Фёдор Достоевский «Идиот»

«Я хочу хоть с одним человеком обо всем говорить, как с собой.»

Так уж принято считать, что именно Федор Михайлович в своих произведениях выворачивает миру ту самую загадочную русскую душу. И «Идиот» едва ли не главнейшая и показательнейшая его работа на эту тему.

Да, читать Великого И Ужасного желательно не спеша, вдумчиво, и, разумеется, размышляя. Впрочем, стоит привыкнуть, и слог его уже кажется вовсе и не тяжелым, хотя с другой стороны и не то чтобы красочным. Он очень хорош и стилен, но диккенсовского словесного изобилия нет и в помине. Текст прост и понятен, если привыкнуть к манере позапрошлого века.

К чему это я — а к тому, что гораздо и гораздо труднее «втянуться» в нравы тех лет. Нужно полноценно погрузиться, и даже тогда иные сцены вызывали у меня недоумение. Вообще, если перенести ситуацию в наше время, иные взгляды на события, в первую очередь взгляды моральные, позволили бы избежать большей части неприятностей. С другой стороны — появились бы новые сложности.

И вот тут начинаются недостатки романа.

Мотивация персонажей не всегда ясна современному читателю, и если о чем-то можно догадаться, иные нюансы все же вызывают недоумение. И в основном именно мотивация — только казалось бы понимаешь героя, вникаешь в саму его суть, взгляды, намерения, характер — а через пару глав он снова тебя удивляет. Если не на следующей странице. И таких случаев много: Ганя, за которого я был горд по окончании первой части, в дальнейшем снова оборачивается какой-то ехидной, да и не один, а с сестрой напару; Ипполит, за то время, что ему уделено успел несколько раз переместиться по шкале градаций от «негодяя» до едва ли не «героя» сначала в одну сторону, затем в другую, отношение его к князю, да и к прочим, металось немыслимо. Впрочем, допускаю, тут сказалось состояние, и это правдоподобное объяснение; вечер, когда принимали «сына Павлищева» просто вывернул мозг наизнанку — сначала все без исключения гости вынуждают князя принять посетителей при них же, а затем, смертельно оскорбившись увиденному (хотя ничего принципиально ужасного не произошло), едва ли не проклинали его за «чудовищные» сцены, которым им пришлось быть свидетелями; упомяну также метания Аглаи (да и самого Мышкина) от «ни за что не выйду/и не думал предлагать» до «женитесь на мне/жить без вас не могу». Нет, я понимаю — молодежь, страсти, эмоции, общественность опять же — но как-то уж слишком. А то, как генеральша знать не хотела князя после вечера — это, простите, нравы такие были или ФМД решил таким образом показать безрассудство самой Епанчиной в частности, и ее окружения в общем?

Так что, каюсь, не все лично мне было очевидно, но в иных ходах, сперва вызвавших похожее недоумение, мои же догадки оказались верны — например эпизод с обменом крестиками, да и мотивы князя, Настасьи Филипповны и Аглаи в общем (подтверждением догадок же оказалось посещение в последних главах опального князя Евгением Павловичем, чьим голосом говорит сам Достоевский).

Теперь о приятном — достоинств у романа несравнимо больше.

Потрясающей глубины и, что важно, противоречивые персонажи. Ведь противоречивость их более, чем естественна — она придает им правдоподобности.

Рогожин — потрясающий, неистовый Рогожин, который сразу же напомнил Клода Фролло своей всесжигающей страстью, переходящей в одержимость. Его отношение к князю так путано, так противоречиво, так ярко;

Настасья Филипповна, буквально «роковая женщина», страдающая, несчастная, мечущаяся и неспособная найти свое место. Не возьмусь судить о том, какова все-таки ее вина в том, в каком положении она оказалась на момент завязки романа, можно смотреть с разных сторон, а каких-то однозначных подробностей нам не дали. Однако все ее дальнейшие поступки — вулкан. Ничего удивительного, что она так привлекла обоих;

Аглая, ах, будь она постарше, поопытнее и не так «закупорена», ведь могло все пойти совсем иным путем;

Елизавета Прокофьевна — яркая, искренняя, шумная, сильная, и такая все-таки замечательная;

Ганя, о котором можно говорить что угодно, клеймить, ругать, но ведь стремления-то его самые естественные;

Коля, настоящий, честный, чудесный подросток;

И, наконец, целая россыпь еще более неоднозначных, порою странных, иногда не ясно чем руководствующихся персонажей — это вам и Лебедев, и неповторимый, ужасный и прекрасный в своей лжи генерал Иволгин, и Келлер, и вышеупомянутый Ипполит...

