| автор |
сообщение |
Claviceps P. 
миротворец
|
|
ФАНТОМ
миротворец
|
 11 апреля 2007 г. 17:56 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Л.Ошанин
***
Как любовь хранить от перемены,
Чтобы крепла, сколько ни живи?
Есть разлуки в жизни, есть измены,
А ещё есть будни у любви.
В суете с капустой, с керосином
Перепутать всё легко порой...
И совсем забыть, что очи сини
И что брови чёрные — дугой.
Хлеб не куплен, каша пахнет дымом -
Не заметь, прости и позабудь.
Многое на свете поправимо,
А любви ушедшей не вернуть.
|
–––
"Что смерть — умрём мы все. Вот если б не было разлуки!"
|
|
|
singo 
активист
|
|
11 апреля 2007 г. 20:15 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Майя Румянцева
Ты приходил ко мне,
И я была волшебницей.
Ты становился в той стране
сильней, в моей стране,
Где очень много нежности,
В моей стране,
Где очень мало дней.
Тебе ладонью закрывала веки,
Чтобы спадал утрат и горя груз.
А после криком глаз
Звала навеки
Из глубины зрачков твоих
печаль и грусть.
Ты становился сильным,
сильным.
Тебе навек таким остаться.
Нет горечи в глазах твоих
полынных,
И мне не надо больше их
касаться.
Я в час разлуки буду весела -
Все, что могла вернуть тебе,
вернула.
И нынче в первый раз,
спокойна и светла,
Я так устало
и так праведно уснула.
Я нынче отрекаюсь
от тебя, не буду плакать,
И грустить ночами. Уйду.
И не ищи меня нигде.
Ведь я — волшебница
из сказки о печали
И появляюсь
только при беде.
* * *
Я до кончиков пальцев — не злая,
Очень добрая я с тобой.
Я до муки, до боли не знаю -
Есть ли ты
Или выдуман мной?..
И приходят рассветы в город,
Очень трезвые,
с третьими лишними.
И теряется что-то гордое
Каждым утром под этими крышами.
Почему ты прощаешься молча
Здесь, на улице неуютной?
Хоть два слова,
из сказанных ночью,
Повторить бы тебе в это утро.
Я бы трижды назад оглянулась,
Наизусть запомнив, навечно.
Но молчание рождает грубость,
И во мне умирает женщина...
Я бровями сейчас зачеркну
Все, что связано было с тобой.
Я уйду и опять не пойму -
Есть ли ты...
или выдуман мной?
Я уйду по-мужски, без слов.
Под нелегкий стук каблуков.
Не грустить.
Не плакать.
Не каяться.
Я в любви бываю
царицей... Прикажу -
и не вспомнят пальцы!
Прикажу -
и забудут ресницы!
Только где-то, в какой-то бессоннице
Все до мелочи вдруг припомнится.
И подушка белой медведицей
С боку на бок нескладно
завертится. Затоскуется.
Где ты? Где ты?...
...Может, нашу большую планету
Так ворочает днем и ночью,
Что кого-то она все рассветы
Ожидает и любит очень...
* * *
Наши мамы от нас вечно что-нибудь прячут.
Прячут беды свои и свои неудачи.
Прячут боль, и досаду, и горечь обиды.
А войной столько горя им было выдано…
Извещенья о смерти в комоды прятали,
А на утро — подушки, слезами примятые.
Наши мамы от нас вечно что-нибудь прячут.
Наши мамы при нас никогда не плачут,
И стараются быть проворней, бодрей…
Но не верьте обману своих матерей.
Я же знаю…
Тайком, когда все уснут,
В тихой кухне они капли темные пьют.
И устало вздохнут,
И пройдутся иначе…
…Наши мамы от нас вечно что-нибудь
Прячут…
|
–––
По тропинке шагая узкой, повторяю - который раз! -
«Хорошо, что с душою русской и на русской земле родилась!» |
|
|
singo
активист
|
|
11 апреля 2007 г. 20:43 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Алексей Прасолов
И все как-будто кончено-прощай,
А ты — клубись, непролитая туча,
Но мой ни в чем не виноватый край
Осенней думою не угнетай,
Непамятливых памятью не мучай,
А помнящим хоть час забвенья дай.
И только сердцу вечно быть виновным
Во всем, что так мучительно давно в нем
И все же чисто, словно в первый час:
Вошла-и руки белые сложила,
И тонко веки темные смежила
И безысходно в сердце улегась.
Теперь иди, куда захочешь, в мире...
А для меня он ни тесней, ни шире,-
Земля кругом и мерзлая жива,
И вижу я под неподвижной тучей,
Как зеленеет смело и колюче
Нежданная предзимняя трава.
|
–––
По тропинке шагая узкой, повторяю - который раз! -
«Хорошо, что с душою русской и на русской земле родилась!» |
|
|
singo
активист
|
|
11 апреля 2007 г. 20:57 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Роберт Рождественский
Спелый ветер дохнул напористо
и ушел за моря...
Будто жесткая полка поезда -
память моя.
А вагон
на стыках качается
в мареве зорь.
Я к дороге привык.
И отчаиваться
мне
не резон.
Эту ношу транзитного жителя
выдержу я...
Жаль, все чаще и все неожиданней
сходят друзья!
Я кричу им:
"Куда ж вы?!
Опомнитесь!.."
Ни слова в ответ.
Исчезают за окнами поезда.
Были -
и нет...
Вместо них,
с правотою бесстрашною
говоря о другом,
незнакомые, юные граждане
обживают вагон.
Мчится поезд лугами белесыми
и сквозь дым городов.
