Фёдор Достоевский «Бесы»

Писать отзывы на такие книги — дело заведомо неблагодарное. Но я попробую.

Что же у нас обычно ассоциируется с Федором Михайловичем? Правильно, бессмертное «Преступление и наказание». Когда нашему классу дали прочесть его «на лето», я, с детства любящий читать, промучился целый месяц, проклиная все и вся. Но на третьем десятке все же осмелился перечитать и — получил несравненное удовольствие.

К чему это я — до любой книги нужно дорасти — своевременно прочесть что попроще, расширить кругозор и набраться некоторого опыта. Вот только у иных книг планка воистину высока и расти приходится долго. И если до «Преступления» я все-таки дорос, то касательно «Бесов» меня несколько терзают сомнения.

Начнем с того, что идееобразующей «закавыкой» была реакция на политическое событие, за что Достоевского критиковали уже тогда, да и приняли роман гораздо хуже остальных, если верить статьям. Сам же Великий и Ужасный предстает пред нами ярым противником любых революционных течений, сторонником монархии и православия. Не то чтобы лично мне это претит, но явный крен в самом произведении очень уж бросается в глаза. Поэтому хотелось бы сразу отбросить политическую подоплеку, не ища правых и виновных в этом отношении, а разобрать остальное.

Собственно, обстановкой, «Бесы» неожиданно напоминают... «кинговщину». Да-да, вы не ослышались. Камерность небольшого городка, пара десятков персонажей, нагнетаемая атмосфера — получается типичный триллер. И даже персонажи в духе товарища Стивена, но об этом чуть позже.

Несколько неожиданно был подан тут «русский народ», и сложившееся «загадочная русская душа» мне кажется тут либо не к месту, либо «душа» эта оказалось совсем не такой, как мы привыкли — не помню у наших классиков, в том числе у самого ФМД (хотя не все романы я у него пока что прочел, но наверстаю, честное слово) настолько неприятных крестьян, мещан, и прочих представителей отчизны. Лизу на пожарище затоптать — запросто, сорвать праздник — пожалуйста, вытереть ноги о вчера еще уважаемого человека — нет ничего проще, восславить мерзавца — никаких сомнений. Действительно, в некоторых пунктах часто встречаются «некие неизвестные сомнительные личности», но никак невозможно списывать весь творящийся в городе беспредел исключительно на заезжих. Горожане сами рады плюнуть в колодец, а уж главные действующие лица... Вообще удивительно порой, читаешь себе Лавкрафта, встречаешь в тексте электрический фонарь — и оторопь берет от внезапного осознания того, что события-то происходят где-нибудь в 20-е годы прошлого века, а сам Говард творил тогда же, когда и, например, Ремарк и Хэмингуэй. Но и язык, и атмосфера его рассказов словно покрыты толстым-толстым слоем пыли, который окутывает и читателя, перенося его век в 18-й, например. Так вот у Достоевского, напротив, кажется (особенно в «Бесах»), что и события эти как-то не вяжутся с глубокой стариной, и люди отнюдь не таковы, какими мы привыкли их считать — все мрачные, угрюмые и заблудшие какие-то. Современные.

В целом, персонажи по большей части у нас тут либо «избивающие», либо «избиваемые». И если первые вызывают неприязнь по понятным причинам, то вторые — своим откровенным, раздражающим даже читателя малодушием. Возможно, тут как раз сказываются полтораста лет, разделяющие нас и их, или ваш покорный слуга внезапно заразился человеконенавистничеством, факт остается фактом — и коленнопреклоненный Маврикий, и стоящий на сцене пред залом Верховенский-старший, наравне с уважением (пусть и по разным причинам), вызывают некое раздражение, некий стыд за них самих, ибо выглядит это не самоотверженным, но глупым, унизительным, и напрасным мученичеством.

Впрочем, Маврикий, едва ли не единственный в полной мере положительный герой. Остальные — сплошь кунсткамера:

Деспотичная, жестокая Варвара Петровна;

Дарья Шатова, которую непросто охарактеризовать, тут некий сплав великодушия и подсознательного мазохизма;

Лиза, которая сама себя не понимает, бросается из огня да в полымя и величайшее терпение Маврикия с ней я могу списать лишь на всепоглощающую одержимость;

Лебядников — просто человек карикатура, в котором откровенная глупость сочетается со значительным хитроумием;

Марья Тимофеевна, его сестра — пожалуй, тоже персонаж положительный, интересный, но, само собой, вызывающий крайнюю жалость своим положением;

Шатов и Кириллов, интересные, сильные личности, но буквально «одержимые» своими идеями, вплоть до того, что раздражают читателя;

Кармазинов — неприятный, высокомерный, манерный и чванливый тип;

Юлия Михайловна — глупая, доверчивая, но амбициозная женщина, которую действительно жаль. Еще большего сожаления достоин ее супруг-губернатор. Вот такой вот парадокс — мы видим человека, развлекающегося в гимназии разнообразными глупостями, казалось бы недалекого, но с другой стороны — ранимого, страдающего, абсолютно неподходящего для своей должности. Этому маленькому глупому писательствующему чиновнику по-настоящему сочувствуешь.

Революционеры представлены крайне неприятными людьми:

Липутин — умный, двуличный, мерзкий тип;

Виргинский — из всей пятерки, пожалуй, наиболее симпатичен, ибо в нем все-таки просыпается совесть;

Толкаченко — как образ даже не запомнился, увы;

Шигалев — социалист, чьи идеи по мироустройству — откровенный геноцид;

Лямшин — слабый, трусливый, двуличный, неприятный персонаж.

