Загадочный ритуал, который члены семьи, разбросанные по миру, проводят раз в сто лет, аккурат под Рождество и главный герой, ставший выжившим свидетелем такового. Как-то сумбурно, но от этого не менее мрачно и вязко, хоть побольше размер для рассказа явно не стал бы лишним.

Очень хорошая задумка, страх перед иррациональным, не поддающимся объяснению всегда пугает, как картинка, в которой что-то неестественно и этим отталкивает. Но вот реализация слишком скомкана, будто это и не рассказ, а скорее зарисовка, финал так вообще слишком впопыхах рассказан.

Ещё один отличный представитель творчества автора в данном сборнике! Но Лавкрафт не был бы сам собой, если бы не пробовал что-то новое, в данном случае — связать точные науки с мистицизмом и ведьмами. Можно ли путешествовать сквозь пространство благодаря геометрическим формулам? Собственно этими изысканиями и занимается гг рассказа, не жалея сил и всего себя. Не скажу, что мне было страшно — вот мерзко и противно да, противный мерзко хихикающий фамильяр, старая ведьма, эти образы преследующих многогранников… местами казалось, что через чур перегружена история всем вместе — и ведьмами, и Некрономиконом, и жертвоприношениями, но финал хорош, вот прям тот редкий случай, когда Говард выписал конец истории во всех подробностях 👏

Йа! Йа! Ктулху фтагн! Ф’нглуи мглу’наф Ктулху Р’льех вгах-нагл фтага…

Эта история сочетает в себе отличный образец хоррора и узнаваемого стиля Лавкрафта, вкупе с небольшим объемом, но насыщенно переданными ощущениями и эмоциями персонажа, читая будто сам переносишься в тот странный город, видишь странных жителей, слушаешь странные истории местного пьянчужки, а ночью кто-то устраивает на тебя охоту, пытаясь загнать, словно животное в силки.

Не сказать, что было страшно, по переживать за героя пришлось, да и нагнетать атмосферу приближением чего-то темного и неотвратимо мерзкого Говард точно умеет!

Как старинное проклятие погубило того, кто воспользовался распространенной ошибкой «ходить в чужой монастырь со своим уставом». Тут вам и старинный родовой замок, и свирели, и световые эффекты, да ещё и готикой знатно отдает. Идея не нова, но реализация все равно пристойная.

Честно говоря, до разгадки, предложенной автором я не догадалась😅 почему-то думала изначально в другом ключе, но рассказ сам по себе хорош, пожалуй, что ничего подобного в зомби-тематике я ещё не читала

На данный момент сей рассказ самый нехарактерный для творчества автора🤔 Страстная пятница, восемь гробов и пьяница-гробовщик, застрявший в склепе. С завязкой все хорошо, но вот непривычно было читая ощущать мораль истории и объяснение в последнем предложении

Дневник капитана немецкой подлодки, описывающего странную гибель всего экипажа, таинственный храм и вернувшуюся голову юноши. Вот умеет Лавкрафт описать происходящее так, чтобы подстегнуть воображение читателя и напустить мороку своей недосказанностью. Жаль, рассказ не стал повестью, но нашел лучшую реализацию образа Древней Цивилизации в последующих, гораздо более известных работах Говарда

Проклятый, безымянный город в самом сердце Аравийской пустыни, в глубины которого решает спустится главный герой, невзирая на предупреждения местного населения. По вязкому и медленному поглощению читателя ужасом я бы сравнила эту историю с фильмами Хичкока и читая легко себе представить происходящее благодаря точному и почти что кинематографичному описанию

Короткая история о суперкарго, потерпевшем крушение в водах Тихого океана и ставшего свидетелем странной сцены с участием Дагона, Бога-Рыбы из древней филистимской легенды. Ёмко и действительно мрачновато-страшно было читать эти несколько страниц, между тем полно и в красках рассказывающих весь ужас, что пережил и переживает этот человек.

Натаниэль Уингейт Пизли во время проведения лекции в университете внезапно теряет сознание и приходит окончательно в себя лишь спустя пять лет. Но оказывается, что всё это время он жил, путешествовал, работал, только вот совершенно не помнит как. Амнезия? Но все знакомые говорят, что тот период он был будто не все, да и сам как будто другой человек абсолютно. А в странных снах после «возвращения» он видит совсем уж что-то на вроде порождения больной фантазии, но что, если все эти сны правда!?

Компактная, но при этом детальная повесть, читая которую меня не покидало четкое ощущение, что описывал происходящее действительно ученый — так четко, деловито излагались факты, отбрасывая в сторону саму возможность реальности произошедшего, пытаясь найти всему логичное и научное объяснение. И хотя вся книга была выдержана в одном темпе, финальная глава нагнала саспенса и призвала некую тревожность за героя.

Давным-давно, все бегали и кричали — «Ктулху Ф'тагн». Все хвалили и рассказывали про невероятно крутое произведение, невероятно крутого писателя. Как хорошо, что я своё знакомство с творчеством начал с другого произведения. «Зов Ктулху» невероятно посредственный рассказ из всех произведения Лавкрафта. Это один из тех рассказов, когда создавать отдельный мир не хочется, но сам Ктулху заслуживает, чтобы о нём написали. Вот мы и получили простенькую историю в стиле «Дагона». Или очередную историю в стиле «Дагона». С другой стороны, чем же так нравится Ктулху? почему он стал культовым? Большинство его не читало, все играли в игры, всем нравится атмосфера, которой в книге нет, но есть и те, кто читал. И я считаю, что фанаты произведения это талассофобы. Вода, много воды, под ней Ктулху, город, корабль, всё это очень страшно, а значит круто. А ещё вокруг всей этой фобии есть простенький мир, подчиняющийся своим законам и со своими адептами. Ктулху будет жить. Может даже приснится.

