Ох, как долго приходится читать, чтобы добраться до того места, где сказано, что мышь сама виновата. Мол, мышка бежала хвостиком махнула, подсвечник уронила, отчего и случился весь армагеддон, ужасы которого так старательно нагнетает автор.

На этот раз отважный Евгений Чарушин, подвывая от ужаса, бежит не от рысёнка и не от медведя, а от стада коров, причём, бежит не по лесу, а по болоту, и спасается на верхушке стога.

Болота в средней полосе бывают верховыми и низовыми. Низовые болота богаты травами, которые можно косить на корм скоту, но попробуйте сметать здесь стог, он подмокнет снизу, и трава загниёт. Скошенную на низовых болотах траву вывозят на волокушах и досушивают на сухом. Низовые болота топкие, бегать там может лишь самоубийца. И, конечно, там никогда не пасут скот, во первых, потому, что коровы будут тонуть, а во вторых, в низовом травостое много горичника болотного и веха ядовитого. В свежем виде эти травы смертельно ядовиты, как для скота, так и для человека.

На верховых болотах травы практически нет. Здесь растёт клюква, морошка, водяника, множество росянок, но основное растение — это сфагнум, который для коров несъедобен. Стогов здесь вовек не бывало и бегать тут невозможно. Что это за бег, если при каждом шаге проваливаешься до середины сапога? А ведь можно ещё и в бочажину вмазаться, в старую выгарь. Зато чего на верховом болоте много, это слепней. За один удар можно пришибить полсотни штук. Так что даже случайно стадо сюда забрести не может.

Так что всё, что пишет в этом рассказе Чарушин — бред, неясно для чего придуманный.

И последнее. Автор пишет: «Лежу я, покуриваю». И ведь это не первый раз. Чуть доходит дело до привала, Евгений Чарушин принимается табак смолить и дым пускать. А рассказ адресован детям. Конечно, в ту пору законодатель ещё не взялся за проблему курения, но ведь и у автора совесть должна быть. А её что-то незаметно.

ТЬфу, что же это за охотник, если он по уткам промазав, орёт дурным голосом и ружьё топчет? Такому только и лупить в белый свет, как в копеечку. Но Чарушин не был бы Чарушиным, если бы не показал превосходство человека с ружьём над малой утицей. В конце рассказа все четыре утки были убиты одним выстрелом.

Гадостное ощущение у меня от этого рассказа.

Сначала этот дуралей не признал встреченного рысёнка, а потом в ужасе бросился бежать, жалуясь, что ружьё заряжено бекасиной дробью. А если бы там жакан был? Грохнул бы и убил? А потом, небось гордился собой.

Рысь, если она на земле, не может справиться с человеком, она опасна только если бросается с дерева. А вот убегать от зверя может только полный идиот, такого, пожалуй, и рысь заест. Отходить надо, медленно пятясь, а в случае рыси, сторонясь высоких деревьев. Ну да что с дурака взять, если он в лес без ружья ни шагу.

Очень редко фантасты пишут настоящие стихи. Эти — настоящие. Дальше их можно ругать или хвалить, но они своё сказали.

«Жизнью я научен давным-давно,

Что рождённым в стойле нельзя летать».

Кошка в лесу — истинное бедствие для всей лесной мелочи., особенно для певчих птиц. Автор это понимает и напрямую говорит, хотя видно, что никого ему не жалко. А ведь вся лесная экология оказалась разрушена из-за одной Маруськи.

Пока в лесу было тихо, пока не грохнул выстрел, распугавший всё живое, то и читать было интересно. А конец рассказа — радостный вопль: «Тетерева убил!»

Я не придумываю, именно так Чарушин и написал.

