Было дело, все мы примораживались языком к металлу. А Никита и впрямь глупый. Есть способ отлипнуть от железяки без помощи чайника с горячей водой. Правда, очень больно. А какой способ – не скажу, гадайте сами.

Ни в коем случае нельзя ловить поршков и тем более, пытаться их кормить. Это самый верный путь к смерти птенчика. Честное слово, Виталия Бианки на автора нет.

Бух! Ба-бах! – и убил. Вот поэтому у моих детей никаких ружей никогда не было. Нечего играть в убийства. Хорошо хоть живой сорочёнок сумел за себя постоять.

Забавный рассказик, а если подходить к нему с точки зрения взрослого дяди, то оказывается, что не только Томка, но и любое животное не умеет играть в больного. Когда на самом деле заболеет, то тут не до игры, а когда выздоровеет и начнёт играть, то играет исключительно в здорового. И Никитке это очень легко объяснить.

Конечно, носовские книжки о Незнайке не самые лучшие сочинения для детей но сказку всё равно жалко. Не заслужила она такой пародии. Но всё можно было бы простить, если бы написано было искромётно. А так, не смешно и слишком длинно.

В тридцатые годы прошлого столетия модно было клепать романы, в которых непреклонные пионеры упорно лезли кто под воду, кто под земли, кто в Арктику, а кто и в космос. И вопреки всему эти имбицилы оставались живыми и совершали всяческие геройства. Я уже надеялся, что древняя мода благополучно забылась, однако вот она живёхонька. И кто-то даже ставит этой истории высокие оценки. А в рассказе двух недоумков хвалят и даже зачисляют в отряд юных камикадзе.

Что тут сказать? Печально всё это.

Очень странный подбор участников туристического полёта в космос. Не верится, что спившийся шоумен может проявлять такие способности, в частности выдерживать центрифугу. Тибетец тоже хорош. Такие типы должны быть под ежеминутным контролем со стороны команды. А они занимаются чёрт-те чем, и никому нет дела, что происходит на корабле. Срабатывают какие-то аварийные системы, воет сирена, а экипажа словно и нет. Затем автор радостно сообщает, что при поддуве чистого кислорода будет гореть металл. Действительно, в школе нам демонстрировали, как стальная проволочка, разбрасывая искры, горит в кислороде. А космическая станция, что, из проволочек состоит? Попробуйте поджечь в чистом кислороде сколько-нибудь массивный кусок металла; он не загорится. Сварка при полддуве кислорода... железо плавится, но не горит.

Во время чтения меня не отпускало ощущение неизбывной глупости текста. Не спасла даже концовка, шоумену по-прежнему абсолютно нечего делать в космосе.

Столько текста, чтобы высказать немудрящую мысль, что проблемы удобнее решать дружно. Строительство международной лунной станции ползёт еле-еле, а всё из-за того, что представитель каждого народа скрытничает и держит в секрете то, что ему удалось разузнать на Луне. К тому же, лунные тайны исполнены мистики, что делает текст напрочь бессмысленным. И, наконец, последнее: то, каким образом космонавтам удалось спастись, один в один содрано с известнейшего рассказа Артура Кларка «Сделайте глубокий вдох». И что же, автор думал, что никто не заметит?

Рассказ заслуженно открывает сборник «Назад в космос». Человечество окончательно погрязло в мелких заботах, и лишь один устаревший робот продолжает поиски внеземной жизни и ради этой высокой цели готов рискнуть жизнью земной. Разумеется, он неправ, но встретившие его люди представляют столь затхлое будущее, что уж лучше никакого, чем этакое. Рассказ непростой и недобрый. Рассказ предупреждение. Очень хочется, чтобы он остался просто предупреждением, повествующим о том будущем, что уже почти настало, но дай бог, никогда не воплотится в жизнь.

Стихотворение само по себе хорошо, но последние четыре строчки придают ему особое звучание. Не поленитесь, прочитайте.

Помню, как в пятилетнем возрасте до самого нутра продирала меня строчка: «Уже крокодил поперхнулся Фомой»... Многое можно сказать про Сергея Владимировича, но это гениально!

