цитата Массаракш

Так себе статистика для суперхищников: всего один процент более-менее результативных напрыгов.

цитата просточитатель

у них есть добыча которую они умеют добывать

цитата Массаракш

от мне и любопытно: какая добыча-то?

цитата Массаракш

любопытно: какая добыча-то?

цитата nickel

А вот мне другое интересно: если они людей всё же немного кушали, то не портился ли желудок (ну, или что-то вместо него?) у глупых пиявок? Как там насчёт биохимических последствий для бедняжек?

цитата просточитатель

так если у людей даже на Пандоре проблем нет. полная совместимость.

цитата nickel

А ежели оно неразумное — то коси направо-налево из пулемёта разных пиявок, тахоргов или ракопауков. Никаких зоозащитников не появится, ни малейшего сожаления ни у кого.

цитата просточитатель

сколько историй что охотники по ошибке людей стреляют?

цитата nickel

Никаких зоозащитников не появится, ни малейшего сожаления ни у кого.

цитата nickel

Единственный раз, когда в их книгах мелькает хоть какое-то сожаление об убитой тварюшке — это в новелле об охотнике из "Полдня" — но там есть серьёзные основания считать, что добрый молодец разумного инопланетянина укокошил.

цитата Массаракш

Вот мне и любопытно: какая добыча-то?

цитата П. Макаров

Так, собственно, рассказ именно об этом: по ошибке застрелил человека на охоте. Оттого, что человек стоял на четвереньках, напялил на себя вывернутый тулуп и издавал рыгочущие звуки — суд все равно квалифицирует убийство по соответствующей статье.

цитата razrub

Так ИИ увидал сора-тобу хиру...

цитата razrub

А вот еще пиявочки

цитата nickel

Вот не однажды отмечал для себя полное отсутствие у моих любимых АБС экологического мышления — ни у юных, ни даже у зрелых.

цитата

1. Из текста «Возвращения (Полдень. ХХII век)» следует, что в мире Полудня не только не отказались от мясных продуктов, но ещё и начали есть антилоп и слонов... :( иначе зачем их разводили на фермах? Авторы не предполагали распространения в будущем этических принципов не только на людей, но и на животных? Или это что-то вроде «экологической дремучести» ранних АБС, о которой Вы здесь писали?

Светлана Пелешевская < kissens@inbox.ru>
Петербург, Россия — 01/06/03 16:53:47 MSK

     Это, без всякого сомнения, последствия названной экологической дремучести. Нам казалось очень важным и существенным найти и представить на суд читателя совершенно новые и неожиданные профессии и вообще занятия «будетлян». Что мы и делали – зачастую методами варварскими, в меру тогдашних своих, вполне варварских, представления («человек – царь природы», «природа не храм, а мастерская» и т.д.).

цитата

Что же касается собственно экологии, то до середины, наверное, 60-х мы, как и большинство наших сограждан находились по этому поводу в состоянии абсолютного невежества и полной дремучести. Подозреваю, мы и самого это слова не знали, – а если и знали об этой экологии что-нибудь, то (так же как и о социологии или кибернетике) что это служанка империализма, буржуазная лженаука…

Человек по нашим тогдашним понятиям был, безусловно, Покорителем Природы. Она была не храмом, а мастерской («а человек в ней – работник») И «ждать милостей от Природы не приходилось, – взять их у нее была наша задача». Старательно затверженный набор лозунгов, призывал с Природой не церемониться и, если понадобится, «превратить ее в асфальтовую площадку».

Как произошел перелом в наших представлениях и почему, вспомнить сейчас уже невозможно. Я думаю, перелом происходил, прежде всего, в научном мировоззрении того времени, запреты оказались сняты, хлынула литература, ранее невозможная, и мы все это с наслаждением читали и обсуждали. Борис Стругацкий: «Жить по принципу «не навреди» человечество не способно»

цитата JSullen

Авторы не предполагали распространения в будущем этических принципов не только на людей, но и на животных? Или это что-то вроде «экологической дремучести» ранних АБС, о которой Вы здесь писали?

цитата просточитатель

кстати с этикой нечто странное.. уж очень легко Максим Каммерер представил людей обезьянами.

цитата просточитатель

вот только это вроде как будущее. и не описанное американцами там за стеной а по эту сторону стены) то есть утопия. Где даже понятия ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ отсутствует. и дети воспитываются в интернатах. И вдруг охота ради.. адреналина) Как то не сочетается

цитата heleknar

Фильтратор. В пустыне.
О, боже, сора тобу хирю это шаи-хулуд!

