Очень необычный роман, который даже не знаешь, в какую категорию поместить, потому что с чем его ни сравни, оказывается, что он гораздо больше всех сравнений. С одной стороны, это длинная история странной семьи, живущей неведомо где в американском захолустье, где среди топонимов есть только их Дом и Город. С другой стороны, это насквозь английская по сути история, хотя дело и происходит в америке, потому что фейри и весь этот полувидимый, полуподразумеваемый таинственный маленький мирок, с которым пересекаются члены семьи, настолько очевидно представляет собой культуру Англии, а никак не Америки, что даже удивительно, почему автор выбрал не ту страну. Сельский мир в большом поместье вдали от города, но вблизи своих волшебных холмов — это самый классический вайб Англии со времен классической английской литературы. Впрочем, не сказать, чтобы осознание, что дело происходит в Америке, чему-то мешало.

Для сути этой книги есть жанр, и это магреализм, но совсем не латиноамериканский, а магреализм, построенный на английском фольклоре, на волшебстве единения с природой и семейных связей. И семья в книге ничуть не напоминает тяжелую и душноватую историю типа «Сто лет одиночества» — напротив, изначально это какая-то очень бестолковая семья, которая разрастается и сохраняется несмотря на то, что каждый член семьи сам по себе со своей придурью, кто-то уходит в Город и теряется там, кто-то рожает неведомо от кого, связи становятся все запутанней. Но при этом всех, а также соседей-арендаторов, удачно играющих массовку, объединяет построенный основателем рода удивительный Дом.

Так и идет. Ждешь какого-то особенного сюжета, но его просто нет. Очень неспешно сменяются два поколения. Очень неспешно читатель понимает, что то, что начиналось веселым и странным образом, такая позитивная семейка Аддамс, как-то удивительно оказалось на краю если не разрушения, то большой драмы — и не совсем понятно, почему. И даже непонятно, в какой момент уютный и позитивный мирок стал неуютным, а жизни членов семьи куда-то накренились. В это время в сюжете появляются новые, внешние персонажи, совершенно непонятно как со всем связанные, и этот клубок еще долго и странно будет запутываться, а потом не то чтобы распутается, но произойдет некоторый очень мистического рода катарсис. Мне кажется, с Барбароссой автор слегка переборщил, и в этом как раз проявляется проклятая Америка, вот это «Американские боги» Нила Геймана во всей красе: когда в один роман, как в рагу из «Троих в лодке», напихали все из мировой культуры и истории, что было под рукой, и думаю, что хорошо получилось. Если бы были только ускользающие фейри, было бы лучше.

Мистическая часть в романе хороша, но на то она и мистическая, что ее толком не объяснить: вроде бы фейри есть, а вроде бы и нет. Вроде бы они как-то влияют на жизнь героев и общаются с ними, а вроде бы и нет. Чем дальше, тем больше становится непонятно, где реальность, а где «волшебная сказка», и под конец две линии наконец сливаются. Что стало с ними всеми на самом деле? Кто знает, но конец красивый. Хотя по-настоящему проникнуться этим романом у меня не получилось: он слишком несерьезно начинается и идет, чтобы всерьез за них переживать, и чувства меры автору слегка не хватило, особенно в конце.

Весь цикл — очень скучное хвастовство своей эрудицией и амбициозная попытка написать «настоящий профессорский роман» с претензией на интеллектуальность.

Однако проблемы Джона Краули в том, что он не профессор, а бывший рекламный фотограф, что его эрудиция почерпнута из дешёвых сенсационных журналов и популярных энциклопедий, а романист он вообще никакой.

В результате: неубедительные, клишированные герои, скучное, топчущееся на месте действие с огромным числом эпизодов, совершенно не нужных ни для сюжета ни для раскрытия темы, плохо продуманные экскурсы в историю, которую Краули знает не очень хорошо.

То, что псевдоисторические «тайны» и «мистерии» у Краули нелогичны и выглядят пошлостями, в общем, простительно, потому что в университете он штудировал родной американский язык и родную американскую литературу, а не всемирную историю. Но то, что он, изучив литературу, не усвоил элементарных правил построения интересных романов, вот это непростительно. Вероятно, вместо прослушивания лекций о Генри Джеймсе Краули с фотоаппаратом в руках безуспешно гонялся по кампусу за симпатичными студенточками.

Хотя поклонники у Краули есть, и они пишут восторженные рецензии на его толстенные кирпичи, однако все эти рецензии выглядят... скажем так, неискренне. Как будто рецензенты с жаром пытаются убедить себя и других, что король вовсе не голый, и что они, умные люди, занимающие правильное место в жизни, прекрасно видят великолепное новое платье Его Величества.

Роман об упадке человеческой цивилизации и приходе ей на смену расы новых разумных существ был написан явно как реакция на бурные шестидесятые в самый разгар энергетического и экономического кризиса ,когда казалось — и были для этого веские основания — что дни США сочтены. Ну, и книга пророческая оказалась. Если нам повезет, то нынешняя система тихо и медленно загнется, не повезет — будет «большой бада-бум»... А найдется ли наследник и кто им будет — бог весть!

Книга грустная, но мудрая и нужная. Написано большим поэтическим талантом. Я не великий любитель литературы о животных, но Краули смог меня увлечь, невозможно было оторваться. Особенно импонирует, что он не пытался прикрыть вечно больные для США вопросы расизма выдуманными генетическими химерами. Краули попытался смоделировать нечеловеческий, но живой интеллект, и у него это получилось убедительно. В его лео веришь. Проникаешь ему в голову и переживаешь как за родного))

Четверть века, с прочтения знаменитой статьи Майкла Суэнвика «В традиции...» я все хотел прочитать Джона Краули, и вот это свершилось. И с удовольствием продолжу знакомство. Он убедил меня своим вторым романом в том, что на знакомство с этим сильным талантом время тратить еще как стоит!

Большое спасибо команде Андрея Бурцева за возможность ознакомиться с этой замечательной книгой!

Контакты бывают разные. Но вот ждать добрых инопланетян, которые всем нам помогут, эта тема мне абсолютно не импонирует. Подобными рассказами грешили многие писатели-фантасты. И маститые и не очень. И это как вера в доброго царя- батюшку или доброе божество. То есть мы сами не хотим ничего делать или добиваться, прилетит вдруг волшебник ( читай инопланетянин) и заграница нам поможет. Не верю и не жду. Нет в инопланетян я верю, но что они все решат- нет. Да даже дело не в вере. Мы сами должны прийти к разумному и светлому будущему. А иначе зачем нам разум?

С использованием заметок для Medium (https://bit.ly/3Dn8bhJ + https://bit.ly/3DmgGK1).

Марка, которую посылает самому себе через поколения Каспар Лэст, это, конечно, знаменитая “Розовая Гвиана” 1856 года, редчайшая марка, оцениваемая ныне уже не в миллион долларов, а на порядок дороже. Несколько аналогичны ей среди марок России, СССР и Российской Империи “Тифлисская уника” и “Леваневский с надпечаткой”. Как видим, при желании авторы, работающие в де-факто стандартном для русской фантастики наших дней субжанре попаданса, могли бы предложить свое решение проблемы, затронутой впервые Айзеком Азимовым, а здесь приведенной в меланхоличном пересказе Краули: например, увязать судьбы Вселенной и заодно своего персонажа с разворованной в 1982 г. коллекцией великого советского филателиста Самуила Блехмана. Тем более в одном из карманов шинели Стругацких такая марка завалялась.

Впрочем, эпитафия Эндрю Марвелла, из чьей «Горацианской оды на возвращение Кромвеля из Ирландии» взято название повести Краули «Порядок вековой» (рассказ переписан в нее с расширением), касается больше политической, чем поэтической активности Лорда-Протектора.

С использованием заметок для Medium (https://bit.ly/3Dn8bhJ + https://bit.ly/3DmgGK1).

У «Конца вечности» Айзека Азимова существует две версии, одна всем известная романная (которая, кстати, на русском традиционно переиздается с цензурными лакунами советского периода), и вторая, на мой вкус, более сильная: как отмечает сам Азимов, он начал с повести скорее потому, что надеялся продать сюжет дважды и получить существенную прибавку к литературному заработку. Сходными меркантильными соображениями руководствуется в своей прогулке в прошлое и персонаж рассказа Джона Краули «Единственная экскурсия Каспара Лэста», интегрированного затем в повесть «Порядок вековой»  — довольно занятную попытку переложить азимовский сюжет о вечном сражении вневременной спецслужбы с изворотливой Реальностью на мотивы мелкобританской ностальгии о величии колониальной эпохи. Впрочем, другой британец, Чарли Стросс, справился с этой задачей явно лучше: «Палимпсест» если и уступает работе Краули в меланхоличной лиричности, то заметно выигрывает в архитектонике почти детективной интриги, аккуратно скрепленной астрофизическими заклепками.

Краули разработал не менее оригинальную теорию альтернативного общепринятому устройства пространства-времени, чем его великий и несчастный современник Баррингтон Бэйли для «Дзен-пушки»: физические модели, используемые в кинематографе при работе с родственными темами, частенько оказываются куда проще, даже если восходят к трудам прижизненных классиков.

Так, в сериале «Двенадцать обезьян», расширенном римейке классического хронооперного боевика 1990-х с Брюсом Уиллисом (а этот последний, в свою очередь, инспирирован французской черно-белой фотомонтажной короткометражкой), Армия Двенадцати Обезьян ставит перед собой задачу уничтожить причинно-следственную структуру, подстилающую само Время, чтобы придать мирозданию окончательный, вневременной характер, погрузив его в состояние Хартля-Хокинга. Визуализируется оно через Красный Лес, листья с деревьев которого можно даже заваривать и пить получившуюся настойку.

Насколько могу я судить, повесть Краули в связи с «Двенадцатью обезьянами» никогда не упоминалась, а зря:

Что гложет Каспара Лэста, то могло омрачать существование и Хартлю с Хокингом; Мюррей Гелл-Манн однажды ехидно спросил у них: «Если вам известна волновая функция Вселенной, почему вы до сих пор не разбогатели?»

Как лукаво замечает Шон Кэрролл, “при прочих равных самодостаточная и необходимая Вселенная представляется более просто устроенной, чем самодостаточный и необходимый Создатель, который затем творит Вселенную… большинству сторонников этой стратегии кажется естественней приписывать необходимость сверхъестественному создателю, нежели естественной Вселенной“.

Краули до последнего избегает показывать Создателя, спрятанного на открытом месте среди иллюстраций Алисы (та повзрослела и была бесцеремонно изгнана из Порт-Саида) к работам Кэрролла, но принужден-таки приписать ему неестественную необходимость невыносимой нелегкости бытия:

Я сражался с творением Краули добрую половину романа, но потом он всё же меня победил.

Автору однозначно не отказать в эрудиции — криптоистория, мистицизм, бесконечные литературные и исторические отсылки к эпохе XV-XVI в. он даёт как настоящий знаток и интеллектуал.

Интересна и структурная задумка романа — это плавное перетечение рассказа о Пирсе Моффете, нереализовавшем себя преподавателе истории в современности, «скрытая» мистическая история о древнем магическом знании и стране Эгипте и квазиистория о знаменитом мистике Ди, Джордано Бруно и Уильяме Шекспире, что завёрнуто в ещё один слой — книгу некоего автора Крафта.

Но постмодернизм должен же чему-то служить, не правда ли?

Алан Мур, Пинчон или Пелевин могут похвастать, например, ярким образным и неожиданным слогом, переплетением авторских идей. Иногда — ещё и заковыристым сюжетом.

Здесь же повествование плывёт как бревно, не радуя вообще никакими событиями. Язык — типичная сухая словоблудливая тряпка. Идея? В мире жила магия и у каждого своя история? Вау, это сильно и главное побудительно.

А главное, ребят, это первый роман из целого цикла в четыре тома!

Нет, спасибо, я лучше почитаю что-то более вменяемое и для людей.

Потенциал рассказа, на мой взгляд, оказался растрачен неизвестно на что. Такой романтизм эпохи, такие зарисовки для магических существ и предметов... а что в итоге? пшик какой-то... сплошное разочарование...

Читал я читал этот опус, и один вопрос не покидал меня: для кого это собственно написано?

В Маленьком/Большом сюжет отсутствует напрочь как явление. Тут, конечно, автору предъявить сложно, ведь он нас честно предупреждает в предисловии, что для него сюжет всегда на третьем-четвертом месте. Ок, ты автор, творение твое. Да и я знаю много творений, которые такие же камерные, бессюжетные, и построены исключительно на крутых диалогах. Но диалоги тут не такие, да их и мало. Зато чего у нас в переизбытке, так это персонажей, которых самое меньшее можно назвать… странными.

Читающие мой отзыв, возможно знакомы с Хроникой Убийцы Короля Ротфусса и помнят такую девчулю по имени Аури. Она была одной из многих удачных находок первой книги Ротфусса и хорошо оттеняла персонажей книги (того же Квоута) своей необычностью и фантасмагоричностью. А вот теперь представьте, что все персонажи Маленького/Большого – эквиваленты Аури, обдолбанные опиатами.

Нууууу… не совсем все. Там и-и-и-изредка встречаются кадры, которые в начале кажутся проблесками сознательного в этом бесконечном трипе. В начале. Потому что буквально на следующей странице Краули выдает самую настоящую крипоту. Откровенно говоря, местами роман выглядит так, словно Ирвин Уэлш решил написать сказку для деток. Вот вам дядюшка Оберон, который всю жизнь подсматривает за сестрой и внучатыми племянницами, пока те голенькие нежатся в лучах солнца, и фотографирует их. И это преподносится как что-то максимально естественное. Учитывая количество аллюзий на Алису в Стране Чудес, странно, что персонажа зовут не Льюис.