Вписанный в канву мифов Ктулху с помощью упоминаний запретных культов и вымышленных фолиантов, заставляющий вспомнить глубоководных Инсмута, этот рассказ всё же дает нечто новое в контексте авторской мифологии –

Эта история, как и многие другие у Лавкрафта, носит мрачный и пугающий характер. Она повествует о человеке, который был зачарован магией существования полуамфибий, полулюдей. Этот контакт с неведомым настолько сводит его с ума.

Когда ты слишком много читаешь лавкрафтианских хорроров, начинаешь понимать, что концептуально нового в этом жанре уже мало что можно придумать. Я не хочу сказать, что этот рассказ плох, и не могу утверждать, что он вторичен. Возможно, по хронологии этот рассказ наоборот является прообразом чего-то более великого и крутого, и действительно служит фундаментом для потрясающих работ Лавкрафта.

Но если оценивать его без контекста, просто по его наполнению, я бы не сказал, что он добавляет что-то новое и интересное в лор подводных существ и древних богов. Единственное, что мне действительно понравилось в этом рассказе, — это описание высушенных океанов. Описание того, как дно океана постепенно засыхает и превращается из мутной поверхности в одну большую дорогу для главного героя, вызывало у меня позитивные эмоции. Мне было интересно узнать, что герой найдёт в конце этого пути.

Однако концовка оставила ещё большую пустоту, чем та, которая осталась после высушенных океанов на нашей планете.

Весьма в лаконичных и обтекающих выражениях автор, именем которого назвали поджанр хоррора, проводит расследование мистических смертей в одном из старейших домов Провиденса, своего родного города. Чувствуется, что ещё чуть чуть и Ктулху выльется на бумагу( до его написания оставался год или около того). Сама история сначала мне напомнила рассказ Адама Нэвилла «Куда приходят ангелы» и не без причины.

Но финал истории вышел интереснее. Дело в том, что как и в рассказе «Погребенный с фараонами», Лавкрафт показывает лишь малую часть скрытого под подвалом.

История очень скрупулезно выписана: много дат, много имён. Все они подсказки к чему-то кощунственному!

Вспоминается аналогичный «Дневник Алонзо Тайпера» того же автора. Схема построения родовой линии, но там уже скользят Древние твари, а тут ещё нет.

Иррациональные страхи переполняют эти строки. Взять хотя бы стены домов, которые излучают неведомую злобу и то, как однажды, почитав фолиант, рассказчик стал воспринимать мир в ином свете. Не помнит он ни своих родственников, ни то, кем он был при жизни(это важный факт, параллель, которую некоторые знающие отследят), а потом вовсе в его теле ожил Ньярлатхотеп.

Типичный Лавкрафтовский рассказ, лучше, чем многие работы Лина Картера. Просто нужно кое-что домыслить и картина маслом.

История жуткая и интересная, основанная на идее страшных восковых фигур, перевёрнутой в ужасы. В этом музее восковых фигур, созданном для взрослых, представлены монстры и неописуемые кошмары.

Этот рассказ повествует о жизни после смерти, некромантии и о том, как умершие люди влияют на живых. Странное поместье, сны, тёмная магия, потревоженные останки умерших людей.

Хотя рассказ интересный, я не заметил ничего, что бы сильно запомнилось или оставило глубокое впечатление. Это просто ещё одна страшная история о своего рода некромантии и оживлении умерших.

Закончил чтение очередного сборника рассказов Говарда Лавкрафта — «Алхимик». В последний раз Лавкрафта полноценно читал ещё во времена учёбы в институте, и было это уже около 15 лет назад. В целом, всегда любил этого автора и всегда считал, что именно его книги и рассказы действительно способны пробирать тебя. Сейчас уже восприятие немножко поменялось, и тот же прочитанный Кодзи Судзуки всё же местами впечатлил чуть больше, в его «Звонках» поболее жутковатых фрагментов. Но всё же Лавкрафту надо отдать должное, он так то был одним из первопроходцев в жанре мистического ужаса, наряду с Эдгаром По.

Истории Лавкрафта всегда опутаны этакой мистической таинственностью, которая нередко граничит с оккультизмом и невероятными обрядами по вызову самых кошмарных монстров, что способны повергнуть главных героев в пучину немыслимого безумия. У истории Лавкрафта никогда не бывает хэппи эндов, все они заканчиваются смертью, либо сумасшедшим домом для его персонажей. Безусловно есть в его рассказах и этакие проходняки, которые уже сейчас воспринимаются как нечто невероятно наивное. Но смотрим то мы через призму современности. Хотя и на момент публикаций Лавкрафт не снискал какой-то невероятной популярности.

Отчётливо помнил, что читал ту же самую «Тварь на пороге» ещё 15 лет назад, и прекрасно помнил о том, что рассказ мне тогда очень понравился, наряду с его культовыми «Хребтами безумия», но тем не мене в этот раз, читал его как в первый, и вновь вспомнил все эти эмоции, которые у меня возникали тогда от прочтения. Они конечно же стали чуть более блёклыми, но тем не менее, одна из любимых историй. Невозможно не отметить и совершенно замечательный «Зов Ктулху» и весьма достойный «Данвичский ужас». До сих пор вполне впечатляющие вещи, которые я готов порекомендовать любителям оккультной мистики и ужасов.

