Сатирический памфлет, созданный двадцатилетним студентом в 1887 году и описывающий ситуацию в году 1999. Строительство метрокольца (в Лондоне!), с поездами на новых физических принципах (электричество и пневматика), использующими идею умершего от голода изобретателя (однако с определенными изменениями, оптимизирующими расходы).

В общем, все умерли, за исключением одной особы.

Рассказ небольшой, но с большой долей яда.

Читая Герберта Уеллса, поражаешься, насколько далеко и с какой скоростью, опережающей время, его философская мысль устремлялась за горизонт эпохи. Ведь по сути это крепко сбитое фантастическое произведение в той новой парадигме, в которой тот самый викторианский Лондон себя не ощущает и до сих пор. Конечно, тут есть некоторые допущения с точки зрения предметной области: автор описывает те или иные фантастические условности с тем словарным запасом и с теми научными знаниями, которыми обладал на рубеже смены веков. Возможно поэтому мы имеем не совсем укладывающиеся в наши представления о космосе и его законах явления, ставшие для произведения нарративно важными: к примеру, непонятные пушки, которыми марсиане стреляли по Земле, чтобы отправить туда своих солдат, или физическое строение самих марсиан, похожих на каких-то личинок без рук и ног, которые каким-то непостижимым образом в хищной для них среде смогли собрать огромные тяжёлые треножники. Но сама концепция произведения на момент своей публикации была невероятно прорывной, да и до сих пор завораживает, так как поднимает довольно сложные и злободневные философские вопросы, которые хочется обозначить.

1. Хозяева пищевой цепи. Автор описывает марсиан, как цивилизацию, которая ушла далеко вперёд в техническом и в биологическом плане, способных на космическую экспансию, обладающих запредельными знаниями, для которых земляне — это незаметные и не представляющие угрозу насекомые, на чей муравейник марсиане без зазрения совести и страха посягнули. Да и сам сюжет произведения подтверждает эту мысль — люди абсолютно беспомощны в противостоянии инопланетянам, как племя аборигенов со своими тростниковыми палками, которое пытается защититься от кораблей колонизаторов из Европы. И такие параллели можно проводить очень много и долго. Человек, который когда-то покорил и подчинил себе планету, построил на ней довольно несправедливую экономическую систему эксплуатации одних другими, сам пал жертвой более сильного хищника. Автор довольно часто уповает на эволюционные законы мироздания, коря людей за то, какими горделивыми и беззаботными они были, тем самым предрекая им не самую лучшую судьбу в новой пищевой цепи, где они больше не поднимутся на ее вершину. И только ещё один эволюционный процесс помогает им избежать этого.

2. Разрушение религиозных догм. На протяжении всего произведения автор постоянно жонглирует парафразами и отсылками к библии и другим религиозным источникам. Да и сам главный герой произведения, пусть и не настолько набожный, обладая обширным научными знаниями, все равно то и дело ищет приободрения в молитвах и надеждах на божественное вмешательство, чего конечно же не происходит. На его пути так же встречается священник, который, рассыпаясь в причитаниях и молитвах, в конечном итоге теряет рассудок, не справляясь психически с пониманием той катастрофы, что происходит в реальном мире. Этим автор как бы развеивает старый метафизический уклад жизни, предостерегая о том, что может случится, если человек не станет смотреть на мир с научным любопытством, развивая прежде всего общественные институты знания. С точки зрения сюжетной логики повесть имеет довольно твердый материалистический фундамент, где очевидные эволюционные процессы играют огромную роль. Главный герой, он же рассказчик, описывая все произошедшие с ним события, смотрит на себя прежнего, пребывающего в ошеломлении, бессилии и незнании, с некой долей сожаления и укора. Ведь, зная то, что он узнал потом, он мог бы вести себя иначе, не совершать глупых ошибок и не подвергаться страху перед неизведанным.

3. Социал-дарвинизм, как меньшее из зол. Главный герой на своем пути так же встречает много несправедливости в отношениях между людьми, особенно явно это случается с его двоюродным братом, чью историю он так же доносит в качестве долгого лирического отступления. Окружаюшие люди испуганы, слабы и озлоблены, они ищут спасения любым способом. Кто-то мародерствует, кто-то опускается ещё ниже, возникают конфликты, а потом нелепые смерти. Казалось бы, вот оно проявление людской глупости, первобытного индивидуализма, когда общество не готово к сложным испытаниям, таким, как вторжение чуждой иной цивилизации, сразу переходя в позицию «каждый сам за себя». Человек, помещенный в условия комфорта, нацепивший на себя дорогой фрак, живущий в частном доме с личной прислугой, вдруг становится одним из самых жестоких и низших существ, для которого больше не существует морали. Главный герой так же встречает на своем пути другого персонажа — военного артеллериста, который решает уйти в подполье и жить по принципу сильного, построить новое общество (под землёй в канализации), где слабым и немощным больше не будет места. Развитие идей социал-дарвинизма, которое рассказчику кажется наиболее приемлемым образом жизни в условиях господства инопланетных захватчиков, представляется, как некое меньшее зло, единственная возможность для выживания человеческого вида, с чем я не согласен в корне. Благо, автор не углубляется дальше в эту спорную тему, давая человечеству шанс на возрождение цивилизованных общественных отношений.

В конечном итоге под антуражем несвойственного тому времени футуристического сюжета об инопланетном вторжении автор развивает философскую сторону общественного развития человека. Да, в каком-то смысле это произведение одновременно о предвкушении и страхе перед будущем, перед неизведанным. К примеру, если мы возьмём советскую фантастику, то такие панические настроения врядли сможем отыскать, там инопланетный разум зачастую представлялся, как дружественный и рациональный, не имеющий воинственных амбиций. В данном же случае это другая концепция, сформированная в другом времени и с другими представлениями о мире в целом, которую интересно рассматривать и исследовать. В целом это железная классика, на основе и с оглядкой на которую были и будут созданы многие другие произведения, особенно в последнее время.

Для меня в таких историях есть что-то в высшей степени привлекательное. Это привлекательное – случайное столкновение с чем-то фантастическим, с чем-то странным, и – даже – пугающим… Да, именно пугающим. Есть тонкая, но явственная тревога – та самая тревога неизвестности, подкреплённая обрывочностью происходящего. Таким историям не нужен сюжет. Сам факт, что мы что-то видим, но не можем до конца постигнуть, держит в напряжении. Картинки странного мира со странными созданиями, представшие перед глазами ни чем не примечательного человека – и всё. И от этого уже тревожно и даже страшно как от видения миров Лавкрафта и других визионеров ужасного. Здесь, конечно, всё без нагнетания страха, всё хладнокровно (с попыткой рационализировать увиденное), лаконично, что только усиливает подсознательную тревогу от неясности происходящего.

И автор всё очень чётко выдержал, не дав ничему раскрыться до конца.

Ох, какое зловещее название! Я бы с удовольствием прочитал рассказ с таким названием от Лавкрафта, или, допустим, от Эдгара По. Но и этот рассказ я прочитал с не меньшим удовольствием. И смеясь всю дорогу.

Тут же подумалось, что переводчику этого сочинения (Р. Померанцевой) выпала сложная, но интересная работа. И она (женщина!) справилась с ней блестяще. За некоторыми заменёнными точками словами, можно угадать и наши родимые непечатные выражения. А уж как пришлось попотеть (наверное), подбирая русские аналоги к выражениям заковыристым, но печатным (задрибабочка, например, – просто блеск!). В любом случае, чувствуется, что наше родимое сквернословие существует по тем же канонам, что и указанное автором западноевропейское, и дальше – мировое. И как же здорово за ширмой иронии и юмора он выдал и вполне правдоподобные вещи – например, роль милых дам в распространении проклятий и бранных слов (!), или то эмоциональное значения выплеска эмоций, что эти бранные слова и впрямь имеют.

«Из всех зверей умнейший – обезьяна, а сравните её жалкое фиглярство с царственным величаем слона!»

И опять остроумные фразы автора можно растаскивать на цитаты, а его нетривиальные сравнения вызывают широкую улыбку. Но тема тут, пожалуй, скользкая. Ум – понятие широкое, а в данном случае, автор говорит скорее об умничанье. Впрочем, и здесь имеющем своего антагониста в тупой упрямости людей типа дядюшки Августа. Всё это забавно, но, на мой вкус, из-за размытости темы не столь остро, как те же «Поиски квартиры как вид искусства», «Что едят писатели», «Размышления о дешевизне и тетушка Шарлотта» и прочих похожих вещей, которые я прочитал у автора чуть раньше. Кстати, здесь тоже упоминается тетушка Шарлотта, стало быть, и тут – один цикл, одно пространство.

Очередное замечательное юмористическое эссе Уэллса. Я уже начинаю любить такие штуки. Название, конечно, говорит само за себя – тут тебе и про молодые пары, ищущие первое совместное жилье, и про «профессиональных любителей подобного спорта». Остроумие у автора как всегда на высоте – можно даже на цитаты растаскивать («Квартиру всегда снимают в минуты отчаяния!», и прочие шедевры).

Тут же автор от общего переходит к частному, описывая личный опыт рассказчика. Это тоже забавно, хотя и не так ярко, на мой вкус. Как и в «Роду ди Сорно» автор опять переходит от первого лица к третьему, но сейчас это сбивает меньше – на второй раз я уже привык. А еще два этих рассказа роднит появление Ефимии, жены рассказчика. Выходит, обе истории из одного цикла (мира).

Замечательное юмористическое эссе (и сатирическое тоже). Связь художественного дара с пищей, употребляемой писателями. Заметки о том, что ели писатели-современники Уэллса – вернее, предположения о том, что ели писатели-современники Уэллса. И непосредственно советы по диете для начинающих писателей, собирающихся стать доками в том или ином жанре. Но, конечно же, пищеварение сначала нужно должным образом испортить…

Всё очень остроумно и смешно. И возникла мысль, что сейчас это эссе может быть даже смешнее чем раньше. В современном мире, полном всяких коучей и британских (заметьте!) учёных, я полностью уверен, что где-то есть подобные же наблюдения и рекомендации, только написанные каким-нибудь «специалистом» на полном серьезе для потребителей данного информационного продукта.