Кстати об отсылках, суть есть комментарии в конце книги. Поначалу меня впечатлял пласт, который заложен в романе. Тут и отсылки к философам и философским трактатам, к историкам и историческим трудам, к архитекторам и архитектуре разных времен, к развитию радио и телевещания, к другим произведениям, и так далее, и так далее, и так далее… Но достаточно скоро это все начало утомлять, а вскоре просто раздражать. Ну вот не верю я, что человек может быть сведущ во всех сферах этой бренной жизни. А соответственно, все это наполнение настолько искусственно, что начинает пробиваться отчетливый запах графомании. Понятно теперь, почему на написание у Краули ушло столько времени (опять же исходя из предисловия), но лучше бы он сюжету и персонажам уделил столько времени, сколько этой шелухе.

Язык вроде бы очень образный и красивый, и невооруженным глазом заметно мастерство автора как писателя, но читать это просто тяжело.

Вот для примера среднестатистическое предложение в Маленьком/Большом:

«Он узнавал о вдовах с древними голландскими фамилиями, которые жили, как он знал, на главных улицах в домах с высокими окнами и управляли супругами — вернее, недвижимостью супругов, а их сыновья — обычно Стилы или Эрики, худ.-дек-ры интер-ов, селились в кварталах богемы; о многочисленном семействе с невообразимыми именами на греческий лад, занимавшем несколько строений в зловонном квартале, мимо которого Смоки однажды проходил: семейство непрерывно росло, хотя всякий раз при просмотре алфавитного списка кто-то из него выбывал (цыгане, решил наконец про себя Смоки); о мужьях, чьи жены и несовершеннолетние дочки по частным телефонам ворковали со своими любовниками, пока сами мужья без конца названивали финансовым фирмам, носившим их имена; подозрение у Смоки вызывали субъекты, которые сокращали до инициала первое, а не второе имя: как правило, ими оказывались или сборщики налогов, или адвокаты, открывавшие конторы по месту жительства; иногда это могли быть полицейские чиновники, которые попутно занимались продажей подержанной мебели; Смоки установил, что почти каждый житель по фамилии Синглтон и все до единого Синглтери обитали в северной негритянской части города, где мужчины носили имена бывших президентов, а женщин называли по драгоценным камням — Перл, Руби, Берилл — с горделивой приставкой «миссис», и Смоки представлял, как они — дородные, темнокожие, сияющие — возятся в тесных каморках с кучей чисто вымытых детишек».

Это одно предложение! Я прямо ясно вижу, как Краули трогает себя, пока сооружает эту конструкцию.

Возможно этот роман понравится тем, кому зашел «Джонатан Стрендж и мистер Норрелл». Но у Кларк в ее тягомотине действительно были интересные куски. Тут же…

Знаете, если это высокая литература (а это именно она и есть, если судить по дифирамбам от всех возможных товарищей во вступлении), то мне с ней не по пути. Я лучше пойду почитаю «Возвращение Рейвенора» Абнетта. На премии не претендует, зато бодро и интересно.

Пы сы. А дело ли в том, что это высокая литература? Я легко и с удовольствием читаю Дюма, Гюго, Маккалоу и многих других. Так что, возможно, дело сугубо в тебе, Джон. Сугубо в тебе.

Мне очень нравятся сказки, в них так хочется верить, хочется вырваться из бытовухи в мир фей и единорогов. Прямо как один из героев этой книги, который в самом начале романа отправился пешком из большого Города в никому неизвестную местность, которой нет даже на карте, чтобы жениться на одной прелестной девушке. Говорят, местность кишмя кишит волшебством...

Книгу мне продали и описание, и обложка, и хорошие отзывы. Казалось, стоит открыть первую страницу и оттуда вырвутся фэйри, мойры, писки и брауни. Вы только посмотрите на обложку — какая она красивая! Я не сразу рассмотрел, что на ней спрятано огромное количество волшебных созданий.

К сожалению, роман практически сразу начал разочаровывать (хотя сначала я получил дозу многообещающих слов от известных авторов, которые расхваливали «Маленького, большого»). Книга оказалась совсем не о том, о чем я думал. Молодой человек пошел на свадьбу к своей девушке, живущей в огромном доме, где все сложно и запутано. Да, дом — как самостоятельно живущее существо, полное загадок. У девушки огромная родня, которая обитает тут же в этой местности. Дядюшки, тетушки, дедушки, бабушки, двоюродные, троюродные. И вот ты начинаешь читать о том, кто построил дом, как архитектор женился, обзавелся детьми. И вот мы резко перескакиваем на историю о дядюшке, который заблудился в лесу. А вот вам описание свадьбы Смоки с Элис. А вот мы снова переносимся в начало века...

Да, вот такое рваное повествование размазано по всей книге. И где-то между описанием семейных перипетий действительно прячется волшебство и магия. То человек превратится в рыбу, то ребенка подменят, то брауни вытаращит глазки из-за угла. Но все это лишь небольшие вкрапления в бесконечный рассказ о том, кто кого любил, от кого ушел и когда пропал.

И вот Смоки молодой. Бац — он уже детками обзавелся. Не успел моргнуть глазом — он старик с внуками. Боже мой, что я читаю...

«Маленький, большой» — это семейная сага, приправленная мистикой. Несколько моментов мне очень понравились (например, история с подменой девочки — настоящий хоррор!). Или история любви Оберона и Сильвии (вот где уж непонятная, но настоящая любовь!). Да, в романе много любви и отношений, немного походов «налево» и расставаний. Но я-то ждал СКАЗКИ!!! А получилось что-то вроде опиумных историй, где непонятно, сон это или явь, день или ночь, сказка или истории о любви.

Мне очень хотелось полюбить роман, я мучил себя до конца книги в надежде, что может быть все-таки станет хоть чуточку интересно. Но нет, себя обмануть не удалось.

«Маленький, большой» — красиво написанный роман, но для определенной целевой аудитории, в которую я не вхожу. Мне кажется, что настоящих ценителей романа на самом деле не очень много. Но если уж он понравится, то по-настоящему, как в черно-белых фильмах про любовь.

К сожалению, я ожидал совсем другого. Эта сказка меня совсем не впечатлила. Дайте какую-нибудь другую...

Ещё одна из многочисленных историй на тему Контакта. Огромный материнский корабль инопланетян посылает на землю неких Элмеров.

Они назойливы, вездесущи и неутомимы в своём желании помогать людям. Плюс они предлагают ответить на вопрос, который размещён на специальном бланке:«..почему не сказать да?» Чему -Да, почему -ДА, это людям на Земле непонятно. Но многие отвечают именно так....

Эта грустно-лирическая зарисовка преломляется через личные проблемы и переживания Пэт Пейнтон — главной героини рассказа. Она, как и многие, ответив утвердительно на вопрос инопланетян, обрела.....

Читайте и поймёте, что элмеры принесли человечеству.

Осилил 250 страниц — и прекратил издевательство над собой...

Бывает, что книги создаются ради сюжета — он может быть новым или увлекательным, оригинальным или забавным... Но читатель за ним с восторгом следит. К книге Краули это не относится: событий в ней почти нет, а те, что есть, не особенно занимательны.

Бывает, что книги создаются ради изложения некой идеи — которая тоже может быть новой или оригинальной, может вызвать протест или согласие, навести на размышления. В «Эгипте» идея есть, но она, как бы это сказать, не поражает новизной и глубиной: единой истории нет, история у каждого своя, помимо Египта, существует Эгипет, да и вообще прошлое недостоверно. Как мне кажется, подобные основы нарратологии в 1980-х излагали многократно — и куда убедительнее и увлекательнее.

Бывает, что автор упивается стилем, и читатель с таким же упоением следует за сочинителем. Но стиль Краули — это такой усредненный английский роман последней трети ХХ века, нет в нем никаких откровений. Гарольду Блуму, судя по надписи на обложке, очень понравилось — и можно его понять: гладко, чисто, порядочек... Но ничего оригинального и удивительного мы в стилистике текста не отыщем.

В общем, можно перечислять и дальше: провокации, фантазии и т.д. в литературе могут служить основами для создания великого текста. Но у Краули ничего подобного нет: бесконечное повествование, лишенное внутренней энергетики, ловко скроенное и гладко выписанное. Среднестатистический постмодернизм какой-то. Герои? Характеры? Сюжетные находки? Нет, за этим не сюда. В «Маленьком, большом» оправданием подобной техники служит стилизация. В «Эгипте» нет и этого оправдания. Читать книжку можно — можно и получать удовольствие, какое получал от чтения Петрушка в «Мертвых душах». Но я вспомнил ранние книжки Краули, прекрасные, мудрые, любимые — и захлопнул этот том, не добравшись до середины

Я питаю большую слабость к произведениям нарративного искусства (так расплывчато формулирую, чтобы не исключать фильмы), функционирующим как развёрнутые метафоры. Я также люблю книги – как художественные, так и нет – посвящённые эволюции идей, историям того, как со временем менялись настроения и взгляды на то или иное явление. Поэтому, моя положительная реакция на «Ка» – роман про отношение между смертью и историями, которые человек про неё рассказывает, прослеживающая изменения господствующих мировоззрений от кельтских племён до эпохи нью-эйдж течений, – была в какой-то мере предопределена.

Другое дело, что путь к ней был на удивление тернист. Первые две части из четырёх увлекают слегка. Центральный бессмертный герой обрекает повествование на эпизодичность, прочих персонажей – соотвественно на короткие роли. Его путешествия в Имр последовательно подчиняются непоследовательной логике сна, что оттягивает понимание, какую именно историю рассказывает автор. Ну и наконец примерное понимание даже самым любопытным из ворон тонкостей человеческой жизни сильно ограничивают, насколько полнокровными предстают персонажи-люди (особенно от этого страдают, я бы сказал, эпизоды с монахами). Лишь позже, когда колёсики истории нового периода начинают катиться быстрее, рассказчик, пересказывающий поведанную ему воронью историю нам, начинает снабжать историю всё большими подробностями из сторонних источников, а сам главный герой начинает приносить всё больше и больше вещей из мира людей в воронье общество, не исключая даже национальное самосознание, книжка становится в самом деле захватывающей. Как ни удивительно, ретроспективно много странностей начальных частей находят объяснение: их размеренный темп подчёркивает, насколько ускорилась жизнь в последующие столетия, и тем самым помогает понять резкие метаморфозы, стирание границ между Имром и Ка; размытый, сновидческий характер путешествий в Имр именно такой, потому что, как отлично просуммировал в своей рецензии Михаил Назаренко «смерть – это сон, который уже нельзя ни вспомнить, ни пересказать» и, значит, именно в снах мы можем хоть как-то надеятся познавать её. Описывая всю книгу целиком можно, процитировав оценку, которую Краули даёт одному из занятий, за которое донельзя очеловечившийся, одержимый местью Дубраули берётся ближе к концу: It was boring but compelling.

Часть удовольствия от чтения подобных романов – в котором я по торопливости и нерадивости всякий раз себе отказываю – удовольствие от эрудированного узнавания, что автор придумал, а что взял из разнообразных источников знаний, и как изящно одно склеено с другим. Главное действующее лицо книги – любознательная ворона, которая якобы, почти как смышлёный, бессмертный Форрест Гамп, так или иначе стала прототипом большинства людских поверий про этот вид, а также стала свидетелем каждого судьбоносного поворота во взаимоотношениях между своим и человеческим родами – очевидно, удобна в центре этого повествования как птица издавна связываема в европейской традиции с проведением душ мёртвых на тот свет. Также в более поздних главах обыгрываются такие, полагаю, реальные характеристики ворон как уничтожится посевов, и их интерес к спичкам. В описаниях отношений Дарра Дубраули с самками, на котором автор подробно останавливается всего четыре раза за роман – особенно в пассаже про то, что подвиги важно не исполнять, но искренне быть готовым их исполнить, – он, очевидно, передаёт что-то из своих представлений о любви и её завоевании, но то, что я смог вычленить как посылы не сильно крепко завязаны на особенностях вороньего социального устройства и годового графика, так что я заключаю, что и они должны быть изображены близко к истине. Но имеет ли история про путешествия Дарра из старого света в новый под собой хоть какие-то основания: основана ли она на всамделишной теории о происхождении вида американской вороны?

Это особенно интересно, потому что одной из неожиданностей книжки для меня была её сильная американскость. Казалось бы, история таких масштабов претендует на универсальность. Но расположение второй половины книги на североамериканской стороне побуждает на размышления о том, как именно ассоциируемые со страной материализм и знаменитая предприимчивость, разом с церковной раздробленностью и (насколько я понимаю) акцентом в протестантизме на личном разговоре с богом – по крайней мере некоторые из которых непрямо фигурируют в сюжете – поспособствовали бы утончению границы между Имром и Ка.

Укоренённость истории в земле автора, предполагающая интроспекцию, а не ворчливость, также сглаживает впечатление от тенденциозности безрадостной картины будущего (вдобавок к общей тональности книги, что настраивает на метафорическое её восприятие), из которой автор решает вести повествование и в которую возвращается в очищающем финале. Вообще, как для такой длиной и относительно плотной книги, концовка удивительно ясна и прозрачна: эпилог с минимальной редактурой фактически может читаться как отдельное эссе. Меня это не раздражает: наверно, в нашей природе больше ценить некоторые простые мысли, когда они открываются с трудом. И потом я был поражён контрастирующему с мрачным антуражем, спокойно и ненавязчиво, как мне показалось, светлому финальному посылу: утрата способности верить в великое множество историй, которые разные народы издавна придумывали про жизнь после смерть и про потусторонний мир может казаться более серьёзной, чем на самом деле – эти истории всё ещё обогащают нас: все ещё эффективно объясняя что-то важное про жизнь, даря эстетическое наслаждение или помогая наладить с кем-то контакт (как бессмертным вороне с койотом) – и ни в этом ли, в конце концов, самое главное?

