Мариам Петросян «Курильщик»

По моему, естественно, субъективному мнению это какая-то унылая графомания.

Из тумана небытия и безвременья, а точнее недосказанности проступает для читателя дом-интернат. Законы, правила и принципы по которым живёт наш социум, в доме не существуют, они здесь другие. Почему они именно такие, нам не известно. Просто даны как декорации, которые надо принять и не думать над этим. Дети там живут в какой-то грязи, курят, пьют, принимают наркотики, убивают друг друга. Есть там директор, воспитатели, даже учебные занятия проходят. И вот этому всему уделено примерно 3% текста. А 97% — это общение детей между собой и их внутренний мир. Но интриги довольно линейные и простые, читать это вообще не интересно (мне не интересно). Детьми жильцов дома назвать сложно. Не воспринимаешь их как детей, симпатии и сочувствия нет. Некие существа с физическими, психическими и моральными дефектами. И вот они там варятся в этой среде. Ни добра, ни зла, все перемешано в серое месиво, опасное и отвратительное. Для кого это написано, для чего, какой во всем этом смысл? Есть немного мистики, буквально несколько раз упомянуто о чем-то необычном (ходоки, прыгуны, ликантропия). И даже это меня оставило равнодушным.

«Курильщик» явно не является законченным, отдельным произведением. Его можно рассматривать только как часть романа-эпопеи.

Моя самая любимая и уважаемая часть книги и вот почему: в начальной сцене нам показывают прибытие безрукого ребенка-инвалида в некий Дом, таким образом дается установка, что это некий интернат именно для детей с ограниченными физическими возможностями. Иногда сопровождающиеся расстройствами психологического поведения.

Отсюда — Могильник (лазарет, больница, госпиталь, врачи, санитары, изолятор-карцер для буйных и др. приметы)

Первоначально рассказ ведется от имени вполне здравомыслящего человека, только недавно ставшего инвалидом, потому что ему успели подарить новые красные кроссовки и куда-то делись мать с братом.

И, как человек, воспитанный на традициях советской и в общем-то нормальной литературы, до всяких повесточек, я, как читатель наблюдаю вполне разумное видение и понимание ситуации в Доме глазами обычного подростка.

Такого, который подобно героям Крапивина и прочих (Владик из «Та сторона, где ветер», «Я умею прыгать через лужи», Гагик из «На берегу Севана») стремится к общению с обычными детьми и считает себя не хуже прочих детей, несмотря на некоторые физические ограничения.

Тот же Арктур, гончий пес — все нормальные существа стремятся быть или стремиться быть «как окружающие» здорового социума, а не ограниченного мирка.

Демосфен целую систему преодоления своих недугов разработал.

На самом деле в первых главах очень точно подмечены особенности подросткового мировоззрения и «стайного» поведения.

Характеры учеников, особенно Слепого и Кузнечика переданы ярко и точно.

Если Кузнечику важен стимул и мощная агитационная мотивация извне, пусть в виде «примитивного» желания стать сильнее и побить обидчика, то у Слепого мотивация генерируется изнутри.

Он самодостаточен и выглядит более цельным, когда замечает, что в этот раз нас побили не всей толпой, а на 1 человека меньше. Физический урон с каждым разом уменьшается, а «ответная мощь» наоборот, увеличивается.

Мальчишки здесь показаны как обыкновенные мальчишки, пусть и с некоторыми физическими недостатками. И все эти неземные оеролы Стервятника-знатока «изнанки» , «Хранителя времени» еще отсутствуют.

Есть просто пацан, которому нравится толпой «обрабатывать новичков», и есть Вонючка, который всех достает, приседает на мозги и который пользуется нечестными приемами. (шантаж, вымогательство, синдром плюшкина и сороки-воровки).

С этой стороны все отлично.

Яркий метафоричный язык, достоверно описанные психологические реакции.

Даже обилие «кличек» всему и всем, а также излишняя драматичность (Мальчик по прозвищу Смерть) вражда между некими группировками, драки и всякое местечковое мифотворчество с раскрашиванием стен кажется вполне допустимым и вписывающимся в концепцию вселенной.

