Безусловный шедевр. Достоин включения в школьную программу для воспитания литературного вкуса молодежи. Читать надо всю трилогию. Бывают же произведения, где нет ни одного лишнего слова. В этом, безусловно, колоссальная заслуга переводчика.

После прочтения месяц не мог ничего читать, не хотелось сбивать ощущение.

Ох, как же я рада, что благодаря заключительной книге трилогии не приходится говорить себе, убаюкивая неоправдавшиеся надежды: «все равно это Робертсон Дэвис...». Это Робертсон Дэвис, и точка.

Дэвис настолько витруозно владеет словом, что его стиль мог бы стать самоцелью; но, к счастью, в «Лире Орфея» стиль усердно работает на мощнейший полифонический сюжет, в котором нашлось место и высокой трагедии, и фарсу, и мелодраме, и жалкой пародии (Эл и Лапуля).

И записки Гофмана из Чистилища, и все творческие метания в процессе создания оперы, и личные мифы, честно проживаемые главными персонажами, настолько гармонично сочетаются между собой, что я почти поверила в Марию и Артура как в живых людей, а не как в идеи в маскировочных костюмах с прорехами. Почти — потому что мне, наверное, мешало их совершенство. Остальные персонажи вышли просто потрясающими — начиная от байронического Геранта и вплоть до «искалеченного ребенка» Шнак и прекрасного профессора Гуниллы Даль-Сут, которая упорно казалась мне невероятно похожей на Гиппиус в рисунке Бакста.

И множество отдельных сцен, которые ненавязчиво приглашают подумать над ними. Особенно мне запомнился визит родителей Шнак и гневная проповедь Симона после их ухода, и визит Геранта в больницу к Шнак.

И при всей сюжетной полифонии — общее впечатление простоты, ясности и цельности.

Классифицировать по жанру трудно. По аннотации тянет на ДэнБрауновщину, а вот не верьте.

Действие происходит в канадском университете, построенном по английскому образцу — т.е. с готической архитектурой и священниками-преподавателями. И текст — стандартный такой роман о подковерных разборках в академической среде, грантах, лекциях, сплетнях, диссертациях. Рассказ ведется попеременно от двух персонажей — аспирантки (как дура влюбленной в научрука) и священника. Все оочень медленно и ооочень занудно. Много рассуждений о смысле жизни, философии и т.п.

К половине книги действие практически не развилось никак. О сюжетообразуещем моменте — смерти мецената и разборе его коллекции — упоминается пару раз, так мельком. Сейчас заглянула на последние страницы — какое-то преступление все-таки еще будет совершено, но как-то намеков на него пока нет. Главная героиня — божественной молчаливой красоты брюнетка с огромными глазами, очень умная, по матери цыганка, превосходно владеет дюжиной языков, в том числе мертвых. Цыганская кровь ее мучает и вселяет в душу противоречивость. Персонаж, короче, раздражающий. (Мужиками, кстати, не вертит никак — аннотации не верьте — потому что на самом деле скучный синий чулок, влюбленная в профессора).

В общем, наверно, очень хорошая и умная книжка. Если сидеть на даче, в дождь, и иметь пару свободных недель времени. Но дочитывать не буду.

Второй том, который совершенно спокойно можно читать в отрыве от [URL=http://fantlab.ru/work85069]первого[/URL] (и даже до него). История жизни Фрэнсиса Корниша, который всю первую книгу оставался личностью довольно таинственной. В бытописании -- как, впрочем, и в умении изображать живые характеры -- Дэвис чертовски хорош. Бонусом для некоторых могут оказаться нюансы, связанные с картинами: их прочтение, особенности реставрации и тому подобное.

В ассортименте также: секретная служба на благо Империи, этюды в морге, закадровые диалоги даймона Маймаса и ангела биографии Цадкиила Малого, живой покойник на чердаке и Старые мастера. Книга ни разу не фантастическая.

Перевод в целом хорош, хотя местами бы чуть-чуть подправить по мелочи (например, не путать [URL=http://ru.wikipedia.org/wiki/Донатор]донаторов[/URL] с донорами...)