Эркель — вот, пожалуй, удачный, неоднозначный образ человека без цели, хватающегося за первый попавшийся идол, оттого чрезвычайно опасного. А ведь мог стать «во всех смыслах положительным» человеком, вот только, думаю, не менее фанатичным и оттого — страшным.

Главные герои все же хороши, как ни крути.

Вот только Петр Верховенский при ближайшем рассмотрении оказывается отнюдь не идеалистом, а обыкновенным интриганом. Распространяя идеи о смене мирового порядка, он просто напросто борется за власть. Хитрый, ловкий, втирающийся в доверие, но... и вот тут я не совсем понимаю Федора Михайловича — либо Петр Степанович оказывается не таким уж хитроумным (внезапно), чтобы не видеть, каких людей он выбрал в свою «пятерку», либо так было необходимо для «правильного» финала... Не знаю. Не менее странным кажется то, что подобную авантюру он решился провести не где бы то ни было, а практически у себя дома.

Верховенский-старший — интереснейший и симпатичнейший человек, неглупый, обаятельный, но слабый и жутко непрактичный. Русско-французские диалоги были весьма утомительны, а несколько попыток «бунта» этого витающего в облаках человека, неизменно обращались в глупое сотрясание воздуха и слезы. Даже последняя, самая серьезная попытка, все равно получилась карикатурной и нелепой. Однако персонаж Степана Трофимовича, пожалуй, один из наиболее важных, ибо именно через него раскрывается моя «любимая» тема художественных произведений — тема ответственности. Ведь если копнуть поглубже, становится ясно, что во всех бедах косвенно виновен именно этот добрейший человек. Неправильное, недостаточное воспитание Ставрогина, наплевательское отношение к сыну — все это вылилось в настоящую трагедию для целого города. Не отошли Верховенский Петрушу, займись его воспитанием всерьез — и не увлекся бы юноша «неправильными» идеями. То же касается Ставрогина, которому старик привил широту взглядов, но не удосужился задать некие рамки, направления.

Ну и, конечно, Николай Всеволодович Ставрогин. Персонаж центральный, загадочный и даже после прочтения не до конца понятный. Этакий «Печорин «на максималках». Крайне сложная и даже странная личность — человек без целей, приоритетов, как сам признается, не видящий разницы между добром и злом. И если, например, Раскольников периодически вызывал то симпатию, то неприязнь, Ставрогин практически всегда неприятен. Все без исключения приступы великодушия его обращались еще большим малодушием — хотел признать Лебядкину женой, а в итоге совсем загубил. Хотел спасти Шатова — уехал, просто уехал. Относительно заговорщиков его позиция так же до конца не ясна — не поддерживает, не препятствует, потом вдруг присутствует на собрании и громко уходит. И вот тут мне кажется, снова прокол Достоевского — великий Ставрогин, от которого без ума и матушка, и Лизавета, и практически все горожане, которого едва ли не боготворит Верховенский-младший, настолько он всем нужен, настолько все жаждут его общения, Петр Степанович не видит смысла в революции без образа своего «Ивана-царевича», который посвящен во все тайны общества, но в то же время формально Ставрогин (создатель сообщества) с ним не связан и ничем не рискует. Как такое возможно? Разве что в силу одержимости Верховенского-младшего Ставрогиным, но не совсем это все, на мой взгляд, правдоподобно. И ведь понимает Ставрогин собственную калечность, но продолжает, продолжает губить окружающих. Он, ученик Степана Трофимовича, сам предстает учителем сразу нескольким — младшему Верховенскому, Шатову и Кириллову, и что же мы видим — каждого он учил иначе, порой даже противоположному, и тут очередная загадка — не то Ставрогин просто играл этими людьми, проводя эксперимент, не то его собственные взгляды настолько переменялись буквально за несколько лет. И дополнительная глава «У Тихона» значительно раскрывает нам его, без нее (а ведь она неканонична) образ кажется совсем неполным и даже несколько иным. И что же мы видим? Ставрогин страдает от праздности, от нехватки чувств и ощущений, его внутренний компас не работает, у него нет деления на хорошо и плохо, есть только сильные, острые ощущения, и слабые, тщетные. Заблудший, неприкаянный, он и покаяться не может, а его попытка написать признание скорее похожа на вызов. Мечущиеся души всегда интересны, часто читатель ловит себя на неком сходстве с ними (тут так же), но в данном случае ощущается заведомо некая даже обреченность. Как оказывается, не напрасно.

На самом деле, помимо политики и ответственности, роман затрагивает множество иных тем разной степени важности, одно только освобождение крепостных и его последствия дают повод для размышлений.

Кроме того, не могу не упомянуть характерый язык — несколько витиеватый, но приятный, в меру сочный. А вот «живописательства» в «Бесах» очень мало, описаны, конечно, особняки Ставрогиных, Лембке, сам городок, но все они очень быстро теряются за нагромождениями образов и событий. Впрочем, это сомнительный недостаток.

И сам роман есть сочетание некоторых вышеупомянутых неправдоподобностей с потрясающе сложными, смутными образами героев.

Конечно, позже, необходимо будет перечитать, переосмыслить, да и сейчас я не претендую на истину в последней инстанции, но из-за однобокости и чернушности роман все-таки несколько страдает. Так уж мне кажется. Даже само прочтение было странным — тяжелым, но доставляющим удовольствие.

Крайне неоднозначная вещь.

