Вера Камша «Стурнийские мозаики»

Четыре небольших по объёму повести охватывают события на протяжении почти полутора тысяч лет. Четыре истории, которые никак не могут быть связанны между собой, но которые образуют единое произведение. При всей краткости (можно сказать – конспективности) не возникает ощущения, что история возникновения и падения Стурнийской империи раскрыта недостаточно.

Весьма забавно, что автор многотомных саг ограничилась четырьмя небольшими историями там, где легко можно было написать четверокнижье. Как раз тот случай, когда принцип «лучше меньше, да лучше» был реализован на все сто процентов.

Из-за уже упоминавшейся краткости герои у Камши на этот разлучились весьма схематичными. Исключение, на мой взгляд, составляет герой второго рассказа, который получился чуть живее остальных. Тем не менее, низкую оценку циклу поставить не могу из-за хорошего языка и продуманного сведения воедино всех сюжетных линий.

В начале было восстание Времени против Неба. Так верили дети Времени, смертные люди, «иклуты»... Обыкновенные козопасы в союзе с полулюдьми восстали против правящей расы титанов, детей отца-Неба. Эти бессмертные господа управились со своей эйкуменой так, что началась самая настоящая революция под руководством самого настоящего Вождя Людей.

Интересно, как же титанам это удалось. Чем и как надо было довести пастухов, чтобы они со своими зубочистками, в кожаных доспехах попёрли на вооружённых доброй сталью великанов и готовы были платить тридцатью жизнями за одного врага? Текст, к сожалению, в подробности не вдаётся, автор пока не обещает продолжения, а знать хочется. И та, и другая сторона, титаны и иклуты, кажутся просто сверхвменяемыми; тем более интересно, как же они дошли до жизни и смерти такой. При других условиях я бы надеялась, что это пропишут апокрифисты, но нынче не те времена, когда писались «Кольцо Тьмы» и Чёрная Книга Арды, нынче в основном слэш пошёл, и задачи, что авторы фанфиков ставят перед собой, соответствующего уровня. (А вот удивите меня.)

Потом тянется человеческая история. Порадовало выживание крепости — после финала «Боги смотрят» я уже настроилась на очень мрачный лад. Правда, другая крепость не выжила... Но больше всего мне понравился «Рыжий вечер». Это рассказ о девушке, обычной красивой девушке, юной, мечтающей о любви; о странствующем певце; о фавне. Глубоко, мудро и по-настоящему. Это рассказ о культуре, стране, которая теряет почтение перед прошлым. Если вы читали другие книги Камши, то узнаете эффект: «мир тот, да не тот». Казалось бы, всё узнаваемо — нежно любимая мной римская античность, оживающая у Камши многогранным миром с тысячелетней историей в рамках всего четырёх рассказов — но всё немного иначе, и это немногое важно. «Стурнийские мозаики» — цикл-мозаика. Эти четыре рассказа последовательно-случайно гранят камни, которые складываются в узор чуда. Чудо — из разряда типично Вериных: «высшего» произвола нет, сработал механизм, обезьяны сыграли с гранатой, да так, что — ... бум! Полный успех.

Если уж перед чтением книги читаешь отзыв, то важно, чтобы это был правильный отзыв. Меня было сбила с толку аргументация читателя, который усмотрел в цикле чистую аллегорию на наше время. Это, конечно, не так: Мирон и в фэнтэзи остаётся Нероном, а не превращается в Ельцина. «Стурнийские мозаики» содержат элемент аллегории, но в целом их расклад скорее applicable, «применителен». Это одёжка, по которой много кто может протянуть ноги. Обще-человеческая и -историческая такая. Вот если не знать ничего из античной истории, можно принять цикл за аллегорию. Я кое-что знаю и просто-напросто узнаю прототипы. Отдельно порадовало раздвоение Рима в империю и республику. Велонцы ведь — те же римляне, только республиканских времён. Их МО периода «Легиона» тот же, которым римляне после Второй Пунической загнали в угол Карфаген. Ассоциации наших дней идут в ту же кассу: Америка строилась по примеру Рима, так же прошла путь от республики к империи и действует, с поправками на время и нравы, очень похоже.