Рассказ начинается с описания будней колониальных французских войск, затем автор нечувствительно переходит к полуфантастическим туземным нравам, после чего мистика начинает зашкаливать, но заканчивается всё самым пошлым образом: оказывается герою всё приснилось. Нет ничего скучнее чужих снов, хотя в середине XIX века подобными сюжетными ходами грешил Тургенев, да и мало ли кто ещё. Но видеть этот тоскливый приём у классиков мировой литературы, крайне огорчительно.

Непонятно, имелось ли такое видение в реальности , или оно написано задним числом, как то было с большинством подобных видений,но в любом случае, ничего из этой истории и не следует, никого и никак она не развлекает и, вообще, неясно зачем написана. В который раз я радуюсь, что не ставлю оценок переводным произведениям. Позорная тройка, большего эта история не заслуживает.

Жорж Санд пишет, что сейчас (к 1873 году) в горах Оверни проложены прекрасные дороги, и всякий может безопасно проехать там, где чуть не погибли герои её рассказа. Это действительно так. Осыпи пропаханы, с них уже не сползают камни, лавиноопасные места огорожены стальными сетками. Но попробуйте покинуть комфортный автомобиль и направиться к любой из двух скал, описанных в рассказе, и вы немедленно поймёте, что титан жив, и если проснётся, жалкие людские сети не удержат его. Замечательные описания природы и сейчас держат читателя в напряжении.

Автор исследует богатую традицию французской мистической прозы, весьма отличную от английского готического романа. Рассказы французских писателей часто основаны на столкновении свободомыслия, характерного для французского общества XIX века и необъяснимых явлений природы и человеческой психики. Истиной веры в них, как правило нет. Недостатком статьи является то, что автор излишне подробно пересказывает сюжеты многих рассказов, так что статья, строго говоря, является не предисловием, а послесловием; с нею можно знакомиться тем, кто уже прочитал сборник.

Описание того, как сходит с ума человек, неспособный совладать с собственными паранормальными способностями. Читаешь и чувствуешь, что и сам автор идёт по этой дороге. Сейчас, наверное Жана Парана легко вылечили бы, но в 1884 году он был обречён, и от этого обычный в целом рассказ начинает восприиматься как история исполненная ужаса.

В начале XIX века рассказы как правило, писались следующим образом: вначале давалась длинная преамбула с подробным рассказом о личности автора, о местности, где происходило нечто, потом появлялся рассказчик, который ни с того, ни с сего говорил: «я расскажу вам свою историю». Под конец кратенько следовала история, из которой по большому счёту ничего не следовало, и на этом рассказ заканчивался. В последней трети XIX века этот унылый жанр изжил себя, но, как видим, временами он сохранялся и до конца века. Я не знаю в русской литературе 80-х годов такого рода рассказов, а Мопассан, как видим отдал дань такому сюжету ажно в 1884 году.

Автор старательно накручивает ужасы, забывая о психологии и достоверности. Смотрите, это говорит профессиональный военный в мундире и при сабле: «Я чуть не упал в обморок от мучительной, суеверной боязни мертвецов». Хорош вояка! Единственный сильный момент рассказа, когда герой расчёсывает привидению волосы. В остальном видим обычный готический рассказ, устаревший на сто лет.

Типичный готический рассказ. Здесь нет ни психологии, ни внятного сюжета. Рассказ ориентирован только на экзальтированных дам, которые будут ахать, ужасаться и нюхать ароматическую соль. Для современного читателя рассказ интересен только как образчик французской классики.

И ещё... ровно шестьдесят лет спустя сюжет с бегающей рукой, которая жаждет кого-то задушить, был повторён Жаном Реем в его скучнейшей повести «Рука Геца фон Берлихенгена». Но то, что имело право на существование в XIX веке, никуда не годится в середине ХХ века.

