Леонид Юзефович «Журавли и карлики»

Очень хорошо написанная книга, которая не цепляет.

Три главных героя — два в недавнем прошлом, 1993 год, журналист и прохиндей, и в далёком 17 веке — тоже авантюрист, Анкудинов.

Журналист — связное звено между зеркальностью двух хитрых ёжиков, Жохова и Анкудинова. А ещё немножко философии про племя журавлей и карликов, взятой аж из «одиссеи».

Быт начала 1990-х, дух эпохи, суть, слом и жизнь показаны прекрасно. Приключения авантюристов авантюрны, но безжизненны, как будто смотришь на репродукцию интересной картины через серое немытое стекло. И всё вроде бы сделано красиво, связно, а вот не складывается это из Большой книги в Великую.

Хорошо написанная очень скучная книга.

Я долго ждала, будет ли какой-нибудь сюжет в итоге, но его так и не случилось. Зачем автор все это затеял, осталось загадкой. Не говоря уж о том, что большая часть действия происходит в 90-е — со всеми стандартными их приметами, которые одинаковы буквально у всех писателей и нагоняют страшную тоску. Бандиты, неустроенность, инфляция, повальная дикая торговля, развал науки и промышленности, и герои — немолодые люди, которые никак не могут себе найти места в этом новом неприютном мире, мыкаются, и настроение портится про них читать. Видимо, для авторов соответствующего поколения этот период стал настолько травматичным, что они уже никогда не могут его изгнать ни из себя, ни из своих текстов, и тащат за собой везде это ощущение повальной неустроенности, вялой опасности, ненадежности и отчаяния. У Юзефовича этим пронизана буквально вся книга, и оттого ее не то чтобы тяжело читать — но остается неприятный осадок, от которого непросто избавиться.

Я могу разделить эти страдания только теоретически. Для меня 90-е пришлись на школьные годы, а это замечательное время, когда ничего не боишься и ничему не удивляешься. Теоретически я рада, что современным 12-летним детям не продают водку и сигареты, а в подъездах не приходится пробираться аккуратно, чтобы не наступить на шприцы, но подобные события из собственной биографии мне кажутся просто событиями, не окрашенными в темные оттенки и тем более не носящие таких тоскливых ноток.

Сюжет уныл. Герои перебиваются, как могут, фарцуют какой-то дрянью, спасаются от таких же несчастных «хачей», задавленных какими-то загадочными более страшными силами, параллельно обсуждается то ли референдум, то ли путч, и все это очень скучно, а, самое главное, не ведет ни к чему.

Параллельно, но со значительно меньшим временем в сюжете, рассказываются еще две линии: история тех же героев спустя цать лет, когда все уже угомонилось, перегорело, настроилось, и герой ездит с женой по Монголии в неопределенно-туристических целях. Эта линия мне как-то наиболее симпатична, в ней тоже ничего не происходит, но она служит приятным утешением по сравнению с другими: она спокойная. Прямо даже захотелось в Монголию, тоже в неопределенно-туристических целях.

Третья линия более оригинальная: разудалая история самозванца Тимошки Анкудинова, который заявился сыном Василия Шуйского. Тимошку покидало по всей Европе, от Ватикана до королевы Кристины Августы, пока московский сыск наконец не изловил его и то ли не ухлопал, то ли не приставил к достойному труду. Такой хороший плутовской роман, на мой вкус, слишком уж с бурными приключениями, но это с другой стороны компенсирует отсутствие действия в той части сюжета, которая про 90-е.

Небольшая часть истории уделена другому самозванцу, который объявился где-то в начале 20 века и выдавал себя за чудом выжившего царевича Алексея Романова, но эта история какая-то сумбурная и про нее нечего толком сказать.

Для меня это первое знакомство с Юзефовичем, и я ожидала значительно большего. Притом, что он действительно хорошо пишет — слушать не устаешь, но ни про один момент нельзя сказать, что мне было интересно или что я получала удовольствие от текста.

О Монголии: внешней и внутренней

Люди больше похожи на свое время, чем на своих родителей. Все рожденные под одной звездой – братья.

