Это единственный рассказ Роберта Говарда из выходивших в журнале «Weird Tales», который еще не был переведен на русский язык. А зря!

Рассказ хороший, пожалуй, могу сказать — отличный! Атмосфера страха и ужаса, блестяще созданная Говардом, не позволяет расслабиться, все время держит в напряжении. Так и ждешь, что вот-вот случится что-то неожиданное...

Произведение похоже на известный рассказ Говарда «Голуби ада» в том смысле, что в конце концов получаешь не то, что ожидаешь. По крайней мере, со мной вышло именно так. Я ждал одного — получил совершенно другое. И это здорово!

Страшный рассказ. Красный рассказ — и вовсе не от томатов.

Образ padro поражает. Эти его реплики: «Прекрасная сальса!» и «О, как много крови. Как много дивной красной крови», соседствующие с этим: «О, жизнь! Какие дивные наслаждения дарит нам жизнь! Как радостно жить!» — просто шок и ужас!..

По производимому впечатлению рассказ можно сравнить с «Черным котом» Эдгара По.

Рассказ замечательный. Когда твое воображение следует за героями по темным коридорам, в глуби которых таится что-то неизвестное, что-то не сулящее ничего хорошего, действительно становится жутковато. За эту великолепно передаваемую атмосферу я и люблю «ужасные» рассказы Роберта Говарда.

Люблю творчество Говарда сильно. Мой любимый писатель, и этого ничто и никогда уже не изменит. Но я люблю Говарда если и не малоизвестного, то, во всяком случае, явно не самого популярного. Кулл, Бран Мак Морн, Соломон Кейн, Турлоф О'Брайен... Эти ребята, на мой взгляд, достойны внимания никак не меньшего, а то и большего, чем всем известный киммериец. Однако...

Конана знает каждый — утрирую, конечно, но от истины это утверждение не так и далеко. Конан — это попса. И тут нет ничего обидного или уничижительного. Попса бывает разная. Бывает сделанная тяп-ляп, лишь бы денег срубить, а бывает хорошая, качественная и даже с глубокими мыслями. Конан Роберта Говарда относится ко второй разновидности.

В чём же секрет киммерийского варвара, ставшего одной из икон массовой культуры? (Ох, иногда думается, лучше бы участь сия его миновала...) Конан — по крайней мере, у Говарда — это не гора мышц с одной извилиной в мозгу. Это яркий, живой персонаж, который не может быть окрашен только в белый цвет героя или только в чёрный цвет негодяя. Варвар из Киммерии — это Легенда.

И его приключения — тоже Легенда. Миф. Сказка, если угодно.

Вот как раз «Алая цитадель» — это скорее сказка. Тут вам и драконы летучие, и чародеи белобородые (на самом деле, старых добрых волшебников, которых мы привыкли видеть в детских сказках, здесь нет). Но Говард остаётся собой, в рамках цикла о Конане он не может сделать просто милое развлечение. Не надо забывать о чёрном колдуне и огромной змее, о трупах на поле брани и пленниках в тёмных подвалах, о злом коварстве и жутком возмездии...

Вот, кстати, возмездие в «Алой цитадели» мне нравится исключительно. Вспомните последние абзацы рассказа — ну это же прелесть что такое! Описания простые, лаконичные, без декадентского любования смертью — но у меня бегут мурашки наслаждения от заключительной сцены.

Так что сказочка вышла на славу, даже несмотря на некоторую наивность. В наивности произведений Говарда всегда и заключался их шарм.

Цикл о Турлофе О'Брайане представляет две стороны творческой манеры Роберта И. Говарда. Скорее даже не весь цикл, а вот эти два рассказа, воспринимающиеся часто в неразрывной связке — «Чёрный человек» и «Боги Бал-Сагота». Это вполне логично, потому что в этих текстах раскрывается история становления дружбы Турлофа и Ательстана.

Итак, первая сторона, к которой техасец питал жгучий интерес, — это история. В «Чёрном человеке» так ярко, сочно, без прикрас изображено раннее средневековье, мир варваров (диких, но симпатишных), что история заслуженно вошла в «золотой фонд» Говарда. И даже в это суровое и реалистичное (ну, как бы реалистичное) повествование закрадывается мистика — самая малая толика, но она всё же есть.

А вот рассказ «Боги Бал-Сагота» представляет нам во всей своей красе вторую сторону, к которой Роберт Айзекович питал не менее пылкую любовь, — фантазия. По сравнению с «Чёрным человеком» в этом приключении кельта и сакса практически нет места знакомой нам истории. По сути дела, недруги-приятели выбираются на время из обычного для них времени-пространства, чтобы окунуться с головой в чарующий, но и опасный мир. Совершенно фэнтезийный по сути своей мир. Ну, а затем вернуться в родные палестины.

Остров, куда попали кельт и сакс, производит на обоих благоприятное действие: перед лицом царящих там опасностей они решают, что разумнее будет не враждовать, а объединиться. Им открывается обособленно живущее общество — люди, о самом существовании которых ни Турлоф, ни Ательстан и помыслить не могли. Тут видим постоянно встречающийся в фэнтези Говарда мотив Фронтира, мотив края изведенного мира, за который ступает герой (в данном случае — даже два героя), не страшась тех опасностей, что могут его (их) подстерегать. Остров хранит много тайн, аборигены скрывают приготовленные для чужаков кинжалы, так что расслабляться новоиспечённым друзьям никак не стоит. Преодолев ряд препятствий, разгадав несколько страшных секретов, персонажи выбираются из Бал-Сагота, чтобы убраться подальше от затерянного в океане острова и затем чудом вернуться в родную и милую Европу.

Все основные приёмы, которые Говард использовал в своих рассказах фэнтези, — на месте. Рассказ читается легко и приятно, хотя и не лишён анахронизмов, на которые, правда, неподготовленный читатель и не обратил бы внимания. В общем, получается, что «Боги Бал-Сагота» — крепкая, хорошая вещь, не уступающая своему «старшему» собрату «Чёрному человеку». Только сделана она по-иному и повествует об ином.

Заслуга Говарда как раз в том, что он отлично умел соединять историю с фантазией, реализм с мистикой. Читать подобные фэнтези-рассказы в антураже «преданий старины глубокой», вышедшие из-под его пера, — всегда огромное удовольствие!

P. S. События, разворачивающиеся в «Богах Бал-Сагота», совершенно ясно, относятся к более позднему времени, чем история, рассказанная в «Чёрном человеке». Однако, видимо, по недосмотру редактора журнала «Weird Tales», «Боги...» вышли в свет раньше «...Человека» на два месяца.

Уж кто-кто, а Роберт Прайс собаку съел на лавкрафтовщине. Не исключено, что саму Гончую Тиндала! Неудивительно поэтому, что одна за другой под его началом выходят разнообразные антологии окололавкрафтовского толка. «Круги» Хастура, Азатота, Иннсмута, Итакуа плодятся как грибы после дождя.

Но первой ласточкой этого многообразия стала антология «Рассказы о Мифах Лавкрафта», в пару к которой Прайс составил позже уже известную русскоязычному читателю книгу «Новый круг Лавкрафта». И если во второй подборке он обратил внимание на последователей «джентльмена из Провиденса», то первую целиком и полностью отдал на откуп современникам и корреспондентам.

В предисловии к книге составитель подробно объясняет, как и согласуясь с какими соображениями он отобрал именно те или иные тексты тех или иных авторов. В обстоятельности подхода Прайсу, конечно, не откажешь, но за нагромождением слов, фактов и дат будто чувствуется некоторое недовольство: ещё в 1969 году Август Дерлет составил первую Ктулху-антологию и заграбастал самые-самые шикарные вещи современников Лавкрафта! А мне теперь, мол, выбирай из оставшегося...

Однако и Дерлет выбрал далеко не все жемчужины, и, скажем к чести составителя, Прайс проявил незаурядное упорство и удивительный энтузиазм, чтобы раздобыть некоторые тексты.

Открывают книгу два рассказа Роберта Говарда. Недостатка в качественных «Мифах» у этого автора нет, так что Прайсу ещё пришлось подумать над тем, какие рассказы следует взять на заметку. Выбор первого: «Тварь на крыше» — вполне оправдан и даже можно сказать, очевиден. Но второй текст, название которого тоже на слуху: «Пламя Ашшурбанипала» — удивляет. Всё дело в том, что это произведение существует в двух версиях. Первоначально Говард написал чисто приключенческую историю о двух авантюристах, нашедших посреди пустыни затерянный город. Этот рассказ не был востребован, и автор частично переписал его, добавив ужасов и «мифическую» тварь. Несколько месяцев спустя после смерти Говарда, в 1936 году вторая версия была опубликована. Первоначальный вариант впервые увидел свет лишь в 1972 году. Роберт же Прайс отобрал для своей книги именно приключенческую версию, которая, хотя почти такая же, как мистическая, но проигрывает последней и по атмосферности, и по динамике. Но даже в таком виде «Пламя Ашшурбанипала» смотрится неплохо. И всё-таки там есть упоминание Альхазреда и «Некрономикона», что позволяет, хоть и косвенно, эту версию причислить к «Мифам». Однако ни араб, ни его сочинение никак не влияют на развитие сюжета.

Из наследия Кларка Эштона Смита Прайс выбрал рассказ «Семь испытаний», что повествует о жизни древних гиперборейцев в их холодной и страшной стране, где обитают могущественные колдуны и ужасные монстры. Роберт Блох тоже добавляет немного экзотики. Вообще, на его раннее творчество явно и недвусмысленно оказала большое влияние древнеегипетская мифология. В рассказе «Проклятие чёрного фараона» без этой темы тоже не обошлось, но здесь ещё есть терпкий привкус лавкрафтовщины.

Творчество Генри Каттнера представлено сразу двумя произведениями: «Захватчики» и «Колокола ужаса». Рассказы эти неравнозначны. Первый довольно прост и повествует об обычном вторжении «чужих» на фоне расследования, которое предпринимают главные герои, зарываясь к проклятые книги и пытаясь найти сокровенное знание. Второе произведение более оригинально; в нём речь идёт о колоколе, тайна которого ведома индейцам: с помощью его звучания можно вызвать некую подземную тварь, но вместе с тем и потерять возможность видеть. Тьма сгущается в рассказе достаточно уверенно и правдоподобно, и от «Колоколов ужаса» удовольствие наверняка можно получить большее, нежели от «Захватчиков».

На Августа Дерлета составитель обратил особое внимание и отобрал для «Рассказов о Мифах Лавкрафта» сразу три вещи. Это, во-первых, «Оседлавший Ветер», а во-вторых, «Итакуа». Произведения, уже известные нашему читателю: они выходили в авторском сборнике Дерлета. Эти два текста представляют собой своеобразную дилогию о монстрах воздушной стихии: Вендиго и Итакуа. Ну, а в-третьих, Прайс даёт нам возможность познакомиться с совершенно иной историей. «Логово звёздного отродья», написанное Августом Дерлетом в соавторстве с Марком Шорером, вызывает в памяти истории о затерянных расах. Главный герой рассказа как раз натыкается на такую где-то в глубине Азии. Небольшое племя карликов поклоняется ужасным тварям, обитающим под землёй. Некогда они были изгнаны со звёзд, но служители культа не оставляют надежды дать своим хозяевам свободу. В принципе, ничего нового и оригинального, но антураж и эти вот карлики-злодеи привлекают внимание.

«Хозяин иллюзий» Э. Хоффмана Прайса стал основой соавторского рассказа «Врата Серебряного Ключа», служащего продолжением произведения Лавкрафта «Серебряный Ключ». Первоначальная версия была опубликована впервые в 1982 году. В произведении Рэндольф Картер приоткрывает тайны мироздания и встречается с удивительными существами. Э. Хоффман Прайс написал «Хозяина иллюзий» после личной встречи с Лавкрафтом, на которую его в своё время сподвиг Роберт Говард. После того как текст был отправлен «джентльмену из Провиденса», он значительно вырос в объёме — и опубликован в 1934 году. И хотя первоначальный вариант был короче, количество имён из лавкрафтовской вселенной, фактов и философских размышлений и там, и здесь, кажется, одинаково. Э. Хоффман Прайс предполагал ещё одно продолжение, но Лавкрафт отверг эту идею.