Достоевскому было 27 лет, когда в конце 1849 года он был арестован вместе с другими членами кружка Петрашевского. Впереди было четыре года ссылки, но перед этим осужденным еще пришлось пережить одну из самых известных инсценировок приготовлений к казни, когда смертельный приговор был отменен в последнюю минуту. Трудно представить, каким испытанием это стало для молодого писателя, особенно если вспомнить, что один из петрашевцев в результате сошел с ума (сам Достоевский вложил впечатления от произошедшего в уста князя Мышкина, главного героя романа «Идиот»). Эти события неизбежно оказали влияние на мировоззрение Достоевского, заставили его не только отвернуться от социалистических идей, но и обратиться к христианскому учению.

Спустя двадцать лет, в 1869 году прогремело громкое судебное дело об убийстве студента Иванова членами революционного кружка «Народная расправа» под руководством С.Г. Нечаева, которое было затеяно с тем, чтобы сплотить группу с помощью убийства.

Роман «Бесы» вышел в 1871-1872 годах и изначально планировался как небольшое произведение, но в процессе создания замысел, как видно, углубился, а событие, послужившее толчком к написанию отодвинулось на второй план. Это, на мой скромный взгляд, минимум из того, что необходимо знать, чтобы воспринимать и понимать роман было легче, но этого отнюдь не достаточно. Есть, в книге, к примеру, некий «великий писатель» Кармазинов, настолько карикатурный, что трудно не заметить, что в нем изображен реальный человек, но чтобы иметь представление о том, что это за персонаж и почему изображен именно таким, полезно ознакомится с историей взаимоотношений И.С. Тургенева и Достоевского.

Как бы лучше охарактеризовать ощущения после прочтения романа. Разочарование? Не совсем. Раздражение? Немного. Страдание! Вот оно. «Бесы» – книга, которая заставляет читателя, в моём лице по крайней мере, страдать, причем сразу на нескольких уровнях.

Во-первых, действительность в ней, как и, похоже, во всем творчестве Достоевского, изображается исключительно в серо-черных тонах. Бедный Степан Трофимович воспринимается как некий островок спокойствия, на котором утомленный читатель может слегка перевести дух, несмотря на то, что сам автор (если быть совсем точной, рассказчик, а не сам Достоевский) открыто презирает его. И нет, эпизод с рождением ребенка не считается, потому что вставлен исключительно ради того, чтобы потом можно было побольше драмы нагнать. До самой концовки, в которой градус всеобщей «несчастности» доводится до предела и всем персонажем, которым не повезло оказаться в фокусе внимания Достоевского, достается от души.

Во-вторых, чтение «Бесов» само по себе литературный мазохизм. Текст не предназначен для того, чтобы им наслаждались, сквозь громоздкие, вязкие конструкции приходиться продираться. Монологи некоторых персонажей порой настолько путанные и лихорадочно-обрывочные, что я выпадала из них прямо во время чтения, приходя в себя под конец речи персонажа и понимая, что текст совершенно не воспринимается.

В-третьих, специфичность персонажей. Набоков в своих «Лекциях о русской литературе» приводит весьма занимательную классификацию героев Достоевского, пытаясь разделить их по психическим заболеваниям, от которых те страдают. Не хочу заходить настолько далеко, однако сложно не заметить, что поведение и речь персонажей далеки от естественности.

Не понимаю также, почему такой огромный акцент сделан на Степане Трофимовиче и почему так поверхностно раскрыты главные герои, те самые бесы – и я говорю именно о персонажах как о личностях, потому что на их идеях Достоевский напротив останавливается с дотошным вниманием. До мельчайших подробностей раскрывается биография Верховенского-старшего, а этапы формирования персонажей, о которых больше всего и хотелось бы узнать, подаются как можно более размыто, по кусочкам. Это можно сказать и о сюжете. На первом плане долгое время находится губернская жизнь, с её доходящими до нелепости героями, отчего роман порой напоминает водевильную комедию, а «бесовская» – происходит где-то на фоне, на втором плане, и только после кульминации события начинают разворачиваться во все более трагическом ключе. Может это и отвечает задумке автора, однако у меня складывается впечатление, что я читаю два разных романа.

Центральная идея романа, характеры персонажей, затронутые темы тем не менее требуют более глубокого, тщательного разбора, нежели тот, который я могу себе здесь позволить. Со своей стороны могу заметить, что мне уловить настроение, суть книги в большей степени помогли именно личные письма Достоевского, вероятно, во многом потому что они раскрывают убеждения и взгляды писателя; только после них мне стала ясна очевидность многих деталей, в которых я почему-то пыталась увидеть какую-то иносказательность и метафору. И это при том что в названии и эпиграфе к роману Достоевский чуть ли не прямым текстом раскрывает замысел романа: о том, что «все эти гнусные новые идеи нечто заразное, вредное, бесовское – всё это временное, нечто, должное вымереть со временем само собой, а стремиться нужно к почвенничеству, народности и православию» и всё в таком духе. Или словами самого Достоевского: «Точь-в-точь случилось так и у нас. Бесы вышли из русского человека и вошли в стадо свиней, то есть в Нечаевых, в Серно-Соловьевичей и проч. Те потонули или потонут наверно, а исцелившийся человек, из которого вышли бесы, сидит у ног Иисусовых. Так и должно было быть. Россия выблевала вон эту пакость, которою ее окормили, и, уж конечно, в этих выблеванных мерзавцах не осталось ничего русского. И заметьте себе, дорогой друг: кто теряет свой народ и народность, тот теряет и веру отеческую и Бога. Ну, если хотите знать, — вот эта-то и есть тема моего романа»(из письма A. H. Майкову, 1870 г.).

Именно поэтому мне кажется, что роману очень не хватает вырезанной главы «у Тихона», в которой Достоевский сводит героя, которого считал центральным, с «величавой, положительной, святой фигурой» (по его собственным словам) в лице архиерея, прототипом которого был реальным человек, пользовавшийся большим уважением Фёдора Михайловича – Тихон Задонский. И даже если опустить то, что в этой главе, по сути, сталкивают персонажи, воплощающие идеи, противопоставление которые происходит в романе, глава просто-напросто помогает читателю лучше понять Ставрогина и лишает его мистического флера недосказанности.