Все гремят и гремят под колесами
стыки годов...
И однажды негаданно
затемно
сдавит в груди.
Вдруг пойму я,
что мне обязательно
надо сойти!
Здесь.
На первой попавшейся станции.
Время пришло...
Но в летящих вагонах
останется
и наше тепло.
СТИХИ О СЛОЖНОСТИ
Подъезды встречают мерцаньем нечётким,
и бухает дверь за стеной деловито…
В подъездах
целуются парни
с девчонками.
А я им завидую.
Очень завидую…
Я всё это помню до малых подробностей:
дорога ещё непонятна,
не начата.
И сразу же –
нагромождение сложностей,
в которых земля
для любви
предназначена!
Впервые приходится
сложно молчать,
всё понимать с полуслова.
И на записки
не отвечать
загадочно,
долго,
сложно.
Впервые пугают
случайные взгляды.
И время
как вкопанное остановилось!
И веришь в великие
сложные клятвы…
Неужто
из сложности этой
я вырос?!
Я старше.
Я здорово знаю сам:
пустяшней
всех пустяков
к девичьим сердцам,
дрожащим сердцам
подбирать
отмычки стихов.
Как всё это просто!
До смеха.
До жути.
Далёкие клятвы
однажды затихли.
Влюблённые мальчики,
не обессудьте!
Наверно,
и вас
пустота настигнет…
Целуются
восемнадцатилетние
самозабвенно
и неутомимо.
В восторженном лепете,
собственном лепете
для них
открываются сложности
мира!..
А я
опускаю голову вниз.
Влюблённых
я обхожу осторожно.
И очень тихо прошу:
- Вернись,
та,
первозданная сложность.
* * *
Когда любил... (из поэмы "До твоего прихода")
Люб-
(Воздуха!
Воздуха!
Самую малость бы!
Самую-самую...)
лю!
(Хочешь, --
уедем куда-нибудь
заново,
замертво,
за море?..)
Люб-
(Богово -- богу,
а женское -- женщине
сказано,
воздано.)
лю!
(Ты покоренная.
Ты непокорная...
Воздуха!
Воздуха!)
Люб-
(Руки разбросаны.
Губы закушены.
Волосы скомканы.)
лю!
(Стены расходятся.
Звезды, качаясь,
врываются в комнаты.)
Люб-
(В загнанном мире
кто-то рождается,
что-то предвидится...)
лю!
(Где-то
законы,
запреты,
заставы,
заносы,
правительства...)
Люб-
(Врут очевидцы,
сонно глядят океаны остывшие.)
лю!
(Охай, бесстрашная!
Падай, наивная!
Смейся, бесстыжая!)
Люб-
(Пусть эти сумерки
станут проклятием
или ошибкою...)
лю!
(Бейся в руках моих
каждым изгибом
и каждою жилкою!)
Люб-
(Радостно всхлипывай,
плачь и выскальзывай,
вздрагивай,
жалуйся!..)
лю!
(Хочешь -- уедем?
Сегодня? --
пожалуйста.
Завтра? --
пожалуйста!)
Люб-
(Царствуй, рабыня!
Бесчинствуй, учитель!
Неистовствуй, женщина!)
лю!
(Вот и глаза твои.
Жалкие,
долгие
и сумасшедшие!..)
Люб-
(Чертовы горы уставились в небо
темными бивнями.)
лю!
(Только люби меня!
Слышишь,
люби меня!
Знаешь,
люби меня!)
Люб-
(Чтоб навсегда!
Чтоб отсюда -- до гибели...
Вот оно...
Вот оно...)
лю!
(Мы никогда,
никогда не расстанемся...
Воздуха...
Воздуха!..)
|
–––
По тропинке шагая узкой, повторяю - который раз! -
«Хорошо, что с душою русской и на русской земле родилась!» |
|
|
Claviceps P.
миротворец
|
|
12 апреля 2007 г. 20:31 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Немножко попутался вчера. Многочисленных современных авторов буду тогда постить в соответствующий топик.
А сюда вот, то что постарее уже...
Сегодня — пара стихотворений Виктора Сосноры. Одни из первых, что я у него когда-то прочитал...
Как вам такой к примеру взгляд на дельфинов?
***
Я не верю дельфинам.
Эти игры — от рыбьего жира.
Оттого, что всегда
слабосильная сельдь вне игры.
У дельфинов
малоподвижная кровь
в склеротических жилах.
Жизнерадостность их -
от чужих животов и икры.
Это резвость обжор.
Ни в какую не верю дельфинам,
грациозным прыжкам,
грандиозным жемчужным телам.
Это — кордебалет.
Этот фырк,
эти всплески — для фильмов,
для художников,
разменявших на рукоплескания красок
мудрый талант.
Музыкальность дельфинов,
Разве
после насыщенной пищей недели,
худо слушать кларнет?
Выкаблучивать танец забавный?
Квартируются в море,
а не рыбы.
Летают,
а птицами стать нет надежды.
Балерины — дельфины,
длинноклювые звери
с кривыми и злыми зубами.
1961
-------------------------------------------
и еще одно...
"Обращение"
Подари мне еще десять лет,
десять лет,
да в степи,
да в седле.
Подари мне еще десять книг,
да перо,
да кнутом,
да стегни.
Подари мне еще десять шей,
десять шей,
да десять ножей.
Срежешь первую шею — живой,
Срежешь пятую шею — живой,
Лишь умоюсь водой дождевой,
а десятую срежешь -
мертв.
Не дари оживляющих влаг
или скоропалительных Солнц, -
лишь родник,
да сентябрь,
да кулак
неизменного солнца.