Пока не могу дочитать, очень уж много места уделено женщинам во вкусе автора и теме любви. Но автор явно неплохо пишет.

Забавно, что один автор отзыва решил, будто эта книга похожа на произведение женщины. Да нет, женщины, как и мужчины, пишут по-разному. Как писал Булгаков, «Кто пишет трогательнее, чем дамы? Разве что иные мужчины» («Жизнь господина де Мольера»).

После прочтения романа у меня осталось чувство как-будто меня надули. Возможно надули не только меня, но и самого Краули. И возможно, это были фейри. Знакомство с этим произведением сравнимо с бесконечным блужданием по запутанным коридорам большого семейного дома, странные обитатели которого, живут с верой в некую, растянувшуюся на столетия повесть, героями которой являются сами. Повествование незаметно затягивает читателя в сферу глубоких личных отношений одной семьи, длящихся на протяжении нескольких поколений. Члены этой семьи верят в существование могущественных лесных духов (фейри). Согласно западно-европейской мифологии, эти бессмертные существа отличаются необычайной хитростью, а в некоторых случаях могут быть жестоки. В романе, преследуя только им известные цели, фейри, навели на всех жителей Эджвуда такое дьявольское наваждение, что последние не смогли выпутаться из него до самой смерти, и даже за гранью жизни пребывали в нем. Единственный здравомыслящий человек в этой семье — Смоки Барнабл. Невежество Смоки относительно фейри спасло его от тины грёз, в которую погрузились навечно его жена и дети. Смоки умер для своей замечтавшейся семьи, но в реальности он получил бессмертие, что несравнимо выше калейдоскопа прекрасных миражей его родственников. Безличный, каким он сам себя считал, Смоки, единственный из всех персонажей книги, похож на человека, а не на лунатика. Здесь, возможно и раскрывается смысл названия книги «Маленький, большой» — масштаб личности Смоки становится очевидным лишь в конце произведения.

Роман большой. Поэтому успеваешь привыкнуть и к его героям. Расставание всегда тяжело. Здесь подошла бы песня волшебника из фильма «Обыкновенное чудо»: нелепо, смешно, безрассудно, безумно, волшебно, ни толку, ни проку, не в лад, невпопад совершенно.

В поисках доброй и мудрой книги о воспитании, о взаимоотношении взрослых и детей (маленьких и больших) обратил я взоры свои на книгу сию. Ну что вам сказать? Ошибся я, ребята (с).

Прочел процентов 15 – 20 этой книги и собираюсь отложить. Нет, книга, безусловно, добрая, — этого у нее не отнять. Знаете, этакая добрая сказка с элементами фантазии. И написана хорошо – не могу пожаловаться. Но есть в этой книге один изъян. Игрок, выступавший против меня, читателя. И игрок этот меня победил. Имя ему – структура текста.

Текст этой весьма внушительной по объему книги поделен на малюсенькие подглавки. В одной главе таких, на первый взгляд не связанных между собой, подглавок может быть 5 – 6, а то и больше (не считал). Из-за этакой структуры все мысли, роящиеся в моей голове при чтении данного тома, клубились и путались. Так что, не без некоторого сожаления, книга была отложена.

Тем не менее, должен сказать — может это я такой невезучий путанник, а вам, романтичные девушки и юноши, книга эта понравится. В двух словах напишу – о чем она. Где-то в Америке существует дом, который внутри гораздо больше, чем кажется снаружи. Дом этот выстроен очень талантливым архитектором. Текст не без мистики и сказочности. На что, впрочем, вначале книги даются едва уловимые намеки. Автор рассказывает нам о том, как в доме появились первые обитатели. Ими, помимо самого архитектора, стали его жена-англичанка и ее отец. Жена архитектора обладает некими паранормальными способностями. Время действия этой сюжетной линии – начало 20-го века.

Другая линия – в этот дом прибывает, в качестве жениха одной молодой особы, обитательницы этого дома, обыкновенный человек. А вокруг творится куча сказочного и необычного. Большинство (но не все) обитатели этого дома – умеют общаться с лесными духами.

И так далее, и так далее, и так далее.

У книги были все предпосылки мне понравиться. Но читал ее с большим раздражением. Только вчитаешься в кусочек текста, только свыкнешься с героями – бац – через полторы страницы – новые герои а то и новое время. Книга отложена навсегда.

Очень много о книге уже написали. Тем интереснее читать отзывы до и после знакомства с самим романа Джона Краули. Вспоминать, как два месяца назад смотрел в магазине на обложку и аннотацию, а после решил, что книга не стоит внимания. С другими работами автора пока не знаком. Поэтому, не не могу оценивать с позиций сравнения с «Маленьким большим» или «Эгиптом» и буду писать, словно слаще морковки ничего не ел.

Книга побуждает если не к формулировке мнения, то к чувственному переживанию о некоторых очевидных и привычных вещах. Это интересное приглашение поразмыслить о смерти в мире и времени, которые лишили саму смерть символической силы, изгнали её из зоны видимости живущих. Тех, в которых нам самим приходится жить. Не менее настойчив и зов Д. Краули обратить внимание на общество, потребление, эгоизм, солидарность. Не удивительно, что автор в других текстах цитирует А. Грамши. И к ещё многим темам — индивидуальным и общим, фундаментальным и прикладным, современным и старым как мир — «Ка...» побуждает обратить внутренний взор.

А можно это все проигнорировать и прочитать просто неспешно разворачивающуюся историю жизни вороны среди ворон, которая не очень похожа на ворону. Историю в ярких морфологических декорациях.

Возможно, я не нашел в романе понятных и однозначных ответов, потому, что их нет. А возможно, потому что не хватило ума и эрудиции, чтобы прозреть авторский замысел. Но я точно нашел в ней много вопросов. И закрыл книгу не совсем тем, кто её открывал. И точно перечитаю её в будущем. Для меня, это основание считать «Ка...» отличной книгой. И относить к тому типу фэнтези и фантастики, который приводят в защиту жанра, как литературы.

Порадовал перевод. Ефрем Лихтенштейн при каких-то условиях может очень даже хорошо переводить. И словом владеет и смыслом. Читается отлично, эмоционально. Язык каждой части отличается и резонирует с номинальным временем действия. Надеюсь, что условия такие будут складываться чаще.

Стоит отметить обширный и полезный комментарий М.И. Назаренко, без которого чтение было бы менее комфортным.

Очень милая и уютная книга. Я бы даже не назвал ее хорошей — композиционное решение не самое убедительное, образы героев прописаны не слишком глубоко, и иногда я путался, кто есть кто (помогала схема в начале книжки). И фантастический элемент — он важен, конечно, но основан на дарвиновских посылках и немного напоминает ранний стимпанк (Блейлока, положим). Чудесное чтение для отдыха с любой практически страницы, прекрасно переведено и стилистически выверено. Диккенс не Диккенс, но XIX век в прекрасном олитературенном обличье. Думаю, можно воспринимать книгу и как семейную хронику в рамках магического реализма, но не очень хочется; поэзия этого романа — земная и скромная, волшебство проявляется неброско и очаровательно. В содержательные и серьезные комментарии я при чтении так и не заглянул (да и потом не стал их читать, хотя работа проделана титаническая) — и не потому, что шибко умный, а потому, что большая часть отсылок — совершенно факультативна, а ключевые достаточно явно обозначены самим писателем. На фоне насыщенных, выверенных, поразительно эффектных (и просто коротких) ранних романов Краули «Маленький, большой» смотрится приятно, но как-то неубедительно. Но от чтения все равно оторваться сложно, любителям ретро-эстетики удовольствие гарантировано и перечитать под настроение можно.

Я ВОРОНА, Я ВОРОНА, НА-НА-НА-НА...

...Ворона идеальна по размеру и по самой природе. Она может безопасно проникать куда угодно, не привлекая внимания.

«Учение дона Хуана» Кастанеда

Интеллектуальное фэнтези Джона Краули по сути постмодернистская проза серьезная :сложная, предполагающая в читателе изрядный культурный багаж и начальные эзотерические знания. Автор специализируется на криптоистории. Это не то же, что альтернативная история, в нескольких словах, не «что было бы, если…», а «вот так на самом деле все было!» – альтернативные корни известной истории. Излишне говорить, о том, что он хорош необычайно, кто прочел «Маленького. Большого», сам имел счастье в том убедиться. На русский переведены еще три первых книги тетралогии «Эгипет», тоже совершенное читательское счастье. Я влюбилась в Краули прошлой зимой, перечитала у него все или почти все, многое в оригинале. Новому роману, да еще на русском, радовалась как подарку судьбы.

Смущало заглавие , в котором единственным знакомым словом были «руины». «Ка: Дарр Дубраули в руинах Имра» выглядит и звучит чудовищно. Я не из тех читателей, для кого забава «пни переводчика» дежурное развлечение, однако, сравнив Ka: Dar Oakley in the Ruin of Ymr оригинала с жутью переводного заглавия, хотела бы спросить Ефрема Лихтенштейна, сами-то вы, как не чувствуете неуклюжести своей лексической конструкции? Для чего не оставить было имя героя Дарром Оукли? Или, если казалось необходимым обозначить его сродство с дубом, почему не перевести целиком, есть же варианты «Хоббита», где Бильбо назван Сумкинсом. Что за тяни-толкай «Дубраули»?

Ка Дарр – ворона (в смысле, не ворон, но самец вороны), который поведает подлинную историю цивилизации с родоплеменных времен до грядущего коллапса истории. Интересно, мрачно, несколько чересчур физиологично, как на мой вкус. Хотя тут уж некуда деваться, раз в качестве психопомпа (проводника между мирами) выбран не милый воробушек или прекрасный олень, но птица свалок и помоек. Смирись и учись получать удовольствие. Попутно знакомясь с огромным количеством орнитологических сведений: жизнь ворон, социальное устройство стаи, гнездование и парование, выведение птенцов и воспитание. Странная любовь к блестящим побрякушкам, кормление, эта часть способна глубоко ранить нежные натуры. Но я вам скажу: глядя на то, что род людской уже сотворил с планетой и продолжает творить — не нам носы воротить.

Его жизнь началась на заре цивилизации, волею случая и собственной неуемной любознательности, умный птах станет другом и спутником шаманки, с которой предпримет первое странствие в мир мертвых. Девушка по имени Лисья Шапка отправится туда за главной мечтой человечества, бессмертием, да не сумеет удержать, добыв. Дар достанется Дарру, который о том не просил, и всякая смерть с той поры станет сопровождаться для него возрождением с полной суммой накопленных в прежних жизнях знаний — мечта платонианца. За тысячелетия истории Дарр и его подруги воплотят множество мифологических сюжетов, от Гильгамеша до Орфея.

К концу истории Дарр придет безумно усталым, обретя последнего друга и собеседника в лице героя-рассказчика — больного старика потерявшего все, что было ему дорого и доживающего дни на руинах Имра. Имр в реалиях романа — это наш с вами мир, окончательно загибающийся совокупностью многих факторов, среди которых наша роль не последняя. Загаженный мир, совершенный коллапс, конец истории. Что, все так безнадежно? Нет, Джон Краули в сути — вестник горних сфер, знающий, что мир, неправильный и несправедливый в миллионах локальных случаев, глобально устроен правильно и справедливо. Есть надежда.

Не знаю, сподоблюсь или нет писать более полноценный отзыв; можно считать, что это — его набросок. Таким, каким, например, сам «Ка» выглядит на фоне «Маленького, большого». Я на самом деле получил очень большое удовольствие от книги, она поэтична, красива, и местами заставляет задуматься — о смерти и том, какое значение придаем ей мы, люди.

Но в то же время, читая роман, ты никак не можешь отделаться от ощущения, что перед тобой банальный пересказ древних мифов. Они ловко вплетены друг в друга, так, что можно восхищаться, просто угадывая отсылки в тексте; лично я буквально взахлеб проглотил «кельтскую» и «средневековую» главы странствований по миру Дарра Дубраули. Однако все это, по сути, просто игра. Такой постмодернистский пересказ, который не привносит в историю ничего своего. Не рождает нового мифа.

Сравнить с «Маленьким, большим», который чем дальше, чем более эпохальнее становился; где простая семейная история неожиданно превращалась в грандиозную Повесть, эдакий метамиф, вмещавший в себя все дороги человеческого существования. А «Ка», хоть даже и более грандиозен внешне на первый взгляд (шутка ли — путь укравшей Бессмертие вороны начинается в глубокой древности, а заканчивается в апокалиптически мрачном то ли будущем, то ли настоящем), в действительности так и не выходит за пределы рамок всем знакомого классического сюжета о путешествии в загробный мир, разыгрывая его на все лады.

Не знаю, может быть, в этом виновата скомканная концовка.

Перетряхнутая энциклопедия мифологии, да еще немного от Сетона-Томпсона (все ж таки вороний быт в романе описан с не меньшим знанием дела) — вот, что такое «Ка». Таланта у автора не отнять: едва ли после этого романа я взгляну на ворон прежними глазами. Но это все же просто хорошее развлекательное чтиво, которое теряется на фоне былых заслуг Джона Краули.