Но пару слов о персонажах заметить всё же хочу. Чисто субъективно, главным героем Ставрогина не вижу. В моих глазах он упорно рисуется мающимся от безделья барчонком, не знающим куда направить свою энергию, поэтому ввязывающимся в авантюры, испытывающий грани дозволенного, от скуки играющего людьми. Понятия «духовного растления», к которому якобы причастен Николай Всеволодович остается для меня чем-то туманным, в отличии от вполне себе самого что ни на есть натурального совращения несовершеннолетнего ребенка (если принять во внимания главу «У Тихона» и поверить в то, что Николай не врал в своей исповеди).

В заключении только хочу добавить, что было бы крайне глупо с моей стороны отрицать талант Достоевского, сложность его персонажей, значимость романа в целом, да мне этого и не хочется. Но я не могу наслаждаться им с литературной точки зрения, сюжет и его подача вызывают у меня неприятие, а поднятые темы слишком сильно связаны с временными рамками, в которых роман был написан, и личностью писателя, поэтому книгу сложно воспринимать без глубокого погружения в исторический контекст. Я верю, что если однажды вернусь к этому роману спустя некоторое время, то благодаря расширившемуся (смею надеяться) багажу знаний, смогу прочитать его по-новому и вычерпну для себя еще больше интересных деталей.

Вот только опыт первого прочтения внушает мне такое стойкое отвращение, что боюсь что мне еще долго не захочется возвращаться к Ф.М. Достоевскому в целом, не говоря уже о его «Бесах».

У меня завелась привычка при чтении книг делать заметки, если, конечно, в книге есть над чем подумать. По поводу «Бесов» накатал страницы четыре печатного текста. Но не буду утомлять вероятных читателей моего отзыва.

Книга — однозначный шедевр всех времен и народов, но сказать о нем сегодня следует прежде всего вот что.

В левой блогосфере стало принято ругмя ругать Ф.М. за грязный пасквиль на революционеров, но это чушь, вызванная «торопливостью» и «недосиженностью» юной и не очень левацкой поросли. Если это и «грязный пасквиль», то на всю Россию.

Достоевский четыре года просидел за границей, среди чужих людей и без гроша в кармане. И это при его-то любви к России, к тяге ко всему в ней вечному и сиюминутному. А любимая Родина будто нарочно отталкивает его, в то время как в ней такие эпохальные дела делаются!

Реакция и контрреформы закручивают общественные гайки, молодежь бунтует, крестьяне стонут под игом выкупных платежей, у большинства думающих русских уже мозги кипят после десяти лет эпохи Великих реформ. А Достоевский, с его взрывным темпераментом, не может поучаствовать во всей этой катавасии. И поговорить-то не с кем, кроме как с жеманным сюсюкой Тургеневым, сиречь Степаном Егоровичем Кармазиновым. Вот наш гений и озлобился.

В «Бесах» злостной сатире преданы все слои и типажи российского общества, всех Ф.М. исстегал бичом памфлета — губернаторы, чиновники, высшая аристократия, мещане, крестьяне, инженеры и учителя, революционеры всех эпох и полицейские. Старики, молодежь, почтенные матроны, девицы и девочки. Достоевский издевается и над великосветской прециозностью (Кармазинов, Верховенский-старший и генерал в клубе), и над христианским милосердием и самопожертвованием (Дарья Шатова и Софья Матвеевна), Мария Шатова вообще пародия на Богородицу! Он даже лютого душегуба Федьку ухитрился в сатирических тонах изобразить.

Любая идея, выдвинутая персонажем книги, немедленно возгоняется до абсурдного абсолюта, а потом втаптывается в неиссякаемую тверскую грязь. Что социализм, что либерализм, что охранительство — все Федору Михайловичу смешно и отвратительно.

И сделано-то как хитро. Расправа производится руками самих персонажей книги, вечно между собой спорящих по любому поводу. А всю историю собрал в кучку и рассказал от своего имени омерзительный трусливый паскудник, носящий и фамилию характерную: Г-в, то есть Г(рязно)в, а то и Г(известная субстанция)в! Жуткая обезьяна Достоевского, имеющая все недостатки своего создателя, но ни грана его достоинства.

И при этом — вот он бумеранг кармы — практически во всех персонажах романа есть очень четкий отпечаток личности автора, они части его души.

Шатов — с его «почти физической любовью к русскому мужику» (фраза моей училки по литературе).

Верховенский-старший — с его абстрактным либерализмом и любовью к Мадонне Рафаэля.

Кириллов — маньяк своеволия и псевдоэпилептик.

Кармазинов — с его авторским самомнением и ревностью к чужому таланту. (Достоевский ревновал Тургенева за гонорары и якобы незаслуженный успех у публики, вот и накатал лживый пасквиль).

Ставрогин — несомненно. С его гордыней столбового дворянина и завышенным ЧСВ.

Федька Каторжный, сирота, прошедший через горнило религиозных сомнений, — тут и говорить нечего, само имя разоблачает прототипа персонажа.

Даже Петруша Верховенский. Конечно, Ф.М. не был никогда грязным убийцей и подлецом, а вот интеллектуальным провокатором был, да еще каким! Роман «Бесы» — это одна сплошная провокация, буквально сотрясшая и продолжающая сотрясать основы коллективного интеллекта человечества.

Потому что это произведение искусства самого высшего эшелона доступной человеческому разуму эстетики!