Уже наметил для себя и ряд других рассказов Лавкрафта, которые в обязательном порядке будут читать, к примеру, того же «Герберта Уэста воскрешающего мёртвых» я обязательно прочту, тем более фильмы серии «Реаниматор» считаю весьма годной классикой. Но пока что у меня есть некое перенасыщение Лавкрафтом, да ещё и после того, как прочитал Майринка, который в сущности тоже писал на оккультную тематику.

Годная фантастическая вещь с идеей переселения разумов.Конечно, смешно читать эти типичные для автора эпитеты,типа-ужасающий,отвратительный,пугающий,колоссальный,хотя,ничего такого сверхординарного не происходит.

Что это было? Морализаторская история в антураже подпольного притона времен сухого закона? Очень похоже на то. Лавкрафт, конечно, автор более разносторонний, чем сочинитель одних лишь пугалок, это мы знаем… Но данная история кажется мне не очень удачной. Портит стиль, похожий на стиль штампованной пьесы – при этом ирония не становится столь четкой, чтобы подумать, будто это пародия типа «Прелестной Эрменгарды» – речь юноши и хозяина притона при этом и вовсе кажется искусственной. Искусственное, нарочитое – здесь много такого. И это тоже значительно портит ощущение. И кстати, сюжет, тоже нарочитый, становиться очевидным, при упоминании первой любви матушки юного героя. Неживой какой-то рассказ.

Впрочем, как я понимаю, он из тех, что были извлечены из бумаг автора уже после его смерти. В защиту ему – неизвестно, хотел бы сам автор, чтобы такое произведение и вовсе было напечатано.

А неплохая миниатюра, по-моему, приятно сочетающая в себе эстетический пафос и иронию. А вместе с тем приходит и мысль: а не так ли и возникали в свое время легенды об огнедышащих драконах?

Как я понимаю, это черновик извлечен из бумаг Лавкрафта самым последним.

Мне видится в этой истории что-то незрелое, ученическое. Как-то слишком примитивно он написан. Есть, казалось бы, приключенческий сюжет – почти арехитипичный: путешествие в логово чудовища, дабы забрать его сокровища. Но история обрывается очень бесхитростно. Есть антураж далекой фэнтезийный планеты со всевозможными странными существами типа того же зверя-чародея или нечеловеческого пророка, пришедшего из других миров. Но описано это как-то просто, без атмосферы (а зрелый Лавкрафт мог поражать и завораживать своей атмосферой). К тому же над всем витает легкий флёр неоформившейся иронии – но он и забавной историю не делает, и всё напряжение рушит на корню. Такое ощущение, что будь рассказ обработан Лавкрафтом (или соавторами?) серьезнее, или будь он написан позднее, Лавкрафтом вошедшим в полную производственную мощь, из него вышло бы нечто очень любопытное. Но так в нём ощущается даже какое-то пренебрежение, или –¬ если он действительно очень ранний, как, например, рассказ «Алхимик» – пока ещё неумение. Тот случай, когда извлеченное из черновиков произведение не делает автору большой чести, по-моему.

Эта история считается незавершенной. Но нужно ли ей какое-то завершение, ибо, по-моему, она берет и так – пугающими образами и липким ощущением бесконечного гротескно-страшного сна? Да нет, конечно… Тем более что в отрывки рассказ занесла череда случайностей. И от Лавкрафта тут лишь короткое описание сна. Ну, тем интереснее становится для меня Дж. Чапман Миске, так как, по-моему, он создал завораживающе страшную вещь – атмосферную, пугающую подсознательно жуткими образами. Сон, в котором действительно можно затеряться, в этой безлюдной глуши с одиноким трамвайчиком и странным подобием человека, воющим на луну, и всё это до отчаяния страшно.

Это чудесное светлое произведение чем-то созвучно историям из Мира Снов. Героиня её – сновидица, что сквозь дух настоящей поэзии отправляется в святилища поэтических богов. Мне видится в нём женская рука (рука Анны Хелен Крофтс оказалась сильнее руки Лавкрафта?). Даже в самых поэтических произведениях Лавкрафта (а эту историю тоже ведь можно отнести к стихотворениям в прозе) чувствуется легкая грусть или печаль – ощущение недостижимого идеала, ощущение чего-то утерянного или ещё не найденного. Здесь этого нет. Здесь – чисто, хрустально, светло. Да, может не самое удивительное (ведь не открывают авторы новых истин) произведение, но на удивление светлое, воздушное – неожиданно для привычного (и даже для меня с учетом, что я практически всего его прочитал, и понимаю его, как мне кажется, шире, чем любой неофит) образа Лавкрафта.

Да, отрывок, но густой, насыщенный и очень-очень атмосферный… Лавкрафт умеет делать атмосферу, но редко в каких произведениях он делал её так густо.

Познание космических тайн ведёт к безумию – это мы тоже знаем из работ Лавкрафта. Но чаще он показывает это безумие со стороны. Здесь же – попытка (отрывок, поэтому лишь попытка) показать метаморфозы сознания измененного таинственным фолиантом изнутри. Ощущение крепкое, почти завораживающее.

В чём-то созвучно, по-моему, рассказу «Врата Серебряного ключа» (возможно тем, что свой Азатот, свои Ключ-и-Врата, тут тоже есть – но в виде магической книги, магических формул, магических символов). И почему-то кажется, будь этот рассказ окончен, он вполне бы мог достигнуть высоты «Врат Серебряного ключа» – по-моему, одного из сильнейших рассказов Лавкрафта.