1. Решительно несогласен с тем, что Художник – «жестокий мессия».

2. Книга оставляет смешанные впечатления. Это не совсем роман, скорее, сборник новелл. И финал не просто открытый, а прямо-таки взывает к сиквелу – которого определенно не задумывалось, Краули (рас)сказал всё, что хотел.

3. Краули проявляет себя мощным, зрелым художником, но при этом ему совершенно безразлично, затянет ли повествование читателя, и не будет ли читатель фрустрирован финалом, в котором, по сути, всё только начинается. Он, как его лео, самодостаточен, не обещает и не ожидает ничего, он словно существует в каком-то параллельном пространстве и ещё он просто прекрасен. Либо ты принимаешь всё как данность и дочитав, испытываешь катарсис и благодарность автору, либо бросаешь чтение где-нибудь в самом начале.

В сухом остатке: неожиданно масштабная и полифоничная для своего объема сага, проработанные персонажи, достоверный и неизбитый сеттинг, прекрасный стиль. Великолепная работа.

Я не из тех, кто чурается и убегает от слишком сложных и зубодробительных книжек. Десяток смысловых пластов, друг с другом переплетенных, калейдоскоп отсылок и нелинейное повествование — почему бы и нет? В любой книге, что художественной, что научно-популярной, что чисто научной, что философской главное другое. Чтобы сама работа была интересной и ее хотелось дочитать до конца. Поэтому последние полгода, с жутким каждодневным графиком и регулярными падениями здорового духа, постоянными трудностями и нуждой в чтении практически и только не художественной литературы, мне хочется читать хоть изредка классную и добротную фантастику. И вот, я наткнулся на книжку крайне любопытного автора, практически все произведения которого записаны у меня в планах на прочтение. И как всегда повелся на сверхинтригующую аннотацию про мифический эпос с потаенными, жизнеутверждающими истинами, где животный и людской миры встречаются в сказочных таинствах для ответа на вопросы о бессмертии, вселенной жизни и остальном... И все оказалось совсем не так.

«Ка: Дарр Дубраули в руинах Имра», к сожалению, если вы купились на Имя Автора и Крутую Аннотацию совсем не то, чем кажется. Более того, эта книга не шибко оригинальная и уникальная история, как бы смешно и пост(пост...)иронично подобное утверждение не звучало. Подобные баллады о смерти, любви, человеке и смысле мы с вами могли слышать множество раз. Даже не самые яростные любители листать книжные страницы знают подобного рода истории. Это очень важный вид повествования, возможно, самый важный из всех имеющихся. Другое дело, что пусть сюжет затаскан, как и скрытые за ним смыслы, но коль они важны, то должно подавать их в новой и интересной обертке. В этом должна быть цель не только постмодернистского, а вообще писателя. Так вот, Джон Краули с такой миссией не справляется. И поэтому на анималистический лад пересказывает отца постмодернизма (по некоторым интерпретациям его «пасынков»), а именно Фридриха Ницше и его «Так говорил Заратустра».

Неужели только мне за бессмертной вороной привиделся известный литературный и философский герой, за эксклюзивное право обладания которым борются разные рода правых и левых? Странник, чужой среди своих, но вечно поучающий своих сородичей, притом не морализаторством, а прагматизмом. Природный сторонник жизни и адепт непринятия иллюзии послесмертья. Свидетель конца времен, эры Человека и эпохи живого Бога. Носитель мудрости, змеи, и храбрости, орла, который проходит евангелические сюжеты и испытания. Тот, кто вовремя жил и понял, когда ему умереть. Дарр Дубраули — вороний Заратустра, ницшеанская птица, которая сочиняет вечные истории и сознает, что живет в смертном и одиноком мире холодного космоса.

Это главная проблема «Ка». Перенести Ницше в звериные шкуры, рассказать историю Вечного Жида в вороньей шкуре — это не гениальная новация, не блеск оригинального пера. Действительно интересные фрагменты сюжета, где Дарр Дубраули скитается вместе с Лисьей Шапкой по мирам мертвых, проходя через разные испытания, и многие другие приключения бессмертной вороны представляют собой не красочные строки с живой речью и хлесткими мыслями, а огромные абзацы авторского текста и пересказа одинокой вороны. По сути практически весь масштабный том Краули — это сплошная, натуральная диктовка Дарра выдуманному писателю этой книги. Последнему человеку, как бы его назвал Ницше. А может и сверхчеловеку — тут сложно сказать, все дело, как всегда, в дефинициях. Это огромный и грустный минус романа — он просто скучен и порой через целые страницы приходится буквально продираться вперед.

А ведь вопросы, обстоятельно поднимаемые в заключительной статье российского издательства, крайне животрепещущие. Как жить в мире постмодерна, где разрушена вся структура ценностей, весь аксиологический ряд? Во вселенной, где Бог умер. Как жить, если старые нарративы, истины и смыслы прошлого отжили свое, а ранее важные мифы и тексты потеряли свои контексты, стали не читаемыми? Ответ, упрощенный, явно требующий дополнения, звучит так — возлюбить саму жизнь, отказаться от иллюзии задних миров и райских (адских) теней, строить рай на земле, без надежд на потусторонние силы и полагаясь только на себя. Но эти ответы, в более поэтичной форме, уже дал нам Фридрих Ницше. А что Краули? Дополнил ли он как-то отца постмодернизма? Не шибко. Тот же имматериализм, требование оставить иллюзии жизни мертвых и отжившего себя прошлого. Без всяких дополнений и в абсолютно не новых формах.

Стоит ли поэтому читать «Ка»? Некоторые отрывки и страницы читаются очень живо и с интересом. Особенно в начале, где главным человеческим персонажем является Лисья Шапка, и примерно в середине, где появляется бунтующий монах. А также история кружения от одних лиц к другим, из одного мифа в другой Самой драгоценной вещи. Которая есть Ничто. Ничто, делающая тебя бессмертным. И здесь этот мертвый, ницшеанский бог! Калька, калька Заратустры, пусть и не самая дурная.

За последние 10 лет прочитал только 2 книги, вызвавшие у меня разочарование — «Страсти по Лейбовицу» Миллера и вот на днях «Эгипет» Краули. Настолько обе нудные по повествованию — читаешь, как пролезаешь через заросли камыша.

Убеждаюсь ещё раз -быть писателем классным, надо иметь литературный талант. Не только широко мыслить и придумывать, но и обязательно уметь писать для читателя, а не для себя любимого.

Так получилось, что одновременно читаю 3 книги на одинаковую тему — альтернативная история. Мэри Джентл «Аш: Тайная история», Дэн Симмонс. Илион ( регулирование истории времен троянских войн) и «Эгипет» Краули.

Первая книга — те же средние века, почти те же столетия, также утерянная для нас история, те же рукописи, но как написана!!! На порядок выше чем Краули. Все атрибуты литературы раскручены: герои, персонажи, события , интриги и т.д. Но не о ней сейчас.

Краули написал библиографию авторов средневековой рукописи, размешал её бытовыми сценами двух-четырех персонажей и всё. Даже самые интересные моменты сюжета — ангелы, архангелы, видения — занимают меньше 1 % текста. Замысел неплохой , но исполнение....??

А сравнивать с Симмонсом его — ну это надо иметь смелость.

Абсолютно ничем не зацепила история в книге.

Новый год — две тысячи двадцатый, с ума сойти! — не успел начаться, а я уже ставлю галочки в списке запланированного чтения. Тут должно быть место для неуклюжей шутки, что в этом случае отметку стоило бы назвать немного иначе, ведь речь в романе идёт о воронах, а вороны и галки входят в одно семейство и один вид, но, во-первых, там всё путано, во-вторых, книга к шуткам не располагает — это большой, развернутый авторский монолог на тему неизбежности смерти и принятия этого печального и упрямого факта.

Однажды ворона по имени Дарр Дубраули — тогда его ещё никто не звал Дарр Дубраули, но это неважно — решил полететь туда, где нет ворон. Так он встретил людей, и на ближайшую тысячу лет жизнь Дарра Дубраули оказалась связана с их племенем. С кельтской жрицей Лисьей Шапкой Дарр Дубраули впервые отправился в загробный мир, чтобы принести людям Самую Драгоценную Вещь, обладание которой сделало бы людей бессмертными. С тех пор его жизнь превратилась в череду смертей и воскрешений в других временах. Он ходил с Братом и другими Святыми в Америку за несколько веков до Колумба, слушал истории Одноухого из племени ирокезов, сопровождал души умерших к медиуму Анне Кун, а в конце времен решил рассказать свою историю.

Четыре части романа — четыре жизни Дарра Дубраули. Устроены они примерно одинаково. В каждой своё место и своё время, обязательный человек-спутник для Дарра, носитель сообразных культуре представлений о том, кто такие вороны и — самое главное! — путешествие в загробный мир, бывает что и не одно. Ещё один общий для всех историй момент — результаты этого путешествия, но сказать что-то конкретное о них, значит раскрыть хоть и небольшую, но важную часть сюжета (впрочем, если вы читали хоть один текст на тему сошествия в загробный мир — с конкретной целью, а не так, полюбоваться — то знаете, чем подобное заканчивается безо всяких спойлеров).

На бумаге звучит интересно, но по факту роман запинается об своего главного героя. Дарр Дубраули — ворона, и мыслит он соответствующе. С этим связан как минимум один любопытный эпизод, перелицовка известного мифа, но усилий, затраченных на перевод в человеческую речь многочисленных вороньих наблюдений он не оправдывает. Краули не натуралист, чтобы сделать птичьи дела интересными для читателя, да ему это и не нужно. Как не нужно сравнение мифологий разных народов, их погребальных обрядов и роли, отведенной во всем этом воронам. Краули интересует смерть, которая приходит ко всем, даже к бессмертным, ибо жить вечно — вечно терять близких тебе. А ещё если жить вечно, можно пережить свой мир, потому что миры тоже умирают, а возрождаются ли они — вопрос без ответа. Стоит иметь это в виду, если хотите получить от чтения удовольствие.

А ещё стоит иметь в виду, что Краули — постмодернист, поэтому в качестве подготовки повторите перед чтением романа, что такое «мономиф» и чем метатекст отличается от метаязыка. Или, если эти термины совсем ничего не говорят вам, просто прочитайте вначале комментарий Ефрема Лихтенштейна и Михаила Назаренко, который идёт послесловием. Флёр загадочности, конечно, слетит, зато прилетит понимание.

История начинается с того, что все больны. Жена ГГ Дебра и он сам:

«Возникли новые болезни: у меня одна из таких и еще несколько мелких, порожденных ею. Дебра умерла не от того, что заставило ее поехать в далекую клинику, но от болезни, которая бушевала в этой местности, когда она ложилась в больницу; умерла, а я сидел рядом, с ног до головы затянутый в специальный костюм с маской и перчатками, так что даже в самом конце не мог прикоснуться к ней. Я и сам был болен, смертельно болен, и не только телом»

Затем ГГ подбирает больную ворону: «Первая мысль (может, даже и не мысль толком), когда я увидел больную Ворону у себя во дворе примерно год, нет, уже года два назад, была о том, что нужно пришибить ее лопатой – ради ее же блага и чтобы зараза не добралась до меня и остальных.»

Жаль, что не пришиб.

Далее — неуклюжее подражание «Бемби»:

«Когда Оленуха прыгнула в реку, Дарр увидел, что у нее в боку торчит палка – точно как у тех двоих, – так вот зачем они нужны! Похожие на Волков существа бросились за ней, пытаясь на плаву укусить добычу; Оленуха с трудом держала голову над водой. Вороны кричали – кто-то тревожился, кто-то подбадривал, кто-то просто удивлялся. Дарр Дубраули перепрыгивал с ветки на ветку и повторял: «Они! Они!» – а рядом молодые птицы чуть не падали с насестов от хохота.

Двуногие тоже вошли в воду, как Медведи, по пояс, резко выбрасывая вперед руки. Оленуха добралась до острова, и в тени ее трудно было разглядеть. ...

Но Оленуха уже ослабла, у нее подгибались ноги, и преследователи прыгали на нее, целясь в горло. До острова добрались и двуногие. ...

Двуногие добрались до свалки, с хриплыми криками оттащили рычащих созданий от обессиленной и неподвижной Оленухи. Затем более крупный из двуногих уселся на нее сверху, схватил ее шею бледными руками и разорвал. Хлынула кровь, черная в лунном свете.

Нет, он это сделал не руками, не когтями, а другой штукой, которую как-то донес сюда»

И т.д. с разговаривающими птицами.

Далее Ворона Дарр Дубраули (мужской род) подружилась с Певцом из Озерных Людей. Как во многих плохих книгах, всё очень патетично и с большой буквы. Затем:

«Прошло еще несколько лет, и Певец из Озерных Людей умер. Хоть он и говорил Людям, что никогда не умрет, что не может умереть, даже если бы хотел, Люди знали, как понимать эти слова ... Умирал он долго.»

Далее — про женщину, которая была подругой Певца, пропаганда «самоопределения своего пола»:

"– Когда думаешь обо мне и говоришь другим обо мне, – сказала она, – не говори больше «она». Говори «он». ...

– А зачем мне тебя называть или говорить «она», когда я о тебе думаю? – спросил он. – И кому о тебе рассказывать?

Она его словно не услышала.

– Я не могу быть тем, чем прежде, – сказала Лисья Шапка.

– Почему?

Она покосилась на него, словно думала, что уж ему-то положено это знать, но затем отвела глаза, уставившись на что-то невидимое.