Тут тебе не только азбучно явленный полифонизм Достоевского (речевые характеристики персонажей вообще-то присущи всем великим нашим классикам), но и невероятная композиция и структура повествования, уникально широкий диапазон в эмоциональном регистре — от злостной сатиры до трагедии эсхиловского и шекспировского масштаба (при чтении сцен родов Марьи Шатовой и самоубийства Кириллова физически трясти начинает, какие бы у тебя крепкие нервы ни были!).

А язык! Впечатление такое, что 800-страничный роман написан то ли японскими танка, то ли скальдическими висами. Каждое слово в книге насыщено смыслами и имеет тьму интертекстуальных связей. Это чистая поэзия, в своем, конечно, роде.

У романа в этом году юбилей — он печатался ровно 150 лет назад, я его знаю почти четверть века.

В девятнадцать лет — Достоевский был как бог, создавший свой личный космос. В который я нырнул вверх тормашками, что твой попаданец.

В середине нулевых, когда я был религиозным мракобесом, я видел его как кладезь, вырытый в самое сердце Духовного Абсолюта, Апокалипсис наших дней и предсказание бесовского разгула кровавой русской смуты. Да, тогда моя головушка была полна подобной дребедени и дряни. Долго потом пришлось выдавливать из себя по капле раба Божьего и буржуйского лакея.

В 2012 году я читал «Бесов» в качестве жестокой сатиры на русский либерализм начала 21 века и на «белоленточное» движение, в частности.

Сейчас для меня «Бесы» — это прежде всего памфлет против абстрактных измышлений и бессмысленных петель ума, засоряющих сознание и никогда не проходящих проверку практикой. А также это великое сокровище эстетики и целый университетский курс по технике создания романа. Из которого только и черпай методы и приемы, не исчерпаешь.

Но это опыт моего личного восприятия, общечеловеческие смыслы и актуальность тоже никуда не делись.

Например, сейчас ясно видно, что Шигалев и его теория, «шигалевщина» — это тот самый либеральный цифровой концлагерь, который начал строиться по всему миру, а потом и у нас, начиная с 1975 года. И, возможно, будет таки достроен, и сведет человечество к полному ничтожеству. И тогда мы все увидим, «что стало бы с Россией, не случись революции». Увидим, да поздно будет. А потом и видеть станет некому.

Или произойдет очередная перемена нашей общей участи. Чего я всем от души и желаю.

П.С. Единственное, чего я никогда не прощу Достоевскому — это злостную и несправедливую карикатуру на Тургенева (Кармазинов). Иван Сергеевич был и мудрее Федора Михайловича, и глубже, и художественно, как минимум, ни на гран не слабее.

Одна из лучших (если не лучшая) книг, которую я прочитал за все время. Просто потрясен. Даже писать что-то сложно по этому поводу. Да и надо ли? Все произведения русской классики (в частности — Достоевского) уже миллион раз разобраны вдоль и поперек, так что я этого еще раз делать не буду. Скажу только о некоторых личных впечатлениях.

Это моя первая прочитанная книга Федора Михайловича. Когда садился читать, то ожидал чего-то тяжеловесного, затянутого и скучного. И как же я ошибался!

«Бесы» читаются влет. Просто оторваться невозможно. И да, это тот случай, когда еще страничек 100 не помешало бы. Но что есть, то есть.

Еще удивило то, что Достоевскому не чуждо чувство юмора. Да, в «Бесах» есть шутки, причем весьма недурные и забавные. Всегда слышал, что книги Достоевского очень мрачные, но на деле это оказалось не совсем так. Правда, последняя треть книги — самый настоящий триллер, а некоторые сцены так просто могут в кошмарах сниться.

Что касается сюжета, то он здесь настолько закручен, что скучать просто некогда. И это я молчу про саму идею книги и обилие интересных мыслей.

Мартин и «Игра престолов», говорите? Читайте Достоевского, тут вообще не хуже. И я серьезно.

Одна из моих любимых книг.

«Бесы» — очень выдающийся роман, который повлиял на дальнейшее развитие мировой литературы. Создавши свой политический памфлет, Достоевский предвосхитил приход ко власти большевиков и методы установления их власти на местах. Про это написаны тома разных литературоведческих исследований, поэтому не буду тут вдаваться в подробности.

До прочтения «Бесов» я читал уже «Идиота», «Игрока» и прослушал в формате аудио-книги «Братьев Карамазовых» и «Униженных и оскорблённых». То есть, для меня Ф.М. был знаком. Но признаюсь, по-настоящему читать Достоевского я начал только «Бесов». Меня настолько поразил этот роман, что я после его прочтения прочитал в течении двух месяцев оставшиеся романы из его великого «Пятикнижия». Да и вообще интерес к классике как таковой во мне пробудили именно «Бесы». Поэтому спасибо и за это Ф.М.

На момент первого прочтения мне было 20 лет. Этот роман в значительной степени повлиял на формирование моего мировоззрения, заставил пересмотреть свои взгляды и во много начать сомневаться (мне например до этого очень симпатизировали марксистские взгляды).

Если вы перед первым прочтением читаете отзывы/рецензии на этот роман, учитывайте, что коммунисты очень не любят этот роман (чего стоит только двух часовой ролик К. Жукова с различными нападками) и всячески поливают грязью. С их критикой я не согласен, потому что такие «рецензенты» оценивают художественное произведение не с точки зрения искусства, литературоведения, а только лишь с точки зрения идеологии. Мол, «учение Маркса всесильно, потому что оно верно» и раз роман «Бесы» на него несправедливо клевещет, то ну его к свиньям...