Жалко, конечно, что не все из упомянутых автором писателей сейчас на слуху, да и просто известны – это бы сильнее обостряло данную сатиру.

Очень забавный рассказик. Пока читал, улыбка с лица не сходила. Тут, конечно, ирония и некая пародия на романы, что пишут девушки в шестнадцать лет – и сейчас ведь пишут! – нелепые, пафосные. Но это всё простительно, да и ирония тут беззлобная, что особенно радует. А вслёд за этим где-то в глубине есть почти серьезная, почти грустная мысль – так вот, о чём мечтают юные девушки, о каких героях, а что получают, в конце концов?

Из минусов немного сбил меня переход от третьего лица к первому – в таком маленьком произведении он весьма смущает.

Замечательная история (эссе, рассказ?). Ироничный и мягкий, он, конечно, не только о разности поколений, но и – очень тонко – о разности эпох в принципе. Разности между миром, в котором любая вещь была дорога (и не только в денежном плане), и миром, в котором вещи штампуются, теряют свою ценность не только денежную, но и художественную и эмоциональную, вещи без истории. Читаешь, и невольно вспоминаются те сервизы, что стояли под стеклом у бабушек, чтобы просто стоять там для красоты – даже спохватился с тревогой и лёгкой грустью: а где-то они сейчас? А ведь раньше они казались вечными…

Что радует в этом рассказе – что под легкой иронией и подтруниванием над тетушкой Шарлоттой, этой «рабой монументальных вещей», есть и легкая невысказанная грусть. Да и само подтрунивание – подтрунивание с любовью.

Забавный рассказ.

На мой взгляд, какой-то деревянный рассказ получился. Кажется даже, что в нём автору приходилось сдерживать свою фирменную блестящую иронию, переходящую в социальную сатиру. Лишь пару раз она мелькнула (особенно хорошо было про атеистов:

Поначалу казалось, что рассказ о студенческой жизни будущих учёных, о любовном треугольнике, и битве за лидерство в учении, сопряжённой с битвой за внимание юной особы; что препарат (тот самый, из названия) это, в переносном смысле, сам главный герой истории – Хилл, что это мы его видим под социальным микроскопом авторского взгляда; а там действительно было на что поглядеть.

Но, нет. Всё свелось к моральному выбору главного героя. В иных случаях мне бы это понравилось, но тут нет – рассказ этим моральным выбором будто оборвался, таким искусственно прилепленным он выглядит. Будто дань какой-то моде или обязательное требование издателя. Да ещё было в нём что-то до жути искусственное

Магия чуть ли не первого фантаста Герберта Уэллса, наверное, объективно мешает взглянуть на произведение. Весьма слабое произведение.

Идея — полёт людей на Луну. Ребятки, писано сие уже в двадцатом веке. Мысль, как бы туда попасть, настолько избита, как теперешняя эксплуатация в хвост и гриву попаданцев в прошлое. Ладно, Мельес на заре кинематографа (через год после Уэллса) снял кино об полёте на луну. Тогда было круто. Но для литературы путешествие на Луну в качестве яркой идеи — банальность.

Раз это не сказка, а как бы научная фантастика, то Уэллсу надо было объяснить, минимум, три вещи — принцип двигателя, принцип управления и принцип жизнеобеспечения.

Первый худо-бедно объяснился чудо-веществом. антигравитацией. Хотя снятие барьера силы тяжести не гарантирует движения. В той же невесомости (по сути, антигравитация) космонавты только кувыркаются, а не целенаправленно движутся с гигантской скоростью. На управление «кораблем» Уэллс положил большой болт — мол, главное, шторку открыть — и тебя от Луны ровнехонько на берег Англии забросит. В-общем, без руля и ветрил летел наш шарик.

А уж проблема с питанием, водой и воздухом решилась... А никак не решилась, всего везде было вдоволь. И неделями в пузыре, и на самой Луне — хочешь дыши от пуза, хочешь грибочки ешь. Я уже молчу про разные излучения, температуру, давление, бактериологическую несовместимость. Да сказка «Незнайка на Луне» в сотни раз научнее, чем эта научная фантастика. Мистеру Уэллсу было откровенно лениво занимать себя ответами на сотен «Почему?» Потому что.

Так, может, посыл романа крут? Ага, крут. Два не самых почтенных джентльмена (они даже друг друга в своих воспоминаниях норовили лягнуть) летят на Луну, чтобы забрать оттуда полезные ништяки (разумеется, тут же им попадается много золота, что ещё надо), колонизовать разумных существ и чего церемониться с этими недолюдьми, поубивать кого можно, а остальных превратить в рабов. Все. Весь посыл.

Интересно, читающие и восторгающиеся романом не видят этого звериного оскала империализма? Англия — пуп Земли, остальные, в лучшем случае, будут ей прислуживать. Замечательный смысл романа.

Ну, может, хоть слог тут хорош? Издеваетесь? Обычный текст для печатания в газетах-журналах с продолжением. Чего хотеть от Майн Ридов до Генри Хаггардов — бульварное чтиво.

Редкое произведение, где трудно что-то похвалить. Разве что любопытство, как автор из всего этого выпутается.

Сложно. Мне вот сложно определиться с окончательной оценкой данного романа. В чём-то он был неожиданным, в чем-то прекрасным… а в чём-то несобранным, распадающимся на куски.

Если в двух словах, то он, конечно, о том, как автор в 1908 году представлял себе мировую войну. И уже само это кажется невероятным прозрением. Но. Мне тут же вспомнился роман Алданова «Самоубийство», в котором черным по белому говорилось о стойком предчувствии глобальной войны, возникшем гораздо раньше, чем эта война случилась. Сам факт Мировой войны, «предсказанной» Уэллс после этого шокирует не так сильно. Но смотреть на роман с точки зрения научно-технических прозрений любопытно. Авиация (только зарождающаяся на тот момент) как одна из важных сил войны, пожалуй, имеет место быть (но не в таких масштабах), но детали смотрятся сейчас как некая научно-фантастическая альтернатива: летательные аппараты всевозможных конструкций (есть даже предшественники орнитоптеров «Дюны»), электрические пушки, ружья с кислородными патронами, надутые газом воздушные чудовища, разрушающие города и т.д. и т.п. Но, конечно же, суть не в этом. Как и не в попытке автора угадать ход и события такой возможной войны – впрочем, и тут пару раз у меня мурашки по спине пробегали: Германия как зачинщица и движущая сила войн, эдакий немецкий Наполеон, «война как кровопускание» из уст немецкого офицера – жутковато…

В романе продолжается авторская тенденция – его пессимизм по отношению к науке. Тут сами достижения науки подталкивают страны к войне; они будто просятся для военной службы, просятся пустить их в ход, для уничтожения людей. Как и в более известных романах Уэллса («Человек-невидимка», «Остров доктора Моро», «Пища богов» и т.д.) за изобретениями стоят люди, а люди бывают эгоистичны, за изобретениями стоят высшие сферы власти, а они бывают циничны и не гуманны. А тут и вовсе автор открытым текстом выводит беду всего из научно-технического прогресса, происходящего без роста духовности всего человечества, да ещё и помноженного на циничную «цивилизованность» общества.

Тут продолжение и второй тенденции автора – социальной сатиры. Роман начинается как социальная сатира, а главный герой предстаёт как типичный представитель цивилизованной молодёжи – не чистый на руку предприимчивый молодой человек, способный на обман и тёмные махинации, при этом больной тем типом «патриотизма» который радеет за войну за величие своей нации… лишь бы самому в этой войне не участвовать. Приключения героя в начале романа комичны (и частично будто бы выпали из другого романа автора – «Колёса фортуны»), но ирония со временем становится более горькой. И даже, позже, во время военных действий, на мой взгляд, слегка неуместной.

Я считаю это бедой романа – у него разные эмоции, и эти эмоции временами друг другу противоречат. У романа неплохой сюжет – герой оказывается втянут непосредственным зрителем первых, самых главных боёв войны в воздухе. Но автор при этом очень часто отвлекается на общую картину, подолгу рассказывая о расстановке сил, о социальной и технической стороне вопроса. И, в конце концов, понимаешь, что это-то важнее для автора, чем сам сюжет. Потом всё перерастает в понятный антивоенный пафос – в предчувствие мировой войны как в предчувствие гибели мировой цивилизации (этого, слава Богу, не случилось и после двух мировых войны, но такое нагнетание всё равно остаётся не лишним). Книга превращается в роман-предупреждение (и сейчас не менее актуальное, чем раньше), а концовка её даже в некое подобие постапокалипсиса. Злоключения героя тут – лишь наглядная иллюстрация. И хотя приключения его небезынтересны, роль его важна, да и сам герой меняется по ходу истории

Грустный рассказ.

Тут такое дело. Есть книги, которые вырастают из других книг, а те в свою очередь дают толчок в создании следующих. Так «Пища богов», несомненно, выросла из известнейшего произведения Свифта, перенеся на Туманный Альбион великанов и лилипутов. И это видно уже по первым главам, когда героям, как Гулливеру в Бробдингнеге (в стране великанов), пришлось столкнуться с представителями гигантской фауны – осами (именно осами!), крысами, и так далее.

А уже из этих глав, кажется, вышли «Роковые яйца» Булгакова (и там и там, кстати, сыграли свою роль цыплята!). Конечно же, целью Булгакова были иные материи. Но сейчас, когда я вспоминаю повесть Михаила Афанасиевича, то кажется, что в связке с «Пищей богов» она приобретает больший сардонический окрас. Идея нового человека, человека гигантских свершений (вполне себе коммунистическая), идея величия нового мира там превращается во что-то уродливое, похеренное пролетарскими дельцами.