Сам Лавкрафт считал это своё творение неудачным и при жизни отказывался его публиковать. Но культовый статус автора – тот самый, что заставляет поклонников извлекать из бумаг автора черновики и огрызки историй – извлек из его стола на свет божий и этот рассказ.

Рассказ, по-моему, не так уж и плох. Он выглядит цельным, законченным. На то, что он довольно ранний, указывает, как близок рассказ к мифам Ктулху, но ещё не сами мифы Ктулху. Мне кажется, автор вполне мог застолбить его место в мифах одной-двумя фразами, хватило бы и вовсе пары культсистких восклицаний в речи странного мексиканца. Всё остальное есть – есть нагнетание напряжение и странные циклопические явление, к которым теперь уже точно подходит название «хтонические» (ибо «хотническое», как известно, означает «пришедшее из-под земли»). А ещё здесь довольно нетипичный персонаж – видимо из английских солдат долгое время проведший в Индии, и имеющий какую-то личную тайну; всё же персонажи-рассказчики у Лавкрафта бывают обычно гораздо проще. И, кстати, мне одному вспомнилась пугалка про Кольскую сверхглубокую шахту, якобы достигавшую самого ада?

Да, мне кажется, это не самый лучший образчик прозы Лавкрафта, но и плохим его назвать трудно. По-моему, он на уровне такого вот среднего арифметического творчества – а такое есть у каждого автора, некий средний уровень, без учета худшего и лучшего. Даже удивительно, почему именно этот рассказ так не понравился самому Лавкрафту. Может быть, он чувствовал, что из него можно выжать гораздо больше, чем то, что получилось?

То, что Лавкрафт не чужд иронии, я знал и ранее, но вот теперь прочитал полностью ироничный рассказ-пародию. Надо сказать, очень бойко получилось и весело. Поначалу казалось, что автор ограничится довольно плоскими, если не сказать, низкими шутками, как, например, иронией по поводу деревенщин-самогонщиков. Но нет, Лавкрафт показал действительно приятную выдумку – в таком небольшом рассказе он передразнил практически все штампы от барина-злодея, исторгающего сатанинский хохот, до пылких воздыханий и неизменных тайн происхождения главной героини. А в конце и вовсе появился оригинальный и очень смешной итог. И всё очень легко, с уймой тонких ироничных замечаний. Приятнейшее впечатление. Таким образом, Лавкрафт-сатирик оказалось явлением очень редким, но до зависти профессиональным. Моё ему за это уважение.

Не совсем типичный рассказ для Лавкрафта – не сюжетом или нагнетанием тревоги, а скорее своим антуражем и атмосферой. Здесь мне видится влияние друга, Роберта Говарда. Эта история больше похожа на его историю. Сны о прошлом, в которых герой как бы иная личность в ином времени. Римские когорты. Ритуалы, проводимые дикарями, вероятно потомками каких-то древних народов. Как всякий сон – обрывочно; но детально, будто это и вправду кусок реальности, прибывшей из прошлого. Именно такое ощущение и умел создавать Роберт Говард.

Удивительное совпадение, но прямо перед этим рассказом я читал другой, чем-то лишь эпизодически, но напомнивший о Говарде – «Потомок». На самом деле, ничего удивительного нет, что авторы, ведшие такую обширную переписку, единомышленники, проникались общими идеями: Говард создавал истории из мифов Ктулху и населял похожими созданиями свои миры – вот и Лавкрафт перенял у Говарда его атмосферу исторического военного накала, грядущей мистической тревоги и намёки на перевоплощения душ. И получилось, по-моему, очень даже неплохо – неожиданно, нетипично, а потому и запомнившись.

Интересно, кстати, случайно ли рассказ написан в форме письма «готическому другу Мельмоту»? Не тот ли это Мельмот, который Скиталец?

Культовый статус литератора часто отражается в том, с какой жадностью из его бумаг извлекаются разрозненные наброски и незаконченные рукописи и предоставляются на столь же жадный читательский суд. Лавкрафт, несомненно, культовый автор. А этот рассказ, несомненно, один из таких черновиков, рассказ начатый, но не законченный. Что про него сказать? Он явный кандидат в цикл Мифов Ктулху – подтверждением тому присутствие «Некрономикона» и намёки на древние культы, а так же, неожиданно, Безымянный город из одноименного рассказа. Кстати, любопытным образом, текст чем-то напоминает ещё и Роберта Говарда – Англия, упоминания римских воинов, пиктов и сгинувших народов, совсем говардовских (опять легкая параллель с рассказом «Безымянный город»)… Рассказ не просто не закончен, он, можно сказать, оборван в самом начале – в начале исповеди главного героя, которая, как кажется, сквозь всевозможные ужасы должна привести к разгадке его боязни колокольного звона. Незавершённость чувствуется и в стилистике – иногда кажется, что отдельные абзацы пригнаны друг к другу слишком топорно; нет той легкости, которая у писателей достигается позже вырубанием лишних кусков языковой руды. Но этот отрывок всё же интригует, есть фирменная атмосфера, и кажется, что в том несуществующем продолжении истории скрыто что-то значительное и интересное – всё на это указывает. Жаль, но что именно мы уже и не узнаем.

Несмотря на грозное название, «Ибид» рассказ юмористический. Впрочем, я читал его под названием «Напр», что, как и «Тот Самус», ярче иллюстрирует вектор авторской иронии. Латинское сокращение, в невежестве принимаемое за имя, приобретает под пером Лавкрафта собственную жизнь и длинную биографию, значительно выходящую за рамки одной человеческой жизни.