Помните пелевинскую «внутреннюю Монголию»? Состояние духа, в котором никакие внешние факторы не могут нарушить душевного равновесия. Золотая середина. Я еще со времен «Чапаева и Пустоты» стала относиться с уважением к стране, о которой в советское время иначе, чем «курица не птица, Монголия — не заграница» не говорили. «Литературный призрак» Митчелла еще укрепил во впечатлении, а с «Журавлями и карликами» прямо влюбилась в нее. Видно в уходящем году была хорошей, коль Дед Мороз положил под елочку такой подарок.

Сейчас странно, как могла не знать этой книги. То есть, слышала о ней, но желания прочесть не возникало. Может потому, что не числила себя среди поклонниц творчества Леонида Юзефовича, вымороженная насмерть его «Зимней дорогой» с этими жуткими трупами, из которых складывали брустверы. Но так или иначе, сначала явился «Филэллин», которого нельзя было не прочесть, а прочтя — не очароваться. После, прямые или косвенные упоминания о «Журавлях и карликах» зазвучали буквально отовсюду. Бывает, входишь в такую полосу, где цветные камушки на тропе выстраиваются в дорогу из желтого кирпича. Иди по ней.

Оставалось читать. И такаи да. Все на свете было не зря, не напрасно было. Даже если ради того, чтобы уместить впечатление, придется спешно перекраивать годовую читательскую табель о рангах. Ну, знаете, этот кондуит: книга года, лучшая тройка, топовая десятка среди русских, переводных, прочитанных в оригинале. «Журавли и карлики» стали чистым концентрированным счастьем. Книгой, в которой есть все.

Смотрите, это такое мягкое ретро с позиций сегодняшнего дня, потому что основное действие разворачивается в две тысячи четвертом, в Монголии, по которой историк Шубин странствует с женой,вспоминая события одиннадцатилетней давности. На самом деле, жизнь не так радикально переменилась за шестнадцать лет, отделяющие нас от того времени, как за те одиннадцать, что отделяют «сегодня» героев от воспоминаний о Москве девяносто третьего. А там, знаете, совершенная ведь жуть была.

То есть, сама я в свои двадцать с небольшим воспринимала то время как неприятность, к которой нужно уметь приноровиться: была студенткой филологом, стала официанткой в ресторане, потом лавочницей с собственным комком и кучей проблем, потом переезд в Россию, потому что в Казахстане стало страшно, и необходимость приспосабливаться к жизни в другой стране. Рефлексировать некогда, крутиться нужно. А с точки зрения взрослого, уже достигшего определенного положения, человека, то время было катастрофой.

Гиперинфляция ужу сожрала сбережения, а теперь обесценивает, обнуляет зарплаты в самый момент получения. Огородика или подсобного хозяйства, которое помогло бы пережить смуту, у интеллигентных москвичей не было. Умения торговать — тем более. Если дача воспринималась как невинное чудачество, то наличие в человеке торгашеской жилки просто выводило его за круг достойных людей (помню, мама как-то попыталась лечь перед порогом, чтобы не пустить меня торговать какой-то ерундой на барахолке по типу «через мой труп»).

Шубин, плоть от плоти уходящей эпохи, пытается пристроить в какой-нибудь толстый журнал серию очерков о самозванцах, которую начинает историей Тимошки Анкудинова. Подьячего, выдававшего себя за сына Василия Шуйского. История этого блестящего авантюриста с уникальной способностью к языкам и какой-то немыслимой мимикрией, позволившей ему побывать у всех значимых престолов того времени, включая папский, произведя приличное впечатление на людей, по самой природе и воспитанию подозрительных, не расположенных к легковерности.

Так вот, его история разворачивается параллельно основному повествованию в форме воспоминаний Шубина о днях, предшествующих защите Белого Дома, тесно переплетаясь с линией второго (третьего?) основного героя романа, геолога Жохова — в некотором роде анкудиновской инкарнацией. Этот персонаж, в отличие от деликатного Шубина, чувствует себя в новой ситуации как рыба в воде, пускается очертя голову в разные купи-продай авантюры, из которых умудряется выбраться изрядно потрепанным, но всякий раз целым.