Это надо же умудриться: написать подробнейшую статью о природе анекдота, не приведя в пример ни единого анекдота. Думается, Чапек лукавит, говоря о своей плохой памяти, наверняка некоторое количество анекдотов он помнит. Скорей всего, причина такого поведения в том, что анекдоты не предназначены для чтения, их нужно рассказывать, а не читать. Последние четверть века у нас вышли десятки, если не сотни сборников анекдотов, и все они без исключения представляют крайне унылое чтение. А Чапек был слишком хорошим юмористом, чтобы опуститься до чтения унылого.

А в остальном — читайте статью. Я во многом не согласен с автором, но сколько удовольствия я получил от чтения! Эта серьёзная статья даст фору любому анекдоту.

Выводы Карела Чапека оказываются совершенно правильными, пока речь идёт о странах с устоявшемся строем. Когда жизнь постоянно меняется, шутки проникают в высшие эшелоны власти. В Советском Союзе высокопоставленные деятели не шутили, в современной России многие представители властей предержащих стараются заработать популярность простонародными шутками.

Жизнь меняется, но читать очерки Карела Чапека по-прежнему интересно.

Вроде бы серьёзное эссе, всё написано правильно, именно таково значение ежедневной периодики в современном Чапеку мире, но в каждой строчке слышна безжалостная издёвка автора над газетами, газетчиками и читателями газет. По этой самой причине, очерк, написанный сто лет назад на злобу дня, не устарел до настоящего времени.

Обычно полученное от предков наследство передаётся мирно, но иногда случаются уродства, и это явление называется мутацией. Замечательно, что чем мельче наследник, тем чаще он оказывается уродом.

Краткий курс воспитания, уложившийся в девять слов.

PS. Столь же краток должен быть и отзыв.

Можно понять, почему в своей сверхкраткой заметке автор упоминает цикуту. Уж очень хороша игра слов: цикута/цитата. Но зачем цикуту связывают с именем Сократа десятки и сотни других авторов? Современники оставили подробное описание смерти Сократа, которая совершенно не похожа на симптомы отравления цикутоксином. Ещё в XIX веке было установлено, что Сократа отравили болиголовом (алкалоид кониин), который растёт по всей территории Греции. Но безответственные авторы продолжают склонять имя цикуты, которая в данном конкретном случае совершенно не при чём.

Думается, речь идёт о чувстве общности, а никак не о чувстве локтя. И не только потому, что локтей у лошади нет.

Прошло совсем немного времени, и остров, на котором жил Робинзон, снова стал необитаемым. Какой уж тут темп роста?

Рыба ищет, где глубже, человек – где лучше, а ветер, где теплее. Объяснение данному явлению вполне разумно.

Достаточно было чуть-чуть расписать афоризм Станиславского, и получилось совсем другое произведение.

Мудрость, высказанная в этой строке, прямо скажем, жалкая. Недаром первая часть предложения принадлежит Игнатию Лойоле.

Данное наблюдение отлично согласуется с классификацией, предложенной Феликсом Кривиным. Оно относится к разряду немудрёных мыслей и потому особенно забавно.

Эта притча, размером в одну строчку, умудрилась за последние полвека устареть и скоро будет вовсе непонятна молодому читателю, что внушает некоторый оптимизм.

Весь сюжет основан на элементарной игре слов и потому не кажется оригинальным.

Этот афоризм напрямую происходит от громогласного и не всегда верного утверждения, что права не получают, их берут.

В теории я знаю, что танцевать надо от печки, но на практике печной угол в моей избе настолько тесен, что никакие танцы там невозможны.

Недаром многие философы утверждают, что человек способен противодействовать возрастанию энтропии. Но так ёмко сформулировать этот принцип удалось только Феликсу Кривину.

Первоначальное значение слова «Эпигон» совершенно другое. Настоящие эпигоны с лёгкостью совершили то, на чём сломали свои шеи их отцы.

Одна строчка, и в ней вся правда о нашей жизни. Так умел писать только Феликс Кривин.