Но – к «Пище богов». Между ней и творением Свифта много общего. В них обоих рост это лишь гипербола, символ – тут не про рост тела, а про рост духа. А противостоит ему лилипутская пигмейская сила обыденность. Пигмейское правительство с его пигмейскими лидерами, только и думающими что о своем пигмейском благополучии. Пигмейские ученые, типа Уинклса, узколобые, реализующие свои честолюбивые планы. Пигмейские обыватели, не видящие ничего дальше собственного носа. Пигмейская знать, этот самый свой нос задирающая выше и выше. И т.д. и т.п. И все планомерно катится к столкновению, так как пигмейская посредственность не может мириться ни с чем великим.

Однако, роман он на то и роман, чтобы быть шире, чем одна его центральная колея. А Уэллс он на то и Уэллс (и за это его и люблю), чтобы находить иногда внезапные и оригинальные преломления и ответвления — иногда динамичные и страшные, как кровопролитные столкновения с гигантскими животными, или, что чаще всего, курьезные с ироничным тонким английским юмором. И все это делает чтение очень увлекательным и очень принятым.

Еще одна «шокирующая» история от создателя современной фантастики, посвященная неизвестным тогдашней науке животным. Джунгли Борнео даже сегодня представляют из себя непроходимую чащу, кишащую разного рода живностью, а в прошлом веке этот остров вообще был «белым пятном» на всех географических картах. Полностью исследовать его смогли уже после Второй мировой. Легенды гласят, что в подобных местах легко терялись целые дивизии квантунской армии. Наверное поэтому индонезийский архипелаг не был полностью японцами оккупирован. Даже сегодня туристам не рекомендуют отходить от берега дальше, чем на сто метров: там заканчивается всякая радиосвязь и поиск пропавшего фактически превращается в рулетку. А на каждом шагу туриста ожидает множество опасностей — от ядовитых лиан до ужасно злющих представителей фауны типа оранг-утанга или кланг-утанга. Из этих двоих ученые смогли подтвердить наличие только первого, а второй пока так и остается легендой. Впрочем, легенда завтра также может стать реальностью, как в это произошло с кистепёрой рыбой — целакантом. Пусть загадочный зверь не окажется гигантской летучей мышью, но он вполне может быть крупной разновидностью белки-летяги. И рассказ Уэллса сразу же станет документальным.

------------

РЕЗЮМЕ: очередная «история на ночь» от прародителя современной фантастики повествует о непознанном животном мире острова Борнео. Совсем не страшная, а временами даже и забавная, она дает нам представление о том, чего боялись и чем восхищались читатели, жившие на «переломе» веков.

Один из тех мелких рассказов, которые в прошлом веке так любили публиковать общественные журналы, чтобы пощекотать нервы своих читателей. Сегодня такая история о летающих по воздуху пауках уже не способна испугать даже пятилетнего ребенка, выросшего на «Гарри Поттере», «Зловещих мертвецах», «Джиперс-криперсе» и дьявольской героике Marvel. Но 100 лет назад Земля еще не была до конца исследована, и публика вполне серьезно считала, что где-то там, «за горизонтом», еще таятся от ее взора неоткрытые земли и необычный животный мир. Точно так же в свое время эллины считали, что в Африке живут циклопы, а между Апеннинским полуостровом и Сицилией мореплавателей поджидают два коварных чудовища — Сцилла и Харибда. Древние сказки — это первая попытка человека «дорисовать» не до конца познанный им мир, а вовсе не стремление прославиться в качестве писателя. Они писались от души и потому без заметной фальши, чего не скажешь про современные творения. Поэтому даже такой мастер слова, как Герберт Уэллс, не смог изменить данную традицию, создав не совсем убедительный и вовсе не страшный рассказ о путешествии трех авантюристов «за край света». Женщины, впрочем, могут найти его романтичным, ведь в основе всего сюжета лежит безумная страсть к женскому полу.

------------

РЕЗЮМЕ: история о том, как трое кабальеро проиграли сражение огромным паукам. Как правило, в подобном случае выживает либо самый умелый, либо самый хитрый.

»...вы верите, что род человеческий когда-нибудь выберется из ущелья?

— Конечно, если только наше солнце не погаснет и не вздумает взорваться и если ничего не случится с нашей планетой.»

Книга, оказавшая на меня сильное воздействие, из числа тех, что формируют мировоззренческие взгляды. Повествование очень неторопливо начинается, но стоит добраться до второй половины текста, где проведена мощнейшая социальная аллегория. Образ «фантастического» острова с враждующими племенами дикарей и «отживающими» гигантскими древними реликтами — мегатериями недвусмысленно раскрывает модель подавления личности государственной машиной.

«Они так медленно передвигаются, что жертвы зачастую не замечают их приближения и бывают застигнуты врасплох.»

Выбраться герою помогает поддержка любимого человека, но ждёт его испытание войной, от которой никуда не деться, как на острове Рэмполь, так и в «цивилизованном мире».

В финале Уэллс, пробуя взглянуть в будущее человечества, устами персонажей высказывает как опасения, так и сдержанный оптимизм. И то и другое имеют свои основания. «Ардам по-прежнему был у власти, теперь он энергично развивал идеи Чита, которые прежде отвергал с таким презрением. В следующую войну предполагалось совершить грандиозный поход по плоскогорью». Вторая мировая оказалась ещё белее жестокой и разрушительной, но и прогресс всё-таки не остановился...

Моя оценка: 9 (с плюсом) из 10. Выше у Уэллса оценил только роман «Необходима осторожность» (ещё одно незаслуженно малоизвестное выдающееся социально-философское произведение).

Один из самых сильных романов Герберта Уэллса. В отличии от большинства других произведений автора, где фантастический сюжет идёт рука об руку с большой долей философской составляющей, в «Острове доктора Моро» действие и связанные с ним эмоции захватывают с самого начала и не отпускают до последней точки.

Книга мрачная, атмосфера гнетущая, герои яркие, со своими характерами, как люди , так и сами подопечные доктора Моро. Эмоции при прочтении бьют фонтаном, от напряжения первых строк во время кораблекрушения ГГ, отвращения и страха в середине, до нетерпеливого ожидания, чем же закончится эта история, в конце. Читается на одном дыхании, текст лёгкий, без занудства, что в романах автора встречается не так уж и часто.

Для любого возраста, и кому нравится страшилки и кому нравятся произведения, дающие пищу для ума, подойдёт всем.

По сегодняшним меркам обычный ужастик, но когда писалась. Литературно написано очень хорошо, хотя, конечно, во многом это заслуга переводчика. К сожалению ситуация не разрешена

и как бы подвешена в воздухе. Интересно, кода бы до жителей рассказа-мира дошло бы, что против муравьёв надо применить химию.

Если бы я прочёл эту повесть лет в 12, то пришёл бы в неописуемый восторг. Мне не было дела до исторической достоверности, а вот атмосферу и «визуальный» ряд, я бы почувствовал конкретно.

Первобытные дикари, пещерные медведи, лев-людоед, говорящие животные — гиены, шакалы, дикие лошади.. .Уууухх!

История Уг-Ломи и Эвдены (да-да, вот такие странные имена автор дал своим героям), сначала вынужденных покинуть своё племя, а потом, пережив много приключений, вернувшихся в него, немного наивна, но интересна и динамична. Герои изобретают каменный топор и шипастую дубину, пытаются приручить лошадей, сражаются с кровожадными соплеменниками.

Главным побудительным мотивом развития сюжета является (ах, как это тривиально!) женщина. Из-за неё, красивой, всё и началось. И сейчас с высоты прожитых лет, количества прочитанного и личного опыта, я понимаю, что это и есть главное НЕПРАВДОПОДОБИЕ всей литературной конструкции сюжета.

Ну, да не будем придираться.

Повесть легко читается, сюжет остр, пейзажи и атмосфера прелестны. Да и первобытная любовь-морковь ничего не портит. Такие книги пробуждают интерес к истории.

Что есть «гут».

Читателям среднего подросткового возраста.

Привык у Уэллса к другим вещам. К другим постановкам проблем.

Я понимаю, что рассказ — это дань приверженности автора к левым, социалистическим идеям. Отсюда и пародийно-сатирическое изображение элиты, и злые издёвки над религиозными и августейшими особами, и прочий саркастический тон, но фантастическая составляющая текста, на мой непросвещённый взгляд, очень слаба.

Странное изобретение, странный финал. И ещё хотелось бы отметить способность писателя «видеть» будущее. Это для фантастов как знак качества, как маркер таланта, а он был у Уэллса просто недюжинным ( здесь сорри за лёгкий пафос, я понимаю, что Америку не открыл).

Читать советую «знатокам» творчества автора. Рядовому читателю сей опус искать не рекомендую.

Слушал это произведение в аудио формате.

Забегая вперед, скажу, что книга довольно сильно отличается от фильма с Томом Крузом. Это для тех, кто планирует прочитать книгу, после просмотра голливудского блокбастера, как и я.

Хоть роман воспринимается немного старовато, но фантазия у автора для 19 века я бы сказал очень даже. Произведение стоит воспринимать строго как классику фантастики, которую можно прочесть, как и любую другую классику, чтобы составить представление о литературе того времени. Все-таки, фантасты того времени, писали книги о том, что тогда даже представить было трудно, а большинство современных о том, что уже на горизонте.

Так что автору респект и уважуха)

«Облик грядущего» — очень необычный роман, как по содержанию, так и по манере исполнения. Изображенный в нем мир, или точнее путь к достижению такого мира, перекликается с идеями Е. Замятина и О. Хаксли, но если в «Мы» и «О дивный новый мир» события преподносятся под соусом ужаса, —дескать, что делают с человеческой личностью! — то Уэллс рассказывает о похожих аспектах с придыханием и даже каким-то благоговейным восторгом. Сама манера повествования (здесь читателю предстоит самому определиться, насколько она искренняя или, напротив, пародийная) продирает до костей, поскольку постепенно начинаешь осознавать, что тебя мягко подводят к простейшей идее: быть рабом в мире, где нет войн и эпидемий — это прекрасно! Нельзя не отметить, что, имитируя рассказ об истории человечества вплоть до 2106 года (роман издан в 1933 году), автор «Машины времени» сделал ряд удивительно точных предсказаний. Так, например, в тексте сказано, что Вторая мировая война начнется в январе 1940 года с конфликта между Германией и Польшей из-за Данцига (то есть, автор ошибся всего на четыре месяца). Что касается других событий, то при прочтении появляется стойкое ощущение, что никакая это — не фантастика, и что автор кое-где сильно промахнулся со сроками, но не по сути.