Восстание иклутов. Кровавая гражданская война двух рас; люди против бессмертных; Идакл, вождь людей... Сколько ему потом перемывали кости, этому Идаклу! «Зависть», как же. Помнится, её упоминали в связи с «Кольцом Тьмы» и Олмером, о том не думая, что человеку-буре нет смысла завидовать тем, кого он своею волей сносит с лица земли. Победители не завидуют побеждённым. Наоборот, vae victis. Античность об этом хорошо знала. Перемыванием костей я сама заниматься не стану. Люди имели на свою революцию полное право. На свой великий эксперимент, свой мир, культуру, страну. Стоила ли игра свеч? Как по мне, более чем стоила, даже если отбросить исторические причины восстания (чего вообще-то делать нельзя). Но, впрочем, невозможно знать заранее, на что обречена твоя мечта — на успех или гибель, как она воплотится, к чему придёт и стоит ли этих огромных утрат и жертв. Надо стать насмерть и сделать всё, чтобы она их стоила. В воплощении мечты может таиться зло или добро, но в бездействии лежит одно только ничто, которое, может быть, хуже зла. Иклуты не позволили своей мечте засохнуть, как винограду под солнцем. Их победа, их право.

В «Стурнийских мозаиках» последовательно звучит нота, пронизывающая ряд текстов сборника: огромная важность памяти и исторической правды. В общем антитетический ревизионизм и фоменковщина — симптомы, признаки гниения. Когда человеческие поэты — сначала из зажравшихся патрициев, потом уже и простые певцы — начинают воспевать титанов и поносить Идакла, значит, рыба уже смердит. Это вонь. Тот факт, что император даёт столичному сброду хлеба и зрелищ за счёт сокращения расходов на содержание крепостей, как-то уже не удивляет. Если кто хочет исправить положение, то начинать надо с императора, чиновников и сброда. Поэтов, впрочем, тоже забывать не стоит, но только в свою, четвёртую очередь.

Мне нравится, как Вера Камша пишет мужчин. Когда писательницы создают мужских персонажей, особенно в фэнтэзи «меча и магии», они нередко впадают в одну из двух крайностей. Первая — это (условно) проекция: получаются женственные парни, чувствительные, манерные, по-женски чрезмерно заботливые и озабоченные отношениями, на всё реагирующие по-девичьи, а то и по-бабски. Читатели их часто принимают за гомосексуалистов. Это, конечно, не так, просто тут женский (=культурно-нормативно сформированный как таковой) характер под мужской маской, а ориентация как раз правильная. В углу напротив — отвратительный стереотип брутального режущего-грабящего-насилующего «настоящего мужа старых времён» — обычно «благородного горца (ТМ)» — неразличимые между собой злодейства и геройства которого авторесса сосёт и смакует, как... мда. Не будем вдаваться в образность, тем паче она тут весьма однозначна. Латынина со своим Киссуром — самый известный и пошлый пример этой дряни, которая, на мой вкус, ещё хуже героев с девически тонкой психикой. Камша и от того, и от другого равно далека. Её персонажи-мужчины — мужчины реальные, настоящие. Есть среди них крутые, суровые, есть обыкновенные, есть смешные. Люди как люди, живые такие герои. Вот как они говорят:

_______________

"— Полускот, вошедший в освящённый храм. — Сонэрг хохотнул и резко стукнул копытом о камень. Брызнули искры. — Да не в какой-нибудь, а в Стурнон! И «звёздный» на карауле. Кому рассказать...

— Некому рассказывать. И мешать некому, нет там никого. Иди, я подожду.