И всё.
1963
|
|
|
Lihin
авторитет
|
|
13 апреля 2007 г. 07:48 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Кажется, этих стихов еще тут не было...
Маргарита Пас Паредес (Мексика, р. 1922), переводы И.Чежеговой.
Твое лицо в тумане...
Твое лицо в тумане, словно лик
моей мечты, отправленной в изгнанье
к вершинам скорби. Но ее скитанья
тебя к ней не приблизят ни на миг.
Любимый! Где любви твоей родник?
Как иссушило губы воздержанье!
Но, всё утратив, вся я ожиданье:
дрожит во тьме безумья светлый блик...
Ловлю твой голос в океанском шквале
я раковиной моих горьких бед...
На веслах скорби по морю печали,
надежды оставляя слабый след,
мой челн к пустынным берегам причалит,
где твой в тумане тает силуэт.
Призыв
Что есть надежда?
Почка разлуки,
которая, лопнув, раскрыться медлит?
Или она — застарелость муки,
гложущей пробужденное сердце?
Жизнь каждодневной дорогой вьется,
гремящей во всех направленьях,
и тонет в ней мой упрямый вопль.
И солнце днем призывает к терпению...
Но по ночам
не могу не кричать, -
я в ночь, как гвоздь,
вбиваю свой крик.
И струнами арфы нервы дрожат,
и сном их не укротить.
И, вырвавшись из темницы ночной,
уверенно к цели летящей стрелой,
взрезает пространство мой крик.
И, сбросив невольничью кожу,
он вдруг голубкой встревоженной
прямо к тебе летит.
Рай не где-то на дальних звездах,
рай не сказочная страна,
не виноградник,
где спелые гроздья
поят душу и глаз допьяна.
Рай — это просто голос милый,
далекий и единственный,
который всегда нас услышит
и откликнется.
Предрассветная бессонница
Нет: это не обычная бессонница,
когда в мозгу бесформенные чудища
ворочаются или мысли судорожно
без цели мечутся
и пустота кругом...
Нет, это трудно объяснить:
всё это слышится и погружается
в душевный омут.
Днем всё это поглотится, рассеется
разноголосьем дня и слов бесцельностью,
исчезнет тишина.
Но снова ночь нависнет душным пологом
в истоме издыхающего ворона, -
и, оглушив меня,
обрушится мне в уши рев печальный
судов, неведомо куда отчаливших,
протяжные гудки
безумных поездов, упрямо мчащихся
на красный свет,
к той станции любви,
где встретит их крушеньем ожидание.
И мною, как в бреду произносимое,
от нежности влажнеющее имя -
тоской затверженное заклинанье,
увы, оно — всего лишь чайка раненая,
ему не долететь до мачты сердца,
плывущего далеко сердца,
что с каждым мигом удаляется.
Ты — призрак, из тумана возникающий,
или, скорее, призрачная радуга,
пронзившая мой запоздалый ливень...
Но не дождусь, чтоб ты на легких крыльях
слетел в мою бессонную тоску,
и не дождусь, чтоб раковиной чуткой
надрывный крик мой уловил твой слух...
Вот что кипит в мозгу моем ночами.
Все мысли о тебе. Бессонница. Светает.
И ветер плечи обдает прохладой,
душа росой омыта, и тоска
трепещет на ветру,
как лепесток цветка.
Все мысли о тебе.
Бессонница.
Светает.
К Поэзии
Ты видишь, я бреду пустыней
снов, моей воле неподвластных,
твое я выкликаю имя,
оно родник, оно оазис,
и тень твоя — как пальмы тень...
Но всё — мираж, всё — сновиденье...
Пески, пески до самых губ,
грудь без тебя — гнездо пустое,
язык в призывах тщетных груб,
на лбу горит клеймом твой образ.
Поэзия! Я не могу забыть,
как ты росой незримой выпадала
на чуткий лепесток моей зари,
и бабочки волшебные твои
в мою дрожащую влетали радость...
Ты пахарем была моей души,
прекрасным лебедем в крови бурлящей,
на розе сердца сладостным шипом,
крылом парящим, колоколом счастья.
И было мне легко с тобою говорить,
и жить, твоим сияньем озаренной,
и в воздухе ловить твой светлый след,
и взглядом провожать тебя влюбленно...
Теперь глухая ночь сомкнулась вкруг меня,
тебя я тщетно призываю,
и рвется голос мой в беспомощном рыданье, -
я беззащитна, я совсем одна,
отставшая, забытая, чужая,
я, в зеркале твоем не постигая
твоей, Поэзия, неуловимой сути,
от жажды неизбывной умираю.
Иду по смертному пути, но смерть
не может взять меня: кипит прибоем
под пальцами твоими кровь моя,
и всё внутри меня огнем пылает,
и в снах моих мятежных чаек стаи...
Мне не вернуть тебя, хоть ты наносишь
мне раны пламенеющим мечом,
и ливнем светлым омываешь ночи,
и даришь лихорадкой ожиданья,
заблудшим криком, жаждой и рыданьем...
Зачем бреду к тебе тропинкой узкой
бесплодных вздохов,
и твой лик сияет
мне в глубине слезы моей прозрачной,
и силуэт твой мне являет ангел,
творящий сны?