Ах да... Князь Мышкин. Вот кто невероятно удивил — взяв в руки этот томик, я ожидал совершенно другого героя. Нет, наслышал был, конечно — болезненно честный, наивный, правильный, аллегория на Христа и т.д. и т.п. И все оказалось не то, потому что ИДИОТ. Поначалу страшно раздражало, когда о князе нет-нет, да и скажут, мол, умственно обиженный, дурачок... А потом действительно были ситуации, когда думаешь — да что же ты делаешь, несчастный, не благородство это, а дурость. Ах, если бы и Льву Николаевичу хотя бы годков пять нормальной, неизолированной жизни, авось бы все его «благие» задумки в сочетании с некоторым жизненным опытом и знанием света вполне могли бы найти применение. И, кроме того, если бы не болезнь, послужившая катализатором и в определенной степени — одной из причин всех бед. А так наш герой просто ведь сгорел, сгорел впустую. Вот как раз таки Радомский, тот самый Радомский есть в данном случае приближенное к идеалу воплощение хорошего человека. Мы же видим, что взгляды их во многом схожи, что видят и замечают они, и только они вдвоем — одно. Но Радомский практичнее, возможно даже и чересчур, и тем не менее склонен к умным мыслям и добрым поступкам. А Мышкин, тоже «закупоренный», как и Аглая, точно так же невероятно глуп и непонятлив в некоторых вопросах. Хотя, безусловно, в прочих вещах, очень и очень проницателен, и, что важно — верит в людей и готов дать второй и двадцать второй шанс. Оттого и крутится вокруг него Лебедев, оттого и Келлер, мрачный, грубый Келлер, искренне готов встать грудью в защиту князя. Потому что хоть одному пропащему из сотни, может, как раз не хватает-то веры в него другого человека, такого вот Мышкина.

В общем, не в том дело, что хорошему человеку на Руси плохо или невозможно. Это только если он бесшабашен и неистов в своей «правильности» — добрые дела тоже нужно делать с умом, возможно, даже более с умом.

А касательно отношений с дамами — ну тут все-таки Радомский прав совершенно — Лев Николаевич любил обеих, но любил как человек человека, как один хороший, добрый, светлый человек может любить другого. И черт его дергал их замуж звать — ладно они с их романтическими чувствами, а он-то куда. Или и этого в себе самом понять не мог, хоть и говорил о жалости, о братских чувствах. Впрочем, и Настасья Филипповна, и Аглая, неоднократно выражали восхищение именно человеческими качествами князя, зачем же их обеих потянуло на романтику...

Финал был вполне ожидаем.

Хочется так же отметить несколько очень и очень ярких и удачных моментов — расследование пропажи четырехсот рублей, эпизод со свертком в камине, глубокие и любопытные размышления об «обыкновенных людях», о казни и о преступниках, сильнейшая финальная сцена в доме Рогожина, и такой лаконичный ответ князя Ипполиту на вопрос, как ему добродетельнее умереть.

Так является ли «Идиот» романом о загадочной русской душе?

На мой взгляд, несмотря на некоторые старания автора, выраженные в сталкивании образов России и Запада с заведомо обозначенной позицией, да — о душе, но нет — не о русской. О душе человеческой. И все же на первом плане — о жизни.

Часто можно встретить в описании того или иного произведения слово «жизненный». Да, «Идиот» — жизненный роман. Но не потому, что, стоит лишь выйти на улицу — и сразу встретишь Мышкина, Рогожина... Хотя отчасти, в какой-то мере, они там встречаются, чаще, правда, все-таки Лебедевы...