– Змеи сбрасывают кожу, – сказала она. – И выходят новыми.

– Новыми, но прежними, – сказал Дарр.

Она задумалась:

– Тогда не знаю почему. Но так.»

В общем, всё на таком уровне. Это вам не Сетон-Томпсон и не автор «Бемби» Феликс Зальтен. Это история, рассказанная для детей для воспитания их в соответствии с модными на Западе стилями и тенденциями. Художественные достоинства нулевые.

Всякая добротная работа с мифом, когда автор одновременно погружается в собственные эмоции и классические сюжеты, но не выключает при этом голову – производит впечатление основательной научной статьи или даже монографии, из которой тщательно удалили все ссылки.

История получается многослойной, и в этом пироге находятся свои монетки истины.

Вороны, живущие поблизости от людей, не вовлечены в работу как лошади, не друзья нам, как собаки, не капризные миньоны, как кошки, и даже не мелкие нахлебники вроде крыс. При том черные птицы умны.

А фэнтези позволяет дать им речь – свою собственную, которую могут понимать некоторые люди.

Дальше – неизбежное притирание вороны к человеку, научение – как жить рядом. У людей можно перенять обычай звать другу друга по именам. Можно подружиться и участвовать в смерти человека – тогда выйдет хорошо попировать на трупах.

И тут — находка автора романа – это очеловечивание идёт не только через обычную дружбу птицы и человека, но через мифологические, мистические сюжеты. Ворона Дарр Дубраули – спускается с друидом (хотя поздновато для друидов, там очень много от викингов) в загробный мир. Потом снова – ведь дочь друида ищет самую драгоценную вещь на свете, бессмертие. Как должно быть во всех историях о подобном – человек тут же теряет найденное, но птица буквально, непосредственно обретает вечную жизнь.

А дальше начинается трагедия длиной в тысячу лет – потому как ворона, с клювом и перьями, куда ближе к людям чем все её сородичи, но всё еще птица. Одна стая сменяет другую, один смертный друг-человек сменяет другого, но вся жизнь – эпоха за эпохой – как маятник. Ближе к человеку, новое обучение, новый сюжет, потом смерть. Человека или вороны, воскресающей в новом теле, без разницы. Но воронья стая остается стаей, каждый год гнездовья и парования, поиски падали и кормежка птенцов. Жизнь слишком простая, чтобы содержать настоящие человеческие сюжеты, и даже если найдется вторая бессмертная ворона – она будет уже слишком уставшей от своего бесконечного бытия… Попытка вот так украсть у людей истории, прожить их самим, как украдена была самая драгоценная вещь – приведет лишь к новым слезам, хоть и не плачут эти птицы.

Рук у ворон нет, да и разум не так уж быстр, чтобы стать бессмертным советником какой-то династии или говорящим символом государства. Слишком вороны любят проказничать и летать в стае, чтобы навсегда поселиться в какой-то семье. Получается неукоренноное существо, которое одновременно и старше и младше всех вокруг себя – кроме совы, койота, вОрона и других, таких же как он, волшебно-бессмертных созданий.

Все утра мира для ворон – тоже проходят. Потому Дарр Дубраули, общаясь с сегодняшним его собеседником, ищет смерти. Нет, здесь и сейчас он хочет жить, и рад, что человек подобрал его, выходил в своем доме. Но цель его неизменна уже какое-то время – небытие.

Однако птица, которая весь своей судьбой провожает-нас-отсюда, сталкивается с тем, что выдуманный людьми загробный мир – Имр — как-то истончается и разрушается. Птица видела самые разные посмертия, даже воронье. Автор создает вполне «канонические» картины загробных миров – со множеством отсылок к мифологии, к религии, к чисто эмоциональным доводам, к хитросплетению намеков и умолчаний уже рассказанных историй о смерти и воскрешении. Однако же ощущение того, что поменялось там существование, ведь вокруг нас не друиды, и не христиане — пропитывает книгу. Как родилось в Средние века чистилище, как до того родился ад, так ведь может и умереть людское посмертие. И даже маленький народец, властный над вечной жизнью, не сможет помочь…

Наконец – история слушателя. Который не от большого счастья начинает прислушивается к вороньему карканью, чтобы выучить язык Дарра Дубраули. Это жизнь человека – показанная лишь промельком, как случайная тень на стене – который отчаянно ищет смысл жизни, хотя не хочет признаваться себе в этом…

Финал в этой неспешной, как ночное вращение небосвода, истории — точка совмещения трёх линий. Завершение рассказов покажет, что даже суицидная ворона, старый черный самец, если только он действительно прожил рядом с людьми тысячу лет – не стремится приносить нам зло, не хочет лишних смертей.

Он и так знает, что это такое.

Эдакий пересказ человечьей истории, с поправкой на соответствующую времени мифологию и мировоззрение, глазами бессмертной вороны по имени Дар Оукли — сначала какие-то языческие времена, все живут в лесу, молятся колесу, с путешествием на изнанку мира, потом средневековье, монастырь с бритыми братьями и спуск в Ад за покаянием и прощением, далее североамериканские индейцы от прибытия европейцев до нынешнего времени и орфеевский поход в невидимый мир за погибшей подругой, и, наконец, гибель мира от некоей эпидемии в близком будущем, в котором человек-рассказчик (точнее, пересказчик) повторяет одно из путешествий титульной вороны.

Если б не гуро-кишки-кровища, текст подходил бы для младшего школьного возраста, а так вороны озабочены только тем, чтоб такое сожрать, выдернуть кишки наружу, склевать глаз, и лучшее для них место — это поле боя гражданской войны. Многие страницы посвящены тому, как строится гнездо, как два самца дерутся из-за самки, как вороны спариваются или хотят спариваться и тому подобным угнетающим сознание и вызывающим ненависть к автору эпизодам. Какое-то, прости господи, В мире животных, так и ждешь, что сейчас раздастся добрый голос Николая Дроздова. Для создания атмосферы вороньей слободки это работает хорошо, но до чего ж скучно.

Герой-ворона является парафразой чайки Джонатана Ливингстона — единственный, кто думает, кто задумывается над привычной рутиной жизни, далеко летает, интересуется не только жрачкой, знакомится с людьми и даже учит их язык, а также учится парить как крачка. Впрочем, слава богу, никому не срет в мозги, регулярно лажает и мучается от тщетности бытия.

Книга по существу малосюжетная, а все это описание вороньих страданий и пертурбаций меня мало завлекло. Движения в книге нет, смысла нет, цели нет, но если настроиться на волну, то наверное, можно получить удовольствие. Автор, Джон Краули (из-за фамилии, что ли, он про ворон стал писать?), кажется, что-то такое пытается читателю втюхать — про жизнь, смерть и бессмертие, про то, что мир состоит из историй и имен, но это не шибко увлекательно и не шибко оригинально. Не буду говорить, что книга плохая, это неправда, просто она специфическая.

У многих авторов есть книга, которую они пишут как последнюю. Неважно, напишут ли они что-то после нее (часто – пишут); и не так уж важно, хороша ли она (чаще – нет); и почти всегда она о смерти.

«В конце ноября», «Царица Лоана», «Пастушья корона». И «Ка».

Краули сознательно и последовательно нарушает аристотелевское правило единства действия, а не героя. Ворона Дар Оукли, которая… Ну, вот уже проблема для переводчика: Дар Оукли – самец. Который родился в Ка, мире ворон, на северо-западе Европы две с лишним тысячи лет назад, совершил нечто (здесь не буду спойлерить), умер, вернулся к жизни во времена святого Брендана, умер, вернулся к жизни в Новом Свете незадолго до прибытия европейцев, и снова, и снова – вплоть до близкого будущего, когда Имр, мир людей, движется к гибели.

Это не «Обитатели холмов» (в интервью Краули сказал, что вряд ли есть книги более противоположные, – преувеличил, но ненамного). Это не «romance», но мифическая хроника. Потому, видимо, в романе и нету героев, настолько живых, какими были Смоки, Оберон и Пирс, Дейли Элис, Роузи и Ада Лавлейс; чем дальше мы продвигаемся, тем более эскизными становятся персонажи-люди.

Потому что эта книга не о людях и даже не о воронах (чью «точку зрения» Краули последовательно воспроизводит; если вас смутят описания птичьего секса или планомерного поедания мертвых, эта книга явно не для вас, – но они не должны ни смущать, ни шокировать, как не смущают самих ворон).

Эта книга, как сказано, о смерти.

И об историях, как все романы Краули, начиная с «Машинного лета». О том, что бессмертие, – это превращение в истории. Что в царстве мертвых, которое регулярно посещает Дар Оукли, нет мертвых: только живые, которые отправляются туда, чтобы вернуться с рассказом о путешествии. Что смерть – это сон, который уже нельзя ни вспомнить, ни пересказать. Что трансцендентное существует, но недостижимо – или, другими словами, достижимо только в нашем земном бытии (к тому же привел Пирса финал «Эгипта»).

Это странный роман. Не знаю, понравился ли он мне. Но это книга, которую Краули не мог не написать.

Книга радикально не понравилась.

Возможно, я пал жертвой завышенных ожиданий, но, черт побери, как можно писать так нудно и неинтересно! Последний раз я испытывал чувство, что мне впаривают что-то назойливое и скучное, при чтении Хобб. Я бы вот вообще не сказал, что автор — мужчина. Слишком холено, слюняво, ЦВЕТОЧНО. При этом, у того же Брэдбери это выходит куда лучше. Еще как пример — Патрик Ротфусс. Тоже отлично пишет, и тут грех не вспомнить его чудачку Аури. Так вот, она хоть индивидуальна. А все эти Дейли Элисы и прочие Софи — ну, они как одна грань сущности. Не отличишь. И это одна из моих претензий — скучные герои, за которыми неинтересно следить.

Следом — диалоги. Пространные, редко логичные, с внезапными поворотами. Какие-то они ПРИПУДРЕННЫЕ. И вообще, все персонажи романа какие-то блаженные дурачки с рандомными фразами.

Да, автор очень долго ходит вокруг да около, давая самые тонкие намеки на что-то необычное, но, блин, как же скучно и занудно он все реализовал. Терпения читать семь сотен страниц нет никакого.

Ну и вот эта вот фишка — миллиарды отсылок, респектов, оммажей и прочих приветов. Боже, зачем это писателям? Для кого — или чего — они это делают? Пичкать произведения скрытыми цитатами и вить текст вокруг полюбившегося автора или его работы, чтобы потом об этом судачили все модные издания?

А они говорят-то, в основном, об этом. Наверное, тоже не знают, что сказать о романе.

Как его пересказать, я тоже не знаю. Набор фактов, бытописаний и эпизодов, неладно скроенный.

Не имею представления, как классифицировать сей роман. Скучная книга для терпеливых и девушек.

Читать книгу оказалось не так-то просто. Сначала кажется, что автор достает какие-то ненужные детали о героях, которые в итоге оказываются важными, вереница семейных событий, во время которых намекают на какую-то Повесть, постоянная недосказанность — все это утомляет и немножечко сводит с ума. И в то же время, из-за этого у книги есть своя атмосфера и даже шарм.

Главного героя там нет вовсе, у всех какая-то своя роль и толком никому не сопереживаешь, просто читаешь и читаешь, прыгая туда-сюда во времени и внезапно узнаешь, что кто-то из них что-то сделал (чаще всего совершил ошибку). Магия и необычные явления в книге преподносятся как будничные вещи, они там таковыми и являются, никакого волнения и трепетания не вызывают. Ок, фэйри, ок, Повесть.

Вопрос, который не покидал меня до последней страницы — а надо ли рассказывать так сложно о простом?

Не думаю, что она для широкого круга читателей, скорее для вдумчивых любителей головоломок.

Рассказ — лауреат премии Локус 1997 года и номинант ряда престижных премий. Приятный рассказ! Как мы все с надеждой ждём пришельцев, которые нашу жизнь сделают счастливой, не меньше. Это утопия, но приятно читать. Читать, когда люди становятся добрее, спокойнее, внимательнее ко всему окружающему.

Только вот намерений пришельцев не понять — этакая космическая миссия по оздоровлению цивилизаций.Оздоровили и полетели дальше.

Что в книге хорошего? Огромное количество хвалебных отзывов известных авторов в предисловии. Читал, читал, и всё не мог дойти до самого текста. И возникло впечатление, что обычно именно так расхваливают негодный товар, чтобы его купили. Что в итоге и оказалось. Какая там аналогия с Кэроллом! Книгу, конечно, можно сравнивать с приключениями Алисы в стране чудес или в зазеркалье, но там, где у Кэролла глубина мыслей и юмор, тут несвязность и поверхностность сюжета, занудство и длинноты, длинноты, длинноты. Сравнение с Властелином Колец, которое делалось в рекламе, столь же неуместно. Точнее, по числу страниц — да, можно сравнивать. Но даже писатели, выступавшие рекламщиками в монументальном предисловии, не осмелились назвать роман эпопеей. В книге очень много текста, очень много описаний и очень мало мыслей. Впрочем, у людей разные вкусы, и некоторым нравятся длинные нудные романы, где подробно описывается, где кто как стоял, как выглядел дом напротив, какая была погода, как просится в туалет маленькая девочка, и какова история жизни второстепенных героев от самого рождения до настоящего времени. Таким читателям роман понравится.