Пусть смолкнет речь моя,
пусть снизойдет молчанье,
пусть стихнет бунт моих набрякших жил,
пусть оторвется слух от раковин морских,
пусть оторвется взор от светлых далей,
пусть навсегда спина лишится крыл,
пусть склонятся уста и поцелуют пыль,
и пусть на ложе матери-земли
я в первозданной наготе останусь, -
тогда, Поэзия,
прошу, пролей
на нанесенные тобою раны
бальзама каплю
и в груди моей
навеки расцвети горящим маком.
|
|
|
Lihin
авторитет
|
|
13 апреля 2007 г. 07:50 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Идеа Вилариньо (Уругвай, р. 1918), переводы С.Гончаренко.
Небо, небо
Мир затопила черная лавина.
Крутая полночь. И земля пустынна.
И тени мертвых шепчутся во мраке...
Но в темноте над храмом Магдалины
вдруг расцветают огненные маки,
и чудный свет струится по долине...
О, подарите розу Магдалине!
Она, она, голодная блудница!
Готовая на всё за корку хлеба...
Затоптанная в грязь... О небо, небо!
Ей суждено с тобою было слиться...
Гримасой перекошенные лица
и тычущие пальцы... Нас одною
сейчас объединила ночь виною.
Сейчас мы все готовы повиниться.
Мы в этот час готовы плакать, где бы
он нас ни заставал... О небо, небо!
Но эта ночь не вечно будет длиться.
И на рассвете просветлеют лица,
и память снова зарастет корою...
А ночь придет с одной на всех виною.
Какой была жизнь?
Какой была жизнь?
Какой?
Какой темнотой гнилой!
Отравой и злой тоской!
Была ли она собой?
Может, розой она
была?
Золоченой тенью крыла?
И должна была на пути
светлым облаком расцвести?
Может, яркой вспышкой огня
было ей суждено меня
опалить, а может — зажечь
жаркой радостью наших
встреч?
Что за дело!
Лишь бы была
ясной,
светлой,
как грань стекла!
Не могла ж она быть
и впрямь
отдана беспросветным дням!
Из одних забот
без числа
не могла она быть,
не могла.
Не могла она быть
такой -
вот такой, какой
она есть:
затхлый свет,
и черная весть,
и долгов и обид не счесть,
и не счесть проплаканных
дней...
И вокруг — никаких друзей.
Потерянное детство
Далекое, потерянное детство,
единственный и несомненный рай.
Когда б сказать "я не хочу" и снова
туда вернуться. Не хочу. Ах, мама,
зачем меня ты привела сюда?!
Мне надоело в этом взрослом мире,
мне надоел прескучный серый свет,
и голос мой, и рот, и навсегда
испытанные формы каждой вещи.
Я чувствую, что сил моих не хватит
еще на день, на вялую усталость
и вымученную надежду... Нет.
А время волочит меня, как труп,
и сводят счеты раненное имя,
и тело (предначертанный сосуд),
и взгляд, уставший биться о предметы.
Я не желаю больше подавать
существования условные сигналы
и шевелить рукой, мозгами или
чтоб снова в сердце что-то шевельнулось.
Мне надоело в этом взрослом мире...
Далекое, потерянное детство,
единственный и несомненный рай.
Когда одиноко
Одинок, как пес, одинок,
как безумец или слепец,
одинокий, словно мертвец,
словно флюгер, сбившийся с ног, -
одинок, одинок, одинок.
Одинок, как будто святой,
окруженный людской толпой;
как блаженный, он одинок;
словно дом, на котором замок;
словно в полночь пустой магазин..
Он один, он один, он один.
И никто не придет к нему
постучаться в глухую тьму;
почему его, почему
никому спасти не суметь?
Одиночество — тоже смерть!
Никому не сломать тюрьму.
Никому. Никому. Никому.
Не раздастся ничей звонок.
А он так сейчас одинок!
Одинок, как мертвец в гробу:
не услышат его мольбу.
Дома нынче, наверное, — рай! -
пьют родные липовый чай
и, лекарство приняв потом,
засыпают спокойным сном.
А его захлестнула ночь.
И не хочет никто помочь.
Одинок, как пес. Одинок,
словно флюгер, сбившийся с ног.
Одинок, одинок, одинок.
Любовь
Запела птицей — и я пою,
зальется трелью — и я в ответ;
меня поранит — и раню я,
меня сломает -
переломлю;
она на помощь -
спешу помочь,
она — сраженье,
она — покой,
она — влюбленность,
и боль, и гнев.
Хрипит и стонет -
и я хриплю,
а засмеется — смеюсь, смеюсь;
глаза поднимет — я встречу взгляд,
отвечу — если заговорит,
и если любит — то полюблю
(здесь речь о жизни,
не о любви);
она попросит — и я взмолюсь;
моя победа — когда она
в борьбе со мною одержит верх;
ее погибель — когда она
со мной в сраженье
меня убьет.
|
|
|
ФАНТОМ
миротворец
|
|
13 апреля 2007 г. 13:20 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Ф.Пессоа
ТАМ, Я НЕ ЗНАЮ ГДЕ...
Колокол на вокзале, перед дорогой...
Не торопите меня этим гулким звоном!
Я хотел бы побыть еще здесь, на вокзале души моей,
в тишине и покое, покуда ко мне не приблизился
этот поезд железный, который меня увезет,
чтоб уже не вернуться,
и пока не почувствую я, что и впрямь уезжаю,
и пока на подножку вагона не стану ногой,
не отвыкшей дрожать всякий раз, когда я уезжаю.
Мне хотелось бы в этот час, на перроне еще
не ушедшего дня,
покурить, еще будучи связанным с жизнью вчерашней.
Эта жизнь бесполезная, которую лучше б и вовсе
покинуть,-
говорите, тюрьме подобна?
Ах, какое значенье это имеет! Ведь если я узник
этой тюрьмы огромной — то о размерах
собственной камеры стоит ли думать?