Случилось так, что в детстве рассказы Чарушина прошли мимо меня. И вот, на старости лет в руки мне попала толстенная книга рассказов с рисунками автора. И чем больше я читаю, тем хуже моё отношение к Евгению Чарушину, как автору рассказов для детей. Не то беда, что стиль рассказчика оставляет желать лучшего, в конце концов, не всем писать, как Бианки или Сладков. А вот неграмотность в рассказах для детей недопустима. Попробую разобрать рассказ «Медведь-рыбак», выдержавший множество изданий. Я не был на Камчатке и не знаю, как медведи ловят там рыбу. А вот на Дальнем Востоке, в приамурских речках медведи не засовывают рыбу себе под задницу. Подхватывают рыбину когтями, выбрасывают на берег, вылезают следом, отгрызают голову, выедают брюшко и идут за следующей рыбиной. Ну, ладно, пусть автору попался такой урод. Но лисы, которые по утверждению автора, выедают у рыбы спинку. Художник мог бы посмотреть, что у рыбы выедено. Любой хищник, хоть выдра, хоть жук-плавунец, первым делом едят голову и брюшко, а спинку чаще всего бросают.

А вот момент, который заставил меня возмутиться до глубины души. «Смотрю, в реке медведь сидит... А ружья у меня нет. Что делать?.. Сейчас задерёт меня медведь». Я шестьдесят лет хожу один по лесу. Приходилось встречаться и с медведем, и с волками, и с кабанами, и с лосем. И никто не пытался меня задрать. Звери видят, что ружья у меня нет, значит, я им не опасен. И они мне не опасны. Я трижды встречался с медведицей, которая выгуливала медвежонка. Такая встреча действительно опасна, но медведица лишь предупреждала, чтобы я уходил. Рыкнет, ударит лапой по ветке, навоняет на весь лес, но никакого вреда не причинит.

Уметь надо жить в мире с братьями нашими. И никакие они не меньшие, а вполне равные нам, чего не понимает художник, возомнивший себя писателем.

Такое встречается порой. Я был знаком с котом, который превосходно ловил рыбу, цепляя её когтями. Но он ловил уклеек и молодь форели, а Чарушинский кот Епифан охотится на стерлядку. Не знаю, как во времена написания рассказа, а сейчас ловля стерляди строго запрещена и штрафы за браконьерство установлены громадные.

Что белый кролик бегает зимой по заснеженному саду, это понятно — сбежал у кого-то. Но что оставленную на крыльце котлетку никто не съел? — быть такого не может. Мыши, ворона, синицы... да мало ли кто ещё; котлеты всем хочется.

Бить этого Чарушина некому. Только что сам написал, как сдох олешек из-за того, что ему дали конфету, и тут же принимается кормить ворона пирожным. И все эти наблюдения за животными происходят в зоопарке. А если дело происходит на воле, то непременно охотник кого-то убил.

Любит Чарушин обзывать своих персонажей глупыми. Но на самом деле никакой глупости в них нет. В том числе и обезьянки ведут себя хорошо и правильно.

Нельзя самостоятельно кормить животных в зоопарке, для большинства зверей сахар — сущий яд. Печальная история новорожденного олешка тому подтверждение. И дело не в том, что олешек был слабенький, дело в конфете.

Всё-таки хорошо, что волчишко сбежал от человека. По-человечески это.

Прочитал эту повесть вроде бы в 1986 году, ещё в рукописи.Мутное произведение, самое слабое в замечательном сборнике «День свершений». Самое главное, что непонятно, о чём оно и вообще, зачем написано. Потом перечитывал, когда сборник уже вышел, но так и остался в недоумении. Petr K. пишет, что это повесть на любителя. Не могу назвать себя любителем такого рода литературы.

Казалось бы, перепёлка, дикая курочка, а живёт в клетке наподобие певчей птицы. В самом деле, голос у неё звонкий и не скучный. Особенно хорошо поёт кеклик — горная перепёлка, которая на востоке часто заменяет соловья.