Пересказ роман Джона Краули «Маленький, большой» – затея нетривиальная. Во-первых, это семейная сага с кучей сюжетных линий, в которых легко запутаться из-за огромного количества персонажей. Во-вторых, если пересказывать подробно, то история семейства Дринкуотеров может показаться сущей нелепостью; чего тут только не намешано – и фейри, и проснувшийся от векового сна император Фридрих Барбаросса, и волшебница, создающая воображаемые дома памяти, и говорящие животные, а в финале вообще происходит нечто настолько невообразимое, что лучше читателю об этом заранее не знать. Учитывайте, кстати, и то, что роман начинается как бы в настоящем и уходит в далекое будущее, при этом автор постоянно совершает экскурсы в прошлое. Одним взглядом охватить роман со всеми его перипетиями не представляется возможным. В каком-то смысле «Маленький, большой» похож на «Архитектуру загородных домов», трактат, хранящийся в Эджвуде, усадьбе Дринкуотеров: «…едва ли не повсеместно на полях имелись глоссы; всюду глаз натыкался на эпиграфы, пространные названия глав и все прочие атрибуты, которые превращают текст в объект, строго выстроенный и логически упорядоченный, но прочтению не поддающийся». Тем не менее, надо сделать хотя бы несколько замечаний по сюжету.

Итак, перед нами история большой семьи, которая живет вдали от Города (имеется в виду Нью-Йорк, но автор именует его именно так – «Город», да еще и с большой буквы) в поместье, которого не найдешь даже на самых подробных картах. Члены семьи уверены, что являются частью Повести и должны сыграть в ней те роли, которые им предначертаны. Сама же Повесть Как-то (да, в романе Краули часто встречаются заглавные буквы в самых неожиданных местах) связана с фейри. Вокруг Дринкуотеров постоянно происходят странные события. То фейри ребенка подменят, то один из Дринкуотеров обретет полную власть над всеми женщинами, что не может не привести к трагическим последствиям. Не смотря на все эти чудеса, жизнь семьи можно охарактеризовать как ожидание Чуда. Они верят, что вот-вот им о Чем-то сообщат, и тогда они сделают Что-то важное.

Однозначно оценить роман Краули более чем сложно. У него есть и сильные стороны, и слабые, при этом кажется порой, что они чудесным образом уравновешивают друг друга. Судите сами.

Структурно роман прекрасно продуман и мастерски исполнен. Мельчайшие детали из начала (например, телефонная книга, в подготовке которой в первой главе участвует Смоки Барнабл, пестрит странными названиями и фамилиями, сперва это кажется шуткой, но позже все эти названия и фамилии окажутся значимыми для происходящего в романе), бесконечно отражаясь и умножаясь в процессе развертывания повествования, не забываются и в конце концов становятся на надлежащие им места. Текст переполнен бесконечными аллюзиями и скрытыми цитатами. В этом смысле «Маленький, большой» – образцовый постмодернистский роман, разве что черного юмора маловато. «Песенки Матушки Гусыни» да и вообще английские детские сказки и стишки; «Алисы» Льюиса Кэрролла, чья судьба отчасти отображена в судьбе одного из Дринкуотеров; «Сон в летнюю ночь» и «Буря» Уильяма Шекспира, цитаты и мотивы пьес которого, кажется, навечно вросли в английский язык; «Лилит» Джорджа Макдональда, малоизвестного в нашей стране автора, записывающего свои фантазии еще до Толкиена и оказавшего огромное влияние на развитие жанра фэнтези; поэзия Перси Биши Шелли и Джона Китса, которых так любят англоязычные фантасты (от Дэна Симмонса до Тима Пауэрса); «Хроники Нарнии» Клайва Стейплза Льюиса, чье влияние на свое творчество Краули отрицает; «Сто лет одиночества» Габриэля Гарсиа Маркеса, чье влияние на свое творчество Краули подчеркивает; «Парламент птиц» средневекового суфийского поэта Фарида-ад-дин Аттара, алхимические и мистические трактаты эпохи Возрождения – вот основа «Маленького, большого», из всех этих текстов он и вырастает, порой поражая тем, как переплетаются такие разнообразные и неподходящие друг другу мотивы. Думается, что список не полон, думается, что еще много чего может найтись между строк этого колоссального романа.

В некотором смысле «Маленький, большой» похож на описанный в нем огромный дом, в котором и живут Дринкуотеры; дом в четыре этажа, с семью трубами, пятьюдесятью двумя дверьми и тремястами шестьюдесятью лестницами; дом, в котором так легко заблудиться, что, кстати, часто происходит с персонажами романа. В какой-то момент оказывается, что этот дом может исправно функционировать без всякой помощи извне, не надо к нему тянуть электрические провода, не надо отдельно обслуживать водопровод, он сам по себе сам себя поддержит. Так и с романом – в какой-то момент все эти бесконечные аллюзии и скрытые цитаты становятся не нужны, текст оказывается самодостаточен, он не просто из них вырос, он их перерос, полностью от них отделился.

Текст. Конечно, как же иначе может быть, если у нас книга про то, что весь мир – это текст. А люди – всего лишь персонажи Повести, у которой, конечно, есть начало, развитие и конец. И как не печально, конец нельзя отсрочить, оттянуть, отодвинуть. Он всегда наступает на 793 странице (по крайней мере в том издании, в котором читал «Маленького, большого» автор этой рецензии), хотим мы этого или нет. Неудивительно, что Оберон Барнабл, ставший сценаристом успешного телесериала, задается непростым вопросом, когда ему отдают распоряжение завершить сериал, длившийся десятилетиями: «Каким образом может завершиться история, которая была не чем иным, как обещанием нескончаемости?» Не переживайте, он умудрится-таки ее завершить. Как и Краули умудрился. Но о финале мы, разумеется, молчок (см. первый абзац этого текста). Просто последние строчки напечатаны на 793 странице. И «Маленький, большой», как бы, возможно, не хотели его герои, не станет не больше, не меньше. Повесть рассказана. До конца.

Герои. Вот тут-то и таится изъян. Практически все герои скучные и неинтересные, в них легко запутаться. Да и события, изложенные в романе, тоже далеко не так занимательны, как может показаться на первый взгляд. При том как у него все это мастерски получилось, Краули написал чрезвычайно тягучую и нудную книгу. Мало того, пустоватую. За всеми этими литературными ухищрениями и приемами скрывается натуральная пустота, небытие какое-то. Да, вот жили люди. Жили эти люди в удивительном доме. Верили эти люди в то, что они часть Повести. Ждали эти люди Чуда. Некоторые не дождались. Фейри на заднем плане смеялись. Или не смеялись, фейри в «Маленьком, большом» слишком серьезны и сами у себя на уме. И все это быстро вылетает из головы. Такое впечатление, что перед нами описание долгого-долгого сна. 793 страницы сна. Неудивительно, что при чтении где-то на середине ловишь себя на мысли, что забыл многое из того, что было описано в начале. Неудивительно, что (см. первый абзац этого текста) «Маленького, большого» сложно охватить одним взглядом. Возможно, это и достоинство романа Краули. Но вот охота ли нам, читателям, спать так долго, чтобы потом проснуться и остаться со жменей сухих осенних листьев в руках? Золото фейри по определению не может обогатить человека.

Перед нами длинное, протяжное, тоскливое, грустное произведение, соразмерное самому себе. Роман для подготовленного читателя, который знает на что идет. Автор, конечно, заслужил овации и все те премии, которые ему выдали. Автор – молодец. Но то, что «Маленький, большой» пленит далеко не всех читателей – факт. Автора этой рецензии, кстати, так и не пленил. Автор этой рецензии чувствовал себя лишним на этом празднике жизни и отождествлял себя со Смоки Барнаблом, который тоже оказался в Повести лишним. Но о том, что там случилось со Смоки, лучше узнать из самой книги.

И еще одно предупреждение. Многие читатели жалуются на то, что «Маленький, большой» написан сложным языком. Мол, каждую страницу приходится перечитывать несколько раз. На самом деле «Маленький, большой» написан очень простым языком. Нет в нем тяжеловесного синтаксиса и потока сознания. Другое дело, что язык «Маленького, большого» может показаться сложным тем, кто читает в основном российскую фантастику про попаданцев и всякие там «Метро 2033». Вот только тем, кто привык к сложной литературе, мало что покажется занимательным. Хотя кто знает, кто знает… Хвалебные отзывы на пустом месте не пишутся. И да не отпугнет эта рецензия тех, кому «Маленький, большой» может прийтись по душе! Возможно, автору этих строк просто не найти свое место в этой Повести. Потому он отправляется на поиски другой.

«Ибибед» Краули написан и издан за год до выхода «Маятника Фуко» Умберто Эко, так что становится ясным, кого и что именно пародировал Эко в своём романе.

Продраться сквозь книгу Краули чрезвычайно сложно, и дело даже не в мелком шрифте и плохой полиграфии — попросту непонятно, зачем это читать. Нагромождение не имеющих отношения к делу эпизодов, персонажей, которые не играют никакой роли в сюжете, отступлений в рефлексию над какими-то журнальными статьями... Мне рекомендовали эту книгу как шедевр интеллектуального детектива, своего рода ребус для эрудитов, когда читатель разгадывает интеллектуализированные загадки, двигаясь по сюжету вслед за автором. Но увы! Ничего, кроме кучи велеречивого словоблудия в этом потоке банальных воспоминаний о жизни в кампусе, о поисках работы, об отношениях с женщинами (непременно таинственными до дрожи) обнаружить не удалось. Если выжать из этого чуть ли не тысячестраничного кирпича воду не идущих к делу совершенно неинтересных отступлений, останется маленькая брошюрка путаных пересказов идей Теодора Роззака и смутных воспоминаний о романах Густава Майринка (видимо, в США неизвестных или напрочь забытых).

В общем, пустопорожняя книжка.

Я прекрасно понимаю, что есть у неё страстные поклонники, готовые часами, захлёбываясь слюной восторга, рассуждать о «магии» и «обаянии» книги (не удивлюсь, если мой отзыв будет украшен гневными минусами), но они, при всей страстной увлечённости этим «ибибедом», не в состоянии сказать — о чём, собственно, эта книга. Если же их спросить прямо, они начинают уверять, что для полного понимания надо непременно прочитать всю кучу хлама, написанную Краули, мол, по одной отдельной книжке ничего не поймёшь, уж очень тема сложна... Понимание мира! Ну-ну... Если для понимания мира мне надо всенепременно узнать, как именно (на протяжении нескольких десятков страниц) справляют пикник жители некоего специально выдуманного городка американской глубинки — я лучше чайку попью, а мир пусть остаётся непонятым.

Отличный образчик баек-у-камина. Основное достоинство коротенького рассказика заключается не в сюжете (сюжета как такового тут нет — сидят два джентльмена в клубе для джентльменов и травят байки для джентльменов), а в чудесной стилизации под викторианскую литературу: сочный английский (так и слышишь этот акцент, над которым любят смеяться заокеанские кузены), который хочется не просто читать, а проговаривать вслух, неподражаемые интонации, с которыми аристократия говорит про фермеров и турнепсы, разбросанные тут и там показатели времени (новомодный месмеризм, археологические раскопки в Египте, Хартумская катастрофа, мумии в качестве удобрения и тому подобное). Удачно воссозданная атмосфера оставляет потрясающее послевкусие: шикарно читать, сидя у камина, вежливо посмеиваясь над этими деревенщинами из Чешира, соблазненными самой Бастет, или раздумывая над мощью науки, пока еще непознанной, но которая обязательно послужит славе Империи. Rule, Britannia, Britannia, rules the waves!

Я сейчас читаю третий роман, «Дэмономанию». Ну... Краули — странный писатель. У него отличный язык (и ему, по-моему, повезло с переводчиками). У него получаются нормальные живые герои. Он и заинтриговать умеет, и создать атмосферу, и вести повествование в несколько потоков. Но он не умеет останавливаться. Не на достигнутом, а вообще. Никак. В принципе. Честное слово, я люблю толстые неспешные книги с плавным, как у большой реки, течением. Но даже для меня Краули несколько... многословен. Столько ЛИШНЕГО в этих книгах. И когда читаешь третий том (в котором он кратко излагает, между прочим, ключевые сюжетные повороты предыдущих), хочется уже пролистывать. И с каждым томом крепнет нехорошее чувство, что все кончится ничем — но четвертый том еще не вышел на русском.

Краули вроде бы вполне успешно ваяет многоплановый текст — этакое эпическое полотно. Сагу. Не семейную, как в «Маленьком, Большом», а скорее... сагу о близких духом. О людях, ищущих одно и то же, идущих одной дорогой в разные эпохи, в разных декорациях. И ведь даже получается. Идея хорошая — искать обломки той эпохи, которая была до того, как мир перешел в другую вероятность и сменил все, вплоть до собственного прошлого... Это действительно в природе человеческой — искать подсознательно такие вещи или, по крайней мере, их жаждать.

Но нет ни кульминации, ни — предполагаю — развязки. Сюжетные линии даже не обрываются — они просто... могут тянуться бесконечно, как те параллельные прямые. С одной стороны, хорошо, История с большой буквы не заканчивается никогда. С другой стороны, когда пытаешься осмыслить прочитанное, поаккуратней уложить его в голове, попросту кратко пересказать кому-то — выходит чушь.

...а так-то да. И неправильные ангелы в кристалле, и Джон Ди, и Джордано Бруно, и Роузи с маленькой Сэм — все живые, все живое.

Второй прочитанный мною роман Краули. До этого был «Маленький, большой», и он полюбился почти сразу. С «Эгиптом» сложнее.