Поезд уже отошел от соседней станции.
Меня начинает поташнивать от сигареты...
Прощайте, прощайте, прощайте, все,
не пришедшие
со мною проститься,
о семейство мое, существующее лишь условно...
Прощай, мой сегодняшний день, о перрон неушедшего
дня,
прощай, моя жизнь, прощай!
Остаться, словно пакет, оставленный кем-то,
по ту сторону полотна, под охраной толпящихся
пассажиров.
Быть обнаруженным сторожем, когда поезд отойдет
от перрона:
"Что за рассеянный тип здесь оставил это?"
Остаться, думая об отъезде.
Остаться, понимая, что правильно сделал.
Остаться, чтоб умереть не сразу...
Я отправляюсь в грядущее, как на трудный экзамен.
А вдруг этот поезд никогда не придет и господь меня
пожалеет?
Я на вокзале — ах, это пока не более чем метафора.
Я человек весьма представительный с виду.
Можно со стороны подумать, что я долго жил
за границей.
У меня манеры вполне воспитанного человека.
Я сам поднимаю свой чемодан — брать носильщика
не считаю приличным.
И рука, поднимающая чемодан, она тоже дрожит
при этом.
Уехать!
Никогда не вернусь обратно,
никогда не вернусь, потому что не возвращаются те,
кто уехал.
Место, куда возвращаются — всегда другое.
Вокзалы, куда возвращаются — всегда другие.
Не те уже люди, и мир, и само понимание мира.
Уехать, о, бог мой, уехать!.. Страшусь отъезда!
(Перевод — Ю. Левитанского )
|
–––
"Что смерть — умрём мы все. Вот если б не было разлуки!"
|
|
|
Lihin
авторитет
|
|
13 апреля 2007 г. 18:16 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
ФАНТОМ , наверно, стоит упомянуть, что это Пессоа в ипостаси Алваро де Кампоса. 
Так же как и это:
Алваро де Кампос (Фернандо Пессоа)
* * *
Древние, как известно, взывали к музам.
Мы же сами к себе взываем.
Я не знаю, как на их зов откликались музы, -
тут имело значенье, наверно, и как и к кому взывали, -
но уж мы-то не откликаемся вовсе.
Сколько раз я смиренно склонялся над неким
воображаемым мною колодцем,
и кричал, и аукал, надеясь услышать эхо.
Но неизменно я видел одно и то же -
только смутно мерцавшую темную воду
там, в глубине бесполезной,
и никакого ответа...
Лишь неясное отраженье лица — моего, конечно,
ибо быть здесь не может другого.
Да и оно, различимо едва,
призрачно светится там, в глубине,
там, в тишине, на дне...
Ах, что за муза!
(перевод Ю.Левитанского)
Набросок
Разбилась моя душа, как пустой сосуд.
Упала внезапно, катясь по ступенькам.
Упала из рук небрежной служанки.
И стало больше осколков, чем было фаянса.
Бредни? Так не бывает? Откуда мне знать!
Я чувствую больше, чем когда ощущал себя целым.
Я горсть черепков, и надо бы вытрясти коврик.
Шум от паденья был как от битой посуды.
Боги — истинно сущие — свесились через перила
навстречу своей служанке, превратившей меня в осколки.
Они не бранятся.
Они терпеливы.
И какая цена мне, пустому сосуду?
Боги видят осколки, где абсурдно таится сознанье.
Но сознанье себя, а не их.
Боги смотрят беззлобно,
улыбаясь невинной служанке.
Высокая лестница устлана звездами.
Кверху глазурью, блестит среди них черепок.
Мой труд? Моя жизнь? Сердцевина души?
Черепок.
И боги взирают, не зная, откуда он взялся.
(перевод А.Гелескула)
* * *
На пристани уже слышно — он приближается.
Всё гуще толпа встречающих. Пароход,
идущий из Африки, уже виден достаточно четко.
Я пришел сюда не затем, чтобы встретить кого-то.
Только лишь посмотреть, как встречают другие.
Быть кому-то надеждой.
Я устал постоянно быть тем-то и тем-то.
Вот прибывают и те, что опоздали к началу.
И внезапно терпенье мое иссякает -
существовать, надеяться, быть.
Внезапно я ухожу, и все это видят,
мимо дежурного, мельком взглянувшего на меня.
К городу возвращаюсь — точно к свободе.
И всё-таки чувствовать стоит — хотя б для того,
чтоб перестать однажды.
(перевод Ю.Левитанского)
|
|
|
Lihin
авторитет
|
|
13 апреля 2007 г. 18:17 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
...а это тот самый Рикардо Рейс, главный герой романа Сарамаго.
Рикардо Рейс (Фернандо Пессоа).
* * *
Розы люблю из садов Адониса,
розы, Лидия, люблю мимолетные,
те, что на восходе рождаются
и умирают, тьмы не увидев.
Светел мир их: после рождения
солнца они родились и увянут
прежде, чем завершит Аполлон
видимый бег свой.
Давай же, Лидия, в день единый
жизнь обратим. Предадим забвению
вечную тьму, что и до и после
краткого мига нашего, Лидия.
(перевод Е.Голубевой)
Ода N 323
Наслаждайся, но не спеши,
рок не любит людей, торопливо
рвущих счастье из рук его.
Лучше в мире — фруктовом саду -
оборвем его яблони тайно
и не станем Эриний будить,
не то радость нам будет не в радость.
Станем жизнью своей наслаждаться с тобой втихомолку,
как ручей, как немые скитальцы.