Рассказ начинается фразой: «Я давно приметил в лесу одну полянку с рыжиками» Давно, это когда? На второй день рыжики ещё можно брать, а на третий они все зачервивеют. Хорош знаток леса! Впрочем, рассказ не о рыжиках, а о том, как курочка рябчика отводит собаку от выводка. Кто только не писал на эту тему, начиная с Виталия Бианки и кончая мной грешным. Но Евгений Чарушин внёс в тему свежую струю. Когда пёсик побежал за якобы подбитой птицей, автор на пару с сыном принялись искать затаившихся поршков. Сколько птенцов они раздавили, не заметив, никто не скажет, но одного-таки поймали. Поиграли и, слава богу, отпустили к матери.

Я-то помню, как отходил от того места, где потревожил птичье семейство, тщательно осматривая землю, прежде, чем наступить туда ногой. А уж ловить цыплят, это не дело. Не понравился мне этот рассказ совершенно.

Заячье молоко одно из самых жирных в наших краях. Кошка выкормить зайчат не может, молоко у неё жиденькое, зайчата погибнут от дизентерии. Так что вся эта история напрочь выдумана.

Было дело, все мы примораживались языком к металлу. А Никита и впрямь глупый. Есть способ отлипнуть от железяки без помощи чайника с горячей водой. Правда, очень больно. А какой способ – не скажу, гадайте сами.

Ни в коем случае нельзя ловить поршков и тем более, пытаться их кормить. Это самый верный путь к смерти птенчика. Честное слово, Виталия Бианки на автора нет.

Бух! Ба-бах! – и убил. Вот поэтому у моих детей никаких ружей никогда не было. Нечего играть в убийства. Хорошо хоть живой сорочёнок сумел за себя постоять.

Забавный рассказик, а если подходить к нему с точки зрения взрослого дяди, то оказывается, что не только Томка, но и любое животное не умеет играть в больного. Когда на самом деле заболеет, то тут не до игры, а когда выздоровеет и начнёт играть, то играет исключительно в здорового. И Никитке это очень легко объяснить.

Конечно, носовские книжки о Незнайке не самые лучшие сочинения для детей но сказку всё равно жалко. Не заслужила она такой пародии. Но всё можно было бы простить, если бы написано было искромётно. А так, не смешно и слишком длинно.

В тридцатые годы прошлого столетия модно было клепать романы, в которых непреклонные пионеры упорно лезли кто под воду, кто под земли, кто в Арктику, а кто и в космос. И вопреки всему эти имбицилы оставались живыми и совершали всяческие геройства. Я уже надеялся, что древняя мода благополучно забылась, однако вот она живёхонька. И кто-то даже ставит этой истории высокие оценки. А в рассказе двух недоумков хвалят и даже зачисляют в отряд юных камикадзе.

Что тут сказать? Печально всё это.

Очень странный подбор участников туристического полёта в космос. Не верится, что спившийся шоумен может проявлять такие способности, в частности выдерживать центрифугу. Тибетец тоже хорош. Такие типы должны быть под ежеминутным контролем со стороны команды. А они занимаются чёрт-те чем, и никому нет дела, что происходит на корабле. Срабатывают какие-то аварийные системы, воет сирена, а экипажа словно и нет. Затем автор радостно сообщает, что при поддуве чистого кислорода будет гореть металл. Действительно, в школе нам демонстрировали, как стальная проволочка, разбрасывая искры, горит в кислороде. А космическая станция, что, из проволочек состоит? Попробуйте поджечь в чистом кислороде сколько-нибудь массивный кусок металла; он не загорится. Сварка при полддуве кислорода... железо плавится, но не горит.

Во время чтения меня не отпускало ощущение неизбывной глупости текста. Не спасла даже концовка, шоумену по-прежнему абсолютно нечего делать в космосе.

Столько текста, чтобы высказать немудрящую мысль, что проблемы удобнее решать дружно. Строительство международной лунной станции ползёт еле-еле, а всё из-за того, что представитель каждого народа скрытничает и держит в секрете то, что ему удалось разузнать на Луне. К тому же, лунные тайны исполнены мистики, что делает текст напрочь бессмысленным. И, наконец, последнее: то, каким образом космонавтам удалось спастись, один в один содрано с известнейшего рассказа Артура Кларка «Сделайте глубокий вдох». И что же, автор думал, что никто не заметит?