На мой взгляд, это одна из тех книг, на которые надо по-настоящему настроиться. Неспешная, даже тягучая и затягивающая в себя.. Хотела сказать «затягивающая, как трясина», но нет, болото – это некрасиво, неприятно, мерзко, в то время как Эгипет чем-то подкупает, привлекает. Длинные предложения, обилие идей и фактов, маячащий где-то на горизонте берег Эгипта и ощущение магии, которая должна вот-вот свершиться – пожалуй, так я могу охарактеризовать этот роман.

Поделена книга на две «подкниги»: настоящее (Пирс Моффет) и прошлое (Бруно, Шекспир и Ди), рассказанное неким Крафтом, писателем, с кем то и дело ассоциируешь самого Краули. В романе почти нет действия, и это, пожалуй, главный камень преткновения для читателя; но если всё-таки решить для себя, что в «Эгипте» нужно искать что-то другое, что он и не рассчитан на закрученный сюжет (хотя он по-своему закручен), книга понравится.

Что резало слух, если так можно сказать по отношению к книге. Постоянное употребление слова «история» где-то в первых главах: и история она, и История, и история Истории, и как только не употребили. Не спорю, «в тему» что называется, но утомило. Также на нашли во мне отклика мысли вроде «Не может быть! Зодиакальные созвездия смещены и теперь вовсе не совпадают с указанными месяцами? Да вы что?» и «А почему в неделе семь дней?» — ну вот потому что так движутся небесные тела, и ничего удивительного и загадочного.

Буду ли читать следующий том? Не сейчас, нет, я абсолютно не настроена, «Эгипет» меня выжал (хотя и не огорчена этим). Но вернусь обязательно. Обязательно! Оно того стоит.

Сразу скажу, книга мне не понравилась.

Начну с самой концепции фейри. Где-то в начале говорилось, что у них свои интересы, и фейри могут приносить людям как добро, так и зло чисто из своих соображений. Но что же мы видим на протяжении всей книги? Фейри сломали жизнь Августу и (отчасти) Оберону-младшему, украли ребёнка у Софи, наслали долгую зиму, вернули Барбароссу, что в итоге привело чуть ли не к революции. Фактически, это действительно война фейри с людьми, которая всё чаще и чаще всплывает ближе к концу книги. И как же обитатели Эджвуда на это реагируют? А никак. Продолжают слепо идти по невидимой указке и других за собой тянут.

Персонажи в книге не то чтобы неглубокие — им просто не уделяется достаточно времени. Роман бодро скачет во времени, и за изменениями, происходящими с героями Повести, просто не успеваешь следить (например, мы читаем о Смоки, по уши влюблённого в Дейли Элис, и их свадьбе, а потом БАМ! — повествование ушло дальше в будущее, и тут читатель постфактум узнаёт о его интрижке с Софи). Собственно, Смоки (ну и ещё парочке героев вроде Оберонов и доктора Дринкуотера) чуть ли не единственный герой, которому действительно хочется сопереживать. От него повсеместно всё держат в тайне, на вопросы отвечают недоговорками и частенько вообще чуть ли не замечают. И, как Смоки перестал пытаться что-либо разузнать, так и я в определённый момент бросил это дело. Ответы на вопросы не проясняют ситуацию, а только её запутывают. В плохом смысле.

И снова, роман не то чтобы плохо написан — я спокойно могу вытащить сюжетные вставки или линии, которые мне очень понравились (вроде истории Оберона-старшего или Дока и линии Хоксвилл), но это тот случай, когда общая картина для меня испортила всё впечатление. А жаль.

В целом для меня всё просто: книга мне не понравилась, рекомендовать и тем более перечитывать её я не буду. Впрочем, кто знает, возможно, я просто настолько невежественен, что не смог оценить всю гениальность данного произведения. Так что увы, но решить, насколько хорош «Парламент фейри», каждый должен для себя сам.

Кроме самой книги, которая является несколько предсказуемым развитием предыдущего материала (это как восьмого павича читать — все те же кунштюки, их уже ждешь и оттого не так торкает), хочется отметить весьма элегантное послесловие авторства М.Назаренко. Спасибо.

Что же до самой книги. Атмосфера волшебно-обыденного мерцает не так тоскующе-притягательно, как в Маленьком, большом, но никуда не делась (за одну нее стоит читать и перечитывать). Будни средней Америки местами отдают в Бродского и его ястреба, местами в Стейнбека, местами в Чака Паланика, местами чуть ли не в Марка Твена и Гекльберри с Джимом на плоту; в общем, Соединенные Штаты наконец перекипели через край — мифология сложилась, она узнаваема и спокойно тащит свой контекст из-под одной обложки под другую, не теряя идентичности.

Кстати, об идентичности — климаксология для человека, преподающего возрастную периодизацию Эриксона, так же наивна и прекрасно мила, как паровые счеты для современного айтишника. Кавай, кавай. Ня.

А вот катарсиса как-то не получилось.

Сажусь писать отзыв и не знаю, о чем в нем писать. Книга просто замечательная, но анализировать ее совсем не хочется — лишь сказать, что мне понравилось, и опять поглотиться той атмосферой, пытаться удержать ее еще долго-долго.

На МБ всё же нужно настроиться. Понимаю, что если взяться за нее не в том настроении, либо бросишь на половине, либо домучаешь из принципа и не поймешь, к чему тут столько хвалебных отзывов написано. Мне хотелось сказки, мне хотелось чего-то доброго, светлого, вечного.. Я получила сполна, и я говорю автору спасибо!

Ниже говорили, что героев как таковых нет, что они серы и скучны. А мне так вовсе не показалось, я каждого смогла не столько, может, понять, сколько почувствовать.

В очередной раз пожалела, что багаж классической иностранной литературы у меня за плечами невелик, посему смогла уловить далеко не всё. Спасибо редакторскому послесловию, что хоть на капельку ознакомили с отсылками к другим книгам.

Что еще сказать.. МБ — штучный товар, на любителя. Лично я однозначно буду перечитывать.

И да: Всё, что делает нас счастливыми, делает нас мудрыми.

Мне не удалось настроиться на волну книги. И в итоге она мне не понравилась. Понравились язык автора, ощущение границы тайны, которая сохраняется все повествование и которую так и не переходишь, образы, которые она пораждает. Но все таки истории в ней не случилось. И повесть не была мною услышана.

Эта книга не просто не для всех — для очень немногих! Впечатления неоднозначные, хотя скорее понравилось, чем нет, и по прошествии времени оценка может слегка повыситься, как это обычно бывает с тяжелочитаемыми книгами.

Если предыдущие романы Краули понравились почти сразу, то в этом погружение состоялось только к середине книги, после чего чтение пошло живее. Книга неровная — некоторые места великолепны, некоторые оставляют впечатление интимных семейных страниц, дорогих сердцу только самого автора — всё вместе то ли бред графомана, то ли наитические предвидения непризнанного гения.

Навязчивые повторы, сумбурность, перенасыщенность эзотерикой и многозначительные обмолвки, обещающие больше, чем может оказаться на самом деле — в минус.

Литературный стиль, философские отступления, наличие готовых афоризмов, откровенность и нежелание пользоваться готовыми шаблонами — в плюсовой актив. Наиболее приглянулась историческая часть. Что-то напомнило Умберто Эко (не только библиофильскими изысканиями, но и описанием мироустройства по описываемому времени), что-то — Норфолка (уж не своей ли перенасыщенностью и стремлением оглоушить читателя обилием деталей?) — а в конечном итоге всё оказалось добротной прозой — похожесть обернулась лишь лёгкой ассоциацией.

Современная линия показалась излишне зацикленной на несложившейся личной жизни героя (ну, не такой уж я, видно, любитель сентиментальностей!). Хотя небольшой намёк на прочтение персонажами этой самой читаемой — «Эгипет»- книги показался интересным приёмом, не встречавшимся со времен Михаэля Энде.

Ярлык «фэнтези» и «мистика» к этой книге не более чем ярлык, способный скорее отпугнуть часть потенциальных приверженцев, чем привлечь новых. Ожидать следует чистую литературу с примесью эзотерики. Эта вещь скорее для тех, кого волнуют такие непрактичные иррациональные вещи, как алхимия, поиски Святого Грааля или философского камня — чем растаявшее волшебство. Хотя большинству из подобных читателей книга покажется неасильно «литературной».

Не факт, что понравится, но если вы питаете склонность к интеллектуальным романам с минимумом действия и с обилием деталей, и не боитесь непростых для восприятия книг, попробовать стоит. Не массовая штамповка, далеко не шлак и не халтура. Но что именно — до завершения публикации решать преждевременно. Имеется подозрение, что весь «Эгипет» может обернуться грандиозным пшиком — Краули привлёк внимание кучей заманок, рассадил по окрестным кустам симфонические оркестры и джаз-банды, наставил самострелы, выкатил на сцену пулемёт. Но не оставляет в покое циничная мысль, что в финале автор может позабыть, с какой целью затевалось всё это веселье, либо просто забудет выстрелить.

Многозначительный намёк на то, что история существует не в едином экземпляре (читай — имеется альтернативная, сослагательного наклонения!) — навязчиво повторённый несколько раз — может свести всё на нет... У каждого своя правда, у каждого своя версия истории (history ли, story — совершенно неважно) — у автора своя, у его alter ego Пирса Моффета другая, у доктора Ди третья — да и читатель тоже имеет право на свою точку зрения. Не сведутся ли все ответы к банальным «ошибкам перевода» и к тому, что Магия по-прежнему существует, только она осталась в альтернативной реальности?

И да, история не закончена. Всё только начинается, и во что это выльется, пока совершенно неясно.

С изрядной долей сомнения и со склонностью к щедрым авансам, ставлю 7 баллов.

Теги: старинные книги, скрытые символы, елизаветинцы, доктор Джон Ди, Шекспир, Гермес Трисмегист, ангелы... куда ушла старая магия? зачем остались мы сами?

PS/ (читано по первому изданию. Во втором обещалось серьёзное редактирование, быть может, там сместились какие-то акценты)

Отдельное спасибо за наличие комментариев!

Какой же все-таки Краули тяжеловесный! Как будто над его текстами висит проклятие: он может рассуждать на самые интересные темы, строить сложнейшие композиционные структуры, оттачивать стиль – и все равно, не цепляет! Еще при чтении «Маленький, большой» мне пришло в голову, что Краули – это писатель-художник, безуспешно пытающийся стать писателем-сказочником и рассказать, в конце концов, волшебную историю. Если это так, то ближе всего к успеху, наверное, Краули был в «Эгипте». РЛБ же – продукт чистого интеллекта и, несмотря на название, не столько роман, сколько лекция по культурологии.

Итак, перед нами трехуровневый текст: собственно, роман начала XIX века, комментарии к нему середины того же века и переписка наших современников, работающих над рукописью. В русском издании есть еще 4-ый уровень – комментарии М. Назаренко, которые, собственно, мне больше всего и понравились. Думаю, что переводчик не меньше Краули изучал эпоху и биографию лорда Байрона, но по уровню подачи материала он… увлекательнее, что ли. Если, собственно, у автора получился роман, похожий на комментарии, то у Назаренко – комментарии, похожие на художественное произведение. Почему-то в голову пришли ассоциации с Вандермееровским «Амберским глоссарием», не столько по взятой «тональности», сколько по уровню присутствия комментатора в комментариях. При этом Назаренко явно высоко ставит Краули как писателя (чего о себе сказать не могу), а потому мои комплименты, буде он их прочтет, могут показаться сомнительными.

Переходя от субъективного к объективному: РЛБ – все-таки не просто литературная игра. За интригой текста – «кто же в итоге написал Вечернюю Землю?» — кроются серьезные, настоящие проблемы, действительно, близкие всем нам: расколы в семье, воспитание ребенка одиноким родителем, выбор между призванием и близкими людьми. Пускай чересчур витиевато, но Краули говорит о насущном. Поэтому книгу действительно стоит прочитать: говоря на одном языке, она учит интеллектуалов, парящих в облаках знаний и забывших о важности простых проблем.

Говорят, когда-то лорд Байрон пытался писать роман. Или рассказывать всем, что он его пишет. Как бы то ни было, до нас не дошло даже черновиков, только название гипотетического opus magnum эпатажного поэта: «Вечерняя земля».

Этот ненаписанный роман Джон Краули мало того что пишет (что уже само по себе — деяние, достойное установки конного бюста на родине героя), так еще и размещает сразу на трех уровнях романа собственного. На первом — мы читаем тот самый текст, тонкую и ироничную стилизацию под готические романы, в который Байрон якобы вложил еще больше автобиографического, чем в «Чайльд-Гарольда» и «Дон Жуана». На втором — читаем комментарии к нему, якобы сделанные дочерью поэта, Адой Лавлейс. Маленькое «но»: на самом деле Ада должна была — по настойчивой просьбе матери — уничтожить рукопись. Она это сделала. Но предварительно — зашифровала ее. Так роман переезжает на третий уровень, в наше время, где его находят и расшифровывают. Расшифровкой занимаются историк и автор сайта, посвященного знаменитым женщинам, Александра Новак, ее любовница-программист и ее отец, специалист по Байрону и кинорежиссер, обвиненный в сексуальной связи с несовершеннолетней (привет, Роман Полански).

«Роман лорда Байрона» — это такое же «вымышленное литературоведение», как, скажем, «Обладать» Антонии Байетт . И, как в «Обладать», сам по себе текст, вокруг которого весь сыр-бор, — не главное. Главное — связь времен и поколений, за которую как раз и отвечает утерянный и обретенный текст. Ада Лавлейс, занимающаяся примечаниями и зашифровкой романа в последние годы своей жизни, умирая от рака, пытается лучше понять отца, которого она не видела с раннего детства, и примириться с ним. Александра Новак выясняет отношения со своим отцом, и они не раз замечают, что копируют историю Байрона и Ады. Наконец, как замечает подруга Александры, уже сам тот факт, что Ада создала такой непростой шифр, говорит о том, что она (первая женщина-программист, напомню для тех, кто не в курсе) предвидела будущее и знала, что когда-нибудь появятся машины, способные справиться с расшифровкой.