Обязательно следует сказать еще и о том, что содержание романа разительно отличается от снятого спустя три года фильма по сценарию Уэллса. По большому счету у них даже названия разные. «The Shape of Things To Come» — у романа, «Things To Come» — у фильма. В фильме показана совершено иная история. Действуют в нем персонажи, которых нет в романе, и живут они в городе Эвритаун, о котором в романе не упоминается. Сценарий фильма был переведен на русский язык в 1937 году Семеном Григорьевичем Займовским. Роман до 2023 года на русский никогда не переводился и в России практически неизвестен, что, прямо скажем, весьма удивительно, учитывая имя автора.

Эта изящная новелла предвосхищает зрелое творчество Герберта Уэллса — беспощадного критика буружуазного общества с его конформизмом и консьюмеристскими идеалами.

Она лежит в русле привычных для раннего Уэллса сюжетов о столкновении обывателя с «непознанным», но в этот раз тема «взгляда в бездну» решена с откровенным сарказмом. Основа «Красного гриба» — жёсткий реализм (но не сатира), сопровождаемый экономно и занимательно сформулированным социо-психологическим анализом, с парадоксальным сюжетным вывертом.

Но, несмотря на реализм и некоторую дидактичность рассказа, читатель отлично развлекается при чтении «Красного гриба», поскольку сюжет даётся с юмором и совершенно осознанно играет с читательскими ожиданиями.

Типичный для раннего этапа творчества рассказ Герберта Уэллса. Заурядный обыватель, представитель позитивистской буржуазной культуры XIX сталкивается с реальной хтонью, вдруг вылезшей из сумеречной зоны... Мелкий буржуа вдруг обнаруживает границы своего такого уютного привычного мира и... ничего не происходит. Ничтожество так и остаётся ничтожеством.

Уэллс написал довольно много новелл с этим сюжетом, каждый раз варьируя интонацию, от серьёзной в «Обсерватории Аву» до издевательской в «Красном грибе». В этом случае автор допускает мягкую иронию в адрес своего героя, но остаётся довольно снисходительным к его слабости и глупости. Очень приятный рассказ. Слегка пугающий, но, в общем и целом, приятный. Уэллс постарался доставить читателям удовольствие, и это у него получилось.

Приятный одноразовый рассказ, в момент своего появления вполне новаторский и яркий, позже заезженый миллионом подражателей, использовавшими тот же «бу!»-эффект в сочетание с реликтом, внезапно набрасывающемся на героя.

Однако Уэллс писал рассказ не просто для развлеченния, а с несколькими вполне ясными посланиями читателю:

1. Человек всматривается в бездны Космоса, не успев разобраться с тем, что творится на его же планете.

2. Привидения и монстры не потусторонние сущности, а, скорее всего, вполне реальные существа, всего лишь более редкие, чем медведи и волки.

Суховатая ирония и предельный рационализм Уэллса в этом рассказе показывыают умного талантливого писателя, ещё не научившегося стопроцентно пользоваться своим умом и талантом. Но талант — несомненнен.

Произведение знаковое, для своего времени прорывное в плане предлагаемых идей. К сожалению, кроме идей в произведении нет ничего интересного. Современному человеку читать книгу можно только с прицелом на ознакомление с историческим наследием. Сюжет в книге фактически отсуствует и пришит к телу только ради того, чтобы хоть как-то занять читателя, все выводы подаются в виде прозрений с потолка и не подкреплены хоть маломальской базой, на которой они могли бы быть построены. В общем, не Жюль Верн с точки зрения сторителлинга того времени и, тем паче, нашего. С другой стороны, хорошее произведение может написать и кто-то другой, а Уэллсу можно быть благодарным за микрореволюцию в жанре.

«Может ли невидимый видеть?

Если бы Уэллс задал себе этот вопрос прежде, чем написать роман, изумительная история «Невидимки» никогда не была бы написана…

В самом деле, в этом пункте разрушается вся иллюзия могущества невидимого человека. Невидимый должен быть слеп!

Отчего герой романа невидим? Оттого, что все части его тела – в том числе и глаза – сделались прозрачными, и притом показатель их преломления равен показателю преломления воздуха.

Вспомним, в чем состоит роль глаза: его хрусталик, стекловидная влага и другие части преломляют лучи света так, что на сетчатой оболочке получается изображение внешних предметов. Но если преломляемость глаза и воздуха одинакова, то тем самым устраняется единственная причина, вызывающая преломление: переходя из одной среды в другую равной преломляемости, лучи не меняют своего направления, а потому и не могут собираться в одну точку. Лучи будут проходить через глаза невидимого человека совершенно беспрепятственно, не преломляясь и не задерживаясь в них, ввиду отсутствия пигмента, следовательно, они не могут вызвать в его сознании никакого образа.

Итак, невидимый человек не может ничего видеть. Все его преимущества оказываются для него бесполезными. Грозный претендент на власть бродил бы ощупью, прося милостыню, которой никто не мог бы ему подать, так как проситель невидим. Вместо могущественнейшего из смертных перед нами был бы беспомощный калека, обреченный на жалкое существование.» Яков Перельман, «Занимательная физика», том, ЕМНИП, первый.

Это в теории. На практике же...

На практике это второй роман Уэллса из прочитанных мной. У этого якобы научно-фантастического томика мощнейшее двойное дно — наше с вами общество, вертясь в котором, невидимый человек не питает особых иллюзий к своему могуществу. Ну да обо всём по порядку.

Он — гений и в то же время безумец, дошедший до ручки, изгой. Начав свои изыскания в области изучения оптических явлений и всего, что с ними связано, он очутился без поддержки в самом их начале и, дабы продолжать их, обобрал до нитки своего отца. Отец от нервного срыва умер, а Гриффин (имя невидимки) даже на похороны не пришёл. Стыдно даже как-то.

Далее исследованиям ставят палки в колеса различное сельское быдло, погодные условия и рельеф. Наш герой, ударяясь обо все подводные камни, всё же идёт на дальнейшие жертвы ради науки... В конце концов, единственный человек, у которого Гриффин надеялся найти понимание и поддержку, воткнул ему нож в спину и заявил в полицию. Вроде бы «из благих соображений» (садюга Гриффин предлагал ему стать на путь запугивания и террора, а белый, пушистый, добродетельный и сознательный д-р Кемп не мог такого допустить), но что-то как-то не особо верилось в благие намерения того, кому Гриффин излил душу. Counterterrorists win, Гриффин убит, а ещё один упитанный забулдыга, которого наш странствующий учёный всеми правдами и неправдами держал при себе, сграбастал его записи и сворованные бабки и открыл на последние бизнес, не особо, впрочем, отрицая, что не было бы счастья... и что Гриффин был гений: его записки-то он так и не расшифровал и унёс тайну невидимости с собой в гроб. Такие дела. Не зря к белым, пушистым, добродетельным и сознательным сердце почти никогда не лежит. А к таким вот Гриффинам — запросто. Повторюсь: гений, доведённый до отчаяния, изгнанный отовсюду, преданный и убитый... Остальные немалые достоинства текста даже как-то меркнут рядом с мастерски поднятыми в нём проблемами.

Интересная вещица с точки зрения фантастического допущения. Но в конце рассказа, уже после обмена сознаниями, когда главный герой понимает, что он заключён в теле старика, возникает мысль. А не сталкиваемся ли мы все с подобным опытом, когда неожиданно задумывается — куда ушло наше детство? Молодость? Зрелые годы? Может быть, любой человек на склоне лет с удивлением обнаруживает, что его годы бесследно ушли, а он этого и не понимал до поры до времени? И мир будет принадлежать другим людям, тем молодым поколениям, которые пришли ему на смену, а его ждёт только одна незавидная перспектива. И вырваться из этого положения невозможно. Вот такой абсолютно нефантастический вывод.

Читайте внимательнее тексты Г.Уэллса что не относится к фантастике и другой художественной литературе, так как сей писатель склонен врать, цитирую: Со времён Норманнского завоевания, 850 лет тому назад, у нас менялись династии и церковные иерархии, но чтобы мы что-нибудь « свергли», «опрокинули», «уничтожили», чтобы мы «начали сызнова» — как это бывало почти с каждой европейской нацией, — никогда. Цитирование окончено. Нда, а как же Оливер Кромвель и казнь Карла I Стюарта? «Его политика абсолютизма и церковные реформы вызвали восстания в Шотландии и Ирландии и Английскую революцию. В ходе гражданских войн Карл I потерпел поражение, был предан суду парламента и казнён 30 января (9 февраля) 1649 года в Лондоне.» Это про Карла 1-го Стюарта. Также « Славная революция» 1688, когда был свергнут Яков 2-й Стюарт и к власти пришёл Вильгельм Оранский под именем Вильгельма 3-го.

В рассказе можно увидеть несколько затрагиваемых вопросов.

1. О зависимости восприятия окружающей действительности от органов чувств и ограничений, с этим связанных. Насколько хорошо может быть понято другое существо, порог восприятия которого выше или ниже твоего? Насколько хорошо мы, например, можем понять, как видят этот мир собаки (зрение и обоняние которых существенно отличается от наших), летучие мыши (слух), не говоря уже о гипотетических инопланетных существах, которые могут кардинальным образом отличаться от нас.

2. Возможно, автор метафорически хотел показать, как далеки могут быть друг от друга люди разных мировоззрений и культур, как сложно им понять друг друг, как они готовы даже искалечить «другого», сами того не понимая и неся, по их мнению, добро.