Рок завистлив, о Лидия. Лучше давай помолчим.
(перевод Г.Шмакова)
Ода N 358
Я не знаю, ты любишь меня или просто лукавишь,
но того, что даешь, мне довольно сполна.
Хорошо молодым, легковерным,
но давно я не тот.
Мало боги дают нам, и малость эта обманна,
хоть обманна, а всё ж принимай, словно истинный дар и награду,
видишь — я принимаю,
глаза закрываю, и больше
ничего мне не надо.
(перевод Г.Шмакова)
Ода N 369
Когда делаешь что-то, не щади своих сил,
лучше многое помнить из того, что свершил,
чем какую-то малость.
Если многое сможешь ты в малом найти,
отпусти своей памяти вожжи -
и сумеешь себя обрести.
(перевод Г.Шмакова)
Ода N 378
Если хочешь величья, будь цельным, и только,
отрешись от иллюзий и самообмана,
без остатка себя отдавай ты каждому делу,
даже если оно и пустяк.
Так сверкает луна без ущерба в любом окоеме,
потому что высоко живет.
(перевод Г.Шмакова)
* * *
Всё, что минует, мертво, и я умираю
В том, что прошло для меня. Листва облетает,
И жизни моей частица
Уходит с нею навеки.
Я растворился во всем, что видел, по каплям,
Чуть миновало оно — и я исчезаю,
А память не различает,
Чем был я и что я видел.
(перевод Л.Цывьяна)
|
|
|
ФАНТОМ
миротворец
|
|
13 апреля 2007 г. 18:30 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
цитата Lihin наверно, стоит упомянуть, что это Пессоа в ипостаси Алваро де Кампоса.
— согласен.
Но все-таки это — Ф.Пессоа,гениальный в своей многоликости.
За что и любИм.
Интересно,если бы не смерть,то сколько еще гетеронимов он создал бы? |
–––
"Что смерть — умрём мы все. Вот если б не было разлуки!"
|
|
|
Lihin
авторитет
|
|
13 апреля 2007 г. 19:06 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
цитата ФАНТОМ Но все-таки это — Ф.Пессоа,гениальный в своей многоликости.
Да. Но стихи, подписанные его именем, — совсем другие. Это, наверно, вообще уникальный случай во всей мировой поэзии...
Эх... наверняка повторюсь, но вот это — среди самого любимого!..
Фернандо Пессоа.
* * *
Так поет она, бедная жница,
Словно жизнь ее вправду легка,
И в беспечную песню рядится
Безымянная вдовья тоска.
Голос реет, как птица в зените;
Воздух чист, как воскресный наряд;
И, вплетаясь, лукавые нити
Домотканую песню пестрят.
И щемит ее голос, и греет,
А она все поет и поет,
Словно жизнь без нее не сумеет
Обрести этот песенный взлет.
Столько свежести в ритме упругом
И припев так затейливо спет,
Что дохнуло любовью и югом
И печаль улыбнулась в ответ.
Пой, о, пой же бездумно и мудро!
И в холодную грудь мою влей
Теплый голос, волнуемый смутно,
Беспричинную песню полей!
Всколыхни мое сердце тоскою
По душевной твоей тишине,
Где колышутся крылья покоя,
Отголосок рождая во мне!
Если б мог я, чужой, не от мира,
Стать тобой, горемыка жнея,
Чтобы душу мою вразумила
Неразумная радость твоя!
Знанье тяжко, а жизнь тороплива.
Певчий вздох в вышине голубой!
Обрати меня в отзвук мотива
И возьми,отлетая, с собой!
(перевод А. Гелескула)
* * *
Опять я, на исходе сил
Забыв усталость,
Глазами птицу проводил -
И сердце сжалось.
Как удается на лету
По небосклону
Себя нести сквозь пустоту
Так неуклонно?
И почему крылатым быть -
Как символ воли,
Которой нет, но, чтобы жить,
Нужна до боли?
Душа чужда, и быть собой
Еще тоскливей,
И страх растет мой, как прибой,
В одном порыве -
Нет, не летать, о том ли речь,
Но от полета
В бескрылой участи сберечь
Хотя бы что-то.
(перевод А. Гелескула)
* * *
В ночи свирель. Пастух ли взял от скуки?
Не все равно? Из тьмы
Возникли, ничего не знача, звуки.
Как жизнь. Как мы.
И длится трель без замысла и лада,
Крылатая, как весть.
Вне музыки. Но бедная так рада,
Что все же она есть.
Не вспомнить ни конца и ни начала
Ее несвязных нот,
И мне уж горько, что она звучала
И что замрет.
(перевод А. Гелескула)
* * *
Старая песня в соседней таверне:
Скольким похожим внимал на веку.
Слушаю, в сумрак уставясь вечерний,
И без причины впадаю в тоску.
Пусть я не знал этой песенки старой,
Это не важно, не важно ничуть.
До крови ранено сердце гитарой,
Кончились слезы — а то бы всплакнуть.
Вызвана кем и явилась откуда
Эта печаль, не моя и ничья?
Всем на земле одинаково худо,
Прошлое — вечная боль бытия.
Жизнь завершается, скоро — в потемки.
Грустная песня, печальная весть.
Есть лишь мотив, незнакомый, негромкий,
Есть только то, что пока еще есть.
(перевод Е. Витковского)
* * *
Что печалит — не знаю,
Но не в сердце ютится
То, чему в этом мире
Не дано воплотиться.
Только смутные тени
Тают сами собою -
И любви недоснились,
И не узнаны болью...
Словно грусть облетает
И, увядшие рано,
Листья след застилают
На границе тумана.