Дело в ином — Федор Михайлович, как всегда, сплел потрясающей сложности клубок из человеческих идей и планов — в меньшей степени, и человеческих же эмоций, порывов, страстей — в большей. В жизни редко что-то происходит как задумано — вмешиваются посторонние обстоятельства. В «Идиоте» практически каждый поступок, каждый порыв, каждое слово каждого же героя так или иначе повлияло на судьбы прочих. Если бы Рогожин отпустил Настасью еще в самом начале или не собрал те злосчастные сто тысяч. Если бы Мышкин не стал лезть своим длинным носом в дела Епанчиных и Иволгиных. Если бы Аглая не уцепилась за «рыцаря бедного». Если бы не приняли Бурдовского и Ко. Если бы, если бы, если бы... Но все и вся сплелось воедино, каждый повлиял на каждого и все обернулось так, как и не ожидал, пожалуй никто из них. Притом ведь, что почти никого из героев нельзя назвать «плохим» — самые неоднозначные из них тем не менее совершают добрые дела, а уж такие, как князь — только ими и живут... и вот незадача — из этого бесконечного кружева добрых дел сплетаются один за другим погребальные саваны, тюремные робы и — как минимум — носовые платки. Нагляднейшее воплощение известной поговорки о том, куда ведет дорога, вымощенная благими намерениями.

И все эти прелести нашей с вами жизни были Достоевским замечены и талантливо перенесены в текст, более того — стали самим романом. Ведь полтора столетия прошло, сменились эпохи, государства, нравы. Но люди, как говаривал Воланд — те же.

«... мы все до комизма предобрые люди...»

Давно, очень давно, что-то стукнуло в голове и пригорело проесть что-нибудь у Достоевского. Думала, то порыв временный и быстро отпустит, но нет, не тут-то было. Осознание того, что уроки литературы затрагивающие роман «Преступление и наказание» — полностью привили чувство отвращения к такому рода литературы, и полное непонимание автора, что «временный» порыв казался странным. Шло время, но навязчивое желание не отпускало, а лишь усиливалось. Взгляд падал лишь на «Идиота», прям внутренний голос трубил во всю, что именно этот роман мне понравится. Откуда такая уверенность – не знаю. Решила долго не затягивать и пошла приобретать книгу. В тот же вечер я погрузилась в этот удивительный роман! Оторваться было невозможно! Но эти чувства возникли тогда – давно, неутолимая жажда вновь открыть для себя «Идиота» и вновь взглянуть на героев, в конечном итоге привило к тому, что перечитала роман. Уж простите за такое длинное вступительное слово, это все от переизбытка чувств! Не буду больше томить и перейду же к самой сути.

Очень многие остаются в смешанных чувствах по отношению к героям. Странные, противоречивые персонажи, в душе которых, черт ногу сломит, что творится! Я не буду заострять внимание на второстепенных героев, от их присутствия и разглагольствования становится лишь тяжелее усваивать информацию, да и не они были для меня главными. Свое внимание я заострю на следующих лицах: Князь Лев Николаевич Мышкин; Настасья Филипповна и Аглая Ивановна.

Князь Мышкин и Настасья Филипповна.

— А князь для меня то, что я в него в первого, во всю мою жизнь, как в истинно преданного человека поверила. Он в меня с одного взгляда поверил, и я ему верю.

Определенно для меня остается тяжелым, что все же закончилось так печально. Какой бы не выставляли Настасью Филипповну, какой бы безумной и жестокой ее не описывали, она не такая. Я словно смотрела на нее глазами Мышкина. И мне безумно больно осознавать, что на их долю выпала такая ноша. Думаю, что они были бы по-настоящему счастливы, на сколько это вообще было возможно. Но Настасья Филипповна не могла быть счастлива. Она целиком и полностью осознавала свое положение и только Князь ее увидел реальную. Ей страшно было представить, что кто-то может действительно ее полюбить. Давайте будем честными, что в тот период времени, девушка, не сохранившая невинность, пусть и не по своей воле, приравнивалась к шлюхе. И никто, повторяю, НИКТО не думал иначе! Я считаю, что Лев Николаевич в действительности любил, как может любить, только он. Да и Настасья Филипповна его искренне любила, хоть и не показывала этого.

-- Вас струсила? -- спросила Аглая, вне себя от наивного и дерзкого изумления, что та смела с нею так заговорить.

-- Конечно, меня! Меня боитесь, если решились ко мне прийти. Кого боишься, того не презираешь. И подумать, что я вас уважала, даже до этой самой минуты! А знаете, почему вы боитесь меня и в чем теперь ваша главная цель? Вы хотели сами лично удостовериться: больше ли он меня, чем вас, любит, или нет, потому что вы ужасно ревнуете...

Князь Мышкин и Аглая Ивановна Епанчина.