Всё это прекрасно и, наверное, было свежо в самом начале двадцатого века. Но искушенному читателю из века двадцать первого откровенно скучно, ведь он всё это видел и обдумывал неоднократно. Форма изложения тоже не впечатляет — не хватает Уэллсу легкости, язык его не блещет красотой. Сюжет полусказочный, но при этом без очарования сказки.

Нельзя сказать, что рассказ плох, а для читателя столетней давности он даже, пожалуй, был хорош, но в 2023, как мне видится, представляет в основном интерес для литературоведов и историков искусства.

Мы рождены, чтоб сказку сделать......

Нечасто у меня бывает так, что перерыв между прочтением книги и написанием отзыва на прочитанное длится больше нескольких дней. А тут счёт идёт уже на полные две недели и стремится к цифре три. И не то, что вообще не понял эти статьи, и не в том дело, что написано слишком глупо или чрезмерно умно. А просто в моём понимании всё настолько прозрачно и однозначно, что и комментировать тут особо нечего. Т.е. типа задание: опишите не прерываясь и не повторяясь в течение 10 минут шарик для настольного тенниса...

Любое новое дело чаще всего сопровождается пробами и ошибками, и редко когда всё задуматое и помечтатое получается сразу и именно так, как хотелось — это в том случае, если было твёрдое понимание, чего хочется, причём не в общих чертах, не в целом, а в деталях.

Любой горовосходитель, прежде чем закинуть за плечи рюкзак и натянуть штормовку, намечает и прокладывает маршрут, прикидывает места базового и промежуточных лагерей, а затем упорно и методично закидывает туда разное горовосходительное имущество (которым заранее запасся — а это вообще отдельная стадия). И при этом всё равно во время подъёма встречаются всякие препятствия и сложности, которые штурмовая группа преодолевает уже в процессе восхождения.

В том социально-революционном деле, которое замыслили большевики (как и все другие российские эСДэки, либералы и другие революционеры), практически все предыдущие стадии были пропущены, ибо главным и основным этапом считалось — захватить власть. А что нужно делать потом, причём не абстрактно, а начиная буквально со следующего дня и затем последовательно и ничего не пропуская — этого не знал никто. И именно об этом, прежде всего, написал Герберт Уэллс в своей книге. Указав, как мне кажется, на самый крупный промах в стратегии и тактике РСДРП (б) в революционной борьбе. А ведь мало захватить власть — её надо ещё и удержать — и именно этим большевикам и пришлось заниматься прежде всего. И об этом Уэллс тоже пишет.

Вообще, любое новое дело обычно требует разного рода независимых оценок и экспертиз. Если таковые специалисты-эксперты найдутся. Однако в том революционном деле, о котором идёт речь в сборнике, готовых экспертов не было и не могло быть. Вернее, они были, но вероятность правильности их мнений и суждений была примерно равна ½ (пациент либо жив, либо мёртв). И английский писатель-фантаст Герберт Уэллс, много раз поднимавший в своих книгах вопросы и проблемы социальной организации и переустройства оной, как раз и выступил в роли такого непредвзятого независимого эксперта. Который, конечно же, не дал заключений, но внятно и отчётливо выразил своё экспертное мнение по поводу происходящего и наблюдаемого в нашей стране в периоды его посещений. Притом, что сам Уэллс хотя и придерживался социалистических взглядов, однако был далёк от принятия всех ситуаций и действий, совершаемых новой властью в России начала XX века — об этом сам автор не раз пишет в своих очерках. Не принимает и не одобряет, не соглашается, но вместе с тем относится с пониманием необходимости и неизбежности тех или иных действий советской власти — довольно важная позиция.

Кроме вот этой экспертизы для меня вельми интересным (прочитанным буквально взахлёб) стал очерк о Великой войне (так в те времена называлась Первая Мировая) — настолько было интересно, что непременно включу в свой список хотелок уэллсовские «Историю мира» и «Историю мировой цивилизации» — в этих книгах автор предстаёт перед нами историком и исследователем цивилизации.

А вообще очень жалею, что хотя во время и школьной, и академической учёбы слышал о существовании этой книги Уэллса, однако руки до неё так и не дотянулись. Ну, лучше поздно, чем никогда.

Крутейшая «Война миров» Герберта Уэллса.

Здравствуйте. Сегодня я расскажу вам о книге «Война миров» Герберта Уэллса. Чуть позже затрону и продолжения, написанные русскоязычными авторами в разные времена. Что вообще можно сказать о уэллсовской «Войне миров», когда уже всё сказано? Думаю, ничего нового.

Эта книга практически сразу стала классикой жанра, родоначальником научной фантастики как таковой. Да, был ещё и Жюль Верн, ни в коем случае не хочу принижать его заслуг (и без него мы всё равно никуда не денемся), но сегодня — не о нём… Начну, пожалуй.

***

Итак, Герберт Уэллс. В чём заключается суть его знаменитой книги? Начну издалека. Уэллс был социалистом фабианского толка, то есть он придерживался тактики постепенной, мирной и законной трансформации капитализма в социализм и решительно отказывался от политических переворотов и революций. В этом отношении фабианские социалисты сильно расходятся во мнениях с другими направлениями социалистической мысли, которые преимущественно выступают за народную революцию и, условно говоря, «мгновенную» и «силовую» смену правящей власти.

Иными словами, фабианская ветка социализма предлагает постепенно воспитать из капиталистических свиней — людей, в то время как марксисты выступают за то, что свиней надо прикладами винтовок загнать обратно в свинарники, а на высокие и ответственные посты посадить подготовленных, честных и искренних людей. Допускаю, что это неправильная метафора, но тут уж как понял.

После поездки в Россию и своей встречи с Владимиром Лениным, по итогам которых Уэллс написал книгу «Россия во мгле», английский писатель так высказался о различии во взглядах на социализм между фабианцами и «советскими» социалистами, цитирую биографическую статью на Википедии:

Как я понимаю, значительная доля научно-фантастических произведений Герберта Уэллса может быть отнесена к социально значимым. Думаю, этот автор писал не просто научную фантастику (далее — НФ), а социальную НФ (тексты с уклоном в социальные проблемы современного и/или будущего общества). Да, нам сейчас трудно представить иную качественную НФ, однако англичанин был фактически первым.

***

Война миров, описанная в одноимённом романе английского писателя, происходит между людьми и марсианами. Совершенно внезапно марсиане вторгаются в мирную жизнь английской глубинки, выползают из космических кораблей и начинают жрать ничего не понимающих людей. Пока земная власть (в данном случае — английская) в очередной раз берёт время на раскачку, которого уже нет, марсиане быстренько собирают боевые треножники, оснащённые по последнему слову марсианской техники, и вступают в бой с человечеством. И будет этот бой неравен, как говорится!

Примечательно, но человечество не ожидало такой прыти от марсианских клювоносых тварей, и практически весь сюжет читатель наблюдает гибель растерявшейся английской государственности в цепких лапах марсианских захватчиков. Так сказано в «Войне миров»:

Теперь уже очевидно, что Уэллс написал не только научно-фантастический роман о вторжении инопланетян на Землю, но и социальный памфлет, прямо апеллирующий к империалистической политике Англии в 18-19 веках.

Так, колониальная Англия, уничтожающая менее развитые цивилизации в угоду имперским прихотям и хотелкам, в книге упоминается прямо. Эту мысль автор удачно завязал на фантастическом сюжете, немного увеличив угол обзора. Англичанам коренные жители колоний представлялись глупыми голожопыми дикарями — это факт. А если посмотреть шире? Ведь для более-менее развитой (по космическим меркам) инопланетной цивилизации мы, люди, окажемся всего лишь лысыми суетящимися обезьянами, и никем другим!

Уэллсовские марсиане питаются человеческой кровью. Автор прекрасно описал их мерзкий облик, особенности питания, причины вторжения на Землю... А мы, люди? В меру умные (а больше технологичные), мы читаем книги, снимаем кино и ходим в театры… Замечательно. Но заодно мы за свою недолгую историю уничтожили столько животных видов, так много других народов — споили их, вырезали, маргинализировали и купили с потрохами за связку стеклянных бус.

Чем лучше мы жестоких и бесчувственных марсиан? Марсиане в «Войне миров» хотя бы открыто заявили, что им нужно, а не подкупали человечество какими-нибудь космическими бусами, хитренько улыбаясь и потирая щупальца в ожидании. Мысль далеко не новая, так как я всего лишь вторю английскому писателю:

Стало быть, для наглосаксов прошедших веков все эти африканские аборигены, индийцы, австралийцы, китайцы и другие подневольные народы тоже были не более чем расходным материалом, чьё призвание — сдохнуть во имя величия английской короны, обеспечить славу империи, над которой никогда не заходит солнце, обеспечить, попутно на неё поработав до полного изнеможения. Отдай нам жизнь, абориген, и может быть, мы не тронем твоих детей… Но это не точно.

Я плохо знаю всю эту историю, но вот даже то, что творили англичане (всё те же наглые и всё те же колониальные) в императорском Китае в середине 19-го века, уже служит прекрасным примером агрессивного характера Британской империи. Я говорю о двух опиумных войнах, развязанных Англией в Китае для того, чтобы извлечь из древней азиатской страны максимальную экономическую выгоду. Герберт Уэллс завуалированно пишет о внешней политике Британской империи так:

А вот известный американский астрофизик Нил Деграсс Тайсон продолжает уэллсовскую мысль и откровенно экстраполирует её на инопланетные цивилизации. Предлагаю тебе посмотреть отрывок из его интервью телеканалу PBS от 2008 года. Нерадостная оценка человечества у Тайсона, не правда ли? Однако пронзительно правдивая.

«Война миров» Герберта Уэллса примечательна не только мощным посылом против угнетения и уничтожения живых существ. Ведь это не только социальный памфлет, но и (напоминаю) НФ. На мой взгляд, в этой книге автор совершил настоящие научные предсказания: для уничтожения людей и техники марсиане используют Тепловой Луч; тут можно вспомнить как Зеркала Архимеда, которыми великий Архимед, по легенде, сжёг корабли вражеской армии, так и излучатель пучка заряженных частиц «Teleforce» (одно из загадочных изобретений Николы Тесла).