Мотивы возвращения мертвого человека к жизни в разных формах присутствуют в творчестве автора. В этом помогает и наука («Герберт Уэст, реаниматор»), и магия – как «традиционная» некромантия («История Чарльза Декстера Варда»), так и авторская оккультная система мифов Ктулху («Тварь на пороге»). Есть у него и «банальные» ожившие мертвецы неизвестной природы («В склепе»). Но в этом же рассказе подобное явление выглядит, пожалуй, наиболее оригинальным. Мне кажется, оно выросло из истории Эдгара По «Случай с мистером Вальдемаром», только Лавкрафт решил шагнуть гораздо дальше и смелее в его идее… И ведь в чем-то крепкая воля сродни самогипнозу, не правда ли?

Но это смысл, идея. Рассказ же сам по себе мне не кажется столь замечательным. Всё-таки он предсказуем. Ну, слишком уж жирные намёки расставил автор. И нет каких-то лихих поворотов сюжета, чтобы всё дело поправить. Хотя традиционная авторская атмосфера всё же присутствует. Таким образом, рассказ не удивляет, но и не разочаровывает, так как он вполне оправдывает (хоть и по минимальной планке) то ожидание, которое и вызывает имя «Лавкрафт» на обложке сборника.

Как известно из более позднего рассказа «Праздник», в Кингспорте обитает целая секта культистов. Таким образом, вполне очевидно, что безымянный Страшный Старик с недоброй репутацией явно из их числа.

Совсем короткий рассказ. По-моему, сюжетно он удивить не может – слишком уж предсказуема судьба грабителей, позарившихся на богатства Страшного Старика. Но есть, по-моему, деталь, которая выделяется и застревает в памяти –

Один из частых мотивов ужасов Лавкрафта является деградация человеческой личности. Эти ужасные практически сплаттерпанковские метаморфозы тела и духа под гнетом веков, вырождения и мутации. Этот ранний рассказ, кажется, одно из первых проявлений ужасов подобного рода. Более поздние истории – «Крысы в стенах», «Курган», «Притаившийся ужас» и другие – более акцентированные в этом, более тяжелые эмоционально, более страшные. Но и этот эпизодический рассказ вызывает напряжение. Не финалом, нет. Пугает столкновение в кромешной тьме, слепая борьба с неизвестным. Язык истории, правда, ещё не совсем выработан для подобных историй – легкий пафос тут скорее мешает – это, по-моему, ещё язык По, а не холодная сухость Лавкрафта (влияние переводчика как всегда выношу за скобки). Но общая лаконичность, по-моему, действует истории в плюс.

А ещё тут можно вспомнить рассказ «Артур Джермин» –

Самый большой плюс от рассказа – пришлось залезть в интернет и узнать, что такой Сэмюэль Джонсон действительно существовал, что представлял собой он, его коллеги и знакомые.

Рассказ ироничный, можно даже сказать пародийный. Мне видится, что этот литературный опыт (один из первых у автора) навеян Эдгаром По – есть и у него такие пародии, в которых пародируется в том числе и стиль (например, все эти малозначащие слова, нарочито написанные с большой буквы, а значит и с пафосом); не всё же вдохновляться только мрачными рассказами По!

Какого-то большого смысла я в этом рассказе не вижу, но было слегка забавно. И, кажется, он более ценен как ещё одна грань таланта автора – умение писать иронично, а так же как демонстрация его несомненной эрудиции.

Коротенькое эссе – псевдодокументальная история одной из центральных вещей авторской мифологии, легендарного «Аль-Азифа» («Некрономикона») безумного араба Абдулы Альхазреда; история его создания, судьба переводов и копий.

По моему скромному мнению, «Некрономикон», возможно, самый узнаваемый атрибут авторского мира. Спящий Ктулху тоже популярен, но «Некрономикон» шагнул гораздо дальше в пространство массовой культуры – сколько раз он являлся в фильмах ужасов, например, и я уж молчу о периодических попытках выдать его за реальный предмет, а так же попытках его графического переосмысления (мне лично в первую очередь вспоминается «Некрономикон» Гигера). Таким образом, можно сказать, что этот мифический фолиант имеет поистине культовый статус в определенном сегменте культуры, в том числе и популярной.

Тем ценнее существование подобно, пусть очень короткого, поверхностного (видимо, утянутого из черновиков) эссе его непосредственного создателя.

Кстати, по-моему, самая интересная деталь тут

Удивительное сходство между этим рассказом и самым крупным произведением автора – романом «История Чарльза Декстера Варда». Будто я только что прочитал некий его вариант – настолько они походи и сюжетно и по смыслу. Интересно только, какая же из историй была первой?..

По правде сказать, этот вариант понравился мне гораздо больше. Нравится его сжатость, хотя рассказ сам по себе не из коротких и может даже потянуть на маленькую повесть. В любом случае он не виснет, и – как это было в романе – не получаешь разочарования от некоторой заторможенности героев, когда суть происходящего уже ясна, а они никак не дойдут до истин, лежащих на поверхности. Да и весь этот слегка отстраненный, скупой, немного напоминающий журналистский, стиль рассказу идёт гораздо лучше, чем роману. Немного только это нарушение хронологии в конце – такая слишком уж нарочитая эмоциональность героя – смазывали мне гладкость восприятия текста.

А ещё этот рассказ более вовлечён в мифы Ктулху (в романе же этого было до разочарования мало). Даже весьма приятно потянулись корни из Инсмута, но и не только… Таким образом это больший представитель цикла мифов Ктулху, чем «История Чарльза Декстера Варда». В любом случае, он, если и не удивил (проклюнувшаяся схожесть развеяла мне весь туман сюжетной интриги), то прочитался всё же с некоторым удовольствием.