Прочел с огромным удовольствием, жду завершающего тома.

Очень трудно написать хоть что-нибудь о книге, которая понравилась по-настоящему; недостает той бойкой хлесткости, с которой разбираешь случайные книги на час. Но и восторженные выкрики «Ой, как мне понравилось!» тоже вряд ли сойдут за рецензию... так что буду искать золотую середину:)

Итак, Депфортская трилогия — это практически семейная сага, за тем исключением, что речь идет не о кровных родственниках, а о трех мальчишках из захолустного канадского городка — Депфорта.

Один стал преподавателем и агиографом, (человек, которые описывает жития святых), второй гением коммерции, третий знаменитым фокусником. На их судьбы, максимально отличные друг от друга, навсегда повлияла такая малость, такая ерунда — брошенный снежок... но в том-то и дело, что это был не совсем снежок.

Первая книга, «Пятый персонаж», посвящена Данстану Рамзи — историку, преподавателю, агиографу, герою Первой мировой войны. Впрочем, сам себя он считает отнюдь не героем, а пятым персонажем.

» Без Пятого персонажа не обойтись, это он расскажет герою тайну его рождения, это он поможет впавшей в отчаяние героине или спасет от голода отшельницу, а может даже стать причиной чьей-либо смерти, если так требуется по сюжету. Примадонна и тенор, контральто и бас получают на свою долю лучшие арии и блистательные деяния, но без Пятого персонажа сюжет не построишь! Это хорошая роль, пусть и не слишком эффектная, и карьера тех, кто ее играет, бывает долговечнее самых золотых голосов.»

И в конце первой части (захватывающей временной отрезок более чем в 50 лет) один из персонажей действительно умирает крайне загадочной смертью. (Что дало повод в некоторых аннотациях окрестить трилогию детективом — повбывала б!) Именно пятый персонаж, проводя большую часть времени за кулисами, видит историю такой, какой она есть на самом деле — или, по крайней мере, максимально приближенной к истине.

Вторая книга, «Мантикора» — сын погибшего прилетает в Цюрих и работает с юнгианским психоаналитиком. Надо сказать, что судя по оценкам, это самая нелюбимая часть трилогии — а у меня вышло ровно наоборот. Увидеть, как сильно может заблуждаться действительно умный, незаурядный человек и насколько наша жизнь то, что мы о ней думаем; увидеть тяжелую работу по переоценке и переосмыслению определяющих событий жизни — это и вправду захватывающее духовное приключение. (Несмотря на мою первоначальную неприязнь к психоанализу как таковому). Кроме того, тут сага становится «семейной» с буквальном смысле слова — описывается быт богатой семьи со всеми ее тайнами и скелетами, со «старыми преданными слугами», со всеми продолжающимися годами и десятилетиями недомолвками, ужасными догадками, над еще одной трагической загадкой смерти... Здесь ярче всего видна любимая тема Дэвиса о мифах как о художественной метафоре реальности.

»...Не лев — мантикора. Не забывайте про хвост с жалом. Неразвитые чувства обидчивы, чуть что — и в позу. Мантикора может быть чрезвычайно опасна. Иногда даже сообщают, что она мечет колючки, как это прежде думали о дикобразе. Похоже на вас в суде, как вы думаете? Человеческий разум, львиная отвага, ядовитое жало наготове — к такому близко не подходи. Но при том не вполне человек и не вполне лев, и не просто желчный оппонент. Мантикора. Бессознательное выбирает себе символику с такой художественной виртуозностью, что дух захватывает.»

Третья часть, «Мир чудес» — история фокусника Магнуса Айзенгрима. От жалкого мальчишки, погребенного в машине для фокусов, переживающего насилие физическое и моральное, до одного из лучших фокусников столетия. Поводом для рассказа здесь стали съемки фильма про величайшего иллюзиониста прошлого — Робера-Гудена, которого играет один из величайших иллюзионистов настоящего — Магнус Азенгрим. И в ответ на просьбу режиссера об откровенности, которая должна дать этому фильму необходимый подтекст, Магнус действительно рассказывает историю своей жизни максимально честно и откровенно. «Возможно, Данни, я их удивлю. Знаешь, они ведь такие высокообразованные. Образование — превосходная защита от жизненного опыта. Оно предлагает столько готовых товаров, и все из лучших магазинов, что возникает искушение отказаться от собственной жизни, подражая жизням тех, кто лучше тебя. В чем-то оно делает человека умным, а в чем-то — непроходимым болваном. Думаю, я их удивлю. Они столько говорят об искусстве, а на самом деле образование воздвигает между человеком и истинным искусством ту же стену, что и во всех других областях жизни. Они даже не догадываются, какой подлой старой сукой может быть искусство. Думаю, я их удивлю».

