Игорь Минаков «Дом обречённых»

Помимо отмеченного в отзывах Бредбери, а также Саймака, упоминаемых самим автором в качестве источника вдохновения, заметно также и влияние Альфреда Ван Вогта (рассказ «Зачарованная деревня»). Правда, у Ван Вогта участие в человеческой судьбе услужливого марсианского хай-тека приводит к прямо противоположному результату...

А в целом, невзирая на некоторую вторичность (вероятно, не более 5% произведений имеют полностью оригинальный сюжет), рассказ хорош — и языком, и стилем, и особенно оригинальной концовкой.

Очень понравился рассказ! При чтении кажется: ну, что здесь можно ещё придумать нового в известном саймаковском сюжете, развивающемся на знакомом до слёз бредберийском Марсе? Вряд ли что-то такое-этакое. И вдруг, как выстрел из ружья — великолепная концовка! Оказалось — можно придумать! Великолепный рассказ.

Своеобразный респект и реверанс в сторону Рея Бредбери. Марс, загадка исчезнувших марсиан, загадочный и совсем уже марсианскохроникальный бредберийский Дом, и более-менее оригинальное фант. допущение о происхождении этих самых загадочно исчезнувших марсиан. Неплохой язык сделал это вторичное произведение интересным для читателя не фабулой, но тем, как написано изложенное. А финальная закольцовка фант. допущения добавляет изюминки.

Рассказ словно продолжает марсианские хроники Р.Брэдбери, не зря ему первому авторы и посвятили это произведение. Жаль, что имена американские, но, как говорится подражать, так во всем. Неплохая идея, отличный сюжет, и хорошее изложение материала. В рассказе поднята серьезная философская проблема: до какой степени должно распространяться право на личную жизнь, вплоть до затворничества и ухода от реальности? А ведь, черт побери, это так прекрасно жить и никого не видеть, ни с кем не общаться… Одним словом хороший рассказ, который можно рекомендовать к прочтению.

Брэдбери, Саймак и... магический реализм. А это уже не посвящение и не стилизация, это синэстетика (единство) символьности (дом противостоит времени), метафоричности (дом как причина обреченности или бессмертия) и образности (дом продолжает долина). А также, это синэстетика философского восприятия природы вещей — и перетекания их в измененную реальность миссии Контакта. Причем такого, который для одних людей — затерян во времени; а для других — этим же временем и испытан.

Словно бы избранные интроспективы из всего того, что только может даровать хороший фантастический рассказ — с последовательно изложенным и стройным притчевым сюжетом. Притчевым — т.е. таковым, что не требует ни доказательств извне, ни чего-то изначально достоверного, например, объяснений и истолкований; что немаловажно прежде всего для рассказа. /Не путать с авторской характеристикой притчи-о-коммунизме или любой другой идейной притчи — при обстоятельном иследовании авторами «Попытки к бегству»/ (!)

Также следовало бы отметить, что притчевость данного сюжета — как и в «Ангеле мщения», но в более усложненном варианте — восходит тут к предположению о неких мифологических предтечах-пращурах. Или — о взаимно «замещаемых» вселенных: в современной культуре людей — существующих лишь как отголосок и свободные интерпретации самых ветхих и давно изживших себя времен. Которые, как архаическое наследие для времен нынешних — на сегодняшний день выполняют функцию перераспределения культурных и историософских (базисных) испытательных площадок. Или, иными словами, благодаря неким омега-архи-пращурам, давно канувшим в лету — мы можем и должны теперь говорить (или же всерьез задумываться) о современных культурологических исканиях и кодах, как о наследии чего-то на порядок большего, чем все когда-либо существовавшее вместе с нами, и ради нас.

Оттуда же — проистекает и предложенный в этих двух рассказах верный метод преодоления почти колумбийской «виоленсии»: одного из самых примечательных «даров» современной цивилизации. В героях этих притч пробуждается ответная стойкость, непоколебимость и сила духа — а также бесстрашие перед сверхтехнологиями. Причем не важно, технологиями своими или чужими (например, марситскими). А цель у всего этого может быть только одна — выживание. Ибо героям этих притч предстоит самим стать омега-патриархами человечества. Словно бы в который раз, в силу обстоятельств, повторяя необычайно разветвленный путь древних...

Финалы таких рассказов, как «Ангел мщения» и «Дом обреченных» — как это и должно быть с хорошими рассказами о мироустройстве, не являются окончательными. Каждый из этих финалов — это без сомнения небольшой иносказательный апокалипсис, ставший прологом к очередной возможности «обитателей планетоида» возродиться и выжить.

«Дом обречённых» продолжает идею ухода от заветов учителей. По-своему трогательное признание в уважении к мастерам фантастики минувшего века, узнаваемая «бредберийская» фабула с избыточной, как бы и мимоходом, а всё объясняющей концовкой.

Добрый рассказ. Ключевой структурный его недостаток — функциональная логика поведения героев, замешанная на отчаянии, сумасшествии и потворстве авторскому замыслу. Ключевые персонажи не проживают события рассказа, а отыгрывают роли, им приписанные. Хотя... это субъективизм и критиканство с моей стороны: по сути я пытаюсь подобрать логическое обоснование чувству, вызванному рассказом.

Неоспоримо одно: в малой форме союз авторских талантов Верова и Минакова рождает гармоничный и лёгкий язык, узнаваемо и приятно стилизованный под обозначенных в эпиграфе классиков.

Из всех, прочитанных мною художественных произведений Верова-Минакова, этот небольшой рассказ оказался, пожалуй, самым симпатичным. Возможно, секрет в том, что при его написании авторы не пытались подогнать рассказ под некую очередную концепцию, а просто взяли и написали от всей души маленькое признание в любви великим мастерам. «Марсианские хроники», «Дом обновленных», «Мираж» так и проглядывают сквозь страницы этой истории. При этом, несмотря на откровенную подражательность по стилю, духу и сюжету, история Верова-Минакова оказалась вполне самостоятельным и серьезным произведением, поднимающим неоднозначную проблему соотношения личного и общественного, рассматривающим возможность бегства из реальности в некий уютный, но крайне ограниченный мирок. Увы, концовка этой истории показалась мне несколько смазанной, а столь откровенный намек на коллегу Володихина — не слишком уместным. Впрочем, именно этот рассказ авторов, безусловно, стоит прочтения.