Одно из лучших произведений Лавкрафта как я считаю . Написано оно как видно в очень увлекающей форме , когда параллельно рассказывается история главного героя , письма Эклиптики и всяческие слухи об инопланетянах. Тем не менее произведение излагается медленно не спеша ( что весьма характерно для Лавкрафта). Лично меня очень впечатлило это произведение и думаю что это вероятно лучшее произведение после хребтов безумия и зова Ктулху.

Как я понимаю, собирать произведения Лавкрафта в отдельные циклы для их классификации – дело неблагодарное. Ибо кроме произведений, входящих в эти циклы намертво, есть уйма историй, которые к ним близки, но полной уверенности нет. Да ещё эти циклы имеют свойства соприкасаться и проникать друг в друга (и, кстати, сны всегда имели большое значение в историях мифов Ктулху).

Вот Мир Снов. Но как он близок к миру яви – одни и те же чудовища населяют его, одни и те же места существуют и там и там, одни герои кочуют из одного мира в другой. Мир Сна сам по себе расплывчивый. Понятное дело, трудно определить его границы и в плане историй. Да, у всех произведений тут есть стилистическая особенность – они написаны прекрасным поэтическим языком. Это красивые атмосферные истории с духом арабских притч, кое-что от Эдгара По, кое-что от Дансейни, кое-что от мрачных сказок Уайльда, но, в итоге, на самом пике, когда появляется баланс между стилем слова и визуальной чёткостью гротескных циклопических образов – очень много от себя. Но, по-моему, кроме этой красоты есть ещё одна важная деталь – ощущение чего-то недостижимого, какого-то тщетного поиска, стремления к истинной красоте недостижимой в обыденной жизни. И вот по этому признаку то же стихотворение в прозе «Память», по-моему, частью Сновидческого цикла не является. А вот «По ту сторону сна» или, например, «Гипнос» вполне под категорию попадают. Но это чисто моё личное виденье.

У цикла есть заметный костяк – история Рэндольфа Картера (в определённый момент и вовсе, кажется, что весь этот мир создан его бесконечной фантазией). Не вся, так как часть её, до тех пор, пока персонаж не превращается в альтер-эго автора, к Миру Сна никак не относится. И у цикла есть вершина – «В поисках неведомого Кадата». Имена эта повесть как бы собирает под собой большую часть произведений цикла. Она показывает мир в размахе, дает ему осязаемость и финальные очертания. Она – возможно, вершина творчества автора. А я лично считаю её и вовсе одним из шедевров литературы в целом.

Это стихотворение в прозе я читал после другого, относимого (а, по-моему, нет) к Сновидческому циклу автора – «Память». Различие их бросается в глаза. «Память» – опять в этом убеждаюсь – это только зачаток Мира Снов, от него в произведении пока ещё только общая атмосфера арабской притчи, почёрпнутой, возможно, из некоторых произведений Эдгара По. А «Ex Oblivione» («Забвение») уже полноценный Мир Снов, хотя само его пространство отражено в рассказе может быть и не так чётко. Но уже есть в нём сквозная мысль, по-моему, связывающая цикл сильнее, чем внешние проявления авторского мира – ощущение чего-то недостижимого, какого-то тщетного поиска, стремления к истинной красоте недостижимой в обыденной жизни.

Кстати, мне одному калитка в древней стене напомнила рассказ Уэллса «Дверь в стене», и не столько самим атрибутом, сколько смысловым созвучием?

А ещё интересно было посмотреть на произведение в контексте цикла. Герой рассказа выглядит некой противоположностью Рэндольфа Картера.

А я вот протестую против того, чтобы этот рассказ считали частью цикла о Мире Снов. Да, у них есть общая эстетическая красота, напоминающая арабские сказки, есть запущенность покинутого места, отстраненного от нашего мира.

На тех же правах, что и «История Чарльза Декстера Варда» в цикле должен быть и рассказ «Вне времени». В первом Картер упоминается вскользь, во втором мельком присутствует. Но для цельного представления о персонаже, этого, конечно, не хватает – можно даже подумать, что его там и нет, в принципе…

Метаморфоза, произошедшая с Рэндольфом Картером, на мой взгляд, одна из самых любопытных в литературе. Из простого, проходного персонажа, каких у автора пруд пруди, он их использует и выкидывает как перчатки, – в персонажа центрального, альтер-эго автора, проводника его эстетических и философских ценностей. Из человека в существо практически нечеловеческое (кстати, можно даже найти легкий намек, будто мир снов как таковой и создан безудержной ожившей фантазией Рэндольфа Картера). Почему именно он, этот напуганный парень из раннего рассказа, а не кто-нибудь иной? – кто знает… Но он меняется. А с ним меняется и дух историй – от чуть архаичных пугалок, до философских странствий в поисках себя, тоска по детству, духовные потрясения и метаморфозы.

И пусть первый произведения цикла не кажутся мне удачными, но именно тут, в этом цикле, оказались произведения, оказавшие на меня самое сильное впечатление в творчестве Лавкрафта – «Серебряный Ключ» и «Врата Серебряного Ключа», впитавшие в себя всю мощь, тоску и эстетическую силу цикла о мире снов («Серебряный Ключ») и мифов Ктулху («Врата Серебряного Ключа») соответственно. Ну и шедевральную повесть «В поисках неведомого Кадата» – по-моему, вершину творчества Лавкрафта как художника.