Дэвис пишет так, словно развивает свой стиль напрямую от Бронте, Диккенса и Голсуорси, напрочь забыв о сушестовании двадцатого столетия — и в то же время он ухитряется дать самую ясную, точную и подробную картину этого века. Дэвис много рассуждает о Боге и человеке, но его рассуждения не пропитаны фанатизмом, это скорее множество честно заданных впросов, чем один безапелляционный ответ.

А еще — это увлекательная книга, без всяких скидок на нравоучительность и полезность, ради которой иногда предлагается грызть ну оочень черствые сухари моралите.

Забыла упомянуть о переводе, но это потому, что он просто великолепен. Переводчик действительно сумел превратиться в стекло, которое не искажает ни смысл, ни плотный и многокрасочный стиль автора.

Я долго пыталась вспомнить, что же мне это все напоминает — этот ракурс, угол зрения, способ рассказывать историю. И вдруг осенило — «Розенкранц и Гильденстерн мертвы«! Та же самая попытка написать книгу с точки зрения второстепенного героя, видящего все происходящее из-за кулис, соединяющего в своих руках все сюжетные нити — и в то же время живущего своей маленькой второстепенной жизнью, которая местами не менее увлекательна, чем жизнь заглавных Героических Героев.

«Мне кажется, что вы — Пятый персонаж. Ведь вы не знаете, что это такое, да? Так вот, в постоянной оперной труппе нашего, европейского образца непременно должна быть примадонна — всегда сопрано, всегда главная героиня и зачастую дура, а также тенор, исполняющий роль ее возлюбленного; затем должна быть контральто — соперница героини, или колдунья, или что-нибудь еще в этом роде, и бас — злодей или соперник тенора. Все это очень мило, однако для построения сюжета необходим еще один актер, обычно баритон; на профессиональном жаргоне его называют Пятым персонажем, в отличие от тех четверых он непарный. Без Пятого персонажа не обойтись, это он расскажет герою тайну его рождения, это он поможет впавшей в отчаяние героине или спасет от голода отшельницу, а может даже стать причиной чьей-либо смерти, если так требуется по сюжету. Примадонна и тенор, контральто и бас получают на свою долю лучшие арии и блистательные деяния, но без Пятого персонажа сюжет не построишь! Это хорошая роль, пусть и не слишком эффектная, и карьера тех, кто ее играет, бывает долговечнее самых золотых голосов.»

Это хорошая роль, пусть даже две другие роли — прекрасны до неприличия, мечта актера: циничный делец-достигатор и великий фокусник. Один прямо словно весь из Драйзера, второй из Кристофера Приста. Откуда наш пятый персонаж — замкнутый интеллектуал, увлеченный католическими святыми (будучи по крещению протестантом), — совершенно неясно. Однако на первой странице книги один из трех, еще мальчик, бросит снежок, второй от него увернется, а третий преждевременно родится из-за того, что снежок угодит в голову его матери, странной женщины, после этого прискорбного события становящейся все страньше и страньше. С этого дня их судьбы связаны намертво, пусть и неочевидно. И узел — в руках Пятого персонажа.

Это очень старомодная книга, словно бы и не в ХХ веке написанная: породистый вдумчивый слог, привычка героев к пространным монологам, обстоятельность повествования. И в то же время история Пятого и остальных пусть тонкой нитью, но вплетается в историю ХХ века, с двумя мировыми войнами. Это Канада, на тот момент глухая провинция у моря, задворки цивилизации, но жизнь и тут бьет подводным ключом. И когда б вы знали, из какого сора можно порой слепить отменную детективно-мистико-психологическую интригу, о которой рецензенту говорить запрещается.