Я никогда не видела их парой! Мне все равно, что другие считают. НЕТ! Она никогда не любила его! Она просто не способна на такие чувства! Ума не приложу, почему вдруг ее считают более достойной, чем Настасью Филиппову. Нет, кому и должна была достаться такая ноша, как у Настасьи, так это Аглае! Испорченная, избалованная и жестокая, не просто жестокая, а упивающаяся своей жестокостью дрянь! Мне она решительно с первого же появления не понравилась!

-- Я вас совсем не люблю, -- вдруг сказала она, точно отрезала. Князь не ответил; опять помолчали с минуту.

-- Я вижу, что Аглая Ивановна надо мной смеялась, -- грустно ответил князь.

На один, чрезвычайно, впрочем, осторожный, спрос сестер Аглая вдруг ответила холодно, но заносчиво, точно отрезала:

-- Я никогда никакого слова не давала ему, никогда в жизни не считала его моим женихом. Он мне такой же посторонний человек, как и всякий.

Ее «любовь» вызвана лишь чувством соперничества! Она же не может позволить, что бы ей не восхищались, и как только ведь посмели сравнить ее и какую-то там содержанку Тоцкого! Любил ли ее Князь? Затрудняюсь ответить… Уже кто-то в рецензии отметил, что Мышкину свойственно любить всех, но что до его отношения к Аглае… Нет, не думаю. Его любовь, как сам Достоевский выразился в романе – «…я был счастлив иначе»… Именно такая, другая любовь и нужна Князю Мышкину.

Почему же я не заостряю внимание на Парфена Рогожина? Не знаю, что и ответить. Он мне приятен. Да-да, он не вызывает отрицательных эмоций. Он любит Настасью Филипповну, как может, т.е. своей странной и мужицкой любовью.

Пожалуй надо закругляться. Роман очень большой. Тяжелый. К стилю Достоевского надо привыкнуть, но мое неописуемое счастье, что именно с «Идиота» началось знакомство с автором. Сейчас на полке стоят его книги и простое чувство радости, что в свое время отложила его книги до лучших времен, наконец-то созрели для меня. Всему свое время. И лучше бы дали «Идиота» для изучения на уроках литературы, чем «Преступление и наказание»)

Образ человека «не от мира сего» в его непосредственном взаимодействии с суетливым обществом, живущим по своим законам и моральным принципам, весьма интересен и прописан мастерски. Другое дело, что тяжело дался этот роман. Изобилующий весьма актуальными этическими и философскими фрагментами, для меня он показался всё же слишком громоздким и довольно загадочным. Разумеется, сложно оценивать «Идиота» по свежим следам после первого прочтения. Умом понимаешь, что Фёдор Михайлович в свойственной, пожалуй, только ему манере умеет преподнести свои идеи, но вот добраться до их сути, осмыслить их — не получилось. Не смог я пробраться сквозь хитросплетения слога до самого главного. И, думается, что виной тому не величина произведения, а некие собственные личностные особенности (чтоб не сказать тугоумие). То есть, новые смыслы в «Идиоте» можно найти только после очередного прочтения, чего пока делать не хочется — не тянет. Иными словами — роман не увлёк в эстетическом плане. Хотя персонажи в романе неоднозначные, живые, судьбы, как обычно у Достоевского, неординарные и реальные. И всё же — не моё. Как говорится, спасибо, наелся.

Уже на протяжении многих лет читаю только фантастику в разных жанрах, но дала себе слово читать хоть бы один нефантастический роман в год. В этом году выбор пал на Идиота, и я честно удивилась что он есть в базе фантлаба.

Итак, Идиот. Фабула романа максимально простая. Из заграницы с лечения возвращается князь Мышки. Сначала влюбляется в Настасья Филлиповну, а потом в Аглаю. В принципе, на этом все. Сюжет настолько простой, какой-то даже примитивно-бытовой, в нем ничего не происходит. Это совсем не «Преступление и наказание». А все множество страниц романа посвящены размышления Достоевского о тогдашн4м общество. Его герои всего лишь иллюстрации для его мыслей. Иногда они интересны, иногда они откровенно скучны, может в силу моей неразвитости. Но вообще роман гораздо лучше понимается через знание биографии самого Достоевского, его биографии, отношений с женщинами.

