Майкл Муркок «Финальная программа»

С использованием заметки для Medium (https://shorturl.at/UviRG).

Этот супергеройский бурлеск, открывающий тетралогию Корнелиуса, знаменует первую серьезную попытку Муркока расправиться со своим Вечным Воителем, приспособив его под нужды нарождавшейся глобальной деревни (Маклюэн ввел термин в 1964-м, совсем незадолго до начала работы Муркока над романом): устроив на более скромную, но социально востребованную должность Вечного Деревенского Дурачка. В код «Финальной программы» Муркок включил переработанные истории об Элрике — «Грезящий город» и «Когда боги смеются» (Джерри соответствует Элрику, Кэтрин Корнелиус — Киморил, мисс Бруннер — Буреносцу и так далее), но преломлены они через оптические системы хардбойлед-детективов, шпионских триллеров и, разумеется, критической теории франкфуртской школы, чье мощное влияние чувствуется во всей контркультуре 1960-х, а бунтарству последней Муркок выражает явную поддержку:

«Я разрабатывал форму по мере продвижения, брал элементы чандлеровских детективов с их лаконичными апартами, шиковых «романов с ограблением»… а ещё Уильяма Берроуза, а ещё — моих собственных работ в жанре меча и магии, на которых основана она, и всё это нужно было, чтобы отпраздновать приход современности, с её новым миром игрушек электроники и технологии, безудержным экшеном, размыванием гендера, ну и так далее. Отношений настолько осознанных, что они целенаправленно реализуются через те или иные роли».

Написана «Финальная программа» в жуткой спешке, за десять дней зимой 1965 года, пока Муркок тетешкал на коленях двух малышей, ее перфолента неприлично растрепывается по ходу выполнения  —  и, в общем, справляется роман с заданием деконструкции/пересборки кэмпбелловского мономифа Избранного Героя гораздо слабее, нежели, скажем, «Устройство с Центавра». Примерно такие же результаты демонстрирует майор Гром в недавней «Игре», пытаясь на манер Темного рыцаря обезвредить заложенную на Витебском вокзале бомбу наперегонки с алкотестером.

Не составляет она конкуренции на этом поприще и «Дюне» с «Князем света», но, в отличие от последнего и наряду с работой Харрисона, попала в список 1985 года разлива Science Fiction: The 100 Best Novels от Дэвида Прингла.

Единственная за всю карьеру Муркока экранизация (с беспомощными даже на то время спецэффектами и без приличествующего саундтрека от Hawkwind) выполнена в середине 1970-х, когда и сам Корнелиус, и терробриттские реалии нашей с вами Главной исторической последовательности переменились почти до неузнаваемости. Ну, с этим вроде бы никто не спорит, сложнее определиться, почему понадобилось им так срочно закидываться лошадиными дозами «Лекарства от рака»: под влиянием ли студенческих волнений в Париже, танковых ли процессий в Праге, дефолиантовых дождей во Вьетнаме или энергетического кризиса на Ближнем Востоке. Какое разнообразие ответов, глаза разбегаются! Прямо как намедни на Рафах.

В любом случае, уже тогда было ясно, что киноверсия малость запоздала — куда удачнее Корнелиус вписался бы в наши Годы Джекпота или совсем недавний Второй Позолоченный Век (2008–2021?), когда с вертолетов летели не струи “агента Оранж”, а безудержно умягчаемые мировые валюты.

Особенно созвучен нашей эпохе эпизод «Финальной программы», где Корнелиус грабит банк на два миллиона фунтов и уходит безнаказанным, уверенный: темпы инфляции столь высоки, что законом защита денег более не гарантируется.

(А золотовалютное обеспечение доллара-то, напомним, еще не отменили — это сделает только Никсон в 1971-м.)

Но и будь Корнелиус удостоен собственной киновселенной либо беженства в КВМ у Дарта Мауса, это не приблизило бы Муркока к реализации задумки об искупительной жертве Героя.

Джон Клют отмечает: «Муркок вроде бы пожертвовал Корнелиуса миру в роли поп-спасителя, а потом передумал и забрал».

Ровно так же обращается с бедолашным Джоном Коннором (который, как легко заметить, носит те же инициалы J.C., и также с любезного разрешения палестинских праводержателей Судного дня) Голливуд во франшизе Терминатора, каждая предыдущая лента которой резко прибавляет в обожании поклонниками после выхода следующей. Апофеоз Корнелиуса, как и у Манфреда фон Бека из «Города в осенних звездах»,

«Творилось истинное зло, творилось именем фундаментальных американских ценностей: мира, правосудия для всех, демократии и всего такого прочего».

Корнелиус «Финальной программы», мессия-иконоборец благодатного раннекосмического века, быстро замечает недоброе мигание ламп подсветки стартовых столов. Он забросил удостоенные Нобелевки работы, тематика которых включала единую теорию поля, впоследствии уничтоженную им же, за вычетом единственного экземпляра где-то на полке в Ватиканской библиотеке — не их ли подберет спустя сорок лет, уже основательно изгрызенными жуком-притворяшкой, Лэнгдон у Дэна Брауна?