И вот что еще важно знать: «Дептфордскую трилогию» нужно читать целиком. От «Пятого персонажа» веет вопиющей незавершенностью. Меня ждут «Мантикора» и «Мир чудес», земля, прощай, в добрый путь.

Мне попался именно этот роман, и поскольку в издании не было оговорено, что он второй (я только тут это вычитала), то, соответственно, читала его как отдельное произведение.

Сначала шло очень легко, «ясным стилем» изложения, гладко написано. Но я всё-таки ожидала чего-то бОльшего. Ну то есть приезд к психоаналитику показался мне своего рода завязкой, однако копание в психологии несколько утомило. Хотя обнаружила для себя неожиданные мысли.

Я честно ждала мантикору. И когда она появилась... Уф. Признаюсь, дочитывала не без скрипа. Поведение ГГ в пещере показалось неправдоподобным, неподходящим ему такому, какого я видела по тексту. Когда он оказывается среди всей причастной к смерти папаши пятёрки (или сколько их там было), момент выглядит надуманно. Мне не понравилось, что смерть отца не раскрыта, но поскольку имеется продолжение, вопрос снимаю. Возможно, всё ещё впереди.

Рекомендую любителям покопаться в психологии, в подоплёке поступков и прочем. Особенного действия там нет, любителям стрелялок, беготни, мистики — не сюда.

Несколько судеб, несколько точек зрения на события — и всё настолько увлекательно, что «держит до конца». Тут есть о чём подумать в отношении каждого из героев трилогии. А вечный вопрос — «кто же прав ?», скорее всего так и повис в воздухе, потому что не может быть одной правды, уж сильно многое зависит от течения той жизни, которую ты себе получил пройти. И каждоё событие может иметь несколько граней и точек зрения, хотя казалось бы рассказ идёт об одном и том же предмете....

Главных героев в трилогии, наверное, не три, а пятеро, но речь идёт от лица всего двух из них...

Отличная адекватно переведенная книга.

Сюжет: пожилой преподаватель частной школы после отставки письменно, подробно и откровенно (потому что посмертно) объясняет бывшему директору, что он не жалкий безногий ковырялка-неудачник, а почти счастливый ученый, писатель и носитель тайн то ли всеканадского, то ли вселенского значения. Попунктно: вот так я рос в стылом беспощадном городишке, вот так городишко не пощадил глуповатую фифу, вот так фифа оказалась святой, спасшей моего брата, но его все равно убили на Первой мировой, а потом убили меня — но и меня спасла святая. А вот так я пытался коли не канонизировать, так вытащить святую из безумия, слонялся мимо вер и любовей, открывал мир и мифические повторы истории — и так нечувствительно завязывал узелки мести за нее, которые вдруг схватились, все и разом.

Не знаю, слог ли Дэвис приводил в соответствие собственному облику, облик ли в соответствие слогу. Внешне он был натуральный профессор физиологии, ну или патриарх небольшой, суровой и мудреной секты. Ну и писал соответственно: изящно, старомодно, масштабно, жестко и многослойно.

Искренне рекомендую.

Благодаря этой трилогии открыла для себя Робертсона Дэвиса! Замечательное произведение! Тонкое, интеллигентное, психологическое... Не могла оторваться! Как жаль, что остальные произведения Дэвиса не опубликованы у нас :frown:

Странную шутку сыграл со мной заключительный роман Дептфордской трилогии. Забыв о духе предыдущих произведений, я совершенно необоснованно ожидал от романа с таким названием акцента на романтизме или хотя бы внимания преимущественно к светлым сторонам жизни. Возможно, мне казалось так потому, что эта часть трилогии посвящена воспоминаниям величайшего иллюзиониста – Магнуса Айзенгрима, массовая автобиография которого была щедро сдобрена чудесами в простецком понимании этого слова. Однако с первыми же словами Магнуса ко мне пришло понимание того, как же я ошибся в предварительной оценке происходящего.