Чтобы понять подтекст романа, стоит перед чтением хотя бы ознакомиться с политическим контекстом того времени (кто такие либералы 40-х годов, про убийство студента Иванова, про Нечаева). Этот роман также является продолжение полемики с идеями романа Чернышевского «Что делать?»

Очень понравились образы Ставрогина и Пети Верховенского. Оба очень загадочны. Только из-за этих двоих стоит хотя бы раз прочесть роман.

Степан Трофимыч вызывал то снисходительную жалость, иногда смех и часто раздражение из-за глупости, которую он делает. Но чаще всего понимаешь, что этот человек сам во всём виноват и что образованность еще не показатель ума. Я бы сказал, что Степан Трофимыч слишком образован и потому раздавлен напором этих бессистемных знаний, непонятно для чего накопленных. Как писал Чехов: «Умный любит учиться, а дурак — учить». Ирония в том, что Степан Трофимович не умеет ни того, ни другого.

Почему 9, а не 10 балов? Потому что: 1) я считаю, что карикатура на Тургенева в образе Кармазинова слишком не соответствует правде и тут Ф.М. не заслужено сильно очерняет своего коллегу по цеху (это, как минимум, очень некрасиво получилось); 2) затянутое вступление на 70-80 страниц, где автор неспешно вводит в курс дела, может легко отпугнуть человека, который читает в первый раз (если бы не хватило упорства пересилить себя и поверить, что дальше будет лучше, то я наверное бы бросил;

Словом, читайте «Бесов«! Вам этот роман запомниться.

Нейтрального отношения к Достоевскому не бывает: либо обожают, либо не любят. Я не люблю его за вязкость, тяжеловесный язык. Но мыслит, а посему интересен. Поймала себя на том, что за некоторые произведения (вроде «Белых ночей») поставила ему по 10 баллов. «Бесы» — самый отвратительный роман по документальным историческим материалам. Автору было необходимо подтянуть факты под свою теорию о единственно правильной жизненной позиции — христианском смирении. Поэтому всё многоликое явление русского революционного движения он свёл к нечаевщине, проигнорировав наличие таких светлых и романтических фигур как Кропоткин и Герцен и таких безобидных добряков как Чернышевский. «Надо не бунтовать против власть имеющих, а бездействовать». Толстая книжка написана ради одной идеи. Для меня маловато. Преследует ощущение, что автор не потрудился собрать разноплановый материал. Я сказала «Не верю», читая «Плаху» Айтматова, не соприкасавшегося с реалиями наркоторговли и не знающего жаргонных обозначений травы, именуемой у него единственным термином. «Не верю» я говорила и читая «Бесы», но плевалась в последнем случае чаще. Достоевский знал кружок Петрашевцев и жизнь ссылки, а потом посчитал, что можно написать книгу, осуждающую революционное движение, не ознакомившись с идеями и буднями и других революционно настроенных кружков. По отношению к таким как Бакунин это было настоящее предательство, льющее воду на мельницу тенденциозной проправительственной пропаганды. Главное требование к автору исторического произведения — он обязан быть объективным, собрать максимум разнообразных данных и не навешивать ярлыков. Нельзя судить обо всём народничестве по парочке лидеров из кружка Нечаева, поскольку я, например, сильно сомневаюсь в психическом здоровье последних. Ишутин в крепости сошел с ума, а значит, революционную программу составлял человек с уже подмоченной психикой, и не надо ссылаться на таких, желая выставить в черном свете всю прогрессивную русскую интеллигенцию. Шизоидная холодность Нечаева (как и Пестеля, кстати) тоже наводит на определенные размышления. Еще меня удивляло, что, затронув темы страданий народа и свободы личности, Достоевский в «Бесах» погряз в какой-то бытовухе, читая которую, я неизменно задавалась вопросом, зачем он мне всё это рассказывает. Убийство студента-отступника для острастки других заговорщиков — да, ужасно. Но при чем здесь типичное для объединений именно бунтовщиков? Скорее такие события характерны для уголовного мира. Ставрогин не похож на Бакунина, которого Достоевский пытался под этой фамилией показать в романе. Известие об убийстве студента в масонском гроте парка Петровско-Разумовское и разговоры о причастности к нему Нечаева, которому Герцен дал денег на революционную деятельность, было полной неожиданностью для Бакунина, осудившего криминальные нечаевские методы. Бакунин (в отличие от Ставрогина) не только не задумался о самоубийстве, но оставался таким же доброжелательным и гостеприимным, несмотря на тяжелый диабет. Последняя моя претензия к Достоевскому касается замалчивания подробностей пребывания Нечаева в заключении. Его довели до цинги, лишили возможности писать, держали в ручных кандалах, из-за которых образовались незаживающие язвы. Один такой штрих чего стоит: официальное заявление о его побеге, сфальсифицированное для того, чтобы никто не пытался передать ему письмо или лекарства с воли и чтобы он считал себя всеми забытым. Держался он фантастически мужественно, чем вызвал моё уважение и сострадание. Он долго боролся за право получать журналы и книги на интересующие его темы. Народовольцы предложили ему выбрать, будут ли их силы брошены на его освобождение или на устранение царя. Нечаев в шифрованной записке просил их сосредоточиться на подготовке покушения, а отсрочка побега стоила ему жизни. Было бы порядочно в романе не только предавать анафеме такого человека, но и упомянуть, какую страшную цену он заплатил за свои жестокие теоретические построения и каким героическим было его поведение в застенках.

Отзыв по горячим следам.

Роман прочитан, было очень сложно, но я это сделал. Ощущения после прочтения не самые приятные.