цитата tick

не можете без передёргиваний?

цитата

Под облупленным куполом нелепой арки болталась на сквозняке голая лампочка, стены были покрыты плесенью и трещинами, под ногами был растрескавшийся грязный цемент с грязными следами многих ног и автомобильных шин. Позади гулко затопали. Максим оглянулся — те четверо догоняли, прерывисто и неровно дыша, не вынимая рук из карманов, выплёвывая на бегу свои отвратительные наркотические палочки… Рада сдавленно вскрикнула, отпустила его руку, и вдруг стало тесно. Максим оказался прижатым к стене, вокруг вплотную к нему стояли люди; они не касались его, они держали руки в карманах, они даже не смотрели на него, просто стояли и не давали ему двинуться, и через их головы он увидел, что двое держат Раду за руки, а усатый подошёл к ней, неторопливо переложил трость в левую руку и правой рукой так же неторопливо и лениво ударил её по щеке…

Это было настолько дико и невозможно, что Максим потерял ощущение реальности. Что-то сдвинулось у него в сознании. Люди исчезли. Здесь было только два человека — он и Рада, а остальные исчезли. Вместо них неуклюже и страшно топтались по грязи жуткие и опасные животные. Не стало города, не стало арки и лампочки над головой — был край непроходимых гор, страна Оз-на-Пандоре, была пещера, гнусная западня, устроенная голыми пятнистыми обезьянами, и в пещеру равнодушно глядела размытая жёлтая луна, и надо было драться, чтобы выжить. И он стал драться, как дрался тогда на Пандоре.

Время послушно затормозилось, секунды стали длинными-длинными, в течение каждой можно было сделать очень много разных движений, нанести много ударов и видеть всех сразу. Они были неповоротливы, эти обезьяны, они привыкли иметь дело с другой дичью, наверное, они просто не успели сообразить, что ошиблись в выборе, что лучше всего им было бы бежать, но они тоже пытались драться… Максим хватал очередного зверя за нижнюю челюсть, рывком вздёргивал податливую голову и бил ребром ладони по бледной пульсирующей шее, и сразу же поворачивался к следующему, хватал, вздёргивал, рубил и снова хватал, вздёргивал, рубил — в облаке зловонного, хищного дыхания, в гулкой тишине пещеры, в жёлтой, слезящейся полутьме, — и грязные кривые когти рванули его за шею и соскользнули, жёлтые клыки глубоко впились в плечо и тоже соскользнули… Рядом уже никого не было, а к выходу из пещеры торопился вожак с дубиной, потому что он, как и все вожаки, обладал самой быстрой реакцией и первым понял, что происходит. И Максим мельком пожалел его, как медленна его быстрая реакция — секунды тянулись всё медленнее, и быстроногий вожак едва перебирал ногами, — и Максим, проскользнув между секундами, поравнялся с ним и зарубил его на бегу и сразу остановился… Время вновь обрело нормальное течение, пещера стала аркой, луна — лампочкой, а страна Оз-на-Пандоре снова превратилась в непонятный город на непонятной планете, более непонятной, чем Пандора…

Максим стоял, отдыхая, опустив зудящие руки. У ног его трудно копошился усатый вожак. Кровь текла из пораненного плеча Максима. И тут Рада взяла его руку и, всхлипнув, провела его ладонью по своему мокрому лицу. Он огляделся. На грязном цементном полу мешками лежали тела. Он машинально сосчитал их — шестеро, включая вожака, — и подумал, что двое успели убежать. Ему было невыразимо приятно прикосновение Рады, и он знал, что поступил так, как должен был поступить, и сделал то, что должен был сделать, — ни каплей больше, ни каплей меньше. Те, кто успел уйти, ушли, он не догонял их, хотя мог бы догнать — даже сейчас он слышал, как панически стучат их каблуки в конце тоннеля. А те, кто не успел уйти, — те лежат, и некоторые из них умрут, а некоторые уже мертвы, и он понимал теперь, что это всё-таки люди, а не обезьяны и не панцирные волки, хотя дыхание их было зловонно, прикосновения — грязны, а намерения — хищны и отвратительны. И всё-таки он испытывал какое-то сожаление и ощущал потерю, словно потерял некую чистоту, словно потерял неотъемлемый кусочек души прежнего Максима, и знал, что прежний Максим исчез навсегда, и от этого ему было немножко горько, и это будило в нём какую-то незнакомую гордость….