Как и в остальных романах трилогии, основное действо разворачивается в воспоминаниях, и теперь это воспоминания младшего из Дептфордской тройки. Речи Магнуса – это шедевры устной формы, дошедшие до нас благодаря старому знакомому читателя, историку Данстану Рамзи, который вновь примерил на себя персонаж рассказчика. В рассказах Магнуса события прошлого смешиваются с таким отношением к ним, которое характерно для дня настоящего; за чередой событий постепенно проступает отношение к миру как к миру особых чудес. Характер Айзенгрима раскрывает и его отношение к событиям, и особая манера поведения, и ремарки в сторону. На результат работает каждая мелочь.

Поводом для откровений Магнуса стала его работа над ролью французского иллюзиониста Робер-Гудена в фильме Юргена Линда, знаменитого кинорежиссера того времени. Роль настоятельно требовала подтекста, и таким подтекстом должна была стать подлинная история жизни Магнуса Айзенгрима…

В воспоминаниях Магнуса выделяются три основных этапа, первый из которых связан с детством. Деревенская ярмарка и выступление бродячего балагана в Богом забытом городке стала для Пола Демпстера тем же, чем она была для миллионов деревенских жителей до него: светлой, яркой остановкой на монотонном жизненном пути, проблеском посреди унылого, безрадостного детства. Мальчик, которому через много-много лет предстояло стать великим иллюзионистом, испытал колоссальное потрясение. Перелом в восприятии оказался настолько сильным, что даже преступные действия фокусника Виллара, педофила и наркомана, чьей собственностью фактически стал Пол, не смогли снизить ценность излома судьбы при взгляде издалека.

Ирония судьбы была виной тому или злая издевка, но по стечению обстоятельств приютивший Пола балаган назывался «Миром Чудес». Мировосприятие, ставшее впоследствии характерной чертой Пола, начало формироваться именно на этом этапе – этапе контрастов между внешним и внутренним, между тем эффектом, который производили балаганщики на обывателей, и сводящей с ума приземленностью, монотонностью их обыденной работы. Странствия из города в город, монотонные будни вывернутой наизнанку жизни…

Второй жизнеобразующий этап резко отличается от предыдущего. Из провинциальной Канады Пол окольными путями попадает в Англию. Здесь балаганному фокуснику, искушенному и одновременно невинному парню за несколько лет предстоит превратиться в талантливого актера. Работа в труппе сэра Джона Тресайза, джентльмена из джентльменов и приверженца романтического театра, стала для Пола кардинально иным опытом. Новый мир предложил ему себя, и второй перелом в восприятии мира не заставил себя ждать. Далекий от скепсиса высшего образования, от барьера, который, по его собственному мнению, человек воздвигает между собой и миром своими собственными знаниями, Пол-Магнус сформировал свое особенное мировосприятие. Стоит попытаться его понять!

О третьем этапе сказано немного. Это рассказ о недавнем прошлом, о проведенных в Швейцарии военных годах. Здесь идет уже эволюционное развитие личности, сформированной под ударами, проведенными судьбой с разных сторон. И поскольку рассказ продолжается, то не может не всплыть вопрос, не дававший на протяжении всей трилогии покоя многим людям — неважно, персонажам или читателям. На этот раз вместе с ответом, и мы узнаем, кто же убил Боя Стонтона. Узнаем тогда, когда это уже не столь важно.

Эта книга – нелегкое чтение, и в эмоциональном плане она, наверно, наиболее тяжела из всех трех. Тяжела потому, что нелегко, читая о становлении Магнуса, понять, как он смог стать тем, кем стал, соотнести настоящее и прошлое. Тяжела потому, что Магнус честен и предельно откровенен в своих рассказах, и не пытается лакировать действительность. Книгу, в которой постоянно сплетаются горечь, свет и ощущение мира чудес, мне было нелегко воспринимать во всей ее полноте. Эмоции часто бывают ограниченными, ты невольно уделяешь повышенное внимание каким-то не тем подробностям, неважно, скатываются они в грязь или в сусальную позолоту, а в результате от взора ускользает целое. Держать в кадре все тяжело, потакать своему восприятию не в пример проще. «Мир Чудес» — это книга контрастов и противоречий, книга особенного восприятия жизни. Поняв это, уже не можешь из-за личной неприязни отдельных моментов снижать оценку всему повествованию. Я просто вынужден был поставить «Миру чудес» десятку, иное стало бы предательством.

