становится ясна в самом финале, когда вдруг оказывается, что за всем этим нагромождением приключений то ли духа, то ли тела скрывается в буквальном смысле проработка травмы от распада Советского Союза. Можно читать и шире. Мир меняется, порой радикально, а нам сложно, а иногда и невозможно это принять. И тут ответами на некоторые вопросы не поможешь, просто надо как-то научиться двигаться дальше. Владимир Михайлов буквально на последней странице «Заблудившегося во сне» дает понять, что это все-таки достижимо, ведь любой заблудившийся во сне когда-нибудь да проснется.