Кстати, насчет последнего, – я долго думал, где же место поискам Кадата в хронологии жизни Рэндольфа Картера, и скорее всего, оно внутри рассказа «Серебряный Ключ». Уж точно не позднее, так как

На мой взгляд, это вершина творчества Лавкрафта. Повесть, венчающая цикл историй про альтер-эго автора, Рэндольфа Картера. Повесть, венчающая цикл сновидческий историй: дающая миру грёз осязаемость и очертания – вмещающая в себя всю его поэтику и мрачноватую красоту; во многом впитавший в себя отзвуки более мелких произведений («Коты Ултара», например, или «Иные боги»). Это красивейшая из историй – именно так! – чарующее буйство фантазии и диковинность ярких образов. Паломничество сквозь гротескный, полный чудовищ мир к самому себе – да, в чем-то идея, повторяющая рассказ «Серебряный ключ», а, по-моему, являющийся и его частью, и его отражением в иной, расширенной плоскости, как повести, так и мира снов – что только подтверждает важность для автора идей: какое место занимают в мечтах и жизни человека детские воспоминания и способность мечтать (да, для знающих работы Лавкрафта поверхностно, это, наверное, неожиданно, но всё это пронзительно трогательно, по-моему, – в этом есть и человеческая глубина и иной приятный аспект в творчестве «мастера ужасов»).

У меня слишком много, но и до обидного мало слов, чтобы описать свои впечатления. Эта повесть очаровывает меня из раза в раз, сколько бы я её не перечитывал. Атмосфера и визуальный ряд. Сочетание красоты и кошмара, увлекательное приключение в искажённом пространстве мира сна, что расширяется к заездным горизонтам – и трогает сердце банальной, но до грусти трогательной концовкой. По-моему, это шедевр. И, возможно, не только шедевр в творчестве одного лишь Лавкрафта, но и, – да, возможно, я субъективен, но эта мысль бьется во мне каждый раз, когда я закрываю эту книгу – один из шедевров мировой литературы в принципе.

Рэндольф Картер, к тридцати годам утрачивает способность удивляться чему-либо. Он прочел так много книг, беседовал с таким количеством людей, что не видел ничего нового для себя. Желание чужих умов все упорядочить, подвергнуть тщательному анализу и логическим рассуждениям убило в нем формировавшие его удовольствия от жизни. Вместо этого ему стали внушать благоговение перед миром реальным, материальным исключив оттуда наслаждения от фантазий, видений, вдохновения. Реальный мир очень скучен. Главный герой сопротивляется этому насильному поиску во всем логики и обоснования и мечтает вернуться в мир случайных ассоциаций и видений. Знание — сила, но не сойдет ли человек с ума, узнав всё на свете? Главный герой считает, что реальность, на самом деле, тоже вполне абсурдна и фальшива. Потеряв умение видеть сны он от безысходности пытается найти утешение в религии, ибо религия имеет под собой мистическое начало и духовную составляющую, которая помогает уйти от конвеерности и уныния происходящего в жизни любого человека. Сегодняшняя удовлетворенность от жизни для главного героя завтра может обернуться полнейшим разочарованием. Картер насмехается над людьми, считая их рабами собственных стереотипов, социального статуса, правил поведения. Даже мировая война вызвала в нем лишь небольшую эмоциональную встряску. Побывав там, и пообщавшись с людьми он впадает в уныние от их приземленных мыслей, однообразия фантазий. От безвыходности он возвращается к сочинительству, но и там его ждёт разочарование. Причина того кроется, в паталогическом поиске логики и правоподобности, что разрушает полет фантазии и вдохновения. За что бы он не брался, по итогу всегда получалась либо сатира, либо ирония. Не найдя выход из этого депрессивного состояния, главный герой в конце концов решает покончить с этой серой блеклостью бытия... но даже эта идея через какое-то время перестает быть ему привлекательной! И вот, будучи уже на полном эмоциональном дне, на старости лет настоящим дед-инсайдом, Картер неожиданно натыкается на нечто очень странное... Лавкрафт круто зацикливает историю и меж делом вкидывает любопытную мысль — не фантасты ли и мечтатели придумывают технологии будущего, которые появятся после их смерти через сотни лет? Главный герой это и есть Лавкрафт, и идея поиска через наше прошлое, через детство подана интересно. Рекомендую.