Сюда же относится и марсианский Чёрный Дым: химическое оружие, которым марсиане успешно травят насмерть всех, кто попадёт в его едкое облако. Знающие люди сразу понимают: Герберт Уэллс ещё в 1897 году предсказал боевое применение отравляющих веществ. Как тут не вспомнить Первую мировую войну и страшный горчичный газ (иприт), под чьим воздействием ужасно страдали множество солдат на полях сражений?

***

О классических книгах говорить сложно, так как всё уже сказано, объяснено, разжёвано. Но я всё же скажу: уэллсовская «Война миров» интересна даже спустя много лет; большую роль в этом играют и меткие научные предсказания автора, и сильный социальный подтекст (без них книга бы очень быстро устарела).

Полагаю, на вопрос «А нужно ли читать про войну миров сейчас?» следует дать однозначный ответ: да. Даже если вы не любите НФ, я почти уверен, что «Война миров» Герберта Уэллса способна изменить ваше мнение в лучшую сторону. Да и вообще: это классика, это знать надо! Спасибо за ваше внимание.

На вкус и цвет — все фломастеры разные!

Пусть буду в меньшинстве, но не разделяю восторгов от данного произведения.

«Война миров» не понравилась с первых глав; дочитывал «через силу».

После прочтения осталось впечатление, что перечитал неинтересную и наивную версию произведения В.В. Бианки, в которой вместо животных фигурируют человеки и марсиане. Избыточное описание троп и маршрутов передвижения главного героя и практически полное отсутствие сюжета как такового.

Наверно, для своего времени это был прорыв в литературе, но сейчас данную книгу могу рекомендовать только для того чтобы иметь о ней личное мнение, но не более.

Пролить свет

«Я хочу уже здесь сказать, что эта несчастная Россия не есть организм, подвергшийся нападению каких-то пагубных внешних сил и разрушенный ими. Это был больной организм, он сам изжил себя и потому рухнул.»

Известно ли вам, что Герберт Уэллс был автором пяти десятков романов и фантастические составляют среди них куда меньшее число, чем написанные в жанре реализма? А знаете ли вы, что произведения, обессмертившие его имя, Уэллс создал в промежутке с тридцатого по тридцать пятый год жизни: «Машина времени», «Человек-невидимка», «Война миров», «Остров доктора Моро» — все это написано с 1895 по 1898 при том, что дожил писатель почти до восьмидесяти, следующие полвека почивая на лаврах славы, обеспеченной прекрасным стартом. Вот, бывает и так, хотя это не умаляет достоинств Уэллса-мыслителя и эссеиста.

«Россия во мгле» — это ряд эссе, которые Уэллс писал в форме заметок для гвзеты The Sunday Express, во время поездки по России в 1920, сразу после Первой мировой и Гражданской. Это была его вторая поездка в страну, которую впервые посетил в 1914 и застал тогда достаточно благополучной державой, не без некоторой азиатчины повсеместной коррумпированности, но в целом движущейся по пути прогресса. Визит 1920 коренным образом отличался Во время этого путешествия он видит разоренные города, по улицам которых ходят люди в отрепьях, многие обуты в лапти — собственные мануфактуры порушены, а импорт невозможен вследствие блокады.

Всюду бедность на грани и за гранью нищеты, ни один общественный институт должным образом не работает: транспорт, логистика, делопроизводство — всюду хаос и разгильдяйство. Впрочем, потемкинскую деревеньку для него озаботились-таки выстроить, во время визита в «обычную» школу дети дружно называли имя Уэллса и якобы любимые ими книги этого

«колосса, в тени которого теряются Шекспир и Диккенс»

, как не без сарказма говорит об этом визите писатель. Конечно, такая убогая вульгарная лесть не могла обмануть человека умного и тонкого, каким он был, как не могла и доставить ему удовольствия. Дальше он описывает, как попросил остановить машину возле какой-то другой случайной школы и тамошние ученики ожидаемо слыхом не слышали ничего об Уэллсе, но в остальном были очень смышлеными детками и автора приятно удивило качество школьного питания, которое дети получали бесплатно.

Во время этого путешествия встречался с Горьким, с которым был дружен много лет и разделял с ним не только социалистические убеждения, а Уэллс был известным представителем Фабианского социализма, и связан не только узами таланта, для творческих людей немаловажными, но и любовью к одной женщине. Мария Закревская озарила светом своего обаяния жизнь обоих писателей. Горький, о котором Уэллс говорит с большой теплотой, и надо сказать, не беспочвенно — оставляя за скобками литературную ценность позднего горьковского творчества, он действительно невероятно много делал для того. чтобы культура в России не погибла окончательно, за многих заступался, неимоверному количеству творческих людей помогал выживать в эти темные времена.

Уэллсу он устроил его встречу с Лениным, о котором тот пишет уважительно, но без того раболепия, которым отличалась каноническая лениниана позднесоветского периода. Известный социалистическими взглядами Уэллс был настроен к молодой Стране Советов сочувственно, тем более жутким выглядит описание полнейшего коллапса, «самого полного из когда-либо случавшихся в любом современном обществе», поразившего его в прежде довольно благополучной державе, которую впервые он посетил в 1914.

Говоря о приходе к власти большевиков, он отмечает, что в обескровленной долгой войной, трагически разобщенной стране, где все были против всех, коммунисты оказались единственной более-менее консолидированной силой, и именно это позволило им взять власть.Анализируя современное состояние дел, писатель утверждает, что упрекать большевиков в разрухе, воцарившейся всюду в стране, как минимум неразумно, они не захватили власть в цветущем оазисе, но встали у руля судна, практически идущего ко дну.

Серьезная аналитика, интересная умная, сколько возможно непредвзятая эссеистика.

Решив далее исследовать творчество Герберта Уэллса после прочтения его довольно глубокого с точки зрения социальной проблематики произведения «Машина времени», я был снова приятно удивлен интересным сюжетом, гнетущей атмосферой происходящего, драматической составляющей, да и самой фабулой, которая так же оказалась довольно непростой в своей нарративной формуле. Рассмотрение социальных проблем общества присутствует и в этом произведении, но в этот раз оно сконцентрировалось на некотором эксперименте, который по идее должен отвечать на самые очевидные вопросы о человеческой сущности, морали и гуманности. И тут наверное стоит подробнее остановится на этой теме.

Кто такой по сути этот доктор Моро? Некий ученый, который в попытках доказать что-то всему остальному миру, полностью потерял ощущение граней дозволенного, но тем не менее это по-прежнему человек разумный, который хоть и жесток в своих методах обращения с животными, все таки не станет вытворять такое с человеком. Этого поначалу и боится главный герой, который по ошибке принимает подопытных Моро за людей, из которых пытаются сделать животных. Но на самом же деле оказывается, что всё как раз таки наоборот, и, осознав это, Прендик (главный герой) успокаивается, понимая, что ему ничего не грозит. Получается, что доктор Моро хоть и является перешагнувшим грань жестоким вивисектором, все таки имеет об этом какое-то научное представление и мотивацию и по отношению к людям не представляет прямой угрозы. В попытках само оправдания он вновь сводит всю жестокость и мерзость результатов своих исследований к научной ценности, о величине которой, кстати сказать, говорить вряд ли приходится. Ведь практической пользы для человечества данные эксперименты не представляют в принципе, тем более для чего нужны настолько бессмысленные жертвы братьев наших меньших.

Но что всё таки можем понять мы, если смотрим на ситуацию со стороны? Какие выводы можем сделать о тех, кто всё таки обрел какие-то крупицы разума и старается осознать окружающую действительность? Животные, которые стали походить на людей, обрели не только внешние сходства, они научились говорить, рассуждать (примитивно, но всё таки) и приобрели даже некие свойства осмысленной социальной жизни. Выбрав доктора Моро в качестве жизненного авторитета, они стали жить по неким законам, которые запрещено нарушать (одним из которых и был запрет на поедание мяса). В присутствии самого Моро вся эта имитация социальности еще как-то худо бедно держалась. Для подопытных зверолюдей он был неким божеством, которого они боялись и почитали. В каком-то смысле такие проявления можно даже назвать религиозными, ибо идеалистическое представление о мире — самое упрощенное и доступное даже для них. Но как только авторитеты рухнули, рухнуло и всё остальное притворство. Вернее оно рушилось уже давно, просто то, что произойдет с доктором и с его лабораторией, ускорит эти процессы. Получается, насильно привив животным человеческие качества (а так же и части тела), заставив их жить по человеческим законам, вряд ли получится сделать из них полноценных разумных существ, покинувших дикую колыбель природных инстинктов. Значит осталась какая-то разница, найти которою и исключить, у доктора Моро так и не получилось (а судя по его рассуждениям, пытался достичь он немного других целей). Долгий процесс эволюции и тяжелый труд сделали из обезьяны человека, потребность в концентрации и объединении с себе подобными повлияли на зарождение человеческой цивилизации и развитие социальных институтов в частности. А тут у нас просто некий эксперимент, опускающий, упрощающий и нарушающий естественность причины и следствия.

Но что же произойдет с главным героем? И что он вынесет для себя из этой передряги? Чарльз Прендик меняется, причем безвозвратно и бесповоротно. Нет, он не теряет остатки человечности или разума, но чувство противоестественности и ощущение постоянной опасности останутся с ним навсегда. Поначалу пребывая в обществе хоть и малочисленных, но людей, он всё таки сохранял самообладание и относительное спокойствие, но оставшись один среди чужих звероподобных существ, он был вынужден выживать, привыкая к тому, к чему человек разумный привыкать и не должен. Да, можно сказать, что окружающее бытие повлияло на главного героя самым жестоким образом, ведь практически целый год он был среди тех, кому чуждо всё человеческое (как бы ни старался он в них это пробудить).

В общем итоге. Перед нами снова философское произведение Герберта Уэллса с фантастическим антуражем, где затронуты вопросы о человеческой природе, морали и принципах. Мрачный антураж, накал драматизма и хоррора помогают создать нужное настроение и восприятие для того, чтобы всё таки найти правильные ответы.