Рассказ Ричарда Сирайта «Хранитель знания» был написан ещё в начале XX века, однако впервые увидел свет в этой антологии. Составитель нашёл в архивах этот небезынтересный образчик ктулхианской прозы, заглавие которой прозрачно намекает, что запретные знания порой бывают опасны. Зато следующее произведение, «Бич Б'Мота», стало одним из самых ранних продолжений лавкрафтовской темы. Опубликованный ещё в 1929 году, рассказ повествует о вторжении библейского чудовища Бегемота (также известного как Б'Мот) на территорию Соединённых Штатов. Таинственная тьма, приходящая с туманом, боевые операции спецслужб и, конечно же, неокончательное поражение злых сил — гарантированы. Рассказ, вероятно, несколько простоват, но имеет свой шарм.

Мирл Прут принадлежит к числу авторов, оставивших совсем небольшое наследие: всего четыре рассказа, причём все публиковались в журнале «Weird Tales». Один из них, «Дом Червя», со всеми основаниями претендует на место среди «Мифов Ктулху». История достаточно незатейливая и повествует о больном лесе, в котором поселилась тварь, вынесенная в заглавие. И два героя, в меру сил и способностей с этим существом пытающиеся справиться. Описания заражённой «зоны» действительно впечатляют. «Порождение зелёной бездны» Ч. Холла Томпсона тоже чувствует себя вполне уверенно в кругу других текстов книги. Эта небольшая повесть представляет собой исповедь некогда успешного хирурга, убившего собственную жену. Сделал он это не просто так, а чтобы спасти и свою жизнь, и, вероятно, множество других. Через описания любовного романа молодых людей, их семейной жизни автор в итоге раскрывает ужасную тайну случившегося.

«Страж Книги» Генри Гассе обращается к одному из самых ярких элементов вселенной Ктулху и его братьев — запретным томам, переплетённым желательно в человеческую кожу. Герой покупает книгу, более таинственную, чем сам «Некрономикон». Уже в самом начале, в предисловии он видит предостережение: не читай дальше, а то худо будет! Но любопытство пересиливает осторожность... Рассказ Роберта Луандеса «Бездна» — пожалуй, самый неудачный во всей подборке. Повествование мутно, неясно, туманно. Где-то такой приём идёт на ура, нагоняя жути, но явно не в данном произведении.

В «Музыке звёзд» Дуэйна В. Римела, как и в повести «Порождение зелёной бездны», происходит убийство, причём об этом сообщается в самом начале. Текст Римела явно навеян «Музыкой Эриха Занна» Лавкрафта, но имеет свои отличительные особенности и прекрасно вписывается в данную антологию. Просто хороший, крепкий рассказ. «Аквариум» Карла Якоби, опубликованный по сравнению с некоторыми другими произведениями антологии достаточно поздно — в 1962 году — тоже держит марку. Здесь нет Великих Древних, но какая-то тварь в аквариуме всё равно поселилась. И лондонской художнице мисс Родс волей-неволей придётся с этой тайной разобраться...

Два произведения, закрывающие книгу, написаны ещё позднее, чем предыдущий «Аквариум». «Ужас вне Лавкрафта» Дональда Уоллхейма, на пару с Августом Дерлетом создавшего издательство «Arkham House», опубликован в 1969 году. Не самый примечательный и жуткий текст, тем более что сам автор тяготел скорее к научной фантастике, чем к ужасам, но вполне читабельный. Заключительное произведение — это скорее пародия, чем настоящий хоррор. Фриц Лейбер в своём «К Аркхему и звёздам» 1966 года выпуска решил взглянуть на Мискатоникский университет изнутри. Для этого в данное учебное заведение и приезжает главный герой и видит, чем же здесь занимаются люди ктулху-науки. Рассказ незатейливый, ни к чему не обязывающий, послужил хорошей точкой в антологии.

Итак, Роберт Прайс подошёл к делу весьма ответственно. Его книга сплошь пестрит именами друзей и корреспондентов Лавкрафта. Здесь есть тексты, которые читал сам «джентльмен из Провиденса», есть и те, над которыми он лично работал. В итоге имеем ещё одну неплохую подборку ктулхианы — своеобразное ретро-дополнение к «Новому кругу Лавкрафта»!

Сложно оценивать это произведение. Прочитал его в антологии «13 маньяков».

С одной стороны, это такой хоррор, до которого остальным двенадцати душегубам ещё расти и расти (если бы мне предложили из героев, точнее, злодеев книги назвать одного, самого запоминающегося, самого отвратительного или самого пугающего — не важно, — я бы не стал долго думать над ответом). С другой стороны, именно по этой причине повесть стоит не просто особняком, а как будто на другом континенте!

Помнится, автор утверждал, что при написании «Искусства кончать молча» ему было не просто плохо, а очень плохо. До какого же состояния нужно было довести себя, чтобы написать этот... погодите, сейчас подберу какое-нибудь подходящее словцо... Этот отвратительный шедевр?! Маньяк здесь рациональный, без мистики, но сам текст производит какое-то иррациональное, совершенно инфернальное впечатление — на меня, по крайней мере. Впервые встречаю подобное.

Действительно, выбрать оценку сложно. Но мой вердикт таков: восемь пишем, десять в уме.

Сборник «Собрание призрачного меча» весьма хорош. Любителям кайданов и поклонникам литературы ужасов явно стоит обратить на него внимание. Что касается рассказа «Пресмыкающееся», то к нему, пожалуй, следует отнестись с вниманием ещё бОльшим.

Вот поистине страшная история. Основное повествование, наверное, вряд ли покажется «ужасным», хотя замечательной мрачной атмосферы и здесь никто не отменял. Но финал... Ох, явно не будут разочарованы ценители атмосферного хоррора с кошмарными концовками.

Мне при чтении вспоминалась манга Суэхиро Маруо по рассказу Эдогава Рампо «Гусеница». Они вообще-то мало чем родственны, но образ главного «ужаса» и там, и здесь даёт некоторое впечатление схожести.

Ещё одна замечательная повесть замечательного русского писателя *. Ей не очень повезло — не попала в главное издание Сенковского «Сочинения Барона Брамбеуса» 1989 года. С другой стороны, сборник «Записки домового» 1990 года выходил немалым тиражом: 200000 экземпляров. И тем не менее, моя оценка повести была первой. Очень жаль... Особенно в связи с тем, что «Падение Ширванского царства» имеет самое непосредственное отношение к фантастике.

Как всегда у Сенковского, мистический элемент — лишь повод изобразить нравы и пороки общества в сатирическом ключе и утвердить читателя в мысли, что, какая бы фантастика вокруг ни творилась, человеческая натура не меняется. Писатель убедительно показывал это как в своих «Путешествиях Барона Брамбеуса», так и в других рассказах, относительно часто появляющихся в подборках русской мистики и фантастики XIX века. На фоне своих фантастических «коллег» повесть «Падение Ширванского царства» выглядит... исторически-экзотично. Собственно, название говорит само за себя, и в центре сюжета действительно гибель государства Ширван. А вот какими событиями, как довольно крупными и значимыми, так и самого мелкого масштаба, это сопровождалось... Тут уж Сенковский разгулялся и пустил свою фантазию в свободный полёт.

Язык — прелесть! Приведу несколько цитат (это уже стало входить у меня в привычку). О произведениях Осипа Сенковского можно говорить много, но лучше всего они скажут о себе сами.

Из письма Девлет-Гирей-Хана к Халеф-Мирзе-Падишаху:

[LIST][*]«Похвальный обычай обсыпать друг друга подарками, будучи надёжнейшим основанием дружбы и взаимного доверия между царями, повелевает нам прежде всего высыпать на ковёр приязни отличнейшие перлы приветствий и все сокровища молитв и комплиментов наших, которые и просим принять благосклонно».[/LIST]

Примерно так — всё содержание письма, где Девлет-Гирей интересуется исключительно здоровьем Халефа. Речь о том, что действительно нужно обсудить, идёт в постскриптумах (в письме, откуда взята цитата, их 6 штук).

А вот как однажды отвечал своему евнуху правитель Ширвана на вопрос о том, кого из гарема позвать на вечернюю беседу:

[LIST][*]«...самую жирную!.. Зови сюда самую жирную, собачий сын, и рассуждать не смей. Я вам не падишах, что ли?»[/LIST]

«Самая жирная» всплывёт в тексте не единожды и, смею надеяться, доставит читателю искреннее удовольствие.

И напоследок — к вопросу о «цивилизации» и «конституции». Очень уж замечательно Сенковский ввёл эти понятия в текст и показал отношение к ним не только азиатов-ширванцев, но и своё собственное (точнее, вероятно, не к ним самим, а к методам их введения). Звучит весьма современно.

[LIST][*]«...намерен вывернуть благословенный Ширван вверх дном, преобразовать с ног до головы: завести какую-то сивилизешн, открыть зрелища с танцами и масками, построить огромные корабли и учредить в Ширване две палаты отборнейших краснобаев, искусных в споре и всякой брани...»[/LIST]

[LIST][*]«Халеф готов был даже... уступить ему... Дербенд и весь Лезгистан, чтобы он преобразовал их на английский лад и дал лезгинцам свою любимую конститушн».[/LIST]

(«Сивилизешн» и «конститушн» выделены в тексте повести курсивом.)

Так что, как ни крути, а Осип Сенковский — великолепный, остроумный, уверенно владеющий языком писатель и замечательный выдумщик.

__________________________________________________

* Позднейшее добавление.

Выяснилось, что повесть изначально не была оригинальным произведением Осипа Сенковского, что в целом несколько снижает восторг от произведения.

Очень неплохой рассказ с прекрасно выписанной атмосферой. Мистический хоррор, который всем здесь заправляет, действительно жуток: тут вам и почерневшие опухшие трупы, и ведьмовские тайны, и корень, как бы забавно это ни звучало, всего творящегося в рассказе зла — ясень. М. Р. Джеймс — одновременно и классический представитель своего литературного века, и разрушитель традиций, предвестник нового времени. В произведении «Ясень» повествование строится как обычно в викторианском мистическом хорроре: события подаются автором как сторонним наблюдателем, холодным и невозмутимым. Подтверждением подлинности того, о чём идёт рассказ, служат высказывания уважаемых персон (здесь используются выдержки из дневника одного из действующих лиц). Но вместе с тем в «Ясене» практически не ощущается ирония, свойственная для «страшных» рассказов того времени вообще и для творчества М. Р. Джеймса в частности. За счёт этого полотно ужаса обретает совершенно удивительные тёмные оттенки, жуткая атмосфера мистических тайн полностью погружает в себя читателя, без проблеска авторской улыбки.

Перечитал этот рассказ и решил: он же довольно прост и даже наивен, а как великолепен! Это одно из немногих произведений Говарда о призраках. Написана эта небольшая новелла была второй в цикле о Соломоне Кейне, второй же и опубликована.

Количество необъяснимых явлений, с которыми приходится столкнуться пуританину здесь, просто зашкаливает! У читателя наверняка возникают вопросы: как он это сделал? как так вышло? как вообще такое возможно? Автор не дает ответов (иначе какой интерес был бы читать подобный рассказ?) и просто коротко и ясно описывает события. Именно этим рассказ и интересен, по крайней мере мне.

Да, и еще автор поет гимн Мужеству, побеждающему Зло!

Генри Каттнер все-таки автор очень талантливый, что и говорить! Замечательные научно-фантастические рассказы, не очень замечательные произведения в жанре героического фэнтези, а также и хоррор — все было ему подвластно!

С хоррором от Каттнера я познакомился впервые, прочитав блестящий рассказ «Кладбищенские крысы» — вот это действительно одна из жемчужин его творчества в частности и — не побоюсь этих слов — «ужасной» литературы в общем! Про каттнеровские «Мифы Ктулху» слышал негативные отклики, однако, прочитав данный рассказ, решил пока их так легко не принимать на веру.

История, произошедшая в древнем Салеме, где некогда вбили кол в тело ведьмы Эбби Принн. Однако проклятие ее все еще имело силу — и жертвой его пал писатель Карсон. Его посещали странные сны (как это водится в «Мифах Ктулху»), и закончилось все освобождением ужасного Существа, о котором говорится в не менее ужасном «Некрономиконе»!