Читалось достаточно сложно, благодаря многим факторам, выделю лишь некоторые из них: нелинейное повествование, переплетение событий, происходивших в разное время, образы и характеры передавались по средствам длинных и отвлеченных диалогов. Приходилось восстанавливать ход событий буквально по крупицам. Очень много философии, имеющий глубокий смысл, часто заставляли останавливаться, и брать таймаут на осмысление происходящего. Исторический контекст в романе имеет огромное значение, который для меня абсолютно незнаком, может быть и к лучшему. История, и персонажи тяжелые и мрачные. Одна только глава «У Тихона» чего стоит. Бесы одним словом!

Первую часть перечитывал 2 раза с интервалом в 8 месяцев. При втором прочтении вскрылись нюансы, на которые не обратил внимание в первый раз. Несколько раз откладывал книгу, переключался на другие произведения, чтобы разбавить эту вакханалию. Вторая и третья главы то же были сложны, но я их прочитал гораздо быстрее, уже неплохо ориентировавшись в событиях, персонажах, мотивах. В итоге, за прочтение романа брался два раза, прочитал за 1 год. Главная линия оказывается не самой главной, а во второй главе отходит вообще на второй план, однако в последней части всем были отданы почести, и все концы обрублены.

К ромаму я ещё не раз вернусь, к различным его главам, героям, событиям, мотивам, философии так как Ф.М. Достоевский значительно повлиял на многие аспекты современной культуры.

Это была третья моя попытка понять гениальность творчества Федора Михайловича. Моё знакомство с этим автором началось с произведения «Униженные и оскорбленные» в возрасте где-то 20 лет, но мне не понравился язык данного произведения и я осилил около 100-150 страниц, лет через 5 был взят в руки «Идиот» — прочитан полностью, но опять же осталось чувство, что я что-то упустил или чего-то не понял. И вот спустя еще 8 лет взял «Бесы».

Меня именно привлекло название и мое представление, что может быть в книге с таким названием, но после знакомства с аннотацией — оптимизм поугас, тем не менее книгу не отложил и планомерно продвигался по сюжету. Где-то к странице 100-150 меня начало немного захватывать и далее все больше и больше. И в процессе чтения уже к середине произведения начало приходить ощущение и понимание всей гениальности Ф.М. Достоевского.

Поражает конечно понимание автора и умение описать глубину души и переживаний человека и передать это читателю. Так же насколько актуальна описанная в произведении проблематика для нашего времени и общества, те же процессы, те же мысли и это несмотря на то, что уже прошло почти 150 лет с тех пор и сменилось не одно поколение и конечно пророчество революции. И на ряду с этим очень интересный сюжет.

В общем лучшего и пожелать нельзя.

Раньше не был настроен на творчество Достоевского, но после прочтения «Бесы» уже сейчас планирую прочитать «Братья Карамазовы», «Записки из мертвого дома» и... как говорится: «чем черт не шутит» «Преступление и наказание» хотя сюжет известен и мне довольно тяжело читать книги зная развитие сюжета и финал, но надеюсь попробую.)

Всем рекомендую!

Прочитал этот роман так давно — первое прочитанное мною произведение Федора Достоевского.

Что же касается самих «Бесов», они мне очень понравились. Много героев с различными характерами и идеями, иногда полностью противоречащими друг другу, сложные отношения между ними. Очень хорошо описана сама эта предреволюционная ситуация в тогдашней России, которая, слава Судьбе или Богу, кому как нравится, не состоялась. Но, это политическо-историческая сторона романа, которая мне вполне понятна (так же хорошо мне была эта же сторона произведения в «Докторе Живаго», весь ужасный переходный процесс, ужасы Первой и Гражданской войн), а вот межличностные отношения, или, если точнее, некоторые внутренние стороны героев остались для меня не совсем ясными. Например, причины поведения Ставрогина, все причины, от которых он совершал такие парадоксальные и неясные поступки, включая и прививания двум его друзьям совершенно противоположных мнениях о Боге и Жизни, его псевдо-женитьба, любовные истории... Может, это объясняется тем, что Николай Ставрогин олицетворение индивидуалистической цивилизации в самом ее ужасном лике, или же, действительно, бесы?..

Роман следует прочесть, но и перечитать будет необходимо, уже позже.

Ужасно! Просто ужасно! Однозначна худший роман Достоевского. Да и романам данный литературный труд назвать сложно. Это политическая агитка, не более. Эта животный страх и ужас на революционеров и инакомыслие 19 века. Страх закоренелых реакционеров и мракобесов, кем по своей философской сути и являлся Достоевский после возвращения со своей каторге. Да, триггером к написанию «Бесов» стал суд над Нечаевым, но это я думаю итак все знают. По некоторым героям. Например, с удивлением для себя узнал что Петр Верховенский, это, оказывается карикатура на Нечаева. Что между ними общего? Ничего. Ну то есть совсем ничего, даже отдаленного. Нечаев пламенный, фанатичный революционер, Верховенский младший обычный жулик со странными мотивами. Он даже сам несколько раз в романе про себя открытым текстом говорит, что никакой он не революционер, а жулик и мошенник. Но, еще более странная карикатура это Николай Ставрогин/Михаил Бакунин! Николай Ставрогин это обычный избалованный мажорчик. Чем революционным он занимается в романе? Бухает, ведет беспорядочные половые связи, разъезжает по всяким там Европам и на спор с дури женится на умственно отсталой хромоножки. Все. То есть вот этот вот товарищ он как бы Михаил Бакунин, который всю свою жизнь положил на борьбу с ненавистным ему диспатизмом и царизмом. Что у них общего? Не знаю. Даже если очень хорошенько подумать, не знаю. Убийство студента Шатова из романа прямая параллель убийства студента Иванова, Нечаевам и его пятеркой. Но в романе это обставлено так нелепо и глупо, что просто не веришь. Вообще герои романа «Бесы» вымученные, не реалистичные, скучные политические агитки. Ну и не обошелся роман без фирменных Достоевских монологов героев по пол страницы, а то и целой страницы. Так люди блин не разговаривают, хоть в 19 веке, хоть в 21 веке. Это как бы добавляет штрихов к нереалистичности всего происходящего, к полной ее глупости.