Маленький рассказ для писателя. Гигантский шаг для жанра. Недаром фамилия Лавкрафта стала словом нарицательным для многих описаний в искусстве. Само произведение написано в виде хроник из дневника, тоесть в нем отсутствуют диалоги, как-будто ты читаешь уже записки мертвеца, который открыл какое-то страшное знание. Зло которое вечно бдит, где-то глубоко, где-то в темноте, чтобы никто о нем не знал. Что значит какая-то жалкая смерть для бога, в руках которого бесконечность, под влиянием которой, время сотрет само понятие смерти. Это история о вселенском ужасе, которое всегда будет подниматься, всегда восставать из мертвых. Сам рассказ задает на тот момент, в эпоху модернизма и прогресса, вопрос: а что если человек это всего лишь муравей, копошащийся под ногами богов, которые рано или поздно просто случайно на него наступят и даже не заметят? Как люди каждый день давят под собой мелких букашек даже не зная об этом, потому что те в свою очередь меньше песчинки. И как Лавкрафт преподносит самих богов тоже стоит отдельно упомянуть. Боги в лавкрафтавщине это не возвышенные сущности, которые как-то связаны с родом людским, а нечто чужеродное, инопланетное, чужое. Внеземные формы жизни, которые не поддаются человеческому восприятию, чтоб их понять. Черты их размываются, если пытаешься сфокусировать взгляд, хтоническое грозное могущество вызывает помутнение рассудка при попытке его осмыслить. Древние не обещают перерождения для человечества, они просто-напросто хотят стереть его с лица вселенной. Но здесь Говард Филлипс Лавкрафт выдает следующее. Великого Ктулху побеждает простой норвежский моряк...протаранив его яхтой? Сомнительно, но окэй... Такой сюжетный выкрутас мне показался каким-то смехотворным, (тоесть ты весь рассказ нагнетал-нагнетал, и тут трах! и победила твой вселенский ужас простая лодочка силой физики) хотя может в этом и есть что-то... эпическое чтоли. И далее пишется, что Ктулху хоть и был снова отброшен на дно океанское, он восстанет, дождется своего часа. А пока Древний не достаточно восстановился, он может атаковать и иначе — через слабые разумы людей. Тут можно немного порассуждать, какую именно деталь хотел обозначить автор. Что какое бы непобедимое зло не существовало, его может одолеть даже один маленький человек. Или что, может, мы, люди, существуем на маленьком шаре посреди неизвестного космоса до сих пор только благодаря везучей случайности. Повторюсь это огромный вклад в жанр фантастики. Сколько здесь базисов, да даже сцена, где ошметки Ктулху воссоединяются обратно, это же Терминатор 2. А тип злодеев, которые были побеждены давным-давно и теперь ждут удобного момента для того, чтобы громко вернуться? (Толкин, Роулинг и десятки других громких авторов передают привет) Автор неплохо передает маленькость и ничтожность человека. Когда моряки ступают на циклопические плиты затопленного города Р'льех, тут читатель и осознает разницу масштабов двух цивилизаций. Лавкрафт оперирует такими понятиями как «вигинтиллион», что выставляет пылью не только всех живых существ перед Ктулху, а саму вселенную чем-то мимолетным и незначительным. Став библией для тысяч фантастов, «Зов Ктулху» не так сильно удивляет читателя, как, наверное, столетие назад. Просто нормально написан, но без будоражащих откровений.

Ведьмовство, мифы Ктулху и... геометрия. Есть у Лавкрафта такая тонкая узнаваемая черта – возможно даже, его более новаторское изобретение, чем, собственно, мифы Ктулху – сращивание суеверного ужаса с ужасом новаторским, исходящим из зерен науки. Тут же вспомнилось «Извне» с его аппаратом «открывающим» путь в иное измерение с его непостижимыми чудищами. Здесь таким аппаратом служит геометрия, неевклидова геометрия – причудливая и таинственно сама по себе. Опять же вспомнились и «Псы Тиндала», не из этих ли миров и они, – кстати! – приходящие из углов?

Страх этого рассказа липкий, тревожащий. Вместе с нагнетанием атмосферы в нем действует практически инстинктивный древний страх потери контроля над своим телом, над своим я. Так пугает лунатизм. Сам факт того, что какое-то время ты двигался и делал что-то, но не помнишь этого. Как будто это был не ты, но кто? И что он делал? Это ощущение пронизывает весь рассказ – движения против воли, странные видения и сны, которые могут быть и не снами. И отчетливые завораживающие картины неизвестных, а то и вовсе фантасмагорических мест и явлений. Физический зов далеких звезд, странные звуки неземных какофоний.

Есть какая-то визуальная практически кинематографическая многозначительность образов. Многие картинки –

Очень трогательно и очень возвышенно! Настоящий панегирик старшему другу и учителю. И хорошо поддерживает лавкрафтовский миф, судя по всему, раз столько читателей вообразило, что к тексту, написанному Августом Дерлетом, и сам ГФЛ имеет какое-то отношение.

Он и имеет, как материал для притчи о том, как возникают сказочные миры в головах авторов фэнтези. Правда, это романтическая версия. Сам настоящий Лавкрафт был более суровым парнем, вровень своему веку, человеком модерна. Архаика была для него лишь карнавальной маской, методом остранения, как Уорд Филлипс стал необходимым персонажем-маской для Августа Дерлета при написании рассказа.

Но ,конечно, оценку за романтизацию образа снижать не буду. Ибо тепло и лампово получилось!

Жаль ,что я не читал «За гранью времен» Лавкрафта (или читал в детстве и не помню тридцать лет спустя), поэтому мне опус Дерлета понравился. Очень продуктивная идея обмена разума с пришельцем, да еще и относящегося к «цивилизации второго типа» по Кардашову.

Но «с мест информируют», что это просто эпигонский ремейк. Увы, для Августа Дерлета это, скорее, характерно и привычно.

Но оригинал все равно теперь прочитаю с еще большим любопытством))

Эх, не знал пытливый ученый Амброз Перре тонкого наблюдения нашего замечательного ученого-физиолога профессора Филиппа Филипповича Преображенского: «А если исследователь форсирует вопрос и при поднимает завесу... То вот вам Шариков и ешьте его с кашей!»

Тогда и беды мог бы избежать.

А если серьезно, то рассказ хороший, пусть и невольно плагиат вышел. Вообще говоря, регрессивная терапия, транс, все это очень увлекательно и большую пользу принести может. Но это направлено на укрепелние здоровья, психического и физического. А если наркотой упарываться годами без передышки, то в дикого зверя на пороге издыхания обратишься без всякой фантастики. Сторонникам легалайза на заметку. Кажется ,ы в штате Орего н разрешили тяжелые наркотики. Преступность у них может быть и уменьшилась. Зато смертность среди молодежи от передоза возросла в разы.

В общем, хороший поучительный рассказ. Одобряю!