Это, наверно, странно, ведь название Идиот, а у меня сложилось впечатление, что «идиоты» больные, сумасшедшие все вокруг, а один Мышкин нормальный. Ну может ещё Коля. А так в кого ни ткни. Настасья Филлиповна, тут прям ярко выраженно. Понятно, что её сломалось отношение мужчин, что ею «попользовались». Но ведь здесь даже больше проблема не в обществе, которое относилось к ней как к падший, а в ней самой, в том, что она сама себя такой считает и недостойной ничего хорошего. И пожалуй что ей это нравится, все эти страдания. Ну и дальше по списку, Рогожин, Ганя, Ипполит, отец Гани, Епанчины, особенно мать. Честное слово, какой-то паноптикум. И знаете, что их всех роднит? Это бестолковость и пустота их жизни. Никто не делает ничего полезного. Поэтому есть там такой момент, когда Мышкин просит друга помочь там какому-то доктору, тот так хватается за это.

Сестры Епанчины. Они вот даже понимают это, и пытаются что-то там писать, рисовать, чем-то наполнить свою жизнь. Но Аглая даже сюжет для своей картины не может выдумать. Это какой надо быть пустышкой. Поэтому она и вцепилась в князя, он то наполненный. Но не получилось с ним с ним, нашла поляка и нашла дело.

И вся эта картина всеобщей истеричности, бестолковщины и пустоты сделала более понятным для меня появление террористов, революционеров и тому подобных деятельности в тогдашней России.

До чего ж тяжеловесная аргументация в отзывах-то. Вставлю и свои пять копеек тогда уж.

В России белезненно честный человек может расцениваться окружающими только в качестве идиота, и никак иначе. Все прочее — роман весь, в своей многословности — не более чем развёрнутая иллюстративно-доказательная база: сословный аспект, гендерный и т.д и т.п.

Вот и всё

Роман «Идиот» по мере прочтения вызывал различные чувства и эмоции. Вначале я ощутила любопытство — очень хотелось понять образ князя Мышкина, В это время я углубилась в события до того сильно, что расставаться с романом не хотелось — я его читала на одном дыхании, забыв обо всем, что меня окружало. Достоевский очень четко описывает психологический портрет героя. Но, когда писатель ввел множество других образов, я читала книгу несколько прохладно, без эмоций, просто получая от этого удовольствие, как от прекрасного отдыха. Конец романа опять меня поглотил так, что «отдых» затянулся до 5 часов утра, пока книга не была прочитана до конца. Я еще долго не могла заснуть, осмысливая прочитанное. В общем, достаточно интересно. Неожиданный выбор князя перечеркнул мое восприятие психологического портрета героя — человек не предсказуем. Так кого же любил князь? Всех? Почему же последствия этой любви — боль и разочарование? Или любовь здесь заменена жалостью, которая не спасает, а убивает. Сама чувствую, что пишу парадокс, но все же чувства после прочтения романа неоднозначны. Это для меня что-то новое, над чем еще нужно поразмышлять, но вызывает приятное ощущение того, что есть над чем!

Прочитав роман «Идиот» Достоевского, еще долго находился под впечатлением. Произведение многоплановое. Пожалуй, писать какие-то отзывы и рецензии к нему сложно. Можно вдаваться в подробности интриг, писать спойлеры, но по сути это мало что даст. Интриги у Достоевского лихо закручены и бьют насквозь. Ритм его прозы то неспешный и вдумчивый, то яростный практически невротический, заставляющий биться сердце и судорожно следить за интригой. В романе можно обнаружить и автобиографические моменты, как то эпилепсия героя, имитация расстрела. Удивительно, что писал Достоевский в 19 веке, следил за политическими событиями и вместе с тем сохранял самобытность и оригинальность мышления. Когда писатели напропалую спорили о либерализме и социализме, о западничестве и славянофильстве, он видел выход в Боге и критиковал и либералов, и социалистов.

Образ простодушного и наивного человека интересовал многие поколения писателей: Вольтера, Флобера, Сервантеса, Диккенса – и это только так навскидку. А действительно, чтобы бы было, если бы Христос пришел в наше циничное время в образе человека? Если в 19 веке люди обманывали, стяжали, боролись с инстинктам, и им становилось стыдно, стало бы стыдно сейчас?