— Не пойду! — Кентавр мотнул волосами, словно злющий жеребец — гривой. — Раньше, было дело, залезал. Служил тут один, за подсказку на ристалище не только полускота в храм пускал, сам бы кобылой стал... Я и стребовал бочонок ниннейского, чтобы выпить у бассейна. Ничего, приволок, выпили... А сейчас иди ты!

— Да почему, прибери тебя Время?!

— А потому! Одно дело — дурачить жрецов, другое — лезть в Стурнон, когда все кувырком... Нет уж! Пока мне запрещали дураки, я на них плевал. Теперь запретить мне могу только я. И я запрещаю. Отнесёшь?»

_______________

"— Я доволен своей платой и своими парнями. — Ульвинг сунул пробегавшему мимо слуге опустевшую кружку. — Мы делаем свое дело, и делаем хорошо, но вы нас не любите. Не меня, не его — нас... Раньше было не так, я помню.

— Когда ты пришел в Стурн, сотник?

— Тридцать шесть лет назад, у вас ещё был Андрон... Ещё четыре года, и я вернусь в свою долину. Раньше думал остаться греть свои кости здесь, теперь передумал. Я честно жил и не хочу, чтоб ваши мальчишки швыряли в меня камнями, когда я не смогу поднять свой топор. Мне нужна могила, которую не тронут.»

________________

«Пока мне запрещали дураки, я на них плевал. Теперь запретить мне могу только я. И я запрещаю.» «Мне нужна могила, которую не тронут.» Эти диалоги хочется разобрать на цитаты. Больными страстями, проекцией, бабской манерностью и бабской злобой в этих строках и образах даже не пахнет. Нередко спорят, можно ли отличить текст мужчины от текста женщины. Иногда правда можно — и ошибиться притом можно часто — но вот «Стурнийские мозаики» — хороший пример обратного. Здесь отличить нельзя. Если бы я не знала имени и стиля автора, я бы, пожалуй, решила, что это писал мужчина. (А почему бы я так подумала? Это уже вопрос обо мне и ко мне, не к тексту.)

...Здесь есть ещё одна мечта. Видение о возвращении мёртвых, и специфически тех, кто умер за правое дело или безвинно до срока. Что такое до срока? Это когда, например, пал в бою. Почему это до срока, а смерть в том же возрасте от болезни кажется вполне естественной, не такой трагичной?.. А жизнь насильственно оборвали, нить её обрубили. Пресекли лезвиями — копьём, мечом. Пулей. Нарушили целостность человека, тела, судьбы. Болезнь и старость — иное: созревание душ. Урожай. У меня тоже есть мечта — видение — о возвращении наших мёртвых. Конкретных мёртвых, многих миллионов. Они поднимутся незримо из земли, из безымянных и братских могил, и вернутся домой поезда, и на запад ушедшие, и на восток... Тогда мы будем не просто гадать, а знать, _зачем он так поступал_. Всё будет прощено всем всеми. Наступит вечность, наша вечность — чудо, естественное и простое, как вылить кувшин озерной воды в бассейн. Не ужаснуло бы оно меня, случись сейчас? — да нет. Я знаю, чего жду, чего хочу, я эту вечность беру. Принимаю.

«И вновь на весну надеюсь...» Спасибо.

Очень интересный цикл, в котором автор последовательно описывает развитие империи от момента ее зарождения, до момента исчезновения. Все герои, прописаные ею, по своему интересны и вызывают разнообразные чувства. Читать данный цикл нужно последовательно, так как все повести связаны между собой действиями, событиями, героями. Рекомендую. :glasses:

Как я и предполагал рассказ Камши получил самые высокие оценки. ничего одивительного. Фанаты зашли да поставили от нефиг делать. а за что? да не за что. очень скучные непонятные рассказы связанные между собой 2-3 именами, которые мелькают где то на фоне да и все. ладно бы хоть было бы что почитать. так рассказы начинаются ни от куда и уходят в никуда. Безликие герои не вызывают никаких эмоций. по ходу повествования даже не запоминаешь как кого зовут и кто в каких отношениях.