И знаете, Жохов, он моя любовь в этой книге, не потому что соотносила себя с ним, но потому что, ну я не знаю, почему мы влюбляемся в людей. Может потому что может сделать счастие маленькой мышки Кати, которая заслужила ведь это свое счастье. Может потому, что в нем много от Остапа, а еще больше от Хулио Хуренито. Но в момент кульминации, когда ему грозила неминуемая, казалось бы, смерть, почти плакала с таким детским: «Пусть он спасется, пусть он спасется!»

Если бы я только могла рассказать об этой книге, как она того заслуживает. Философский роман, обернутый в исторический, ретро и плутовской. И совершенная внутренняя Монголия. А главное, он невероятно смешной. Давно так много не смеялась с книгами.

Художник изобразил золотой век советской индустрии в образе пожилого станочника, юной лаборантки и средних лет ученого, который только что расщепил мирный, вероятно, атом и держал его на ладони, показывая остальным. Все трое дружно шли в сторону женского туалета.

На дворе 1993 год, и герои, никогда своими глазами не видевшие гражданской войны, тешат себя иллюзией, что они дожили до золотого века российкого; не зря единственная периодика, которую читает бывший геолог Жохов, — газета «Сокровища и клады».

В стране не производится ничего, балерины Большого театра торгуют телефонным кабелем со склада в Перми — но «время было судьбоносное. Голос судьбы мог прозвучать в любом месте и в любую минуту». Неудачно дебютировав в посреднической операции, связанной с реализацией вагона сахара, Жохов попадает на бандитский счетчик — и теперь надеется продать доставшийся ему при почти чудесных обстоятельствах (сокровища и клады!) металлический диск из европия, который, теоретически, стоит тысяч двадцать долларов.

«Журавли и карлики» похожи на то, что называется «плутовским романом»; здесь тоже в центре — комбинатор, но по большому счету Жохов руководствуется не выгодой, а чем-то еще: какая-то сила тащит его за шкирку, заставляет вести себя таким образом. И именно эту Силу дает Юзефович почувствовать; об этом роман — о метафизическом ветре истории; о том, что существует магнитное поле территории, которое оказыва­ет воздействие на траектории оказавшихся там тел, направля­ет их.

Весь роман — состоящий из чрезвычайно смешных и одновременно наполненных символизмом сцен — строится на удержании баланса: «вечности» и «времени», «возвышенного» и «низменного», бытовых анекдотов и эпического масштаба событий. Юзефович написал роман про самозванцев — потому что Россия некоторым образом и есть страна-самозванец, ломающая иерархию, не желающая вписываться в установленный порядок.

Главная особенность книги Л.А. Юзефовича – способность притягивать внимание. Некоторые книги читаешь с удовольствием, но легко переключаешься с чтения на какое-нибудь другое занятие. Этот роман не отпускает и заставляет переворачивать страницу за страницей.

Основное действие разворачивается в 1993 году. Читателю показывают жизнь простых людей в трудное время: безденежье, отсутствие уверенности в будущем, отчаянные попытки заработать немного или построить свой бизнес. Параллельно рассказывается о двух самозванцах, живших в XVII и XX веках. Последняя сюжетная линия рассказывает о визите одного из героев в Монголию в 2004. Она завершает и объединяет истории двух самозванцев и предпринимателя из 90-х.

Название книги связано с легендой из «Илиады», которую также рассказывает в череде своих лживых историй самозванец XVII века. История о вечной войне журавлей и карликов. Войны, по мнению одного героя, продолжения этой вечной вражды, когда журавли и карлики вселяются в людей и продолжают воевать.

Книга интересная. Автор рассказывает занимательную историю из нашего недавнего прошлого и удачно соединяет ее в финале с тремя другими временными пластами. Реалии 90-х описаны с множеством ярких деталей и без чернухи, но с небольшой иронией. По стилю мне напомнило «Generation “П”» Пелевина. Каких-то глубоких мыслей я в книге не нашел: вечная война двух начал. Что тут нового. Это просто хорошо написанный и занимательный роман.