Сюжет не нов вроде бы, но Каттнер сумел создать еще один достойный «миф»! Конечно, до уровня «Кладбищенских крыс» не дотягивает, но тоже очень и очень прилично! Страшно, конечно, не было (эх, а где бывает страшно?..) — но надо отдать честь, подобающая атмосфера присутствует!

Браво, Мастер!

P. S. Жаль, что у нас не переводили, не переводят и не собираются переводить «Мифы Ктулху» Генри Каттнера — познакомиться с другими произведениями («The Secret of Kralitz», «Hydra», «The Hunt») было бы очень интересно!

Поскольку ко времени прочтения сборника мое сознание уже было отягощено знанием некоторых произведений Г. Ф. Лавкрафта, то не сравнивать писанину Дерлета с творениями первоисточника я не мог. Литературный уровень оставляет желать много лучшего, богатство фантазии и умение нагнетать ужас также...

Но чем действительно интересны произведения сборника — так это стройно упорядоченной мифологией. Действительно, несмотря на то, что все произведения сборника повествуют главным образом о Великом Ктулху и деяниях его приспешников, нашлось место и другим Великим Древним: Итакве и Ллойгору, Ктугху (очень интересное имечко, не правда ли?) и Хастуру.

В отличие от своего предшественника, Дерлет раскрывает очень многое, и это не идет ему на пользу, с одной стороны. С другой стороны, мне было очень интересно узнать, что Старшие Боги (добрые) были первыми существами во всей Вселенной, а подчинявшиеся им боги Зла — те самые Ктулху, Хастур и прочие — однажды восстали против них и были отправлены в изгнание. Кроме того, каждый из Великих Древних был, как выяснилось, связан с одной из стихий: Ктулху — вода, Ктугху — огонь, Итаква — воздух (и только Хастур связан с какими-то непонятными «межпланетными пространствами»).

Но Дерлет не просто выписывает классификацию богов, он пихает ее везде, где надо и где не надо! Хастур, Итаква и Ллойгор в каждом из рассказов упоминаются как минимум единожды. Плюс к тому стандартный набор запретных книг: «Некрономикон», «Мистерии Червя», «Безымянные Культы», «Книга Эйбона», «Текст Р'лаи» (вот же перевод какой!) — встречаются достаточно часто... И все это не играет, все это выписано почти исключительно ради того, чтобы просто было!

Рассказы развиваются по одному и тому же сценарию: некто приезжает в странный дом, где живет сам либо навещает родственника, обнаруживает запретные книги, познает их тайны... и секреты прежних жителей дома. Банально и не интересно. И что хуже всего, вовсе не страшно. Вот совсем-совсем... Не возникает никаких эмоций!

Но нет худа без добра: прочитав этот сборник, я понял, что знаю еще не все. Плато Ленг и Кадат для меня пока загадка, следовательно, надо прочесть «Сомнамбулический поиск неведомого Кадата». Часто упоминавшиеся бомбежки под Дьявольским Рифом — где такое есть? В «Мороке над Инсмутом»? (Вот не помню, хоть и читал. Возможно, просто упоминалось мельком.) Или в рассказе «Дьявольский Риф»? Тоже, значит, надо почитать. Ну, и другие произведения Дерлета — «Ithaqua», например, — тоже интересны.

Одним словом, с литературной точки зрения сборник очень слаб, выигрывает лишь классификацией богов и выстроенной автором мифологией.

Эх, пожалуй, только язык в этом рассказе подкачал... Не хватало описаний, жутких, страшных, таких, какие бы могли создать Г. Ф. Лавкрафт (но идея подобного произведения вряд ли смогла бы прийти в его голову) или Р. И. Говард (этот мог написать нечто подобное, только финал наверняка вышел бы другой). Идея и правда великолепная, за что и ставлю высокую оценку!

P. S. Знаю, знаю, кто мог бы написать такой рассказ великолепным языком — Ганс Гейнц Эверс!

Но — имеем то, что имеем, и это вовсе не плохо!

Первый рассказ Блоха, который я прочитал. Причем вышел я на него неожиданно.

Автор создал неплохую историю, главному герою которой остается только посочувствовать. Несмотря на то, что он виновен, винить его не хочется.

Собственно, главный герой не понимает, почему все случилось именно так, что именно привело к такому финалу. Но он очень переживает из-за результата своих действий. Все-таки Роберт Блох был мастером ужасного рассказа, и эта история вышла у него на славу.

Недаром эту повесть называют одним из лучших произведений В. Ф. Одоевского! Действительно, замечательное повествование, которое насквозь пронизывают мистика и сверхъестественное. А самое замечательное в том, что не дано никаких объяснений, никаких ответов! Додумывай, читатель, сам!

Рассказ завораживает. Отлично передана атмосфера зимнего праздника в деревне. Картинки так и встают перед глазами.

И, конечно, кульминация — просто великолепна! Я был несколько огорчен таким финалом, резко обрывающим нарастающее напряжение. Но что есть, то и есть, тем и довольствуемся...

Один из лучших рассказов Кларкэш-Тона. По его прочтении так и захотелось познакомиться со всем циклом о Посейдонисе.

У Смита много оригинальных рассказов, легких и изящных, ни на что не похожих. Этот, конечно, входит в их число. В рассказе отлично передана атмосфера безысходности, постоянного ожидания конца. Причем действие происходит в безлюдной местности на последнем осколке Атлантиды — острове Посейдонисе, так что увядание происходит везде — не только во внутреннем мире героя, но и во внешнем мире.

Не рассказ — шедевр!

Этот рассказ — один из лучших о Соломоне Кейне. Снова непонятный ужас, с которым придется сразиться пуританину, опять же — везде царят смерть и разрушение. Становится понятным, почему многие утверждают, что после Конана (или вместо него) лучший цикл Говарда — это цикл о Кейне.

Предыстория: в 1950 году Л. Спрэг де Камп прочитал роман Роберта И. Говарда «Конан-завоеватель» (первое издание «Часа Дракона» отдельной книгой), и ему — думаю, не будет преувеличением так сказать — «сорвало крышу». Тут же ему захотелось сделать что-то в том же ключе — чтобы головокружительные приключения, отважные герои, нешуточные опасности... И тогда он взял да и написал «Кольцо тритона». Для 1951 года это было очень интересное произведение. По крайней мере, в жанре «меча и магии», который прискорбно начал вянуть ещё с 1940-х годов, такая книга была глотком свежего воздуха. Уже буквально спустя год де Камп дорвался собственно до киммерийского варвара и начал его «окучивать», создавая свою «Сагу о Конане», чем одновременно и удержал на плаву интерес к Говарду, и, чего уж греха таить, «слил» как идеи «техасского мечтателя», так и атмосферу его произведений.

Но ладно, вернёмся к Пусаду. За исключением романа, всё остальное в этом цикле — произведения довольно средние. Если в 1950-е годы де Камп ещё писал неплохие истории («Глаз Тандилы» и «Самое сильное заклятье» на семёрочку-то потянут), то когда он вернулся к циклу в 1970-е — там уже было всё совсем грустно. Хотя миницикл о Гезуне уже мало что имеет общего с классическим «мечом и магией», но в общем и целом даже интересен. Лучший рассказ об этом герое — «Ка Ужасный», на мой взгляд (не из этого ли текста Лейбер взял идею для «Глухой поры в Ланкмаре»?), а о худших я уже упоминал — они как раз и появились в 1970-е годы (видимо, были написаны по просьбам составителя антологий и редактора фэнзина).

Пусадский цикл — это тот самый случай, когда высокую планку задаёт всего один текст, а все другие, увы, до такого уровня подняться не могут. Так что изучать всю серию от и до простому читателю даже и смысла нет. Для этого есть немногочисленные, но упорные (хочется сказать — специально обученные) поклонники автора или исследователи жанра.

Как только я начал осваивать творчество Жана Рэя (необъятное, к слову), именно «Последние Кентерберийские рассказы» вызвали у меня наибольший интерес. Первым произведением из этой книги, которое довелось прочитать, стала «Исповедь палача» (в полном русском издании сборника известная как «Продолжение Тайберна») — очень хорошая старомодная готическая «страшилка», приправленная здоровой долей иронии. В какой-то момент времени я наткнулся на россыпь журналов «Студенческий меридиан» начала нулевых — там было немало рассказов Рэя в переводах Аркадия Григорьева (я вообще тогда радовался как ребёнок). Посредством этих изданий и познакомился ещё с двумя текстами из сборника: «Фальстаф вспоминает» (весёлая сюрреалистическая зарисовка) и «Розовый ужас» (жуткая космическая мистико-фантастика). Потом уже дошло дело не только до оригиналов, но и до переводов на другие языки (однако это было ещё до того, как в сети появились сразу несколько сборников Рэя на французском), и тогда я узнал «Уху» — сумасшедший хоррор, которому позавидовал бы и Лавкрафт!

И представьте: все эти разные, странные, мало на что похожие рассказы оказались под одной обложкой!

Естественно, «Последние Кентерберийские рассказы» представлялись мне этакой книгой-игрушкой, литературными упражнениями на определённую тему (особенно если учесть вполне прозрачное название, так и вовсе не остаётся никаких сомнений, что это был своего рода постмодернизм). Я понимал, что мой любимый автор может подвести, тем более что по другим его многочисленным рассказам у меня складывалось такое впечатление, что чем больше порядковый номер сборника, тем хуже его содержание. И, несмотря на всё это, именно от «Последних Кентерберийских рассказов» я ждал чего-то удивительного, необычного.

Что же, теперь с уверенностью могу сказать: ожидания не обмануты ни в малейшей мере. Да, ни одному из составляющих этого сборника (или же скорее романа в рассказах?) я не поставил высшую оценку. Да, далеко не все истории, если их брать по отдельности, хороши (кроме вышеперечисленных, я бы особо отметил ещё, пожалуй, следующие: «Ирландское жаркое», «Мистер Галлахер возвращается домой», «Самая красивая девочка в мире»). Но вот если взять весь сборник целиком, от и до, с «Фантастического пролога» до последней страницы «В угоду обстоятельствам» — то это и будет произведение, заслуживающее звания шедевра!

Кир Булычев.

Писатель, за седой бородой которого всегда скрывалась добродушная и, может, чуть грустная улыбка. Алиса Селезнёва, доктор Павлыш, Великий Гусляр... Всё это — старая добрая советская фантастика.

Тем удивительнее метаморфоза, произошедшая с Булычевым в 1990-е годы. Его творчество стало злее, циничнее, мрачнее. Это была реакция на события, творившиеся в постперестроечной России. Однако, несмотря ни на что, писатель никогда не позволял себе декларировать исключительно пессимистический взгляд на мир.

В наследии Булычева можно найти немало интересных мрачных произведений, которые до того, что обычно называют хоррором, не дотягивают, но к этому званию приближаются. Например, рассказ «О страхе», написанный ещё в 1971 году и впервые опубликованный в 1992, способен доставить любителю «мрачняка» истинное удовольствие. Или вот повесть «Смерть этажом ниже» — впечатляющая катастрофа в одном отдельно взятом промышленном городке.

Между тем, повесть «Наездники», выпущенная за год до смерти писателя, — вообще может сойти за настоящий фантастический хоррор. Это произведение вышло в книжной серии для детей, но не только юных читателей оно способно напугать. Уж чего-чего, а мрачности «Наездникам» точно не занимать.

История начинается в обычный день, правда, дождливый, в обычном подмосковном посёлке. Главная героиня — девочка Верка — существо несчастное. Бабушка лежит в больнице, родители ей не помощники, а тут целое хозяйство на ней висит. И вроде в школу надо бы ходить, значит, следует уехать в Москву, но ведь бабушку одну не оставишь. Крутится Верка как белка в колесе.

Как водится, происходит судьбоносная встреча. Выбежала Верка под дождь, а тут как раз новая соседка — дама, сразу показавшаяся девочке странной, предложила ей зонтик. Ещё вокруг женщины крутился какой-то ребёночек, он тоже не понравился Верке. Объяснить она себе этой антипатии не могла, но позднее мрачные подозрения девочки подтвердились.

«Наездники» — это не только фантастика, не только почти хоррор, но ещё и детектив. Автор умело держит интригу, не давая читателю информации большей, чем собственным персонажам. Мы вместе с героями расследуем это дело, теряемся в догадках, кто же эта женщина с ребёнком.