Пожалуй, это одно из сильнейших впечатлений года. Есть над чем поразмышлять. Достоевский не так далек от истины. Возможно главная русская национальная идея – это и есть идея найденного утерянного Бога, как главного морализующего фактора.

Главный вопрос, который всех беспокоит — с кем должен был остаться князь, с Аглаей или Настей? Лично я не хотел бы иметь дела ни с той, ни другой. Я не понимаю, как можно вытерпеть их общество хотя бы пять минут. Воистину, для этот нужно быть СВЯТЫМ. Чтобы показать характер персонажа, его огромный потенциал любви, Достоевский создал образы двух совершенно невыносимых женщин, которых невозможно любить. Если Филлиповну еще можно как-то понять, то все «художества» Аглаи я объясняю одним-единственным: менструальным циклом, сиречь «бешенство матки». Или... как бы это поделикатнее выразиться... ее затянувшимся девством.

Насчет НФ и Тоцкого вопрос очень сложный. Во-первых, этот человек совсем не производит впечатления законченного развратника. И негодяем тоже не кажется. Он однозначно совратил девочку, но вот вопрос: почему именно ЕЕ? И потом, заметьте — И генерал, и Рогожин реагируют на нее схожим образом. Кто ее не хочет, как Ганя, тот ее ненавидит. И даже Мышким признавался, что ее ненавидит. Значит, не в том было дело, что ее совратили. ЕЕ трагедия — в той самой роковой притягательности. НЕльзя возбуждать в мужчинах такую страсть, и при этом счастливо жить. Есть в этом что-то темное, нехорошее, противоестественное. Рано или поздно ее кто-то должен был прирезать. Так и вышло.

Наибольшее впечатление на меня произвел не князь и не его бабы, а Ганя и Иполлит. Почему-то я им наиболее сочувствовал, наверное, такая же мразь, ха-ха! Сцены с ними — это просто блеск.

Люблю Достоевского за его юмор! В этом романе моментами посмеялась от души. Пусть не много, но все же было и было искренне. Слог поначалу трудноват, потом привыкаешь все больше и больше, а по окончании произведения, после осмысления его, так сказать философии, даже трудновато читать произведения других авторов. Я лично привыкаю к Федору Михайловичу!

Настасья Филиповна — на мой взгляд получила всё именно по заслугам. Не понравилась она мне, с самого начала, с самого ее портрета! Князь Мышкин оставил не одинокое мнение, а двойственность или даже тройственность! Жаль было Ипполита. а наиболее приятное впечатление оставил Ардалион Александрович Иволгин.

Уверена, что прочту роман «Идиот» еще хотя бы раз в своей жизни, только в более позднем возрасте

Оценка — 10

Каждое лето накрывает мысль о том, что пора перечитать русскую классику. Не важно, что полно непрочитанных книг, главное что есть желание, а новинку могут и подождать)

Федор Михайлович лидировал по внутреннему голосованию, так что проводила дни с «Идиотом». Ничего, что на две недели выпала из читательского графика, ведь осадок от романа зародил в душе что-то новое и важное...

Идиот — это не просто классика, а нечто больше. С него-то и открылся, для меня, Достоевский. Школьную программу не считаем — полный провал. Помню, как после школы на меня так же что-то нашло и была приобретена книга...

Ох уж эти метания русской души!!! Ох уж эти страсти!!!Странные, противоречивые персонажи, в душе которых, черт ногу сломит, что творится! А время, время-то какое! Это вам не современный мир, тогда все сложнее, трагичнее было...

Не буду заострять внимание на второстепенных героев, от их присутствия и разглагольствования становится лишь тяжелее усваивать информацию, да и не они были главными. Свое внимание я заостряла на следующих лицах: Князь Лев Николаевич Мышкин; Настасья Филипповна и Аглая Ивановна.

Хотя уже делала, для себя, более подробный анализ героев, но каждый раз сердце открыто лишь для Настасья Филипповны. Надломленная, разрушенная душа, отчаянно пытающееся собрать разбитые осколки, но каждый раз терпя неудачу. Ей бы жить далеко, начать все с чистого листа, но демон прошлого никогда не отпустит. Случившееся и в наше время рушит жизни, а представьте какого женщине в XIX веке! Князь видел Настасью настоящей, но его блаженное отношение ко всему, лишь усугубляло положение. Рогожин тоже не вариант, слишком несдержанный.