В детстве любил читать про древних и первобытных людей. «Приключения доисторического мальчика», «Пещеры красной реки», «Борьба за огонь». Но эта мне не особо нравилась: казалась какой-то сказочной. Говорящие животные, один человек делает сразу много изобретений, ду'хи какие-то... Может быть, автор пытался показать мир глазами троглодита? Скорее он попытался изобразить что-то, похожее на эпос троглодитов: щедро приправленные чудесами и пафосом предания о том, как когда-то могли быть изобретены топор, огонь и т.д.

Теперь понимаю, что мифологический стиль повести — как раз удачная находка. В конце 19 века археология и палеоантропология были ещё совсем юными, слепыми и наивными науками, так что писать научно обоснованное произведение в то время было ещё рано.

Несомненно, это классика научной фантастики, её колыбель и её начало, её старт, причем довольно яркий и могучий, способный увлечь сознание читателя и нагрузить его довольно сложными вопросами о человеческой природе, социуме и его дальнейших предпосылках. Так вышло, что с данным произведением я познакомился только недавно, ошибочно считая всё это время до, что не найду для себя в нем ничего нового. Я наивно полагал, что вся популярная культура, впитавшая в себя весь подобный жанр научной фантастики и его особенности, уже и так донесла до меня полный спектр подобных историй, и нет смысла погружаться в первоисточник. Как же я заблуждался.

Всё это время (относительно данного произведения) Голливуд заменял для меня подлинный посыл романа Герберта Уэллса, искажая его до неузнаваемости, опуская основную фабулу произведения о том, как и почему человеческая цивилизация претерпела такие колоссальные изменения на будущей Земле. Вместо этого на экране я наблюдал за действиями безумца, который, руководствуясь лишь любовными чувствами, изобрел машину времени и умчался в неведомые дали спасать бедных и несчастных Элоев от плохих и страшных Морлоков. Я имею ввиду фильм «Машина времени (2002)» с Гаем Пирсом в главной роли, который до определенного момента был одним из моих любимых, режиссером которого, на секундочку, был правнук писателя. Он привнес много нового в историю о путешественнике по времени, но решил не утруждать зрителя сложными дилеммами о социальных проблемах аристократического, а затем и капиталистического общества, являющихся ключом в понимании того, что именно закладывал в основу своего романа Герберт Уэллс. Прочитав оригинал, я кардинально изменил свое отношение к этой истории, так как так же кардинально поменялся для меня нарративный ракурс, с которого на самом деле стоит на нее посмотреть.

1. Ожидание справедливости. Во многом это роман — предупреждение о том, какое будущее мы не должны допустить, но тем не менее допускаем в силу господства определенных классовых принципов. Если обратиться к истории человечества, то можно вспомнить, что на рубеже смены веков (19-того на 20-тый) у народа был довольно сильный запрос на общественную справедливость. Рабочие Европы, США (и даже царской России) устраивали стачки, создавали профсоюзные движения в попытках добиться исполнения своих прав — большинство хотело перемен, так как это же самое большинство устало от ужесточающейся повсеместной эксплуатации и господства буржуазного меньшинства. Естественно, всё это нашло отражение и в культурной среде. Именно это в большей степени интересовало тогда и Герберта Уэллса, который так же выступал за права рабочих. Поэтому путешественник по времени, отправившись в будущее, ожидал увидеть именно ту самую восторжествовавшую справедливость, решение всех проблем своего времени, цивилизацию людей, ушедших технологически и нравственно далеко вперед. Но к его великому сожалению будущее оказалось не таким, каким именно оптимистически хотел видеть его главный герой, который по началу делает ложные выводы, а затем быстро осознает истинное положение вещей. Это важный момент для всего произведения в целом (отправная точка для последующих рассуждений), ведь причину его неоправданных и завышенных ожиданий нужно искать как раз таки не в будущем, а в глубоко в прошлом. И автор мастерски это учитывает.

2. Старые проблемы нового времени. Так каким же получился человек будущего? И что именно такого разрушительного произошло в обществе людей, чем так разочарован главный герой? По итогу путешественник по времени убеждается, что цивилизация людей будущего, а если точнее её остатки, разделено на два совершенно разных вида.

Элои — больше всего похожи на обыкновенных людей, милые и симпатичные создания, которые живут на поверхности, совершенно безобидные, но при этом ничтожно слабые, как умственно, так физически и анатомически. Это потомки аристократов, которые не утруждали себя ни умственным, ни физическим трудом, полностью делегировав его рабочим, тем самым это сказалось на них самым жестоким образом. Это прообраз того самого буржуазного меньшинства, класса имущих, измененных условиями, в которые они сами себя и поставили, до состояния дегенерации.

Морлоки — не похожие на людей существа (больше напоминают скорее приматов), которые живут под землей, боятся света и полностью адаптировались к темноте, агрессивные и не социализированные. Это потомки рабочих, которых в условиях жесткой эксплуатации загнали под землю, где они построили некие машины (видимо что-то напоминающее промышленное производство) для добычи ресурсов, служащих для обеспечения тех, кто остался жить на поверхности. Это прообраз класса неимущих, пролетариев, измененных в течении долгого времени чужой волей до нечеловеческого состояния.

Таким образом вывод, в которому приходит главный герой, так же говорит нам о многом, а именно о том, что общество, построенное по классовым принципам, деградирует в совершенно страшную и бесчеловечную картину бытия, в котором нет надежды на справедливое будущее. Закрепление социальных классов, между которыми в геометрической прогрессии лишь увеличивается экономическая пропасть, с течением времени приводит к вырождению из социальной неустроенности в эволюционную закономерность. Конечно, подобные утверждения слишком смелые и возможно не совсем верные с точки зрения научных изысканий, но отсутствие социальной гармонии и общественной справедливости само вынуждает нас строить довольно пессимистичные прогнозы. Этим и руководствовался автор, как бы предостерегая читателей от самого наихудшего сценария хода нашей истории.

3. Хорошие Элои или плохие Морлоки. Вот и получается, что «злые» морлоки, которые на самом деле (о чем делает предположение главный герой) являются хищниками в новой пищевой цепи будущего, используя Элоев в качестве домашних питомцев, такие не сами по себе, такими их сделала общественная система прошлого. Так же и с Элоями — на первый взгляд это действительно безобидные, но при этом не наделённые сознательностью по отношению к окружающей действительности существа, а персонаж Уина — довольно милая, вызывающая симпатию читателя особа, даже с учетом отсутствия у нее характера/личности в принципе, но таковы они именно потому, что так распорядилось общественное бытие, в котором их предки-аристократы не захотели прогрессивного будущего, а лишь усугубили и без того классовую иерархию. Путешественник по времени старается об этом не забывать, но человеческая эмпатия всё равно склоняет его на сторону тех, кто больше напоминает ему людей, чем зверей. В сути же нет деления на плохих и хороших, плоха система, такое допустившая.

В общем и целом. Оригинальное произведение Герберта Уэллса в отличие от фильма его правнука дает ту самую пищу для размышления, заставляет читателя сконцентрировать свое внимание на социальных проблемах общества (ведь проблемы наши по-прежнему практически те же самые). Это не просто фантастический роман о приключениях во времени, где хорошие побеждают плохих одним щелчком пальца (как в фильме), это философское наблюдение/предположение/предостережение, в основе которого лежит всё та же критика неустроенного капиталистического классового мироустройства.

В принципе это редкий пример годной экранизации… но не собственно произведения Уэллса, а романа Стэплдона «Последние и первые Люди» (с которым Уэллс был знаком). Мотив погибающей в войнах, а потом возрождающейся из руин цивилизации явственно списан из вышеупомянутой книги (вплоть до некоторых характерных мелких деталей) — узнается известный эпизод с гибелью 1 цивилизации 1 вида людей. И важно отметить, что апокалипсис подан эпично, с подробностями и деталями, придающими читателю чувство ужаса от осознания хрупкости нашего мира перед угрозой глобальной войны. Один из лучших сценариев/НФ фильмов в истории. Так и надо снимать фильмы о человечестве как едином потоке людей в океане времени. Актуальность фильма подтверждена, увы, уже многократно.

Стало быть, именно об этом романе упоминают профессора из фильма «Собачье сердце»: «Герои Уэллса по сравнению с вами — просто вздор... Что вы толкуете об Уэллсе, о мелких вещах...»

Если не ошибаюсь, в тексте самой повести Булгакова таких слов нет, но сценаристы фильма Бортко решили таким образом сделать отсылку... ну, скажем — к первоисточнику идеи. Идеи о превращении животного в человека посредством хирургического вмешательства. Понятно, что для Булгакова эксперимент профессора Преображенского — это всего лишь приём, механика, при помощи которой автор аллегорически критикует социальные противоречия. И кстати говоря, вопрос, на кого воздвигнута эта сатира — на новую по тем временам советскую власть или на не поспевающую за веяниями времени старую интеллигенцию — в общем, вопрос этот до сих пор является дискуссионным. А фильм Бортко, несмотря на то, что довольно точная экранизация, ставит перед зрителем ещё больше вопросов.

Ну да ладно, при чём же тут Уэллс? А Уэллс тут при том, что умудрённый опытом читатель при желании и без труда может разглядеть в романе критику колониальной и социальной политики тогдашней империалистической Британии. Да и сегодняшней, в принципе, тоже. В зверолюдях, которых белый просвещённый человек Моро вызволил из царства животных, легко угадываются коренные жители какой-нибудь условной Африки, либо — пролетарии из шахты где-нибудь в Девоне. Уэллс неоднократно подчёркивает, что обретшие человеческий облик существа сильно напоминают представителей негроидной расы, в другом месте он сравнивает забитого и тёмного зверочеловека с обычным английским работягой, тупо выполняющим то, что ему велено. Чего же более? Учёный с французской (почему-то не английской) фамилией даёт зверолюдям этические законы, обличённые, как и в аналогичном библейском случае, в форму заповедей. В конце этого свода привычно для христиан провозглашается, что при несоблюдении правил нарушитель будет уничтожен. Но оставленные без присмотра и надзора существа отказываются от шанса стать человеком и довольно скоро возвращаются к более привлекательной для них животной жизни. Тридцать лет спустя похожий сценарий описывает и Булгаков.