А сюжет между тем идёт своим ходом, причём довольно динамично. Кроме постоянно льющегося с неба дождя, Булычев живописует неблагополучный подмосковный посёлок с его ветшающими домами и спивающимися жителями. Верка живёт здесь уже давно, многих знает и, что удивительно, некоторые жители оказываются связанными с тайной, которую девочка пытается разгадать. Она, как сыщик, идёт по следу и всё больше и больше крупиц знания находит. А впереди прячется нечто страшное и опасное.

Хотя особых ужасов в повести нет, но один мощный взрыв в морге с оторванными частями тел присутствует. Да и странное «хранилище» главных злодеев может произвести впечатление. Подобных вещей от Кира Булычева, кажется, и ожидать невозможно, однако писатель умеет удивлять!

Но финал «Наездников» расставляет всё по своим местам: злодеи оказываются непреднамеренными злодеями, Верка обретает маму, а работникам, которые должны защищать окружающую среду (но делают это недостаточно тщательно), по всей видимости, прибавляется хлопот. Булычев остаётся верен себе — даже когда пытается писать нечто похожее на хоррор.

Так или иначе, произведение это — явно не из удач автора. Написано неплохо, читается влёт, но до лучших вещей этой повести, как ни посмотри, не дотянуться. Старый добрый советский фантаст и должен таким оставаться для массового читателя, а подобные «Наездникам» вещи пусть пробуют на вкус гурманы.

4001 год н. э. Япония разрослась до невероятных размеров и поделена на тысячи секторов, которые устремляются вверх над опустошённой и разрушенной планетой на высоту 300 миль. Государство находится под покровительством искусственного интеллекта, так называемого Отца, а покой миллиардов её жителей охраняет единственный защитник во всей Империи — загадочный герой Рай. Говорят, он может появиться из ниоткуда. Говорят, что он — дух, призрак Японии. Некоторые даже думают, что его не существует, что это безумный миф, созданный Отцом, чтобы держать всех в узде.

Суровый воин с белками вместо глаз и мечом в каждой руке олицетворяет собой закон и порядок. Он — гарант безопасности на любом уровне Новой Японии, он — её символ. Недаром на груди воина красуется ярко-красное солнце с расходящимися лучами. И вроде всё хорошо: преступности нет, правонарушения пресекаются оперативно. Но вдруг мир меняется в одночасье. Впервые за целое тысячелетие совершено убийство. Тут и берётся за дело Рай — дитя модернизированной Японии будущего, сам её дух и естество. Но таков ли на самом деле этот воин? Можно ли назвать его рыцарем без страха и упрёка, находящимся под полным контролем Отца?

Собственно, первая книга о Рае пытается нащупать ответы на эти вопросы. Всплывают ещё многие другие тайны: кто такие раддиты, угрожающие миру, созданному Отцом; какие цели они преследуют и что собираются делать с Раем; о чём Отец не рассказывает своему воину-защитнику. Получается практически детективное повествование, довольно динамичное и яркое, потому что расследованием занимается не классический Шерлок, а «крутой» детектив с мечами наперевес.

Мир Новой Японии приятно напоминает киберпанк — в основном декорациями, конечно. Впрочем, не только ими. Искусственный интеллект, известный как Отец, управляет летающей страной. Антиутопические мотивы в «Рае» сильны. Да ещё и японское общество разделено на классы согласно месту проживания — недаром вся территория поделена на множество секторов, переход между которыми бывает отнюдь не прост. Высокие технологии и низкий уровень жизни — пожалуй, это подходит и Новой Японии.

И в этом интересном мире живёт девочка Лула, которой суждено было встретить настоящую легенду — Рая во плоти. С её помощью воин-защитник Японии постепенно начинает задавать вопросы, хотя раньше себя этим не утруждал. И мысль: «здесь что-то не так» — оформляется всё более чётко. Видимо, не так уж не правы раддиты, требующие перемен, и не так уж безгрешен Отец... И вот однажды наступает момент, когда Рай приходит к определённому решению, которое круто меняет всё. На этом заканчивается и первая книга — как водится, на самом интересном месте!

Изобразительная часть комикса очень красочная. Цвета, фигуры действующих героев, расположение панелей — всё это сделано так, чтобы привлечь внимание. В целом, картинка выглядит вполне гармонично, но иногда просто наступает утомление от такой кричащей графики и множества деталей.

Приглашение в Новую Японию получилось весьма удачным. Фантастика о далёком будущем, странном и притягательном антиутопическом киберпанковском мире способна заинтересовать как сюжетом, так и яркой и динамичной визуальной частью. Будем надеяться, что эта занимательная прогулка продолжится...

Последняя на данный момент массовая серия книг Роберта Говарда была издана в 2003–2011 годах издательством «Del Rey». На каждой обложке сверху красовалась цитата коллеги-писателя, которая, по мнению составителей, соответствовала содержимому тома. Например, подборку хоррор-рассказов Говарда сопровождала фраза Г. Ф. Лавкрафта, на обложку историко-приключенческого сборника вынесли мнение Роберта Блоха. Но чаще всего издания украшали слова Стивена Кинга, и обилие таких томов у многих читателей стало вызывать иронические улыбки.

Однако цитата из Короля Ужасов была выбрана весьма точная: проза Роберта И. Говарда настолько заряжена энергией, что того и гляди посыплются искры! Что ж, перенесём эти слова с прозы на поэзию — и не ошибёмся!

Вот, к примеру, «То, что вряд ли будет понято». Очень энергичное, сочное, мощное, агрессивное стихотворение. Говард с великолепным мастерством использует образы одновременно мрачные и слепяще-яркие, добиваясь колоссального эффекта. При чтении даже мурашки бегут по телу, когда осознаёшь весь дьявольский заряд, сокрытый в этих строках. Чёрный-чёрный мрак, красная-красная кровь, безумие и буйство сил — и стихийных, и человеческих — всё работает на идею.

А идея довольно проста: справедливость — ничто, Зло побеждает Добро, и никуда от этого не деться. Так уж устроен человек, так что восславим сами себя, бесчестные эгоисты, воспоём то, что нам дано, разрушим прежние алтари, окрасим улицы алым и напишем в итоге идеальный стих!..

Каково, а? По-моему, это нечто за гранью. Но в данном случае «за гранью» — это хорошо. Это то, к чему и надо стремиться, — в поэзии.

Всегда интересно читать что-то новое (хорошо забытое старое), особенно у авторов, которых любишь давно и беззаветно. Немецкий кудесник Ганс Гейнц Эверс отлично подходит на роль подобного писателя. Что бы новое вы у него ни взяли — оказывается хорошо забытое старое, ведь творил он в начале XX века. Однако несмотря на такой значительный возраст, его произведения до сих пор производят впечатление. Классика, что тут ещё скажешь? А она, как известно, не стареет!

Значительное место в творчестве Эверса занимают три романа о Франке Брауне — авантюристе, путешественнике, человеке, любопытном до всего на свете. И только один роман из этой троицы давно и хорошо известен русскоязычному читателю. Это — «Альрауне. История одного живого существа», книга 1911 года. Два других (первый и третий) пока сокрыты мраком тайны... Впрочем, издательство «Престиж Бук» намеревается в обозримом будущем издать всю трилогию о Франке Брауне, а также другие книги Ганса Гейнца Эверса.

Пока же взглянем на первое приключение нашего героя. Роман «Ученик чародея, или Охотники на дьявола» вышел немного раньше «Альрауне» — в 1909 году. История начинается с того как молодой путешественник Франк Браун, узнав, какие дела творятся в итальянской деревушке Валь ди Скодра, приезжает туда. Пьетро Носклере, он же мистер Питер, он же «американец», организовал секту. Франк Браун, охочий до всяческих авантюр, намеревается встретиться с этим проповедником слова божьего... «Я коллекционирую необыкновенных людей», — признаётся Браун в беседе со священником доном Винченцо, который и поведал ему о ситуации в Валь ди Скодре. И эта сентенция, как можно увидеть (причём не только в «Ученике...», но и в «Альрауне»), прекрасно объясняет многое в характере героя. Он и сам далеко не стандартный обыватель.

Приехав в деревню, молодой человек поселяется в доме Раймонди, который сдаёт комнаты. Здесь происходит судьбоносная встреча с дочерью хозяина, Терезой. Девушка сразу заинтересовала Франка Брауна, и её он, как и мистера Питера, тоже решил использовать в своих интересах. Чувство, которое эти двое испытывают друг к другу — можно ли его назвать любовью? Со стороны Терезы — несомненно, а вот Франк Браун... Тут уже задаёшься вопросом: а может ли этот экспериментатор над всем и вся любить? Или его чувство — это очередной опыт, очередное наблюдение? Во всяком случае, он по-настоящему испытывал по отношению к Терезе сильное чувство, возможно, даже граничащее с любовью. И вот из этого как раз проистекает всё то, что случилось в Валь ди Скодре со времени прибытия туда Брауна.

Но мы забрались вперёд. Вернёмся чуть ближе к началу.

Мир, который открывается нам в итальянской деревушке — мир странный. Тут нечему удивляться: во всех произведениях Эверса действительность кажется ненастоящей, а намеренно окрашенной в тёмные тона. Герои его всегда кажутся необычными и непривычными. Вот это слово «кажется» — ключевое. Потому что на самом деле Эверс изображает реальную действительность, с реальными персонажами, но делает это так, что читатель всё-таки не совсем верит событиям и людям. И, вероятно, только по прочтении романа или рассказа читатель ловит мысль: да ведь всё так и есть на самом деле!

Итак, жители Валь ди Скодры: Сибилла Мадруццо, немая согбенная старуха, оказывающаяся на самом деле не старухой; Раймонди, содержатель комнат, думающий только о собственной прибыли; неунывающий пограничник Алоис Денкер (троих перечисленных объединяет тайная связь); «американец» Носклере, проповедующий смирение, и его паства... И среди этих людей, в этой атмосфере, немного застойной, Франк Браун чувствует себя как рыба в воде. Он начинает активную деятельность по реорганизации жизни в тихой Валь ди Скодре. Он строит грандиозные планы, в результате выполнения которых неотвратимо наступает его собственное благоденствие и благополучие. Он рьяно берётся за дело, внушая нужным людям нужные мысли и подталкивая их к необходимым действиям...

Проще всего внушениям Франка Брауна поддаётся его возлюбленная Тереза, и на неё он делает ставку в решительной атаке на секту Носклере. Экспериментатор считает себя чуть ли не всемогущим и потому может позволить себе даже опрометчивые шаги. Ведь, совершив такой, нетрудно всё исправить. Скажем, внушив Терезе что-то, о чём потом горько пожалеешь, недолго снова ввести её в транс и отменить последние указания. Делов-то!

Но всё не так просто. Франк Браун не привык считаться с волей других, с их наклонностями и желаниями. И он совершает фатальную ошибку, потому что Тереза, имея собственные представления о жизни и мире, может «не услышать» его, даже в трансе. Потому она принимает и выполняет указания Франка, даже позже отменённые им самим. И когда это случается, власть авантюриста над ней, да и над всеми событиями, разразившимися после этого, рассыпается подобно карточному домику.

В лице главного героя Эверс нашёл удивительный персонаж: экспериментатор-неудачник, вечно стремящийся подчинить себе законы природы и жизни и вечно терпящий фиаско. В Валь ди Скодре он ставит такой опыт, крушение которого означает большую трагедию. Нет, крах надежд такого человека как Франк Браун не может породить горе только одного отдельно взятого человека (его самого). Если уж он сам идёт на дно, то тянет с собой всю Валь ди Скодру. Браун мыслит по-крупному, а потому и обрекает на трагедию целую деревню.

Что случилось, как Франк Браун пришёл к горестному финалу и как привёл с собой Терезу и всех прочих, — это, конечно, очень интересная тема для разговора. Но, дабы избежать спойлеров, мы не будем заострять внимание на фабуле романа. Достаточно сказать, что Франк играет на поле своего соперника — на религиозных верованиях деревенских жителей. Он даёт им то, чего они жаждали, — символ того, что их вера крепка и верна, надежду на лучшее. Но в итоге всё выходит боком — абсолютно для всех.

