Майк Гелприн «Пешечное мясо»

Я люблю шахматы. Раз в неделю обязательно приезжаю к бате сыграть пару партий (иногда даже выигрываю).

Здесь рассказ от лица пешки в некоем заколдованном месте, где все игровые прибамбасы живые и мыслящие. Где-то за горизонтом ещё живые карты и живые шашки. История получилась увлекательная. И эта фраза очень понравилась, типа «почему говорят, что войны проигрывают или выигрывают? Ведь на войне убивают и умирают. При чём тут Игра?»

Хорошо.

Понимаю, что все люди разные. Но в том, что касается творчества Джи Майка, удивляюсь вдвойне тому, что многие считают его рассказы милыми, лиричными, пушистыми, филологически верными и т.д. и т.п. Не замечая самого главного — глубины. Как ему это удается, загадка мироздания. Как из конкурсной темы при условии жестких временных ограничений сделать такое, что душу выворачивает наизнанку, не понимаю. Собственно, мной так воспринимался любой из прочитанных рассказов автора. За что ему от меня — спасибо. В мире мыльных опер писать многоплановые тексты, которые заставляют думать, надо иметь мужество и иронию. Горькую такую...

Тема: слабые пешки могут становиться другими, более сильными, фигурами.

По делу:

Написано с выдумкой, живо, наверняка соблюдены все подробности игр. Мир оригинальный.

Вкусовщина:

В достоинстве – огромный недостаток. Я, допустим, не играю в шахматы и большинства терминов не знаю – а написано-то для знающих. Это на более длинный текст, где не надо будет разъяснять друг другу и читателю подробности. Да и потом, в рассказном мире, по большому счёту, ничего не произошло и ничего нового не выяснилось – ну бой и бой.

Одним словом, «замысел без умысла называется вымыслом».

Требования к хорошему рассказу такие простые — язык, сюжет, атмосфера, эмоциональная достоверность. Всё на месте. А ещё автор умудрился сделать короткий рассказ эпическим, рассказав не только локальную историю, но и обо всём — и о них, и о нас.

Замечательно.

Рассказ о живых людях под масками. Встречалось не раз, но всегда работает, как в любимом с детства «Графе Монте-Кристо», в «Мистере Х» с великолепным Георгом Отсом (лирический баритон, если что), в кино «Подвиг разведчика», или даже в сказке про Щелкунчика. Крепость сдается на милость победителя, и уничтоженный читатель (зритель) несет ключи на подушечке в виде своего сердца. Туше! Но.

Автор передергивает: сначала вешает на своих романтических героев маски шахматных фигур, а уже потом залезает под них. Впрочем, этот трюк весьма эффективен. Некоторые покупаются и воспринимают всю авторскую игру за чистую монету.

Некоторые (и я в том числе) видят в этих шахматных именах некие типажи, придающие повествованию особый колорит и метафоричность, будто это – не маски, а тени героев, вдруг приобретающие цвет и объем. Как раз тут и таятся скрытые минусы приема: часть живого начала из героев переливается в тени, как в известной сказке, отчего рассказ может восприниматься как «холодный и бездушный».

Мне лично авторская игра нравится, хотя это и не шахматы, ведь вольт-то карточный. Что до остальных... В конкурсных фант. рассказах я такие штучки видел пару раз в исполнении MikeGel, и у него проходило на ура. Может, и у автора выйдет.

Остатки разбитого белого войска возвращаются домой. Что стало известно мне об этом мире к концу рассказа? Кажется, что что-то стало. Во-первых, к созданию этого мира приложили руки люди, создавшие настольные игры (шахматы, карты…), и швейцарский мастер, давший жизнь этому. Во-вторых, все (наверное) законы этих игр действуют и в этом ожившем мире. Но довольно перепутанные. Шахматные фигуры вполне могут воевать с картами. Но в правилах шахмат и карт нет ничего общего. И если бы шахматы жили только по своим законам, а карты – по своим, то никак воевать промеж собой не смогли бы. И по большому счету вопрос перепутанности законов так и остался открытым. По сути я не знаю законов общества, часть жизни которого прошла передо мной. А главное – его проблем.

Задаю себе вопрос – ассоциировал ли себя хоть с кем-нибудь из героев? Переживал ли за кого-нибудь? Например, за Гамбита. – Нет. Он чужд мне. Я не знаю, как он живет и чем живет, кроме того, что женщин любит. Я не знаю, почему он пошел на войну? Вроде бы жена его не заедала. А кто заставил бы? Ферзь сказал – он пошел. А не пошел бы? Есть в этом мире те, кто поддерживает власть? Стражники, например. Может и есть – неизвестно. Рыцари? Автор подсказывает: боялся Гамбит войны и ждал ее. Потому как шанс в Ферзи выйти появлялся. А зачем ему в Ферзи? Тем более, что и не пешка он. А вид дебюта c жертвой пешки. И никак ему во Ферзи. Могу согласиться с тем, что он – пешечное мясо. Но в таком случае и Ферзь – пешечное мясо. Если надо будет и им пожертвуют. Если бы Гамбита убили в сражении, то чего бы я за него переживал? Один из известных законов этого мира: бабы нарожают пешек столько, сколько нужно. Интересно, кто нарожает Ферзей? Это как во сне, когда что-то происходит, но ты не задаешь никаких вопросов. Происходит и происходит. Если к утру будешь что-то помнить – тогда и будешь пытаться какой-то смысл уловить. И то не все пытаются и не всегда. Сон же.

Вот этот мир для меня – сон. Может и есть в нем какой-то смысл, но я не понял. Да и зачем? Это очень далеко от меня. Так как правил его не знаю. Хотя и похоже на нас, отдаленно. И что? Шахматы Фишера тоже напоминают обыкновенные: правила те же, фигуры те же. Только расстановка фигур на партию – произвольная. И совсем другая получается игра. Многим ли шахматистам она нравится?