Рассказ заслуженно открывает сборник «Назад в космос». Человечество окончательно погрязло в мелких заботах, и лишь один устаревший робот продолжает поиски внеземной жизни и ради этой высокой цели готов рискнуть жизнью земной. Разумеется, он неправ, но встретившие его люди представляют столь затхлое будущее, что уж лучше никакого, чем этакое. Рассказ непростой и недобрый. Рассказ предупреждение. Очень хочется, чтобы он остался просто предупреждением, повествующим о том будущем, что уже почти настало, но дай бог, никогда не воплотится в жизнь.

Стихотворение само по себе хорошо, но последние четыре строчки придают ему особое звучание. Не поленитесь, прочитайте.

Помню, как в пятилетнем возрасте до самого нутра продирала меня строчка: «Уже крокодил поперхнулся Фомой»... Многое можно сказать про Сергея Владимировича, но это гениально!

Рассказ начинается с описания будней колониальных французских войск, затем автор нечувствительно переходит к полуфантастическим туземным нравам, после чего мистика начинает зашкаливать, но заканчивается всё самым пошлым образом: оказывается герою всё приснилось. Нет ничего скучнее чужих снов, хотя в середине XIX века подобными сюжетными ходами грешил Тургенев, да и мало ли кто ещё. Но видеть этот тоскливый приём у классиков мировой литературы, крайне огорчительно.

Непонятно, имелось ли такое видение в реальности , или оно написано задним числом, как то было с большинством подобных видений,но в любом случае, ничего из этой истории и не следует, никого и никак она не развлекает и, вообще, неясно зачем написана. В который раз я радуюсь, что не ставлю оценок переводным произведениям. Позорная тройка, большего эта история не заслуживает.

Жорж Санд пишет, что сейчас (к 1873 году) в горах Оверни проложены прекрасные дороги, и всякий может безопасно проехать там, где чуть не погибли герои её рассказа. Это действительно так. Осыпи пропаханы, с них уже не сползают камни, лавиноопасные места огорожены стальными сетками. Но попробуйте покинуть комфортный автомобиль и направиться к любой из двух скал, описанных в рассказе, и вы немедленно поймёте, что титан жив, и если проснётся, жалкие людские сети не удержат его. Замечательные описания природы и сейчас держат читателя в напряжении.

Автор исследует богатую традицию французской мистической прозы, весьма отличную от английского готического романа. Рассказы французских писателей часто основаны на столкновении свободомыслия, характерного для французского общества XIX века и необъяснимых явлений природы и человеческой психики. Истиной веры в них, как правило нет. Недостатком статьи является то, что автор излишне подробно пересказывает сюжеты многих рассказов, так что статья, строго говоря, является не предисловием, а послесловием; с нею можно знакомиться тем, кто уже прочитал сборник.

Описание того, как сходит с ума человек, неспособный совладать с собственными паранормальными способностями. Читаешь и чувствуешь, что и сам автор идёт по этой дороге. Сейчас, наверное Жана Парана легко вылечили бы, но в 1884 году он был обречён, и от этого обычный в целом рассказ начинает восприиматься как история исполненная ужаса.

В начале XIX века рассказы как правило, писались следующим образом: вначале давалась длинная преамбула с подробным рассказом о личности автора, о местности, где происходило нечто, потом появлялся рассказчик, который ни с того, ни с сего говорил: «я расскажу вам свою историю». Под конец кратенько следовала история, из которой по большому счёту ничего не следовало, и на этом рассказ заканчивался. В последней трети XIX века этот унылый жанр изжил себя, но, как видим, временами он сохранялся и до конца века. Я не знаю в русской литературе 80-х годов такого рода рассказов, а Мопассан, как видим отдал дань такому сюжету ажно в 1884 году.

Автор старательно накручивает ужасы, забывая о психологии и достоверности. Смотрите, это говорит профессиональный военный в мундире и при сабле: «Я чуть не упал в обморок от мучительной, суеверной боязни мертвецов». Хорош вояка! Единственный сильный момент рассказа, когда герой расчёсывает привидению волосы. В остальном видим обычный готический рассказ, устаревший на сто лет.