Находясь под впечатлением от первого романа условного цикла, я принялся за второй, лишь немного отдохнув. К счастью, такая поспешность не принесла мне разочарования. Такого рода романы попадаются не так часто, как хотелось бы, и читаются по-особенному. Ты медленно и завороженно перелистываешь страницы, с каждой минутой все глубже погружаясь в мир текста.

«Мантикора» достаточно сильно отличается от «Пятого персонажа». В теории эти романы можно читать по отдельности, поскольку изложенной во втором романе информации уже хватает для того, чтобы читатель мог построить непротиворечивую, цельную версию происходящего. Тем не менее, гораздо лучше читать произведения последовательно, как делал я – тогда складывается гораздо более полная картина. Общие для двух произведений сюжетные моменты излагаются в каждой из книг с разных позиций, что только добавляет правдоподобия.

Главный герой произведения – Дэвид Стонтон, сын погибшего при странных обстоятельствах Боя Стонтона, успешный уголовный адвокат, слабостью которого является склонность к выпивке. Жизнь семьи Стонтонов, которую Данстан Рамзи наблюдал со стороны, теперь разворачивается перед читателем изнутри. Впрочем, о самом Бое читатель узнает не так много нового, гораздо больше внимания уделено отношениям в семье.

В отличие от предыдущего романа, гармонично сочетавшего несколько проблемных направлений, в «Мантикоре» акцент сделан на психологии человека. Это обусловлено и внешней сюжетной линией повествования: Дэвид Стонтон лечится в Цюрихе у психоаналитика, его воспоминания приурочены к сеансам психоанализа. В дебри психоанализа вслед за своими персонажами забирается или, по крайней мере, пытается это делать и сам автор. Замечу, что эта часть произведения вызвала у меня наименьший отклик, поскольку я никогда серьезно не интересовался ни психологией вообще, ни психоанализом в частности. Возможно, если бы я приемлемо разбирался в вопросе, все было бы по-другому.

Интересно, что в одной области мое восприятие «Мантикоры» инвертировано относительно восприятия предыдущего романа. В первом романе типы, архетипы и обобщенные модели поведения проступали сквозь факты-частности невольно, словно бы по воле читателя, а не автора, спроектировавшего соответствующим образом роман. Второй же роман изначально воспринимается как история-частность, в которой уже автор устами персонажа-психоаналитика выявляет обобщенные основы, формулирует и объясняет образы вроде той же мантикоры.

Основную сюжетную линию образует последовательность воспоминаний главного героя. Смутные и отчетливые, подробные и обрывочные воспоминания – все они нашли свое место в книге. Наибольшее внимание уделено детству и юности героя, а также кратковременному периоду времени уже после смерти отца. При этом общая картина будет более отчетливой, если при чтении держать в уме воспоминания Данстана Рамзи. Какие-то сцены из воспоминаний Дэвида вызывают сочувствие и сопереживание, какие-то — боль. Отдельные эпизоды его жизненного пути вызывают неприязнь и даже отвращение. Всякое было в его жизни, и потому истории «из первых рук» веришь особенно сильно. Отмечу, что язык и стиль повествования варьируются в зависимости от описываемой ситуации, что вносит отдельный вклад в убедительность повествования.

Незадолго до финала, впрочем, линия воспоминаний обрывается, уступая место происходящим «сейчас» событиям. Дэвида ожидает еще одна переломная встреча, заставляющая вспомнить тот вопрос, который и «привел» Дэвида в Цюрих. Кто же убил Боя Стонтона? Однако с течением времени этот вопрос теряет связь с гибелью Боя, становясь метафорическим. Расплывчатость вариантов ответа накладывает на него отпечаток, и вопрос становится своеобразным символом поиска.