(перевод А. Гелескула)
* * *
Сон безысходный коснулся чела -
Тягостен, горек.
Слышу: гармоника вновь забрела
Прямо во дворик.
Вьется незримою нитью мотив,
Весел, несложен.
Разум, соломинку счастья схватив,
Странно встревожен.
Ритмику танца ловлю на лету -
Смерть всем заботам!
Сердце, отдай же свою теплоту
Простеньким нотам!
Снова мотив сквозь окошко проник -
Так же, как прежде.
Рвется душа — хоть на час, хоть на миг -
К новой надежде.
Что же, исчезнуть и ей, отгорев.
Сумрак все ближе.
Вечной гармоники вечный напев,
Не уходи же!
Если б отдаться мечте, забытью
Мог навсегда я!
Губит гармоника душу мою,
Не сострадая.
(перевод Е. Витковского) |
|
|
singo
активист
|
|
14 апреля 2007 г. 12:32 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
В.Маяковский
Дым табачный воздух выел.
Комната -
глава в крученыховском аде.
Вспомни -
за этим окном
впервые
руки твои, исступленный, гладил.
Сегодня сидишь вот,
сердце в железе.
День еще -
выгонишь,
может быть, изругав.
В мутной передней долго не влезет
сломанная дрожью рука в рукав.
Выбегу,
тело в улицу брошу я.
Дикий,
обезумлюсь,
отчаяньем иссечась.
Не надо этого,
дорогая,
хорошая,
дай простимся сейчас.
Все равно
любовь моя -
тяжкая гиря ведь -
висит на тебе,
куда ни бежала б.
Дай в последнем крике выреветь
горечь обиженных жалоб.
Если быка трудом уморят -
он уйдет,
разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей,
мне
нету моря,
а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон -
царственный ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей,
мне
нету солнца,
а я и не знаю, где ты и с кем.
Если б так поэта измучила,
он
любимую на деньги б и славу выменял,
а мне
ни один не радостен звон,
кроме звона твоего любимого имени.
И в пролет не брошусь,
и не выпью яда,
и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа.
Завтра забудешь,
что тебя короновал,
что душу цветущую любовью выжег,
и суетных дней взметенный карнавал
растреплет страницы моих книжек...
Слов моих сухие листья ли
заставят остановиться,
жадно дыша?
Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг
|
–––
По тропинке шагая узкой, повторяю - который раз! -
«Хорошо, что с душою русской и на русской земле родилась!» |
|
|
Lihin
авторитет
|
|
14 апреля 2007 г. 17:43 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Семен Кирсанов.
ЧЕРНОВИК
Это было написано начерно,
а потом уже переиначено
(пере-и, пере-на, пере-че, пере-но...) -
перечеркнуто и, как пятно, сведено;
это было — как мучаться начато,
за мгновенье — как судорогой сведено,
а потом
переписано заново, начисто
и к чему-то неглавному сведено.
Это было написано начерно,
где всё больше, чем начисто, значило.
Черновик — это словно знакомство случайное,
неоткрытое слово на "нео",
когда вдруг начинается необычайное:
нео-день, нео-жизнь, нео-мир, нео-мы,
неожиданность встречи перед дверьми
незнакомых — Джульетты с Ромео.
Вдруг -
кончается будничность!
Начинается будущность
новых глаз, новых губ, новых рук, новых встреч,
вдруг губам возвращается нежность и речь,
сердцу — биться способность,
как новая область
вдруг открывшейся жизни самой,
вдруг не нужно по делу, не нужно домой,
вдруг конец отмиранию и остыванию,
нужно только, любви покоряясь самой,
удивляться всеобщему существованию
и держать
и сжимать эту встречу в руках,
все дела посторонние выронив...
Это было написано всё на листках,
рваных, разных размеров, откуда-то вырванных.
Отчего же так гладко в чистовике,
так подогнано всё и подобрано,
так уложено ровно в остывшей строке,
после правки и чтенья подробного?
И когда я заканчивал буквы стирать
для полнейшего правдоподобия -
начинал, начинал, начинал он терять
всё свое, всё мое, все особое,
умирала моя черновая тетрадь,
умирала небрежная правда помарок,
мир, который был так неожидан и ярок
и который увидеть сумели бы вы,
в этом сам я повинен, в словах не пришедших,
это было как встреча
двух — мимо прошедших,
как любовь, отвернувшаяся от любви.
ПОД ОДНИМ НЕБОМ
Под одним небом на Земном Шаре мы с тобой жили,
где в лучах солнца облака плыли и дожди лили,
где стоял воздух, голубой, горный, в ледяных звездах,
где цвели ветви, где птенцы жили в травяных гнездах.
На Земном Шаре под одним небом мы с тобой были,
и, делясь хлебом, из одной чашки мы с тобой пили.
Помнишь день мрака, когда гул взрыва расколол счастье,
чернотой трещин — жизнь на два мира, мир на две части?
И легла пропасть поперек дома, через стол с хлебом,
разделив стены, что росли рядом, грозовым небом...
Вот плывут рядом две больших глыбы, исходя паром,
а они были, да, одним домом, да, Земным Шаром...
Но на двух глыбах тоже жить можно, и живут люди,
лишь во сне помня о Земном Шаре, о былом чуде -
там в лучах солнца облака плыли и дожди лили,
под одним небом, на одном свете мы с тобой жили.
|
|
|
ona
миротворец
|
|
15 апреля 2007 г. 00:49 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
цитата ФАНТОМ ona ,это стихотворение уже размещалось ранее..