Типичный готический рассказ. Здесь нет ни психологии, ни внятного сюжета. Рассказ ориентирован только на экзальтированных дам, которые будут ахать, ужасаться и нюхать ароматическую соль. Для современного читателя рассказ интересен только как образчик французской классики.

И ещё... ровно шестьдесят лет спустя сюжет с бегающей рукой, которая жаждет кого-то задушить, был повторён Жаном Реем в его скучнейшей повести «Рука Геца фон Берлихенгена». Но то, что имело право на существование в XIX веке, никуда не годится в середине ХХ века.

Это надо же умудриться: написать подробнейшую статью о природе анекдота, не приведя в пример ни единого анекдота. Думается, Чапек лукавит, говоря о своей плохой памяти, наверняка некоторое количество анекдотов он помнит. Скорей всего, причина такого поведения в том, что анекдоты не предназначены для чтения, их нужно рассказывать, а не читать. Последние четверть века у нас вышли десятки, если не сотни сборников анекдотов, и все они без исключения представляют крайне унылое чтение. А Чапек был слишком хорошим юмористом, чтобы опуститься до чтения унылого.

А в остальном — читайте статью. Я во многом не согласен с автором, но сколько удовольствия я получил от чтения! Эта серьёзная статья даст фору любому анекдоту.

Выводы Карела Чапека оказываются совершенно правильными, пока речь идёт о странах с устоявшемся строем. Когда жизнь постоянно меняется, шутки проникают в высшие эшелоны власти. В Советском Союзе высокопоставленные деятели не шутили, в современной России многие представители властей предержащих стараются заработать популярность простонародными шутками.

Жизнь меняется, но читать очерки Карела Чапека по-прежнему интересно.

Вроде бы серьёзное эссе, всё написано правильно, именно таково значение ежедневной периодики в современном Чапеку мире, но в каждой строчке слышна безжалостная издёвка автора над газетами, газетчиками и читателями газет. По этой самой причине, очерк, написанный сто лет назад на злобу дня, не устарел до настоящего времени.

Обычно полученное от предков наследство передаётся мирно, но иногда случаются уродства, и это явление называется мутацией. Замечательно, что чем мельче наследник, тем чаще он оказывается уродом.

Краткий курс воспитания, уложившийся в девять слов.

PS. Столь же краток должен быть и отзыв.

Можно понять, почему в своей сверхкраткой заметке автор упоминает цикуту. Уж очень хороша игра слов: цикута/цитата. Но зачем цикуту связывают с именем Сократа десятки и сотни других авторов? Современники оставили подробное описание смерти Сократа, которая совершенно не похожа на симптомы отравления цикутоксином. Ещё в XIX веке было установлено, что Сократа отравили болиголовом (алкалоид кониин), который растёт по всей территории Греции. Но безответственные авторы продолжают склонять имя цикуты, которая в данном конкретном случае совершенно не при чём.

Думается, речь идёт о чувстве общности, а никак не о чувстве локтя. И не только потому, что локтей у лошади нет.

Прошло совсем немного времени, и остров, на котором жил Робинзон, снова стал необитаемым. Какой уж тут темп роста?

Рыба ищет, где глубже, человек – где лучше, а ветер, где теплее. Объяснение данному явлению вполне разумно.

Достаточно было чуть-чуть расписать афоризм Станиславского, и получилось совсем другое произведение.

Мудрость, высказанная в этой строке, прямо скажем, жалкая. Недаром первая часть предложения принадлежит Игнатию Лойоле.

Данное наблюдение отлично согласуется с классификацией, предложенной Феликсом Кривиным. Оно относится к разряду немудрёных мыслей и потому особенно забавно.

Эта притча, размером в одну строчку, умудрилась за последние полвека устареть и скоро будет вовсе непонятна молодому читателю, что внушает некоторый оптимизм.