И все же, несмотря на все свои достоинства, второй роман в моих глазах немного уступает первому, чуть-чуть не дотягивая до высшего балла. Я не могу обосновать это ощущение, опираясь только на логику, используя только аналитические инструменты. Возможные причины такого отношения раскиданы по всему отзыву, определить же, какая из них на деле является ключевой, вряд ли возможно без самоанализа. А это неплохо согласуется и с самим произведением.

На этот роман крайне сложно написать внятный и при том развернутый отзыв, слишком велика для этого концентрация событий. Поддавшись желанию рассказать о произведении хоть что-нибудь, легко впасть в грех непозволительного многословия, чтобы с изумлением обнаружить впоследствии, что ты пытаешься переписать сам роман. Да, лучшим отзывом на роман будет он сам, но, подумав, я вынужден был отказаться от заметки в духе иллюзорных критиков и ограничиться лишь краткой информацией о произведении.

Первое произведение Дептфордской трилогии связано с жизнью Данстана Рамзи, историка, агиографа и просто неординарного человека, играющего в этой книге роль Рассказчика. Внешне похожая на автобиографию книга затрагивает временной отрезок длиной более чем в 50 лет, начиная с осени 1908 года, ведь именно тогда произошел роковой случай, повлекший за собой множество событий. При сравнительно небольшом объеме романа плотность событий, происходящих как в физическом пространстве, так и в пространстве, связанном с психикой героев, очень велика. Чувства героев переданы очень живо, и в то же время книга не вязнет в подробностях.

Поражает то, что в книге очень насыщенная проблематика, причем Дэвис не чурается и острых нравственных проблем, которые более щепетильный автор мог бы и обойти стороной. И это всегда именно проблемы, это не антураж, приплетенный ради красного словца и коммерчески выгодной остроты, не несущий при этом особой смысловой нагрузки. «Пятый персонаж» — настоящая отдушина для тех, кто ждет от хорошо написанной книги не только выполнения развлекательной функции. К тому же книга остается живой, не пытаясь сойти за мудреный философский трактат, и при чтении романа у меня ни разу не возникло ощущение, что какая-то из сторон – идейная, психологическая или стилистическая доминирует над остальными.

Важное место в романе занимает религиозная проблематика, рассматриваемая с различных позиций. Более того, религия и отношение к религии — одна из ключевых тем всего произведения, с ней связано множество сюжетных линий. Впрочем, научная сторона исследований Данстана Рамзи интересна сама по себе, а его увлеченность предметом исследований постепенно передается и читателю.

Дэвису удался и портрет эпохи, того мира, что окружал Рассказчика во время его жизни. Восприятие Рамзи убедительно и не оставляет ощущение нарочитости или искусственности. Мелкая деталь здесь, штрих там, и вот уже полузабытая сейчас эпоха оживает. Роман отлично проработан.

Многое значит и само название романа. Несмотря на то, что смысл его раскрывается на первых же страницах, прочувствовать и понять его читатель сможет только ближе к финалу. Роль «пятого персонажа» — это не столько роль, сколько символ, судьба и объяснение всей книги.

Рассказчик Рамзи – центральная фигура этой книги, но широкую известность в ту эпоху получили совсем иные фигуры. Бой Стонтон и Пол Демпстер – воплощения этих фигур. Судьбы Данни, Боя и Пола связал крохотный канадский городок Дептфорд, их малая родина. Три таланта, проявившие себя в разном, три видения мира, пусть и не взаимно ортогональных, но отличающихся очень сильно. Различаются ценности, различаются и принятые персонажами нормы. В их умелом сопоставлении кроется еще одна сильная черта произведения.

Романтика и рационализация, сдержанность разума, судьба и случай, мир духовный и мир материальный, вера в Бога, в святого и в самого себя… Банальное противопоставление сущностей — слишком простой прием, слишком наивная модель, чтобы ее можно было использовать в таком романе.

«Пятый персонаж» стал для меня очередным открытием, неожиданным и долгожданным. Накопленную за последние месяцы литературную усталость наконец-то смыло дождем нужных слов. Умная и глубокая книга вдобавок оказалась живой и пронзительной. Тем более это удивительно потому, что этот роман – не столько книга частностей, пусть и разобранных верно, и изложенных точно, сколько книга типов и метафор.