Если говорить о романе в целом, то тут либо — дикий восторг, либо— что здесь происходит? Очень люблю первую часть, где события развиваются стремительно, а праздник Настасья, как громкий залп сотни пушек. Грандиозно, масштабно, а дальше начинается какая-то словесная дичь. Много героев, много разговоров, еще и ненавистная Аглая всплыла, — трудно концентрировать внимание на пустые моменты.

Что бы не говорила, а «Идиота» искренне люблю. Правда внутри меня просыпается нежная девочка, которая хочет хэппи-энд для Настасьи и Льва, но мы же в романе Достоевского, — только эмоциональное дно

Тяжеловато дался мне этот роман. То было чересчур скучно, то тяжело, а тут, вдруг, так заинтересовывало; только Достоевский так умеет, вызвать много чувств и позволить дочитать всё до конца.

Изобразить прекрасного человека, дать его полный образ, а не только эскиз, решить задачу художественного воплощения идеала, перед которой пасовали крупнейшие писатели, — таков был замысел Достоевского, когда он писал свой роман. «Взгляд его на мир: он всё прощает, видит везде причины, не видит греха непростительного и всё извиняет». Своей простодушной прямотой, отсутствием корыстных низменных побуждений Мышкин выделяется в среде исхитрившихся и изолгавшихся стяжателей и карьеристов. Он выступает против католицизма, которых он странным образом связывает с атеизмом и нигилизмом. Обновление человечества он видит в русской мысли и «русском боге» — мудром и кротком.

Я не жалею нисколько о потраченном времени на чтение этого столь удивительного и сложного шедевра. Не всем он будет под силу, но попробовать стоит!

Давым-давно во времена моей студенческой молодости (в начале 90-х) один мой хороший знакомый (умный дядька) посоветовал мне прочесть «Идиота». На мой вопрос «На что это похоже?» он ответил: «Когда я впервые читал этот роман, с каждой новой страницей я получал ощущение, схожее с первым опьянением от вина в молодости...». До «Идиота» я добрался лет, эдак, ещё через десять. И получил свою порцию «опьянения», но не от восхищения, а от некоторого непонимания. Непонимания поведения Мышкина, его самого как персонажа, вообще всего происходящего в романе. У меня постоянно в голове вертелся вопрос: «Ну и что?!». Наверное, произведение заслуживает повторного прочтения для переосмысления изложенного?...

Начну, пожалуй, с самой первой записи моей красной книги. Это произведение было прочитано мной в возрасте «чуть за 20» (точно не помню) и наверно поэтому я был так поражен наивностью гг, его столь чистым взглядом на мир, и не углубляясь в аналогии, читал его прямую канву. О Достоевском сложно говорить без пристрастно. Его можно либо любить, как все русское, либо ненавидеть, как все русское, смотря с какого ракурса смотреть. Что касаемо именно этого романа, я его прочел первым у автора и именно он создал интересный задел «на все русское», не вызвав никакой ненависти. Старательно буду обходиться без спойлеров, но наверняка будет кое-что проскакивать, но как бы то ни было, не читав «Идиота» — потеряется одна деталь из пазла «русская душа».

Главный герой, князь Мышкин, приезжает из Швейцарии в Петербург, где лечился 4 года от эпилепсии. По пути знакомится с интересными персонажами, которые и увлекают князя в череду интриг. Князь знакомится с семьей Епанчиных, где ему приглянулась одна из дочерей. Впрочем, в середине книги начинается такой водоворот из имен, любовных интриг и денежных заговоров, что немного начинаешь путаться. Главное, на мой взгляд, это отношение князя ко всему этому. Он чист, умен, порядочен и жалостлив, чем непременно все начинают пользоваться, сопровождая это дело шуточками. Смеется и сам князь, прекрасно осознавая свою натуру. В этой череде интриг, особенно за женские сердца, наконец вспыхивают огненные страсти, из-за которых вся это круговерть рассыпается, чтобы осознав, вновь собраться и сгореть в финале. Завернул, да? Вообще, книга не про страсти. Князь у Достоевского — это Иисус, а одна из протагонисток Магдалина (читай — проститутка). Их любовь порочна и чиста одновременно, но противоестественна. Поэтому, несмотря на всю «чистоту» Князя, он продолжает нести крест через всю книгу, терпя унижения и молясь о них, но не о себе.