Роман — один из перечитываемых мной систематически. Есть в нём загадка, которую пытаюсь разгадать с каждым разом. А может разглядеть все грани этого многопланового произведения. До того интимного, что порой кажется, что подглядываешь за реальными людьми. Это касательно Ставрогина и всей его бедовой жизни.

Что до заговоров, подстрекательства, убийства студента — это воспринимаю как завещание атора потомкам (которому таки суждено было сбыться): волнения начинаются в голове, а «дурная голова — ногам покоя не даёт», да и окружающих мутит-баламутит. Так и разрослось движение, перевернувшее страну вверх ногами.

Бесы разгулялись в душах и умах. Не столько вера, сколько духовность в помощь (чистота души и помыслов). Так для Фёдора Михайловича.

Колоссальная книга!

Невероятна актуальный для сегодняшней российской действительности конфликт между «патриотами» и «либералами» между сторонниками западного шаблона развития России и идеей «особого пути» отличного и от западного и от восточного. Конфликт между радикалами и консерваторами.

Напряженное полудетективное действие романа «Бесы», великолепные диалоги и ощущение документальности событий делают это произведение Достоевского чрезвычайно интересным, как для беглого интенсивного чтения, так и для вдумчивого, скрупулезного разбирательства в подоплеке всех интриг, недосказанностей и умолчаний.

Феноменально то, что идеи и образы раскрытые в романе написанном почти 150 лет тому назад, до сего дня востребованы и узнаваемы.

Книга конечно совсем НЕ ФАНТАСТИКА и по моему мнению не для юного читателя. Вот скажем с 25-28 лет уже можно браться.

«Бесы» Достоевского обязательно нужно перечитать, как об этом упоминали предыдущие комментаторы.

Федор Михайлович жжет!

«Бесы», безусловно, были задуманы как памфлет против людей, которые несколько позже стали называть себя демократической интеллигенцией. Хотя мало кто из них понимает, что такое демократия, и не каждого можно назвать интеллигентом. Но роман почти сразу же сломал рамки памфлета. Одни герои отказались исполнять свои роли, другие остались в их рамках, но постарались показать себя с разных сторон. Даже самый поганенький из персонажей, Верховенский-младший, и тот оказался явно сложнее, чем было задумано изначально. О Ставрогине я уже не говорю. Он не только сразу же вырвался из основной сюжетной линии, но и постоянно отодвигает её на второй план. Да и вся толпа разрушителей оставляет впечатление мелких бесов, только пока остаётся толпой. Как только толпа делится на лица, впечатление существенно меняется.

А вообще, люди, подобные Петру Степановичу, были скорее исключением, чем правилом. В большинстве своём оппозиция тех лет состояло из людей порядочных или, по крайней мере, честных. К активности их толкало, с одной стороны, стремление отмежеваться от занудной и консервативной системы, с другой, понятное и при этом бестолковое желание изменить всё и сразу. Кто-то опускался до террора, то есть до убийства безоружных людей. Для большинства же общественная деятельность превращалась в умеренно опасную игру длиною в жизнь. С реальными проблемами России эта деятельность соотносилась очень приблизительно.

«Говорили об уничтожении цензуры и буквы ять, о заменении русских букв латинскими, о вчерашней ссылке такого-то, о каком-то скандале в Пассаже, о полезности раздробления России по народностям с вольною федеративною связью, об уничтожении армии и флота, о восстановлении Польши по Днепр, о крестьянской реформе и прокламациях, об уничтожении наследства, семейства, детей и священников, о правах женщины, о доме Краевского, которого никто и никогда не мог простить господину Краевскому, и пр., и пр.»

Знакомо? В худшем случае за это можно было попасть в ссылку, то есть пожить какое-то время в провинции. И они всю жизнь продолжали игру. И дети их играли, и внуки. Пока не доигрались.

Для меня, воспитывавшегося на революционных традициях, это была шок-книга. Мощная и безжалостная. Она заставила меня по другому взглянуть на окружающий мир, да и на Достоевского тоже. При всей медлительности повествования, подробных описаниях провинциального мирка, нудной бесноватости персонажей роман читается, как увлекательная авантюра, но авантюра опасная, бесчеловечная, смертельная. Возможно, это даже роман предупреждение о темных уровнях человеческой психики, способной поглотить светлый, обыденный мир. Сильная книга!

Это, к моему стыду, единственная книга Достоевского, которую я прочитал. Диагноз «революционному движению» на ранней стадии. Точно подмечены основные черты «подпольщиков» — борьба за «должности» с громкими названиями, часто это посты в будущем правительстве после прихода к власти (это и сейчас модно — фирма из 3-х человек имеет президента, генерального и креативного директора, причём последняя туманная должность может быть синекурой или отмазкой для нужного человека), разбегание при первом шухере, добровольная сдача властям с покаянием и выдачей всего что знали, старание главарей повязать других кровью, «вотирование» по каждому поводу. Всё это в гротескном виде показали потом Ильф и Петров в сцене собрания «Союза Меча и Орала», там «повязка» ограничивается намёками на «длинные руки», а в остальном очень похоже.

Всех со столетием Революции! Что было бы без неё, мы, к сожалению, никогда не узнаем.