Все существует одновременно, все повторяется и возвращается, и ничто не говорит о нашей любви лучше, чем попытка понять того, кого мы любим. «Роман лорда Байрона» — признание в любви к поэту со стороны самого Джона Краули. Таким же признанием — неважно, Байрону, Краули, собственным родителям или литературе как таковой, — может стать и чтение «Романа лорда Байрона».

Давно искал что-то такое, чтобы можно было читать неторопясь, со вкусом, чтобы было ново, интересно и оригинально. А также поучительно и чтоб книга была уважительного объёма. И вот в процессе поиска и петляний по просторам Интернета, по наименованиям книжных серий и книжных названий, наткнулся я на упоминание о романе-эпопее «Эгипет». Как-то сразу понял, что это то, что нужно. Серия «Интеллектуальный бестселлер» вообще выполнена со вкусом и подборка там неплохая. А про романы этой тетралогии мне удалось найти только лишь хорошие отзывы. И вот через месяц ожидания первые две книги пришли по моему заказу и я не откладывая дело в долгий ящик приступил.

Перед чтением я довольно внимательно ознакомился с темой романа, с биографией автора, с отзывами читателей, которые не застряли на первой книге и добрались до второй и даже третьей. Поэтому я был вполне готов к тому, что первый роман будет настоящим испытанием читательской выносливости. К тому, что не совсем всё будет понятно и на многие вопросы не найдётся в первой книге ответов. И к тому, что первую половину книги нельзя будет назвать даже завязкой. Даже прологом нельзя будет назвать. Лично я охарактеризовал бы всё это примерно, как расставление фигур на шахматной доске. Словно бы автор распланировал тетралогию всю до последнего действия и кульминации, словно бы у него в голове в далёкие восьмидесятые уже сложились тысячи страниц текста и он, не деля один единый роман на части просто стал писать, писать, записывать всю эту магическую историю на бумагу, переносить свои мысли, придуманные образы и истории, а объяснение того, что там к чему он приберёг напоследок.

Да, ко всему этому я был готов, поэтому сознательно себя не подгонял и читал тогда, когда было интересно, когда было НЕинтересно, когда было свободное время, когда сюжет увлекал и даже когда возникало недоумение от мысли для чего написан вот этот очередной эпизод истории. Не читал только, когда не было соответствующего настроения. Но это и со всеми книгами так.

И заметил любопытную вещь. То, что гораздо лучше, интереснее и любопытнее воспринимаются и усваиваются те места, в которых описывается вымышленный мир, но не настоящий; прошлое героев, но не сегодняшний день; мифические герои, а не герои собственно романа.

И вот этим самым автору удалось привязать меня к книге достаточно прочно. То есть, если бы я знал, что в дальнейших книгах этого эпического цикла будет в большинстве своём развитие описания личной жизни героев, их мыслей и взаимоотношений, то ко второй книге я бы приступил наверное ещё очень нескоро. Напротив, автору удалось создать потрясающе достоверный мир, мир в котором действуют отнюдь не главные герои, а герои вторичные, мир, который пока самым краешком касается того явления, в честь которого назван роман-эпопея (я имею в виду Эгипет). Прошу разрешения называть это именно явлением. Явление, которое ещё заиграет перед нами своими гранями и чудесами. Да, мир, который автору удалось раскрасить в яркие цвета и который совсем не хотелось покидать и возвращаться в литературную реальность, а потом, по окончании чтения, в обыденную реальную реальность. Это история жизни Джордано Бруно, это тайны скрытой от несведущих Мировой истории, это загадки и ответы на них, которые главный герой ищет и иногда находит в в книгах, записях, архивах и т.д. Мне действительно захотелось узнать, что же будет дальше, как будет продвигаться работа над книгой, которую задумал написать Пирс Моффет и чем закончится его долгий поиск.

Чуть дальше за середину книги автор всё же как бы сжаливается над читателем и отвечает наконец на вопрос, почему всё так. Говорит он словами и мыслями своего главного героя, Пирса, и как бы объясняет структуру будущей, ещё ненаписанной книги героя и одновременно поясняет структуру той книги, которую читатель держит в руках. «Эгипет». И после этого становится понятно, почему такие достаточно рваные ритм и темп произведения, почему такие скачки и расхождения во времени, почему такие названия автор выбрал для частей книги, а ещё после этого объяснения становится примерно понятным, что будет дальше, в следующих книгах, продолжающих первый, довольно-таки вводный том.

Оставшаяся треть книги прошла просто на одном дыхании. И последнюю страницу я перевернул с сожалением. И стимулом поскорей приступить к продолжению, благо, что оно имеется и вот уже стоит на полке.

Хочется сказать, что знакомство с «Эгиптом» заняло довольно много времени. Некоторые места ну никак с ходу не давались. Но пусть подобное предупреждение не пугает того читателя, который как и я захочет открыть для себя совершенно неизведанный мир. Чуточку терпения и он будет вознаграждён.

Ну, а мне наградой послужили самые хорошие впечатления и радость от предвкушения продолжения.

С чего начать?.. С долгого пути Смоки Барнабла к своей невесте Дейли Элис Дринкуотер — пешком до усадьбы Эджвуд (Edgewood — Лес-на-Краю, все правильно), дома, который изнутри больше, чем снаружи и заключает в себе множество домов? Или со встречи Джона Дринкуотера, архитектора, построившего Эджвуд, и Вайолет Брамбл, которая могла общаться с... назовем их феями, так и быть? Или с того факта, что для героев Краули наш мир заключает в себе множество иных миров, которые на самом деле больше его?..

»...тот, другой, мир образован рядом концентрических окружностей, которые по мере проникновения внутрь неуклонно расширяются. Чем дальше продвигаешься — тем больше они становятся. Периметр каждой из окружностей заключает в себе все больший мир, и наконец в центральной точке находится мир, который бесконечен. Или, по крайней мере, очень и очень велик».

Магия у Краули видна только боковым зрением. Нет границ между мирами, коль скоро дверь уже открыта. И «Маленький, большой» на самом деле — тягучая, неторопливая семейная сага с эффектом погружения; как только погружаешься, сразу начинаются чудеса. Текст, который не дается сразу наскоком, но воздает сторицей за усилия. Как тяжелая дубовая дверь в старинную библиотеку-сокровищницу: соберись, еще одно усилие — и вот дверь подается, а там...

"— Видишь ли, — Вайолет стиснула тонкие, бледные руки и закрыла глаза. — Это — Повесть. Только длиннее и необычнее, чем мы себе представляем. Длиннее и необычнее, чем мы можем себе представить. А то, что ты должна делать, — Вайолет открыла глаза, — то, что ты должна делать и что должна делать я, это — забыть.

— Забыть что?

— Забыть о том, что Повесть рассказывается».

Трагикомедия предопределения, история, у настоящих виновников которой нет мотивов (никогда нельзя угадать, чего хотят от тебя фейри и хотят ли они чего-то от тебя вообще). Колоду карт Таро (не вспомню сейчас, какой из разновидностей), с которой мастерски умеют обращаться женщины Дринкуотеров, следует читать буквально — так и этот текст сопротивляется символическим толкованиям. Река времени несет обитателей Эджвуда сквозь любови, измены, страхи, успехи и поражения, ненадолго останавливаясь, как у обросших водорослями камней, у восхитительных даже в отрыве от романа историй, которыми фейри (ладно, черт с ними, пусть они так называются) награждают (хотя некоторых из этих наград даром не надо) своих избранников. Юный красавец однажды, заговорив с птицей, пожелал не знать отказа от женщин — и запутался в них так плотно, что смог этот узел только разрубить, но и умереть ему не дали... Девочку, незаконнорожденную дочь семейства, подменяют в день ее рождения — подменыш злобен и пуст изнутри (посвященные его уничтожению несколько страниц заставляют волосы на затылке шевелиться), девочка видит сны далеко-далеко в стране фей... Респектабельная пожилая леди, живущая в Нью-Йорке (Краули называет его просто Городом), умеет оживлять каменные статуи, становиться невидимой и прятать собственную душу подальше от врагов... Три дочери Смоки и Элис — три норны, спокойно и без суеты знающие все наперед; на чердаке Эджвуда пылится настоящий вечный двигатель; император Священной Римской империи, подобно королю Артуру, спал несколько веков, пока не был возвращен на землю... Все, устала, не могу больше выковыривать волшебство из книги, как изюм из булочки; добро пожаловать в один из самых грандиозных текстов, когда-либо создававшихся в этом мире; извините за неудобства, никто не обещал, что будет легко. Магия не дается даром.

«Сказки живут дольше, но для этого они должны сделаться всего лишь сказками. Как бы то ни было, произошло это давным-давно; мир, как мы теперь знаем, — такой, каков он есть, и не иной; если и было прежде время ходов, дверей, открытых границ и множества пересечений, то теперь оно прошло. Мир состарился. Даже погода нынче не та, какая нам ясно вспоминается из прошлого; не будет уже ни прежних летних дней, ни таких же белых облаков, ни такой душистой травы, ни тени, такой глубокой и полной обещаний, — всего того, что рисует нам память, что было когда-то давным-давно».

Не совсем то, что ожидаешь от Краули, будучи знаком с другими его произведениями. Это действительно роман лорда Байрона, не менее, но и не более. Это искусная стилизация под готический романтизм начала 19 века, как по слогу, так и по смыслу. Если вам нравятся подобные вещи, вы получите истинное удовольствие. Для меня же это произведение представляло скорее историко-биографический интерес, поскольку Краули уделил много внимания самому лорду Байрону, в особенности его личной жизни. Эта реконструкция автора излагается во второй сюжетной линии романа, оформленной как современная интернет-переписка. Очевидно, Краули замысливал таким образом создать связь времен, отследить единство проблем и желаний, отношений отцов и детей сквозь пропасть двух веков. Мысль понятна, изящна и хитроумно реализована — но абсолютно не затронула никаких моих душевных струн, на что, видимо, все-таки рассчитана. Возможно, у меня не было опыта подобных проблем с родителями — так или иначе, что-то активно мешало мне проникнуться этим душещипательным посылом автора. Более того, он начинал раздражать, поскольку очень настойчиво и все более откровенно преподносился по мере прочтения романа. Не умаляя и не отрицая таланта Краули — читать все равно было интересно — замечу, что в итоге я очень удивлялся самому себе — почему я продолжаю читать книгу, в которой не нахожу абсолютно никакой привлекательности. В ней нет ничего, что я мог бы назвать характерным для Краули — ни задушевных отступлений, ни ретроспектив, воспоминаний, рассуждений, потока сознания, забавных и оригинальных наблюдений — ничего этого. Есть только Байрон, точнее, его понимание с точки зрения Краули, а еще точнее — с точки зрения пары биографических книг, которые Краули прочел и нашел для себя комплиментарными. Спасибо ему, конечно, за популяризацию этого действительно несколько подзабытого образа, но вряд ли этот роман можно считать вершиной творчества самого Краули.

Вердикт: своеобразно, запутанно, талантливо — но слишком абстрактно.

Чудесная книга. Красота невероятная! Собственно, других эпитетов и не могу найти. Да, мне других и не нужно в общем-то. Умно, изящно, глубоко, многослойно, полихромно — да, это все здесь. Но это — не главное. Главное — невероятное чувство эстетического и эмоционального удовольствия. Хотя кто-то может недовольно поморщиться — «опять 600 страниц ни о чем». Кому как, а для меня пир духа. И ведь столько загадок остается. Кто такой Пирс, что он за посланник, откуда? Что случится с Роз? Что за жуть нашли в своем походе за волками Споффорд и Клифф, о чем не захотели рассказывать? Что будет в дальнейшем с Бобби, ведьмой-психопомпом? Столько хочется всего узнать! Но придется еще, видимо, немало ждать...

И наверное, весь «Эгипет» (вместе с шедевром «Маленький, большой») это чуть ли не единственная книга, которую я смогу перечитывать до бесконечности, не просто наслаждаясь хорошо знакомым и любимым текстом, а постоянно окунаясь в море новых эмоций и открытий. Как будто первый раз читая. Это невероятная редкость в наше скудное время.

Великолепное продолжение Эгипта. Ссылки на исторические факты, литературные источники, как и проработка деталей просто поражает. Ссылки/комментарии в конце книги читать не менее интересно, чем саму книгу. И кстати, что касается истории почти все правда (специально проверяла), за исключением некоторых мистификаций, конечно :)

Могу только повториться, Краули великолепен, за серыми буднями разглядеть волшебную таинственную и такую близкую страну, это Дар, а суметь ТАК все это описать это Талант.

Безусловно, относиться к этой книге как к учебнику или к энциклопедии, т.е. искать четкую конкретику, правильно сформулированные вопросы и обязательные ответы на них, не стоит. Именно вследствие такого отношения и появились предыдущие отзывы. Эгипет как музыка, от нее не надо ничего хотеть и ждать, ею надо просто наслаждаться, это действительно осенняя книга. Сесть раслабиться и плыть туда куда уводит автор. Поверьте при таком подходе, удовольствие не меньшее, чем от симфоний Бетховена, гарантировано. Книга великолепна. Как утреняя дымка над осенним лесом. Свежо, красиво, местами интимно, как детские воспоминания