Потерявшие своё лицо

Досадно мне, что слово «честь» забыто. И что в чести наветы за глаза (В. Высоцкий)

Впервые этот роман был прочитан мной относительно недавно — всего-навсего 9 лет назад. И я даже не слишком сильно переместился по возрастной шкале, разве что приобрёл статус пенсионера по возрасту, но и только. И перечитав ту свою девятилетней давности рецензию, в принципе, согласен практически со всем тем, что я там выразил и сформулировал. И дополню, пожалуй, только вот таким соображением.

У китайцев и вообще у восточных народов есть сильное по содержанию выражение/понятие — потерять своё лицо. И вот это понятие во всём великолепии его смысла на все сто можно применить к героям этого романа. Практически ко всем. И даже к князю Мышкину. Который, казалось бы, занимает позицию человека высоконравственного и глубоко морального и потому должен быть либо вне этого понятия (я про потерю лица), либо выше его. Однако и он, этот блаженненький недохристосик, этот полуперенедосвятой своё лицо всё-таки теряет. По крайней мере в глазах общества и общественного мнения, да и в глазах читателя тоже. Ибо нельзя быть совершенно безвольной тряпкой, невозможно пытаться жить оторвано от реалий жизни и стараться быть девственником и одновременно немножко беременным, не получится жить по принципу «и нашим, и вашим»! Потому что ты тогда выпадаешь вообще из понятия «человек» — ты либо выше этого понятия, либо ниже, либо сверхчеловек, либо недочеловек. И не зря Достоевский вновь погружает своего героя в пучину безумия — он и в самом деле делает его нечеловеком, или, если хотите, недочеловеком, т. е. неполноценным индивидом. И членом общества он перестаёт быть, ибо помещён в лечебницу для умалишённых.

Ну, а про всех прочих: практически все эти люди тоже то и дело теряют своё лицо — одни в большей степени, другие в меньшей — и добрая половина из них должна была бы совершить сэппуку и харакири (что в принципе одно и то же), ибо совершают поступки подлые, теряя во всю ивановскую свою честь. И конечно, они подсознательно всё понимают, ведь не напрасно и живут они вот так, с надрывом и на разрыв души — подсознание не даёт им жить в балансе чувств и поведения, подсознание толкает их на самые сильные безумства и даже преступления.

И хотя вроде бы антигероями романа являются царствующие мещане и мещанство, однако по прошествии полутора столетий, отделяющих нас от времени написания книги автором, мало что изменилось. Хотя нет, вру, изменилось много, ибо прав Высоцкий, слово «честь» забыто прочно, а всякий человек, живущий по чести, высмеивается и обругивается, да ещё и делается виноватым. Увы, человек всегда только лишь человек, и вовсе не всегда это звучит гордо…

Перечитано специально для клуба КЛюЧ г. Валдай

Бесспорная классика и книга, что трогает за душу. Автор бесспорно сумел передать и персонажей, и их мироощущение, и их социальные роли, и подробный дивный мир. Вроде бы и погружаешься в другую эпоху, но в довольно специфической компании. Насколько книга является путеводной — спорный вопрос.

В своей рецензии я предлагаю сравнить эту книгу с «Дракулой» Сторкера. И прочими структурными книгами вампирской тематики. Я имею ввиду книги, в которых автор (1)использует чудовище как некоторый фонарик, освещая проблемы семьи и социума(2)использует именно вампира как «непонятно кто, но крыша у присутствующих едет узнаваемо вот так». Если вы читали Лаймона, Кинга или Хилла, то поняли к чему я .

Главным героиням узнаваемо важно быть значимой в жизни князя. Это не вопрос вожделения, это вопрос фатума — если ты вот значима и особенна, просвет в жизни. Если нет, то пропади все пропадом, незашквар уйти к своему сталкеру.

Да, я предлагаю посмотреть на главгероя как на вампира. Он с фантастической легкостью уживается в высшем свете, он вызывает колоссальное доверие к себе(и персонажей, и автора, и читателя), он без проблем уходит с места преступления, убийца его еще и считает своим бесконечным другом. Это все вампирские фишки.

Классический вампир читателю показывается «зубаст и очень опасен» — так зарубежные авторы и пытаются по-своему предупредить. Ну здесь без твиста с гробами, клыками и мрачным готическим замком, но в остальном похоже.