Вот эти вот поиски социального и политического контекста, на мой взгляд, ставят «Остров доктора Моро» на грань мягкой и твёрдой фантастики. Быть может, подтекста-то тут никакого и нет, автор ничего такого не имел в виду, писал строгую научную фантастику, ведь хирургическое преобразование организма — по тем временам актуальная и смелая научная идея. Но мы всё равно будем отклонять стрелку жанрово-тематического классификатора в сторону мягкой гуманитарной фантастики, выискивая в романе мотив социальных противоречий.

Безусловная классика, открывшая целый поджанр научной фантастики, эпохальный роман-антиутопия об обществе будущего. Сегодня читается, конечно, уже не так, не производит того взрывного эффекта, который имел место 120 лет назад, но чтобы оценить его по достоинству, читателю нужно абстрагироваться от всего того, что он встречал в своей практике. Уэллс вообще основными своими произведениями определил течение научной и социальной фантастики, поэтому многое из того, что читатель знает сегодня, корнями уходит именно к его идеям. Переоценить его вклад невозможно.

Если Жюль Верн тяготел больше к техническим темам, то Уэллс активно и успешно разрабатывал темы социальные, и ярким примером является именно «Машина времени» — роль техники здесь подчёркнуто утилитарна, а по факту получается антиутопия — экстраполированные в будущее тенденции современного на тот момент общества, гипертрофированное, доведённое до гротеска социальное расслоение.

Честно, я ждал чего-то большего от этого романа. Например, попытку установления контакта путешественника во времени с морлоками. Однако он сразу решил, что они плохие и поэтому их нужно истреблять, не зная ничего о мире далёкого будущего, лишь строя теории. А с элоями тоже ему не удалось добиться многого, но там хотя бы было стремления. Конечно, сами морлоки агрессивно себя повели сначала, но все-таки. Тогда произведение было бы более интересным на мой взгляд. Я вовсе не хочу сказать, что оно плохое, нет. Скорее не учёл того факта, что Уэллс написал ‘Машина времени’ в конце девятнадцатого века.

Программный манифест британского фашиста(умело маскированные под глобализм)

Удачно я прочитала этот роман после «России во мгле». Написаны они именно в таком порядке; более того: похоже, что на роман об идеальном утопическом обществе Уэллса вдохновил визит в советскую Россию и беседа с «кремлевским мечтателем». Уэллс придумал свою версию коммунизма, в противопоставление марксистскому, который критикует и в этом романе. Заметно, что автор много размышлял. Многие его идеи спорны, но получилась сильная вещь, актуальная как сто лет назад, так и теперь.

В кои-то веки главный герой Уэллса не вызывает антипатии. Мистер Барнстейп просто никакой, ни рыба ни мясо. Но хотя бы не раздражает. В данном случае автор отыгрался на второстепенных персонажах, представив целую компанию гротескных личностей, попавших вместе с главным героем в Утопию. Здесь есть воинствующий ханжа-священник, известные политики, военные, светские дамы – в общем, самые сливки английского общества той эпохи.

Итак, теплым летним днем несколько машин прямо с шоссе попадают в параллельный мир. Это мир совершенного общества и людей, прекрасных душой и телом, который за неимением другого сравнения попаданцы окрестили Утопией. Чтобы создать новый мир, нужно прежде всего изменить людей. На это у утопийцев ушли три тысячи лет. Практически сразу становится ясно, что непрошеные гости не готовы жить в справедливом обществе. Журналист Барнстейп – единственный, кто всей душой воспринимает Утопию и мечтает создать подобный рай и на Земле. Что же делают земляне, выслушав объяснения местных? Священник разражается обличительной речью, обвиняя их в безнравственности; еще один землянин заявляет, что земная жизнь приносит больше радости преодолением горестей и бед, чем безмятежная утопийская. Вот этот последний в чем-то прав. Самые скучные страницы романа – те, где описывается благость Утопии.

Дальше земляне показывают себя во всей красе. Это чисто по-нашему: заявиться в чужую страну и развязать там войну просто чтобы завоевать и насадить идеи своей цивилизации. Впрочем, утопийцам не составило труда справиться с горсткой чокнутых гостей. Ну и как итог никакого контакта не получилось, утопийцы отказались от прогрессорства, предоставив землянам развиваться своим путем и постепенно, с течением веков подниматься до их уровня.

«Мы стали бы нетерпеливым по отношению к вам, несправедливыми, а затем и деспотичными (…) Могло бы кончится тем, что мы истребили бы вас».

Как художественное произведение это не самая увлекательная вещь у автора, описания идеального общества и красот лишенной паразитов природы довольно скучны, сюжет очень прост, но роман интересен с философской точки зрения и, пожалуй, будет актуален до тех пор, пока у нас не закончится Век Хаоса.

«Война миров» оказалось очень неожиданной в своей какой-то совершенной камерности и человеческом измерении. Я ожидала эпика в духе американского боевика, а прочитала камерную историю, в которой география действия сводится к лондонским пригородам. В книге очень много топонимов, и поскольку все эти названия городочков под Лондоном мне ничего не говорят, я развлекалась, мысленно подставляя вместо них названия деревень вокруг моей дачи.

Что действительно понравилось — это удивительная реалистичность описания с поправкой на реалии времен Уэллса. Могу себе представить, насколько именно этот аспект должен был поразить современных Уэллсу читателей: все топонимы, все герои, вся их тихая размеренная сельская жизнь настолько узнаваемы, настолько известны даже нам из классических викторианских романов — что в это очень сильно верится. Реакции всех описанных в романе героев, включая и массовку — очень нормальные человеческие реакции. Прекрасные, яркие характеры, встреченные героем в ходе катастрофы — трус-священник и «героический» артиллерист. Подумала, что, вероятно, настоящие глобальные катастрофы и позволяют разделить людей на эти два типа.

Конечно, в современных романах бы не сделали так, как сделал Уэллс, описав в первой же главе, о чем вся книга — но это ничуть не мешает получить удовольствие в процессе. На самом деле, с современной точки зрения, возможно, даже интереснее так: мы много всякого читали и видели на тему инопланетных нашествий в наше время, так что инопланетное нашествие в классической викторианской Англии оказалось приятным разнообразием. Не говоря уж о неожиданном пуанте в конце. И в этом тоже прелесть Уэллса: нет у него никаких супер героев, сплошь нормальные люди, которые испытывают страх, болеют и готовы признать свое поражение. Герой-повествователь не более мачо, чем все остальные люди вокруг, а иногда и менее — но из-за этого начинаешь только больше ему верить.

Первый и, на мой вкус, наиболее слабый из знаменитых романов Уэллса. Слабый потому, что в нем еще слишком мало чистой фантазии и слишком много скрытого морализаторства — через 50 лет тем же будут грешить «космические» романы Льюиса: фантастические они только формально, а на самом деле тут тебе втирают про социалку и религию.

Если бы у меня была машина времени, я бы первым делом заглянула в следующий год, потом + 10 лет, потом +100. Ну и дальше уже далекое будущее человечества, умирающая земля, все, что угодно. Счастливы те люди, которые до такой степени не имеют открытых житейских вопросов, что собственное будущее (даже в максимально широком смысле, будущее потомков, страны и тд) их совсем не интересует. Но поскольку далее Уэллс показывает себя автором вполне «приземленным», я думаю, это не сознательная позиция, а скорее неопытность.

Концепт элоев и морлоков интересный, но, конечно, не вызывает доверия; нормальные морлоки бы всех элоев давно поели. Но еще меньше симпатии вызывает повествователь, который сразу записывает морлоков в низшие, зловредные существа — притом, что если у кого в том мире и есть мозги, то у них.

Думаю, интересна бы альтернативная концепция: морлоки, действительно, выродились, но интеллектуально вполне нормальные, и у них там подземная цивилизация. И действительно содержат элоев для еды, потому что другой еды нет. А в подземелье живут, например, потому, что в результате какой-нибудь биологической войны при солнечном свете что-то такое происходит, что фатально отупляюще действует на разумные существа. И повествователь всю эту страшную правду про «плохих морлоков» постепенно открывает. Ну или, например, морлоки — это такие охотничьи собаки разумных существ, которые тоже под землей и которых повествователь не видел

Ожидала трагический роман, а вышел комический. С драками, множеством совершенно дурацких персонажей из сельской глубинки, погонями и бестолковщиной. Это очень круто, на самом деле: поместить такую идею в совершенно стандартный и классический (видимо, для Уэллса) антураж сельской глубинки. Понятно, что в Англии есть свои отличия, но сельская глубинка все-таки везде сельская глубинка, с ее типажами, ее сплетнями, все друг друга знают, все суют нос не в свое дело и считают это нормальным. Для человека-невидимки было большим просчетом поехать в провинцию в надежде, что там он сможет в тишине и покое заниматься своими исследованиями. Дальнейшее разворачивание истории, после разоблачения невидимки — еще более комическое: невидимка вовсю дурачится, а «погоня» за ним состоит все из тех же сельских увальней, так что они до последней сцены не причиняют друг другу особого вреда, а только веселят читателя.

«Машина времени», уж простите за тавтологию, для своего времени безумно хороша. И для десятилетнего мальчика тоже. И девочки. Сейчас же это книга трудночитаемая. Хотя обязательная к прочтению. Как «Война и мир».

Будущее глазами человека родившегося в 19м веке. Это конечно достаточно любопытно. Интересная задумка. Читается на одном дыхании. Прекрасное идея скоротать один два вечера дома. Читается легко и непринужденно. Также понравилось, что Герберт смог уместить достаточно широкую мысль о двух видах людей в таком небольшом обьеме. Классика научной фантастики.