Сегодня ехал в метро, и передо мной остановился мужик в тесных джинсах, контурирующих его член. Я почувствовал омерзение. Причем, это было не только чувством самца при виде «конкурирующей организации», нет, оно куталось в облако культурально-цивилизационного неприятия подобной формы одежды.

Я вспомнил пару моментов, когда мне столь же неприязненно сообщали о подобной непристойности посадки моих штанов, и задумался, чем это

непристойней, чем вот это?

Если приглядеться к истории, на балах культивировалось не только это

Но и это

А еще вот так

И вот так

Это называлось «гульфик», мужская разновидность “push-up”.

Между тем, распущенность порицалась, и эпоха предстает перед нами как культ девственности и постыдности сексуальных сношений.

А потом грянула сексуальная революция! И женщины стали выглядеть вот так

И вот так

При этом мужчины стали стыдиться показать себя, и даже меникенщики выглядят теперь вот так!

А если увидишь

– трижды плюнешь и перекрестишься. И мужские журналы не торопятся рекомендовать засовывать в купальные плавки картофелину (акцентируя, что засовывать нужно – спереди)

Откуда уши растут?

Я думал, думал, и не нашел иного врага, чем Либеральная Демократия.

Когда-то, мужики мерялись друг перед другом (и попробуй его перемерь, если он барон!), и глядя на выражения лиц при этих "мерениях", родители отдавали им своих дочерей («некрокодилистость» которых живописали балы). К слову, нынче в странах, где по-прежнему брак решают родители, носят хиджаб. «Цивилизованным» же женщинам приходится самим предлагать себя. Вот так.

Почему же мужикам сменили ценностные категории?

Не придумал иного объяснения, чем Гнилой Либерализм. Ни то либералам картофелина требовалась особо крупная, ни то искренне переживали за мелкочленных, но современная культура одной рукой подсовывает нам статьи про «размер – это не важно», а другой – порнофильмы про по-коленных негров. В результате начинаешь стесняться своих сантиметров и восхищение партнёрши принимаешь за лесть. Бедным женщинам приходится даже печальнее: если раньше они могли прогнозировать мужское достоинство по размерам носа или обуви, то нынче эти методы признаны мракобесием, и им приходится ориентироваться по обратной пропорции размеров мужской машины.

Кстати, подумав, они выбирают машину. Потому что им тоже внушили, что размер – не главное, а удовольствие прямо пропорционально количеству бабловых средств.

Вот так либерализм свел отношения женщин и мужчин к товаро-денежным.