цитата ФАНТОМ Где-то в начале/середине,по-мОему.
ФАНТОМ Я не поняла! Пролистала всю тему еще раз — И.Анненского "Что счастье?" не нашла!?! (мне, собственно, изначально показалось, что я не могла его упустить из виду) Что за инсинуации??   |
|
|
ona
миротворец
|
|
15 апреля 2007 г. 01:02 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
З. Гиппиус
Глухота
Часы стучат невнятные,
Нет полной тишины.
Все горести — понятные,
Все радости — скучны.
Угроза одиночества,
Свидания обет...
Не верю я в пророчества
Ни счастия, ни бед.
Не жду необычайного:
Все просто и мертво.
Ни страшного, ни тайного
Нет в жизни ничего.
Везде однообразие,
Мы — дети без Отца,
И близко безобразие
Последнего конца.
Но слабости смирения
Я душу не отдам.
Не надо искупления
Кощунственным словам!
(1901)
|
|
|
Lihin
авторитет
|
|
15 апреля 2007 г. 15:06 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
ona , ФАНТОМ , по-моему, не так уж важно, было уже тут стихотворение или нет. А пролистывать все 60 страниц просто некогда.
Тем более — что это стихи Анненского, замечательного поэта, незаслуженно малоизвестного. И, кстати, хорошего критика.
|
|
|
Lihin
авторитет
|
|
15 апреля 2007 г. 15:07 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Семен Кирсанов.
ИЮНЬСКАЯ БАЛЛАДА
День еще не самый длинный,
длинный день в году,
как кувшин
из белой глины,
свет стоит в саду.
А в кувшин
из белой глины
вставлена сирень
в день еще не самый длинный,
длинный
летний
день.
На реке
поют сирены,
и весь день в саду
держит лиру
куст сирени,
как Орфей в аду.
Ад заслушался,
он замер,
ад присел на пень,
спит
с открытыми глазами
Эвридики тень.
День кончается
не скоро,
вьется рой в саду
с комариной Терпсихорой,
как балет на льду.
А в кувшин
из белой глины
сыплется сирень
в день еще не самый длинный,
длинный
летний
день.
* * *
Смерти больше нет.
Смерти больше нет.
Больше нет.
Больше нет.
Нет. Нет.
Нет.
Смерти больше нет.
Есть рассветный воздух.
Узкая заря.
Есть роса на розах.
Струйки янтаря
на коре сосновой.
Камень на песке.
Есть начало новой
клетки в лепестке.
Смерти больше нет.
Смерти больше нет.
Будет жарким полдень,
сено — чтоб уснуть.
Солнцем будет пройден
половинный путь.
Будет из волокон
скручен узелок, -
лопнет белый кокон,
вспыхнет василек.
Смерти больше нет.
Смерти больше нет!
Родился кузнечик
пять минут назад -
странный человечек,
зелен и носат;
У него, как зуммер,
песенка своя,
оттого что я
пять минут как умер...
Смерти больше нет!
Смерти больше нет!
Больше нет!
Нет!
|
|
|
singo
активист
|
|
15 апреля 2007 г. 18:11 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Собралась сходить на спектакль "Маленький Принц", навеяло:
Алексей Прасолов
Ты расскажи мне, Сент-Экзюпери,
Свой мудрый сон, что не любому снится:
Как встретил ты посланника зари-
Среди пустыни Маленького Принца.
Как розу милую, взлелеявши в тепле,
Покинул он на маленькой планете
И за пять тысяч роз
Не отдал на Земле
Одну
Неповторимую на свете.
Ее могли в разлуке ощипать
По лепестку...
Кому страшны четыре,
Четыре хрупких розовых шипа-
От всех недобрых в ненадежном мире!
* * *
Не позабуду этой встречи.
Немилым стал знакомый кров.
И не вино, а желтый вечер
в твоем стакане до краев.
И вспомнил я тебя, былую,
И затаенное крыльцо,
Где научилась в поцелуях
Ты запрокидывать лицо.
Тебя кружил беспутный ветер.
И сколько их вилось вокруг,
Тех, кто красу твою пометил
Прикосновеньем липких рук!
Но дни прошли. И что осталось
От всех, кто в ласках был не скуп?
Одна лукавая бывалость
В углах твоих зазывных губ.
И, выносив обиду злую,
Взамен ограбленной мечты
Своим нечистым поцелуем
Сегодня юных метишь ты.
Парнишка под земною стужей
Тебе, отъявленной в любви,
Несет лирическую душу
И пропотелые рубли.
Но ты не тронь меньшого брата,
Я эту юность отстою,
Как не сумел — твою когда-то...
И в чем-то, может быть, свою
* * *
Померк закат, угасла нежность,
И в холодеющем покое,
Чужим участием утешась,
Ты отошла — нас стало двое.
Ах, как ты верила участью!
Тебе вины любая малость
Неразделимой на две части
И не всегда твоей казалась.
Я оглянулся и увидел,
Как бы внесенные с мороза,
Твоей неправедной обиды
Такие праведные слезы.
И вызрел приступ жажды грубой-
На все обрушить радость злую,
Таили дрожь презренья губы,
Как смертный трепет поцелуя.
Но отрезвляющая воля
Взметнула душу круче, выше-
Там нет сочуствия для боли,
Там только правда тяжко дышит.
Уже — заря. В заботе ранней
Внизу уверенно стучатся.
Я не открою. Спи, страданье.
Не разбуди его, участье.
|
–––
По тропинке шагая узкой, повторяю - который раз! -
«Хорошо, что с душою русской и на русской земле родилась!» |
|
|
цитировать