Франк Браун бежит из деревни, поминутно оглядываясь, ожидая погони. Но с этим всё благополучно, и он уезжает из Италии. Кто знает, что теперь будет делать этот человек? Научили ли его чему-нибудь события в Валь ди Скодре? Зная, что об этом герое Эверс написал ещё два романа, можно с уверенностью утверждать: нет, на «Охотниках на Дьявола» эксперименты Франка Брауна вовсе не кончаются.

«Ученик чародея» — книга достаточно объёмная. Она наполнена фантазиями главного героя и философскими размышлениями, приправлена песнями и описаниями мирной деревенской жизни. Одна сюжетная линия романа, связанная с тайной трёх соперников и одной девушки, уже известна на русском: она публиковалась в одном из сборников рассказов Эверса под названием «Сибилла Мадруццо».

Немецкий писатель снова подтверждает своё высочайшее мастерство. Мало кто умеет с таким умением, в то же время несколько отстранённо описывать телесные муки и духовные терзания, делать такие острые наблюдения за людьми и жизнью и воплощать всё это в удивительных и увлекательных произведениях. В свете всего этого сравнение Ганса Гейнца Эверса и Франка Брауна вовсе не кажется неуместным. Видимо, и сам писатель, подобно своему герою, любил «коллекционировать необыкновенных людей»...

Третий сборник историй о Фафхрде и Мышелове. Вроде бы довольно ровный, хотя весьма средний, но в то же время содержащий в себе и парочку неплохих произведений.

«Облако злобы» — это такой ни к чему не обязывающий эпизод из жизни Фафхрда и Серого Мышелова, который выглядит лучше, чем добрые две трети сборника! Лучшим произведением здесь считаю «Глухую пору в Ланкмаре», потому что, если простить автору затянутую экспозицию (да и завязку тоже), то тут мы имеем действительно забавную историю. Это и в самом деле пародия на классическую героику — та самая пародия, о которой много говорят, вспоминая цикл Лейбера, но которой кот наплакал — едва начинаешь читать этот цикл.

А вот дальше, когда в итоге «Глухой поры...» Фафхрд с Мышеловом отправляются по морям по волнам, начинается ровный, но, к сожалению, серый ландшафт. «Любовь их, стихия морская» — рассказ-связка, о котором, в общем-то, и сказать нечего... В новелле «Без Морского царя» я вижу некоторый перебор с бредом и сюрреализмом; будь сюжет этого произведения более вразумительным, уверен, оно бы мне понравилось больше. «Не в ту сторону» — снова рассказ-связка.

А вот «Гамбит адепта» заслуживает большего внимания. Хотя бы потому что это первое произведение, написанное Лейбером о приключениях неразлучных друзей. В оригинальной версии повести нет ни одного упоминания о Ланкмаре, то есть получается, изначально Фафхрд и Серый Мышелов были нашими, земными ребятами! Что не отменяет ни Нингобля, ни адепта, ни прочих невиданных чудес.

Да, повесть могла бы стать вполне неплохой, но опять что-то помешало. Динамика, увы, оставляет желать... Да и финальный аккорд в Замке Туманной Мглы получился весьма невразумительным и пресным. Хотя история Ахуры (в оригинальной версии — Элсбет) и её брата оказалась весьма интересной.

Так что «Мечи в тумане» — сборник ровный, но практически без откровений, к сожалению...

Стоит, наверное, начать с того, что в серии IDW замечательный сюжет. На форумах любителей ЧН люди высказываются, что о таких комиксах они мечтали с детства. Особенно радуют отсылки к классическим Истмен-Лэрдовским историям и мультфильму 1987 года (персонажи из сериала 2003 года тоже будут — на данный момент уже опубликован анонс комикса из микро-серии о злодеях — главе Пурпурных Драконов Хане). Вместе с тем сюжет оригинален: несмотря на то, что там намешано много элементов из различных вселенных, все они творчески переработаны и не кажутся чуждыми. Всё сочетается мягко, органично, будто вообще всё придумано специально для IDW. Одна история происхождения черепах чего стоит!

Но не только сочетанием чужих придумок славится эта серия. Сюжет, как я уже говорил, замечательный! Он очень... плотный, целенаправленный. Здесь, если где-то «висит ружьё» — оно непременно «выстрелит», в отличие, скажем, от четвёртого тома «Студии Mirage», где этих «ружий» развешано выше крыши, а вот какова их судьба — совершенно неизвестно. Сценаристы IDW (собственно, Том Валтс, занимающийся основной серией, и несколько его коллег, работающих над комиксами микро-серий) делают своё дело на славу. Множество персонажей, множество событий, широкий масштаб — но вместе с тем не появляется чувства чрезмерности, авторы не растекаются мыслию по древу. Скорость развёртывания сюжета поначалу была уж слишком невысокой, и это даже некоторым очень не нравилось. Но от номера к номеру события стали развиваться стремительнее. К тому же неспешность эта диктуется и тем, чтобы держать читателя в напряжении, сохранять интриги. Вместе с тем ни драки, ни погони, которыми всегда славились ЧН, от этого не страдают.

Зацеплю чуток графическую часть... В общем и целом, все художники, которые работали и работают над серией, со своей задачей справились. Картинка яркая, сочная; черепахи и другие персонажи изображены на нормальном уровне. Я, конечно, не слишком притязателен в этом вопросе; ничей стиль у меня не вызвал отторжения (даже Энди Куна, хе-хе).

Так что IDW TMNT — это действительно отличные комиксы! Любителям разных вселенных ЧН они могут прийтись по вкусу. Это довольно серьёзный оригинальный сюжет (замечу в скобках: не рассчитанный непременно на детей, чем после мультсериала 1987 года страдают многие реинкарнации черепах) в сочетании с приятными неожиданностями в виде элементов различных черепашьих вселенных.

Если рассматривать повесть как ужасы (а я наткнулся на эту вещь, разыскивая именно хоррор), то это весьма добротно сделанное произведение, ближе всего к поджанру сплаттерпанка. Автор живописует такие отвратительные кошмары, рисует такие тошнотворные картинки, что какой-нибудь Лаймон позавидовал и немедленно сжёг бы свой «Подвал». А потом и остальные свои книги...

Первая часть «Отчаяния» шла с трудом: всё-таки бесконечное нагромождение мерзостей без позитивного движения сюжета — явно не лучший способ увлечь читателя. Но затем, когда тайны стали понемногу проясняться, дело пошло веселее. Автор и сам-то, вероятно, устал от сплаттерпанковщины, потому в дальнейшем горы трупов стали пожиже, а предсмертные страдания этих тел рисовались менее жутко.

Боюсь, правда, если б не идея тёмной материи — произведение и запомнилось бы исключительно тошнотворными подробностями и, соответственно, представляло бы гораздо меньший интерес. А так вышла неплохо написанная по-настоящему страшная научная фантастика. Финал повести ужасный. Отвратительный. Безысходный. Честно признаюсь, мне бы больше пришёлся по душе другой конец — позитивный, но тогда это «отчаяние» уже не было бы столь всеобъемлющим.

В первой трети XIX века русская литература насчитывала, пожалуй, всего двух авторов, серьёзно работавших на поле фантастики. Несомненно, время от времени в «русской готике» отмечались разные писатели, в том числе и первые фигуры литературного процесса, но даже Гоголь был в общем и целом реалистом. А те двое, о которых говорю я, — Владимир Одоевский и Осип Сенковский — снискали хоть и меньшую славу, но остались в памяти как авторы, чья значительная часть творчества принадлежит фантастическому жанру. Одоевский — фигура более знаменитая, конечно, и мне жаль, что Сенковский — писатель самобытный, умный, обладающий великолепной фантазией и замечательно владеющий русским языком (хоть он и поляк по происхождению) — всё ещё мало известен.

Но даже в литературном наследии барона Брамбеуса (псевдоним писателя) есть произведения растиражированные и буквально прозябающие в забвении. К первым относятся «Учёное путешествие на Медвежий остров» из «Фантастических путешествий барона Брамбеуса» (но весь цикл, в отличие от этой повести, известен гораздо меньше) и «Большой выход у Сатаны». За ними следуют «Записки домового», «Превращение голов в книги и книг в головы» и «Любовь и смерть» — вещи, издававшиеся чаще прочих в сборниках «русской готики». А вот такое замечательное произведение как «Похождения одной ревижской души» незаслуженно обойдено вниманием.

Сложно сказать, что конкретно привело меня в восторг от очередного знакомства с ранее неизвестным произведением Осипа Сенковского. Тут сыграло роль всё: и язык, как всегда, хоть чуть-чуть тяжеловесный, но удивительно лёгкий, и сюжет, нестандартный, самобытный, и остроумная ирония, которую автор вливает в текст огромными объёмами, не жалея, но без чрезмерности... «Похождения одной ревижской души», как и другие произведения барона Брамбеуса, — это прежде всего сатира, а уж потом фантастика.

Рассказывать сюжет повести считаю делом ненужным, лучше пусть строки Сенковского сами скажут за себя. Стоит разве что упомянуть: большая часть рассказа ведётся от имени души, которая раз за разом сменяет тело, попадая в головы разных людей, а иногда животных, или даже в неодушевлённые предметы (душа в деревянном посохе — неплохо, правда?).

[LIST][*]Таким образом, из дубины перешла я в знаменитого человека. Голова его была устроена по старинному плану славных исторических голов: череп толстый, мозг мягкий, без всякой упругости, как будто нарочно сделанный для того, чтобы любимцы удобнее рисовали по нем пальцем свои понятия и виды; множество органов для производства шуму в свете и изумления в людях; никаких почти орудий для выделки собственных своих мыслей и сверх того пропасть пустого места на складку самолюбия и гордости.[*]Однажды, гуляя по белой, жирной ножке мандаринши, повстречалась я с другой блохою, молодою, прекрасною, очаровательною в полном смысле слова, и влюбилась в нее без памяти. Страсть моя тронула нежное ее сердце, и мы несколько дней утопали в небесном блаженстве на вышеупомянутой ножке. Но судьба недолго дозволила нам наслаждаться пламенною нашею любовью. Коварная мандаринша поймала мою маленькую любовницу на своем толстом колене и раздавила ее бесчеловечно. Жестокая!!.[*]Я была в отчаянии, когда увидела голову, в которой велели мне обитать. Все органы в расстройстве, мозг вверх дном, умственные способности перебиты, перемешаны, разбросаны. Как жить в этакой голове!.. Но что всего более удивило меня во внутреннем ее устройстве, чего не видала я ни в каком другом мозгу, — это чудная оковка понятий: на кончике всякой мысли была насаженная острая чугунная стрелка форменного вида: по-монгольски эти стрелки называются «рифмами».[/LIST]

Замечательное произведение, отличнейший писатель!

«Ом-ма-ни-бад-ме-хум!»

Так называемая «русская готика» меня интересует уже давно, но до сих пор я по большей части знакомился с произведениями авторов XIX века, а «серебряный век» оставлял в стороне. Совершенно несправедливо: писатели конца XIX — начала XX веков не только ни в чём не уступают предшественникам, но по части ужаса обходят их как по степени нагнетания страха, так и по разнообразию средств, используемых для достижения цели. Вспомнить хоть Леонида Андреева с его красочно-прекрасным и сюрреалистически-ужасным «Красным смехом», или замечательные рассказы Валерия Брюсова, первый среди которых — «Теперь, когда я проснулся...», пугающий сладкими ночными грёзами и кошмарной явью. Вот и Алексей Ремизов не отстаёт от коллег — и подстёгивает воображение читателя с помощью инфернальной, запредельной мистической жути.

Один из самых эффектных ужасов — когда простая обыденная жизнь взрывается кошмаром. Важно здесь то, как преподносится этот «взрыв»: то ли он настолько неожиданный, что просто ошеломляет читателя, то ли к нему ведётся подготовка — методически, «с чувством, с толком, с расстановкой». В обоих случаях, если автор достаточно хорошо справляется с поставленной задачей, читатель может неплохо пощекотать себе нервы.

