Постоянные читатели прекрасно осведомлены о моей страсти к пост- и просто апокалиптике, которую я никак не могу удовлетворить. Чтение обзоров и обсуждение в сообществах на указанную тему плодов тоже не приносят. Однако, из одного такого обсуждения я вытащила Балларда, попутно узнав, что именно он и придумал Водный мир. Глянула библиографию и биографию и сочла его достаточно сумасшедшим для ознакомления с его творчеством. Зря.
Именно Хрустальный мир был выбран по названию, что уже ошибочно, вот и получилось. Тут требуется еще одно отступление: из всех катаклизмов я предпочитаю замерзание потому что а) оно мне кажется самым красивым, б) выживание в там потребует всяких халабуд, что для выживших, понятно, хреново, а мне уютно, в) вообще непонятно как при этом можно выжить, оттого особенно интересно. Опять же, уговоренное в детстве Лейберовское Ведро воздуха сильно торкнуло, вот и ищу аналоги.
Сначала было такое чувство, что я пересматриваю какой-то любовный сериал про прошлый век. Пересматриваю – потому что дежа вю мучает страшно, в то время как ГГ мучается терзаниями страсти времен собственной молодости. Какой-то он главный доктор в лепрозории. Нет, работка как для персонажа занимательная, но автор эту занимательность не эксплуатирует, делая упор на психологическую подоплеку – вроде герою нравится медленное увядание, если я правильно поняла. И, я так понимаю, проникнувшись процессом, по жизни буксует немыслимо. Получил он, значицца, письмо от старой любови из какой-то жопной африканской дерёвни и поехал по вырезанному на конверте адресу. Цензура, значицца, вырезала, потому что что-то непонятное в том районе происходит. Теперь герой ищет, откуда писали.
Ну и все в таком жевастиковском ключе. При том, что время действия не указано, по стилю мне предположилось, что это конец девятнадцатого – начало двадцатого века. Опять же, герой очевидно западает на толстых теток, а это давно немодно.
В общем, приплыл он в какой-то областной центр, его глазами нам показали нескольких его попутчиков, у которых есть шанс стать персонажами, и странные стеклянные скульптуры в местных лавочках. Да, и еще автор все время повторяет, что свет странный. Ну, который от солнца. И все это в лучших традициях тех самых мыльных опер. Я знаю, что говорю, я смотрела Изауру и Марианну и даже сейчас под мытье посуды Сансет Бич смотрю. Так я знаю, зачем я это делаю: там не страшно пропустить серию или даже десяток – все, чего ты не увидел, будет показано тебе флешбеками, а все, чего ты не услышал, актеры повторят специально для тебя. Раз десять, не меньше. Так вот, Баллард делает то же самое. Я вполне понимаю, что таким образом мир вколачивается в читателя намертво, но уже после второго-третьего повтора от него начинает подташнивать. Видит Бог, лучше б эти силы и эти строки автор потратил на детали, или на эмоции, или на мысли – что, конечно, сложнее, но некоторым нравится.
В общем, томная атмосфера африканской провинции передана чудно, но я бы предпочла без нее обойтись. Да, и замерзать там никто не собирается. Могу только догадаться, что эти хрустальные поделочки – это какая-то хрень, в которую превращаются джунгли – или как там называется африканский лес?
Читала я с распечатки, уговорила двадцать одну страницу мелкого бисера, кои есть четверть романа, поняла, что плевать я хотела на хрустальные растишки и пошла читать Маккалоу. В общем, недоходчивым любителям избыточного психологизма и сомнительной томной эмоциональности посвящается.
Оценки.
1. Мир, поскольку цель именно в ём, должен бы быть неплох, но не сложилось. Возможно, дальше хрустальным цветочкам будет уделено больше внимания, но я дотуда не дотяну. Мир такой же медленный и тошнотный, как и его описание. Разве что вколачивается и правда намертво, так что до троечки можно дотянуть – за неизгладимость впечатлений, без которых я вполне могла бы обойтись.
Ну и гротеск сильно портит картину – остается впечатление избыточного нагромождения, что вполне понятно, учитывая пошиб используемых приемов.
2. Вот читабельность не так плоха, текст мне не мешает, если б еще не так скучно, хоть чуточку напряжения – вполне тогда уговорила бы. Томность происходящего срезает оценку до семерки.
3. Интрига просто нулевая. Даже в автобиографической прозе бывает интереснее узнать, чего же будет дальше и чем же закончится хотя бы эта глава. Здесь интерес отсутствует напрочь, единица.
4. Герои недурны, впрочем, колониальная неспешность всегда создавала интересных персонажей. И эти такие, в майн-ридовском духе, но без лишних соплей. Только вот ГГ подкачал – идея недурна, но отдает чем-то таким, беляевским, при том, что не дотягивает и дотуда. Шесть – это за второстепенных.
5. Идея, возможно, появится дальше. Но если книга так плохо написано, что читатель не может этого «дальше» дождаться, то ее тоже с чистой совестью можно считать нулевой. То есть единица.
Можно было бы вспомнить о размышлениях ГГ по поводу того же угасания и слабоэрегированной стойки его же на письма юношеской любови, но нет, такая рефлексия мыслей не будит – одно отвращение.
6. Душевность тем же путем идет к той же матери. Вообще не зацепило, даже наоборот. Один.
7. Погружение вроде так чуть поплюхивает, как тот камушек по воде, но что-то никак не ныряется мне – в отличии от камушка. Ну два – за ожидание красивого остекленевшего леса, который суть лишь мои инсинуации.
Может, я расстроена, что мне позамерзать не дали? Да нет, если книга стоящая, то тут тематика без разницы. Как бы я не любила апокалипсец, не все мои любимые книги обязательно об ём. В общем, не читайте про этот мир ни до, ни после обеда. Да и вообще Балларда, пожалуй, не читайте.
Синопсис.
Как я уже говорила, сейчас читаю Женщин Цезаря Маккалоу. Барышня пишет все читабельней и читабельней, хоть и скатывается местами в похабщину. Но очень местами, все больше про политику, коя суть тот же процесс, но описано занимательней. Рулит тетка.
2009-11-30