Ничего не зацепило.

И еще. Как основная, глубинная мысль проходит: вся наша жизнь – игра. И играем в нее не мы, а нами. Забавно то, что для реальных шахмат c точки зрения фигур и пешек это утверждение годится. Но в музейной реальности рассказа – как раз нет. Глубокомыслие – кажущееся. В шахматах ферзь никому не приказывает, и король тоже. А вот ему – да. Вернее – управляют ими. Они все – пешечное мясо. А здесь – Ферзь командует. И не видно теневых персонажей. Кто здесь игроки?

И кто здесь слабые? Чем в рассказе пешка слабее Ферзя? А кто здесь сильные?

Совсем последнее. В шахматах пешек восемь, гамбит не один, а дебютов гораздо больше пешек. Если всех автор приравнял к пешечному мясу, то почему у него пешек сотни, может, тысячи, а дебют один? Я ж говорю – все законы перемешались. Я ж говорю – сон.

Лежит у меня книжка детская со стихами о похождении пешки. Такие там картинки — до сих пор в памяти.) А еще много таких рассказов печаталось в специализированных журналах. Иногда авторы сказок увлекались — и шахматная теория становилась шире, а сами сказки иллюстрировали больше не очередную партию, а реальную жизнь.

Мое увлечение играми начиналось именно с шахмат, еще до школы. Благодаря вот таким сказкам. Правда «Пешечное мясо» на порядок сложнее для восприятия, чем привычные сказки-иллюстрации. Но и мне уже не шесть лет. Так что, возможно, моя оценка предвзята. Но стиль хорош, претензий к тексту нет, сюжет законченный и понятный, композиция точная, тема конкурса в наличии. Так что имею право быть предвзятой.

Пешечное мясо — одна только эта игра слов вызывает восторг от мастерства автора. А дальше только лучше. Шикарный мир, обыграны даже незначительные шахматные мелочи. Живой язык, прекрасные метафоры и аллегории.

И превращение пешки в офицера — очень тонко. Бывает и сам, играя, проведя последнюю пешку на последнюю горизонталь, имея коня или офицера, не выбираешь ферзя — это скучно и неинтересно, а именно офицера.

Когда прочитал рассказ, сразу вспомнил отзыв Рахметова на «Алюминиевых херувимов». Как же жаль, что такой мастер слова, как автор «Пешечного мяса», разменивается по таким мелочам. Кроме хорошего языка, я не увидел в рассказе больше ничего. Ни истории, ни эмоций, ни оригинальных поворотов сюжета, ни хоть сколь-нибудь свежей идеи. Даже любви к шахматам я там не увидел. Потому что удивительным образом у автора просыпается остроумие, когда он пишет о карточных мирах, а когда он возвращается в мир шахматный, его остроумие столь же удивительным образом иссякает… К сожалению, учитывая качество текста, сильно занизить оценку не могу – совесть не позволяет. Думаю, это будет самый холодный и бездушный рассказ, который выйдет в финал.

Тема: Хилая пешка спасла короля. Тема вытекает из правил мира. Забавно. Зачёт.

Идея: Вот идея мне не приглянулась. Слишком просто. Смоделировать игру, добавив туда некоей живости. 1/2

Язык:

«посвист стрел»

У меня Ворд подчёркивает «ст стр».

«проводив взглядом клубы пыли, поднятые промчавшимися по главной улице всадниками.»

Некоторые считают, что такое обилие причастий и деепричастий вместе – не айс.

«. Для этого надо было совершить подвиг – невероятный, немыслимый. Пленить вражеского короля или спасти своего. За всю историю таких случаев были единицы, о них ходили легенды.»

Было-были.

«Царили на позициях сумятица»

Ц-ц-ц-ц-ц….

«К вечеру неразбериха, наконец, улеглась»

Неразбериха была чуть выше. Повтор.

В целом 1/2

Увлекательность: Нормально. Хотя никакого катарсиса я не испытал. 1/2

Личные впечатления:

«Итак, его величество в союзе с королями сопредельных клеток объявляет крестовый поход!»

На клетке – одна фигура. Сопредельных досок, в крайнем случае…

«Сражение в памяти у Гамбита не сохранилось. Остались лишь фрагменты, куски»

Помнится, ругами меня на одной из прошлых ФЛР за такое. Хе-хе…

«: с поля не вернулись лишь трое.

- То не бой был, — устало проворчал старый Цейтнот. — То так – разведка боем.

***

Настоящий бой завязался на третьи сутки и тянулся с полудня до вечера. Назад на позиции не вернулись братья Цуг и Цванг.»

А тут не вернулись лишь двое. Чем же этот бой настоящее предыдущего?

«Оказывается, пешка может не только в ферзя, а в любую фигуру превратиться, по желанию. Так что недоумок наш теперь офицерит. Тоже мне офицер, доской его по голове. Вот в моё время были офицеры!»

Вот это происшествие не укладывается в общую схему. Играют не они, ими играют. И пешка превращается не по своему желанию, а по желанию игрока. Тут, понимаешь, автор дал пешке свободу воли.

С учётом замечаний и недоумений – 1/2

Итого:6/10

Рассказ для журнала «Шахматы и шашки». А может быть даже — «Плодотворная дебютная идея». Пешки, носящие имена Гамбит, Цейтнот и прочие Этюды, идут под началом ферзя в далекий поход на игральные карты крестовой масти. Написано с любовью к простому пешечному люду, само собой, к шахматам, сдобрено цитатами из Высоцкого. Мило, образно, лирично. Тема решена в лоб, но не без изящества. Не хватает живых коллизий.