Однако потом начинается «изнанка», «Лес» и прочий лютый трэш.

И Гезалов в «Соленом детстве» и Лиханов в «Благие намерения» подробно рассматривали поведенческую психологию детдомовцев и отказников.

Однако сама идея бытописания пребывания в интернате для детей-инвалидов постепенно и незаметно скатывается к тому, что нормальное здоровое стремление думать рационально, не поддаваться различным мракобесиям и суевериям (Очевидно, что это боги наслали на островную цивилизацию Крит землетрясение, а затем и цунами. Значит, боги их не любят — привет Дробышевскому!), а наоборот, развивать свои сильные стороны (рисование, музыкальность, паралимпийские движения) становится чем-то нездоровым и запретным.

А быть «не вписывающимся в социум» — это круто, похвально и престижно.

Если герои других книг несмотря на свои ограничения стремились влиться во взрослое гражданское общество, не быть обузой, изгоем и отщепенцем, замкнутым в своем узком мирке, то здесь воспевается стремление к бодипозитивизму и побегу в вымышленные миры галлюциногенов и психиатрических расстройств.

Нечто похожее есть у Несса, когда герой узнает про «посвящение во взрослые», или противопоставление вымышленного иллюзорного мира с феодальной системой и иерархией и реальностью настоящих ученых и инженеров у Ларионовой (Зеленый Джаспер, владетельный Эрл Асмур и благородная мона Сэниа).

Книга может использоваться в качестве своеобразного «быстрого теста» на устойчивость к различным манипуляциям, подмене понятий и внушениям.

Какое счастье, что во времена античных греков не придумали еще терминов вроде «паническая атака» или «биполярка». А то Демосфен и прочие деятели могли бы почивать на лаврах несчастного страдальца и на собственной пятой точке . Равно как известный альпинист и полярник Наоми Уэмура, который по первости не мог даже подняться на Фудзияму.

Вместо этого здравая позиция и адекватные поступки Черного и Курильщика прямо осуждаются как «предательство», отсутствие оригинальности «белой снежинки» и фантазии, ну и вообще, вещь крайне несовместимая с модной «повесточкой» и трендом на крайнюю индивидуализацию.

На мой взгляд, это произведение — что-то вроде современного аналога «Героя нашего времени».

Как говорится, сами внушаем такие мысли и сами подобных «героев» воспитываем.

Так что первая часть, где минимум Леса и всякой псевдо-мистики — 7, а все остальное — это вообще какая-то ерунда не выше 4.

и вообще, будьте человеками разумными, смотрите и читайте Дробышевского!

Книга давно появилась у меня в рекомендациях, долго валялась в закладках и я все никак не решался приступить к ее чтению. Однако настал момент, когда бесконечные незаконченные книжные сериалы побудили прочитать что-то законченное... Прочитал первую часть «Курильщик» и чувствую, что чтение следующих частей придется отложить на некоторое время. Просто потрясен развязкой первой части и восхищен мастерством автора.

Начал читать книгу как что-то сказочное и далеко не сразу пришло осознание, что Дом — это школа интернат для детей инвалидов. А где есть дети, пусть даже не полноценные, там есть и свой собственный жестокий мир, в котором нет места взрослым. Два мира существуют параллельно, соприкасаясь, но не пересекаясь. Мир взрослых обычен и привычен, а вот мир детей заполнен тайнами и не детским противостоянием. Здесь нет имен, только клички, которые нужно заслужить. Здесь царит собственная иерархия сильных. Здесь правят стаи по неписанным законам и живут в домах-логовах. Здесь мирятся со взрослыми как с неизбежным злом и не пускают их в свой мир. И над всем этим царит Дом, полный тайн и легенд, передающихся от поколения к поколению. Дети жестоки, а детское воображение способно наделить волшебством, даже самую неприглядную действительность и я, впечатлен, насколько мастерски Мариам Петросян удалось об этом рассказать. Исключительно образный язык, читаешь и временами совершенно забываешь о реальности и тем страшнее эта реальность, когда в нее возвращаешься...