Библиотека «Крокодила», может ли быть что унылее этой юмористической серии? И всё же именно в этой серии вышли кривинские «Шутки с эпиграфами». Книжка, которую можно читать бесконечное число раз с любой страницы. Когда-то я купил двадцать экземпляров этой книжки, я давал её почитать друзьям и знакомым; все были в восторге И никто не вернул взятую на время книгу. Скажу честно, я бы тоже зачитал такую книгу. Сейчас у меня остался один экземпляр, ветхий, потерявший обложку. Я берегу его, как одно из счастливейших воспоминаний.

У Феликса Кривина много книг. Читайте их все, читайте в любом порядке. Это жизнь, это радость.

Бесноватость достаточно часто встречается, как в медицинской, так и в религиозной практике. Экзорцизм, который применил сельский кюре, является, пожалуй, самым мягким методом воздействия на бесноватого. В этом плане рассказ Мопассана является вполне реалистическим. Зато лчно меня поразило описание небывалых холодов, обрушившихся на Нормандию. Непривычный к морозам француз описывает обыденную погодную аномалию, как нечто сверхъестественное, и при чтении впрямь продирает холод.

Автор прекрасно разобрал природу страха, который может испытывать отважный человек. Страх смерти, страх перед явной опасностью, они тоже существуют, но с ними легче справиться, особенно сильному человеку, каким и предстаёт перед нами рассказчик. Но пытка неведомым истязает всех, независимо от их душевных качеств. Здесь автор, несомненно, на высоте.

Историй, подобных рассказанным, каждый может вспомнить целый ворох, и все они, по желанию слушателя, объясняются либо как чудо, либо так, как то объясняет самоуверенный скептик. Но так описать пришествие женщины, неважно, чудесное или нет, способен только Ги де Мопассан.

Рассказ написан в 1949 году. Как раз в этом году СССР произвёл первый ядерный взрыв, о чём Фредерик Браун, конечно, знать не мог. Но он понимал всю опасность атомной войны, которая может привести к уничтожению человечества. И он был уверен, что человечество возникнет вновь, пусть даже не на Земле. Горький оптимизм человека, живущего в начале атомной эры.

До жути непрофессионален этот, с позволения сказать, эксперт. Я бы с таким тоже разговаривать не стал. А вообще, идея рассказа забавна, как то обычно бывает у Фредерика Брауна.

Рассказ Фредерика Брауна по своей идее близок к неопубликованному и, вероятно, утерянному, рассказу Дмитрия Романовского «Снежная королева» А больше, насколько мне известно, никто этой темы не касался.

Этот рассказ некогда подействовал на меня так, что за все семьдесят лет жизни я ни разу не взял кредита и, вообще, не влез в долги больше, чем на три рубля, которые непременно отдавал с получки. Сейчас я вижу, как вертятся люди, зажатые кредитным тисками, и благодарю Роберта Шекли за его мудрый и страшный рассказ.

К сожалению этот рассказ отличается от большинства шклиевских рассказов отсутствием парадоксальной, блестящей концовки. Ждал, чем же автор удивит читателя, но так и не дождался. Жаль. А ведь можно было придумать совершенно невероятные повороты сюжета.

Замечательна мысль: в ту пору, когда учёные советники пугают глобальным потеплением, написать рассказ о глобальном похолодании. В недоумении оставил лишь один момент: уж больно инфантилен владыка Атлантиды. Учёный советник что-то бормочет, неважно, бред или истину, а владыка только головой кивает, не предпринимая ничего. Хоть бы голову советнику на прощание отрубил...

Тяжеловесный, стиль, старомодный даже для середины XIX века. Стихотворение трудно читается и тяжело запоминается. И вдруг одна строка, которая живёт самостоятельно, как афоризм, строка, выражающая авторское кредо, которую знают все, хотя не могут сказать, откуда она взялась. «Я лиру посвятил народу моему», — это не есть мысли элегии, это нечто самостоятельное и вечно живущее.

А ведь если вчитаться и вдуматься, то настоящая жизнь течёт в деревне, а барин, он как есть, забыт в Питерской кутерьме, и разве что в смерти вспоминает о своих оборванных корнях.