(В единственном русском переводе, кстати, Карла Юнга бесперечь путают с физиком Янгом Чжэньнином и даже делают о том Янге бесконечно трогательную сноску на словах «Он ручается, что история развивалась циклами, по две тысячи лет, и что нынешний цикл начался с Христа»).

В конце второй фазы, когда Корнелиус находит рукопись безумного астронавта Ньюмена и выбрасывает её, книга едва не разваливается. После этого ему нечем заняться, он возвращается домой на вечеринку.

Правда, первые два «Терминатора» казались блюдами из мишленовского заведения и не предвещали дальнейшего пересоленного супа с котятами. А у Муркока с самого начала тетралогии и «Финальной программы» — крайне забавный и провокативный выбор названия для открывающей книги цикла — видно, что ничего хорошего из попытки сдуть образ Вечного Воителя, точно воздушный шарик на школьном выпускном, переиначив эпос об Элрике семантическими средствами контрацепции свингующего Лондона, не выйдет.

Джерри, по классификации Нила Спенсера, есть “маловероятная комбинация Мика Джаггера, Джеймса Бонда и Флэша Гордона”. Он “красив, безвозрастен, бисексуален, человек многих талантов, убийца, пронаркоманенный до почек, вечный подросток, терзаемый интересом к секретам путешествий во времени и полубессмертия”. У Корнелиуса три сверхдорогих машины, элитная звуковая аппаратура и одежда на любой вкус, обширные запасы еды и бензина (препперы облизнулись); он поддерживает по всей Европе сеть топливных кладовых, снимает на постоянной основе номер в «Ангкор-Хилтоне», играет на кастомизированной гитаре с инкрустациями из драгоценных камней.

Слегка наивно пытаться девальвировать эту реальность, ожидая, что к «The Condition of Muzak» читатель предпочтет таким Корнелиусам придурковатого подростка из Ноттинг-Хилла — кстати, цены на недвижимость там в наши времена уже вполне элитные, неформалы и беженцы из тбилисских квир-коммун, в отличие от времен молодости Муркока, могут в этом районе рассчитывать разве что на сквоттинг.

«Что случилось со страной? Коалиционное правительство производило впечатление бессилия, неспособности справиться с чем бы то ни было».

Если кто-то любит классические муркоковские романы об Элрике, Хокмуне, Коруме и т.д., не за причудливые выверты фантазии автора, а единственно за блеск мечей и прочую романтическую «начинку» — то ему за этот роман браться явно не стоит. С первых же страниц мы встречаем: гомосексуальные отношения, мастурбацию, кровопролитно-зубодробительные драки, начинающиеся без особой на то причины и заканчивающиеся «когда народу надоест»... А также исключительный пофигизм всех действующих лиц, прекрасно знающих, что они живут в эпоху, известную как Кали-юга (Чёрный Век) — «Ну, и чё?» — «А ничё...»

Что до сюжета... (дальше — спойлер)

Если же вы, прочтя «Элрика», «Корума» и «Хокмуна», уже понимаете, что от Муркока можно, в принципе, ожидать ВСЕГО — тогда, возможно, вы и осилите этот роман ;-)

Оценка — от 6 до 7 баллов. Ставлю низкую, просто потому что «не моё» это... А не потому, что плохо — но вы, собственно, предупреждены... :glasses:

Впервые о Джерри Корнелиусе я прочёл в повести Муркока «Поджог собора» из антологии «Города». Повесть, представлявшую собой хаотичное смешение бессвязных эпизодов, я так и не дочитал, но решил при случае прочесть хотя бы один роман из этого цикла в надежде составить хоть сколько-нибудь цельное впечатление. Могу с уверенностью сказать, что этой цели достичь мне удалось, хотя хорошим результат не назову.

Боюсь, будь этот небольшой роман пообъёмнее хотя бы раза в полтора, я бы его не дочитал. Более-менее интересными оказались сюжет, хотя следить за ним было тяжеловато, и описанный автором альтернативный мир, вроде бы во всём похожий на наш в 60-е годы, но постепенно обнаруживающий всё больше небольших, но существенных отличий. Минусы, однако, оказались более существенными, хотя и более субъективными. Вот совсем неинтересно мне следить за мыслями, разговорами и действиями, которые кружатся вокруг наркотиков и секса, в том числе однополого. А кроме того, я не настолько хорошо знаю творчество Муркока, чтоб видеть здесь пародию или иные связи с другими его произведениями. Поэтому вряд ли я продолжу знакомство с циклом о Корнелиусе. Разве что, может, к «Поджогу собора» когда-нибудь вернусь — альтернативный мир там всё же довольно интересный.

Муркок не только писатель, но и участник группы «Hawkwind» — монстров психоделического рока. «Финальная программа» тоже психоделия: мир, живущий под девизом «секс, драгз унд рок-н-ролл» («унд» , потому что опять не обошлось без исследований учёных «Третьего рейха); главный герой, который предстаёт то безжалостным убийцей, то сентиментальным существом; эстетика декаданса 60-х. Книга странная, на любителя, хотя я прочитал её с интересом.