В рассказе «Жертва» Алексей Ремизов подводит читателя к «взрыву»-ужасу неторопливо, постепенно. В первой главе, по сути всего лишь прологе к основному повествованию, автор только сообщает различные сведения о семье Бородиных, а главным образом — о Петре Николаевиче. Однако уже здесь появляется червячок тревоги и беспокойства: глава семьи имеет странные увлечения. Ну, а в последующих главах читателя ждёт атмосферное, хоть и не лишённое толики иронии (чтоб совсем уж жутко не было), описание надвигающегося кошмара. Тут раскрывается и смысл названия, после чего всё повествование поворачивается к нам другим боком. И конечно, замечательный финал! Полыхающий ярким пламенем инфернальный мистический ужас ждёт героев!

Великолепный рассказ! И почему только на него не обращают внимания составители разных сборников «русской готики»?..

Томас Оуэн — ученик Жана Рэя, по уверениям некоторых читателей, превзошедший учителя. Пожалуй, об этом говорить я не стану (отмечу только, что меня творчество Жана Рэя больше интересует, оно мне ближе), но то, что рассказы Оуэна менее ироничны и, соотвественно, более «темны» — это совершенно верно. Не все его произведения, которые я читал, одинаково хороши, но попадаются вполне достойные, крепкие и порой действительно жуткие вещи.

Рассказ «Владелец Замка» — как раз из таких. На мой взгляд, это лучшее произведение, что я читал у автора (на данный момент). Жаль, что на русском языке он издавался только в «Студенческом меридиане» и, соответственно, менее известен, чем даже рассказы из сборника «Дагиды».

Это произведение странно, как на него ни посмотри. Подробно рассказывать сюжет — в данном случае дело неблагодарное, ибо вовсе не этим сильно повествование. Главное здесь — образ Владельца Замка на фоне замечательно созданной атмосферы. Пережидавшим ненастную ночь в небольшой комнате убогого домика довелось встретиться с человеком крайне странным. Поначалу он играл на флейте в рёве бури, потом оказался в одном помещении с ними, наделал шуму, как следует напугав наших путников, и исчез. Всё. Больше ничего нет. Да больше ничего и не надо!

Томас Оуэн воздерживается от каких-либо объяснений и лишних штрихов к образу Владельца Замка, намёков на его природу и причины его поступков. Вот вам ситуация — вот так её пережили герои — вот так всё закончилось, и стороны конфликта расстались почти полюбовно, безо всяких друг к другу претензий. Крепко сработанная гнетущая, таинственная атмосфера — в наличии. Хорошо выписанный образ загадочного, непостижимого Владельца Замка — на месте. Что ещё требуется для подобного рассказа? Мне представляется, что здесь всё на своём месте и происходит в нужное время. Ни убавить, ни прибавить...

Браво, автор!

Замечательный рассказ! Я был просто поражен фантазией автора!.. Придумать такой мир, с эдакими формами жизни!.. Ну просто отлично!

Да и описания на высоте: меня охватывало отвращение от всех этих деревьев Джека Кетча, от «живого теста», от везде и всюду прорастающих — буквально за секунду! — грибов!.. Бррр!..

А вот сюжетец не так хорош — довольно прост и незатейлив, — но его Вейнбауму прощаю.

Давненько не читал хорошего героического фэнтези в ключе Говарда, и решил познакомиться с Брэком-варваром.

Первые рассказы цикла были опубликованы в начале 1960-х годов. К тому времени де Камп активно занимался изданием Конана, и уже многое, многое было опубликовано (правда, до произведений о киммерийце, написанных де Кампом сольно и в соавторстве, пока дело не дошло). Кроме того, как раз в это время началось победное шествие героического фэнтези, так что разного рода варваров, обремененных мечами, или топорами, или еще чем, а также обостренным чувством справедливости (а порой и без последнего), хватало с лихвой.

Как говорил сам Джон Джейкс, он вдохновлялся Конаном, создавая произведения о приключениях своего варвара — Брэка, изгнанника из северных степей. И удивительно, ему удалось это просто великолепно! Полным клоном Конана Брэка не назовешь, но сходство видно невооруженным глазом. И это вовсе не плохо, как можно было бы подумать. Джейкс талантливо подражает Говарду.

Брэк — северный варвар с косой цвета льна, довольно длинной (до пояса), и почти всегда — с огромным (или не очень) мечом. Из одежды — только львиная шкура, обернутая вокруг бедер. Образ его прост и незамысловат. Он странствует по миру, продвигаясь с севера на юг, в Золотой Курдистан. На пути Брэку встречаются приспешники темного бога Йог-Саггота, и зачастую против воли ему приходится сражаться на стороне Безымянного бога и его поклонников — братьев ордена Нестора.

Вот здесь, пожалуй, главное и определяющее новшество, привнесенное Джейксом. Религия Безымянного бога — это аналог христианства. Ну, а имя темного бога Йог-Саггота ассоциируется с лавкрафтовскими Мифами. Приспешников у Йог-Саггота множество, и Брэк то и дело противостоит им. Главным помощником в сражениях с исчадиями темного бога является несторианский крест (читай, христианский крест). Однако борьба с Йог-Сагготом и его приспешниками не во всех произведениях цикла стоит на первом месте. Кое-где ее нет совсем.

Зато всегда присутствует стремление к Мечте — Золотому Курдистану, на протяжении всего цикла недостижимому для Брэка.

Об этом цикле Говарда нужно говорить особо. В том числе и потому, что сам автор придавал пиктам и всему, что с ними связано, большое значение. Чтобы понять это, стоит прочитать предисловие к циклу, которое представляет собой отрывок из письма к Лавкрафту.

И конечно, первое, что приходит в голову, когда мы говорим о говардовских пиктах, — вождь Бран Мак Морн, последний из рода правителей народа, отличающийся от своих подданных. Цикл произведений, повествующих об этом персонаже, — самый интересный, самый разнородный героический цикл Говарда. Потому что о Бране написаны и пьеса (1922-1923 гг., не завершена), и полноценные рассказы (ах, как жаль, что их так мало!), и стихотворение, а также некоторые сохранившиеся отрывки и синопсисы. Рассказы о пиктском вожде самые разные: «Народ тени» — произведение, исполненное философских рассуждений (в котором, правда, нашлось место и кровавым сражениям), «Короли Ночи» — смесь приключенческого героического фэнтези и какого-никакого исторического повествования, «Черви Земли», являющие собой совмещение героики и ужаса. Сам Говард считал лучшим своим рассказом о Бране Мак Морне «Червей Земли». В его планах было также написание романа, где одним из действующих лиц был бы этот персонаж, романа не о чем-то сверхъестественном, что присутствует в какой-то мере в каждом из рассказов, но, несомненно, приключенческого.

Косвенно к циклу о Бране Мак Морне относится еще «Черный человек» — рассказ о Турлофе О'Брайане. Во время погони за пиратом Кровавым Торфелем ирландский мореплаватель находит Черного человека — пиктский артефакт, представляющий собой статую Брана Мак Морна, умершего уже давным-давно. Статуя это непростая, обладает какими-то мистическими свойствами: в разные моменты времени становится то невыносимо тяжелой, то легкой как перышко, то увеличивается в размерах, то уменьшается...

Но Браном Мак Морном тема пиктов в творчестве Говарда отнюдь не исчерпывается. Они есть почти везде: в рассказах о Кулле, о Конане, о Кормаке Мак Арте... Но к циклу все произведения, где упоминаются пикты, не относятся. Одно из самых ранних произведений об этом народе — «Затерянная раса». Очень напоминает цикл о вожде Бране, но простая замена имен с целью превращения этого рассказа в Бран-Мак-Морновский не получится. Сюжет напоминает сюжет «Народа тени». Здесь не-пикт попадает во владения этого народа, не терпящего пришельцев. Его собираются убить, но вождь пиктов выручает его.

Существует также стихотворение «Барабаны пиктов» (озаглавлено не Говардом), а также два рассказа, косвенно относящиеся к циклу, — в них пикты присутствуют как древняя затерянная раса — этакие мейченовские «little people». Эти произведения и вдохновлены рассказом Артура Мейчена «Сияющая пирамида» (и, возможно, рассказом Джона Бучана «No-Man's Land», который, увы, пока не переведен на русский язык; по меньшей мере, говорят о влиянии данного произведения на «Затерянную расу» Говарда).

Вот такой цикл, очень интересный и разнообразный. Можно, наверное, его назвать квинтэссенцией творчества Роберта Ирвина Говарда.

Вот уж не думал, что когда-нибудь поставлю рассказу Рэмси Кэмпбелла оценку выше восьми. Ан нет! Вот он, рассказ, достойный более высокого балла!

Рэмси Кэмпбелла я постоянно не понимаю, но все-таки читаю, и это произведение стало для меня своеобразной наградой. Понравилось описание ужасов дома, каких-то необъяснимых нелепостей, ужасных образов и намеков, так и не воплотившихся во что-то более или менее материальное. Вот оно, оказывается, что — умеет Кэмпбелл и хорошие рассказы писать!

Ай, красава Гектор Хью Манро (он же Саки)! Очень интересный автор, к сожалению, у нас малоизвестный... Да что там! — и вовсе почти неизвестный! А вы почитайте что-нибудь из его произведений — хоть этот рассказ, хоть еще что-нибудь! Получите порцию хорошего настроения и уж точно не пожалеете!

Рассказ прочитал вместе с другим произведением Булычева, «Корона профессора Козарина». Хотя и здесь, и там, казалось бы, отношения супругов складываются подобным образом, однако на деле выходит совершенно по-разному.

«Глаз», как уже упоминали, заканчивается великолепно! Два предложения: «Из незрячих глаз покатились слезы. Они, как дождь на стекле, оставляли ломаные дорожки на белой сухой коже». И действительно, эти слезы персонажа рассказа вызывают слезы у читателя! Очень сильно!

Хорошее сравнение использовал Булычев: слезы «как дождь на стекле, оставляли ломаные дорожки...» Дождевые капли очищают стекло от грязи и пыли — и хочется верить, что так же «очистится» жизнь Коткина!..

Очень понравился рассказ. Сначала было не совсем ясно, что к чему и почему. Приходилось читать медленно, стараясь вникнуть в каждое слово. Затем просто стало интересно следить за сюжетом. Можно было строить предположения, что это за главные герои, почему они себя так ведут. А ближе к концу все выяснилось, но до самой последней строки интерес не пропал. Хороший рассказ!

«Яма на дне колодца» — это история о «плохом доме», каких хоррор знает немало. Но Фролов представляет свой дом: огороженный забором от внешнего мира Особняк. Что творится во дворе этого коттеджа, в его комнатах, в его подвалах — не могут и подумать даже те, кто часто ходит этой улицей; даже те люди из службы доставки, что привыкли доставлять сюда различные заказы. Одним словом, полнейшая тишина и тайна.

Сюда не попадают просто так, с бухты-барахты. Каждый человек здесь — на своём месте, каждый выполняет порученную ему работу (если речь идёт о наёмных работниках) и каждый развлекается так, как ему хочется (если речь идёт о хозяевах Особняка). И все довольны: работники — размером вознаграждений, хозяева — услугами наёмных людей. Денис оказывается в этой ситуации тем, кто не желает мириться с таким положением вещей, и в меру своих сил и способностей осуществляет перемены.

Ни кола и ни двора — так Денис не один месяц, а то и год скитался по Новосибирску, прежде чем попасть в Особняк. Он успешно прошёл первое испытание для новых претендентов и очутился в подвале дома среди таких же, как он, неудачников-счастливчиков. Постепенно устройство жизни в Особняке открывается ему, и чем дальше — тем страшней. Со временем он осваивается, втирается в доверие к хозяевам дома... Но доверие это соответствует мудрой пословице: «доверяй, но проверяй». А за Денисом есть что проверить: он хоть и становится «своим» не только для обитателей подвала, но и для жителей верхних этажей, причём с двумя из них сближается достаточно сильно — мальчика Колюнечку он учит и развлекает, а его бабушку... тоже развлекает, — но своего упускать не собирается и строит планы побега.

И вот тут во весь голос заявляет о себе непосредственно Особняк. Нет, Дениса стерегут не обитатели этого проклятого места, а сам дом. Мало кто может войти снаружи за ворота, а уж выйти отсюда — во всяком случае, наёмным работникам, можно исключительно ногами вперёд. Несколько попыток терпят фиаско, причём фиаско жёсткое и жестокое — Особняк учит своего строптивого поселенца, — но Денис всё так же мечтает однажды оказаться за пределами этого чёртова забора, на свободе. И тогда в его голове созревает план «от противного». Кто знает, может, в этот раз удастся?..

«Яма на дне колодца» — вовсе не простой прямолинейный незатейливый хоррор. Конечно, есть здесь и несколько достаточно неприятных сцен, вызывающих в основном чувство отвращения; это, однако, не главное в романе. По сути своей книга страшная — но ужас она вызывает более невнятного, более тонкого свойства. «Водянистое» начало несколько размывает это впечатление — не будь описания скитаний бездомного Дениса на несколько страниц в начале романа, и кошмар повести «Яма на дне колодца» мог быть ещё более концентрированным. Но и в таком виде произведение Андрея Фролова выглядит вполне уверенно.

Очень не хотелось в этом убеждаться, но приходится констатировать факт: в цикле Лейбера о Фафхрде и Сером Мышелове на пяток посредственных рассказов приходится только один достойный. И особой иронии, что, как говорили, свойственна циклу, и лавкрафтовских мотивов, о чём упоминают в зарубежных отзывах, здесь немного. Оттого, наверное, рассказы зачастую и «не цепляют» — они никакие, по сути дела.

Однако данное произведение отличается в лучшую сторону. Хотите прочувствовать лейберовский героико-фэнтезийный юмор? — смело беритесь за «Глухую пору в Ланкмаре». Хоть начало и оказалось довольно затянутым (его можно бы и сократить раза в полтора-два, и рассказ бы от этого стал только лучше!), но примерно со второй трети текста начинается самое интересное и захватывающее! Именно эта часть вышла весьма забавной и запоминающейся, по сравнению с некоторыми другими рассказами — отнюдь не серой, а, я бы сказал, разноцветной.

Хорошо бы таких вещей (а также тех мрачных, где ощущается дуновение «лавкрафтовщины») в цикле было побольше!

1). Почему я заинтересовался этим романом?

Одна из моих любимых тем в литературе ужасов — «маленькие люди», что практически совпадает в русским названием книги (а с оригинальным названием вообще совпадает на 100%). Сборник, в котором вышел роман Джона Кристофера, намекал, что это действительно ужасы. Место, где разворачиваются события, тоже давало определённые надежды.

2). Оправдал ли роман мои ожидания?

Частично — да. Тема «маленьких людей» действительно присутствует, но, к сожалению, роман — не хоррор. Это фантастика с небольшой примесью ужасов. С тонким ощущением смутного беспокойства, которое настолько призрачно, что практически незаметно. Это-то и прискорбно — я всё же настраивался на ужасы с классическими для произведений о «маленьких людях» богомерзкими подземельями и существами, настолько чуждыми человеку, что ничего, кроме запредельного страха, они не вызывают.

3). Как в целом оценить произведение, абстрагируясь от моих ожиданий?

В целом — средне. Автор держит интригу, правда, не настолько профессионально, чтобы читатель от нетерпения заглядывал вперёд по тексту, пытаясь отыскать разгадку. Портит произведение большой объём «воды», долгое вступление и растянутость повествования. Кристофер присасывается к каждой детали, даже самой незначительной, отчего мне было скучно читать многословные описания. Так же «водянисто» он предпочитает раскрывать каждого героя, чаще всего — через его размышления и воспоминания.

Но происхождение «маленьких человечков» оригинально, тут автор молодец!

Я не думаю, что обратил бы внимание на этот роман, если бы на него не указал известный в узких кругах редактор и писатель Говард Эндрю Джонс. В статье о жанре «меча-и-магии» он упомянул «Пастельный город» в списке тех произведений, которые могут дать новичку представление о том, каковы отличительные черты жанра, типичные сюжеты, герои и вообще общие места. Наличие в этой рекомендации Говарда, Лейбера и Муркока не вызывает никаких нареканий. Но я могу с уверенностью сказать: другая позиция списка — «Меч Рианона» Ли Брэкетт, роман, принадлежащий к родственному жанру «sword-and-planet», даст неофиту гораздо лучшее впечатление, чем произведение М. Джона Харрисона.

«Меч-и-магия» — жанр, ориентированный на действие. Сюжетная канва всегда играла роль в произведениях подобного типа. Здесь можно, конечно, вспомнить и Кэтрин Мур с её рассказами, где превалируют описания, и Кларка Эштона Смита со странными «пограничными» рассказами, тем не менее, имеющими отношение к жанру, и даже Майкла Муркока — как мне кажется, наиболее близкого Харрисону... Но ни первая, ни второй, ни третий, несмотря на то что в их произведениях событийная канва может не стоять на первом месте, не пренебрегали фабулой. Она явно чувствуется в их творениях. В «Пастельном городе» текст построен таким образом, что мне приходилось напрягаться, чтобы уловить нить сюжета. Автор явно пренебрегает этим элементом повествования, ему интереснее показать пёструю картинку и указать цвет каждой составляющей её части.

Так что на месте Говарда Эндрю Джонса я бы поостерёгся советовать новичкам роман Харрисона, а лучше вместо него вспомнил бы что-нибудь из К. Э. Вагнера, например, или неизвестного у нас Ч. Р. Сондерса.

И тем не менее, хотя я не любитель чисто описательной прозы, какая-то доля очарования в «Пастельном городе» есть, да и автор, в общем, слагать слова умеет.

Блестящая пародия! Рецепт её, в общем-то, прост: тщательно воспроизведите стиль Лавкрафта, придумайте сюжет, который он сам мог бы использовать, а потом переверните всё серьёзное повествование наизнанку. Не каждый может, да, но единому в двух лицах господину Лоукрафту это удалось.

Очень рад, что Роберт Прайс включил эту остроумную вещицу в «Новый круг Лавкрафта». Есть, правда, опасения, как бы этот рассказ не оказался лучшим номером антологии...

До чего порой обидно бывает, что Роберт Говард так и не закончил некоторые свои начинания! Фрагменты и отрывки порой настолько ярки, красочны, притягательны, великолепны, что даже самому хочется что-то допридумывать, домыслить за автором. Такое впечатление производят, например, «Death's Black Riders» о Соломоне Кейне или долго мучимый самим «техасским мечтателем» рассказ «The Isle of the Eons»... Однако есть в творческом наследии автора и такие незавершённые произведения, продолжения которых по тем или иным причинам неинтересны. Это, к примеру, два поздних отрывка о Соломоне Кейне: «Hawk of Basti» и «The Children of Asshur». Я не был увлечён этими вещами, потому что здесь какой-то другой Кейн, вовсе не тот, какого я привык видеть на протяжении всего цикла. Быть может, и сам Говард это почувствовал и, не желая менять слог и букву рассказов об отважном пуританине, бросил два фрагмента, так их и не закончив.

История без названия, начинающаяся со слов «Thus», said Tu...» (благодаря Глену Лорду она известна как «Riders Beyond the Sunrise»; в русском переводе — «Оскорбление», или «Предрассветные всадники»), также не вызвала желания узнать, каков же будет конец. Потому что автор сам загнал себя в угол: вот Кулл и его люди переправились через Стагус... и что дальше?..

Мне сложно себе представить, каким образом можно было бы достойно продолжить эту историю. Одна из характеристик цикла о Кулле — сказочность — выходит на первое место (особенно к концу фрагмента), так что уже как-то начинаешь не верить в происходящее. В отличие от «Оскорбления», в других произведениях цикла та самая сказочность, ощущение древнего мифа, легенды не делают ущерба реалистичности повествования. Но Говард остановился там, где это следовало бы сделать: отважные воины ступили на землю тайн и мистики, не сумев ещё её изведать... Лин Картер пошёл дальше — и безнадёжно всё испортил. Потому что он потерял самое главное — то, что делает этот, в общем-то, не слишком уж маленький фрагмент маленьким шедевром.

Атмосфера! Обволакивающая, любовно выписанная, искусно нагнетаемая атмосфера тайны, загадки и, несомненно, какого-то страха и ужаса, за всем этим скрывающегося. Потому-то, мне кажется, Говард и не завершил произведение — погоня короля Валузии ушла далеко и увела автора от разгадки хотя бы первого секрета, набрасывая на него всё новые и новые туманные вуали тайн. У Лина Картера же всё гораздо прозаичнее и более уныло, «техасскому мечтателю» и в подмётки не годится!

Но ведь мы можем наслаждаться тем, что есть, — а это ещё один замечательный эксперимент в цикле о Кулле! И это ох как немало!

История жанра «меч-и-магия» насчитывает как минимум три периода развития. Первый — 1920-1940-е годы (из двадцатых годов — только последние несколько лет, да и к концу сороковых намечается упадок жанра). Это время Роберта Говарда, Кэтрин Мур, Фрица Лейбера... По-моему, с полным на то основанием этот период можно назвать «золотым веком» жанра. Далее выделяются 1950-1970-е годы. Возвращение интереса к творчеству Говарда и — особенно — к Конану, следовательно, целый поток поделок, в которых, честно говоря, мало было достойных вещей. Выделялись, конечно же, Майкл Муркок, писавший почти всегда нестандартную героику, Карл Эдвард Вагнер, Чарльз Сондерс (их циклы о Кейне и Имаро были начаты в семидесятые годы). А среди всего прочего были кучи, кучи мусора и хлама, герои были похожи на Конана если не как две капли воды, то всё равно очень сильно. И тем не менее, по-моему, этот период заслужил звания «серебряного века» жанра. С 1980 года можно отсчитывать новый этап развития «меча-и-магии», когда главным и чуть ли не единственным автором, большую часть творчества которого смело можно отнести к героике, был Дэвид Геммел. Постепенно жанр сливается с другими, растворяется, и вот, сейчас «меча-и-магии» в классическом смысле вообще почти не осталось. Хотя энтузиасты выпускают антологии рассказов героического фэнтези, тем самым возрождая интерес к этой области литературы фэнтези.

Но вернёмся к этапу номер два.

Рассказ Гарднера Фокса «Тень демона» был впервые опубликован в 1976 году, в начале заката второго периода. И, как мне кажется, он отлично иллюстрирует среднестатистическое произведение героического фэнтези тех времён, из категории «чуть выше среднего». Простота, наивность, но вместе с тем написано, в общем-то, неплохо. Отважный варвар, красивая девушка, могучий колдун — что ещё нужно для счастья?

Нилл (на самом деле — Ниалл (Niall), но переводчик посчитала иначе), странствующий воин, продающий свой меч, у Фокса настолько могуч, что переплюнет и знаменитого киммерийца (того Конана, который превратился в стереотип, о Говардовском я даже и не говорю). Когда в замке колдуна Майлока происходит схватка варвара с какими-то воинами, вылезающими из магических шаров (очень оригинальный ход, кстати), автор в красках расписывает нам все достоинства Нилла, рождённого, чтобы «сражаться, убивать, орудовать мечом, словно это — коса самой Смерти». Когда он убивал одного, ему на смену, как водится, вставал другой противник. Но это всё ничего, а вот что было дальше: «Но даже его огромные мускулы устали после трёх с лишним часов битвы». Три часа махалова с врагами, которых что колоти, что не колоти — без разницы: количество их остаётся неизменным... Всё, тушите свет...

Так что рассказ, который начинался, кстати говоря, относительно неплохо, первую часть которого читать было даже интересно, в результате скатывается в банальщину. Не знаю, как там дело обстоит с другими текстами Гарднера Фокса, но именно этот рассказ я бы на месте Лина Картера не взял, наверное, в антологию лучших произведений фэнтези за год.

Вот почти во всём согласен с предыдущим отзывом. Кроме того, что финал подкачал. Да в этой концовке и есть самый смак!

Вообще, я очень люблю рассказы с неожиданным концом. Такие, как этот. Вот так тянется-тянется обычное повествование (впрочем, не совсем обычное: Жан Рэй любит поставить читателя перед каким-то фактом, который разъясняется дальше по тексту, отчего возникает ощущение некоторой бессмысленности — оно сглаживается только позже; этим, кстати говоря, творчество автора мне также очень симпатично), а потом — бабах! — и всё с ног на голову!

В центре сюжета — проходимец, любимый персонаж писателя, и женщина, находящая в этом самом проходимце своё счастье. И всё-то у них хорошо, никаких треволнений, как вдруг — раз! — и всё летит к чёрту. Светлые радостные картины семейной жизни сменяет чёрное-чёрное полотно леденящего ужаса (впрочем, не будем сгущать краски: таким полотно представляется только главному герою, читатель же вместе с писателем чувствуют себя гораздо лучше).

И заключительная часть рассказа вовсе не пришита к основной белыми нитками. Это — наказание за то преступление, что герой совершил при первой встрече с будущей женой. Здесь всё логично и по-рэевски неотвратимо, так же, как по-рэевски неожиданно.

Великолепный рассказ, один из лучших в творческом наследии писателя! Жаль, что он не издавался на русском в более или менее широко доступных изданиях...

Первый том прочитан. Разнообразный, пёстрый — он меня не разочаровал. Но давайте начнём по порядку...

Первый выпуск. Исток всего мира черепах, начало начал, основа основ. В принципе, он не блещет сюжетом и не так качественно нарисован, как некоторые следующие выпуски. Но он — первый, и именно за это его так любят и ценят фанаты. А ещё — да, за отличную атмосферу! Вот с чего всё начиналось-то! Грязные пустынные улицы, шайки преступников, таинственные ниндзя в ночи... Так и хочется воскликнуть — романтика! Черепахи весьма колоритны, крыса им уступает, но тоже очень радует. Шреддер просто красавец!

Второй выпуск рассказывает совершенно другую историю. В качестве стереотипного безумного учёного (хотя он не безумный в комиксе, а просто авантюрист по натуре) — Бакстер Стокман, изобретатель «маузеров» — роботов для борьбы с крысами. В качестве его жертвы — ассистентка Эйприл О'Нил, которую спасают черепахи. Атмосфера комикса уже не та, что в первом, но для такого сюжета, конечно, её и не требуется. Зато есть тёмная канализация, Эйприл, преследуемая роботами, а также финальная схватка.

Третья часть по сути своей является связующим звеном между первыми выпусками и последующими. Большую часть комикса занимает описание погони, черепахи и Эйприл в фургоне уходят от полиции. Ещё из этого номера становится ясно, что Сплинтер пропал. В следующей истории мы видим Кейси Джонса и его знакомство с Рафаэлем. Чёрт побери, этот чувак действительно чокнутый! Раф, кстати, ему почти под стать, так что драки вышли отличные! В конце концов они помирились, так что Кейси стал одним из ближайших друзей парней в зелёном.

Дальнейшие выпуски разъясняют нам тайну происхождения черепах. Правда, это происходит не сразу, а после их путешествия в отдалённую галактику, на поле боя двух галактических цивилизаций: гуманоидов («федераты») и рептилий (трицератоны). Все они охотятся за роботом Фуджитоидом, в чьём теле оказался разум профессора Ханекатта, изобретателя переместителя материи. Ну, а черепахи помогают профессору не попасть в лапы ни тем, ни другим (не сказать, чтоб с постоянным успехом). Перенеслись сюда они из здания с аббревиатурой «TCRI» на крыше. Затем они туда же и возвращаются, где узнают, что этим зданием владеют инопланетяне (в последующих номерах комикса получившие наименование — утромы), и именно из-за них черепахи и Сплинтер стали мутантами.

Эту невероятную историю разбавляют комиксы о Фуджитоиде (история попадания разума профессора Ханекатта в тело робота; Ханекатт и трицератоны были придуманы Кевином Истменом и Питером Лэрдом ещё до черепах, но раньше не были востребованы), Микеланджело (рождественсике приключения) и Донателло (путешествие в иной мир вместе с художником, владеющим волшебным кристаллом, способным оживлять нарисованное). Следующие два номера рассказывают историю путешествия черепах во времени и спасения чести одного отдельно взятого клана ниндзя. Они никак не связаны с основным сюжетом серии.

Комикс о Леонардо возвращает нас к противостоянию черепах и Шреддера. Оказывается, тот, несмотря на смерть в самом первом выпуске, ещё жив. Я считаю этот номер вообще лучшим из всего первого тома. В нём отлично выдержана атмосфера — с одной стороны, радость предпраздничных приготовлений (дело происходит перед самым Рождеством), с другой стороны, линия Лео, сражающегося с воинами клана Фут на заснеженных улицах. А как это всё нарисовано!

Продолжение истории ожидает нас в следующем выпуске комикса. Дом Эйприл, где живут черепахи и Сплинтер, окружён людьми Шреддера. Лео вернулся домой, но он ранен и не может сражаться. Приходится отступать... Неизвестно, чем бы это закончилось, если бы не неожиданное появление Кейси Джонса в самом разгаре схватки. Черепахи, Сплинтер, Эйприл и Кейси уезжают в Нортхемптон, где Лео восстанавливается и все переосмысливают пережитое поражение.

И вот — всё, «золотая серия», над которой Истмен и Лэрд работали вместе, заканчивается. Далее дело в свои руки берут другие художники — и постепенно другие сценаристы. О следующих четырёх выпусках, с 12 по 15, в общем-то, мало что можно сказать. Сюжеты становятся всё банальнее, поражающей рисовки тоже нет, так что они и не цепляют... А вот номер 16 меня очень порадовал. В первую очередь сюжетом, конечно. Весьма забавно. Жаль, что две другие истории от Марка Мартина этой первой и в подмётки не годятся.

Далее был умеренно интересный выпуск, после него — умеренно неинтересный. И снова Истмен и Лэрд объединяют усилия, чтобы поведать нам о возвращении черепах в Нью-Йорк. Они вот уже год живут в Нортхемптоне, когда Рафу это чертовски надоедает, и он уходит. Братья отправляются следом за ним, сообща обнаруживают базу клана Фут, Лео убивает Шреддера... И снова отцы-основатели отходят от дел.

Большинство следующих номеров вплоть до 46 не радуют. Тут есть и пародии на черепах, и более серьёзные вещи, которые, однако, не слишком хороши. А есть и парочка великолепных работ!

Это, во-первых, трилогия Рика Вейтча «Река». Неординарный сюжет, философские размышления, обращение к актуальной проблеме и чертовски яркий персонаж Кровопийца (пиявка-мутант)! Очень качественные комиксы! Жаль, что в ещё одной своей работе, уже никак не связанной с «Рекой», Рик Вейтч поведал какую-то весёленькую ерунду...

Во-вторых, приковывают внимание работы Майкла Зулли. Мрачные, неразговорчивые черепахи, которые действительно скорее рептилии, чем гуманоиды; старая мудрая крыса — мастер Сплинтер; могущественный суровый Шреддер... В общем, это надо видеть. Там дело даже не в сюжете, а в первую очередь в персонажах, в атмосфере комикса... Ещё одна отличная работа!

Всё остальное на фоне этих двух гигантов — как-то мелко плавает, да к тому же по большей части весело-разухабисто до того, что тошно становится... Но с номера 46 серия постепенно снова возвращается в первоначально заданное русло. Двухчастная история Майкла Дуни «Маски» довольно интересна и серьёзна. Но и она ещё не есть окончательное возвращение к истокам. Оно начинается с «Оттенков серого». В компании черепах и их друзей назревает раскол, который готовит почву для заключительного триллера «Война в городе». Кейси Джонс случайно убивает подростка, что даёт значительный толчок разобщению. Его оправдывают (он действительно не намеренно это сделал), но этим дело уже не поправишь.

В начале «Войны в городе» из Нортхемптона уезжают все: Эйприл — к своей сестре в Лос-Анджелес, Кейси — следом за ней, черепахи — в Нью-Йорк. Сплинтер ведёт уединённую жизнь в лесу. Вот так и раскрываются их судьбы, у каждого в отдельности. Теперь они не все вместе. И в отличие от других комиксов первого тома, сюжет «Войны в городе» наиболее цельный, прочитав только один выпуск из тринадцати, поймёшь лишь малую толику происходящих событий. Эта эпическая картина достойно завершает первый том приключений черепах. В конце концов все нити опять связываются воедино, история, тянувшаяся с первого номера, заканчивается. И второй том можно начинать с чистого листа.

В целом, первый том очень порадовал именно своим разнообразием. Здесь есть совершенно разные черепахи, от суровых воинов ниндзя до весёлых раздолбаев... Не все они мне понравились, конечно, но оспаривать право на существование каждой версии у меня даже мыслей не возникло. Однако истинные черепахи, которые были показаны в «золотой серии», «Возвращении в Нью-Йорк» и «Войне в городе», мне по душе больше всего. Вот они — настоящие, и никто с ними не сравнится — ни киношные, ни мультяшные, ни из других комиксов.

Я рад, что обратился к истокам...

Открыв для себя однажды творчество Жана Рэя, я... был заинтересован. Да, именно так. Потому что сказать, что меня поразили и чрезвычайно удивили его тексты, я не могу. Но — обратили на себя внимание, достаточное для того, чтобы я побегал за ними по интернету...

Так что от статьи о бельгийском писателе, мастере не только ужасов, но и черного юмора, иронии, умельце рассказывать истории с непредсказуемым финалом я ждал чего-то нового, и желательно побольше, побольше... Ну, поскольку я пока романы Рэя не читал, то информация о них и оказалась для меня новой. И из краткой биографии кое-что. А вот материала о произведениях писателя, к сожалению, мало. Упор сделан на сборник рассказов «Черные сказки про гольф» и два романа, что переводились на русский язык: «Мальпертюи» и «Город великого страха». Собственно, все вышеуказанное вошло в один сборник («Город великого страха», изд. «Титул», 1992); более того, в обзор не попал ни один рассказ Рэя, который не печатался бы в этой книге! А. Вильгоцкий не захотел или не смог дать обзор более широкий — не рассмотрел даже наиболее известные новеллы бельгийца, как-то: «Великий ноктюрн», «Кладбище Марливек», «Майенская псалтирь», «Переулок святой Берегонны», «Рука Геца фон Берлихингена»... Автор статьи не упомянул и о сюрреализме, который присущ многим произведениям Рэя: мы видим это в том же «Кладбище Марливек», или рассказах «Солянка», «История про вюлка»...

Тем не менее, для первоначального знакомства с Жаном Рэем и его творчеством статья — в самый раз, она способна заинтересовать. А дальше уж читателю решать, стоит ли самому открыть для себя хоть малую часть наследия талантливого бельгийского писателя...

____________________

Позднейшее добавление.

Выяснилось, что изложенная автором статьи биография Жана Рэя есть сочиненная писателем автобиография, безоговорочно доверять которой, конечно, нельзя.

Во время прочтения я мысленно взывал к автору: «Только бы не потерять этой замечательной, тягучей, всеохватывающей атмосферы!» И, надо отдать должное, он сумел ее сохранить до конца.

Рассказ очень хороший! Мистическая тайна заинтересовала меня начиная с первого появления в тексте «соломенного человечка», и с тех пор уж не отпускала. Местами повествование показалось затянутым, но на общем впечатлении от произведения это почти не отразилось.

Вот что не слишком понравилось — это концовка. Я ожидал чего-то другого, более... так скажем, таинственного... Но автор решил по-другому, и, хотя его выход немного разочаровал, все равно данным рассказом я был приятно удивлен! (Чего не скажешь о повести Андрея Фролова, вошедшей в ту же антологию...)

История в духе «little people».

Я очень люблю подобные вещи, развивающие тему «маленьких людей». Но далеко не все авторы могут написать рассказ о подземных ужасах такого типа хорошо. У Вагнера это получилось.

Вот они — таинственные обитатели недр земных, вот контакт с ними обычных людей, и вот к чему этот контакт приводит. Для кого-то встреча закончилась плачевно, а кто-то открыл для себя новый мир.

Читая подобные вещи, не могу не вспоминать некоторые рассказы Роберта Говарда. В данном случае возникли ассоциации с «Червями земли». «Маленькие люди» есть и там, но они для главного героя — Брана Мак Морна — олицетворяют зло, хотя он и пользуется их услугами. Здесь все иначе. Но герой данного произведения — Брендон — походит на вождя пиктов Брана: он ведь тоже становится предводителем, не похожим на своих сородичей. И его народ тоже движется к гибели, к полному исчезновению и забвению.

О да, «Патрон 22 Свифт» — еще один отличный рассказ маэстро Вагнера!