В ролях:
Автор — Ричард Скотт Бэккер
Интервьюер — Сэр Патрик с Королевской Горы
Переводчик — Ваш покорный слуга
Вы выглядите довольным, тем как был принят « The White-Luck Warrior». Overlook и Orbit продвигают этот роман как-то по особенному, или он просто выезжает на успехе его предшественника, «The Judging Eye»?
Тут возможно столько ответов, сколько поклонников у серии. Одним из факторов, мне кажется, была сложность «Падения святого города». Этот фактор совмещенный с задержкой — многие читатели, повременили начинать «The Judging Eye» — следовательно, не было существенного скачка продаж, который часто можно наблюдать в фэнтези-сериях. Потом, разумеется, случился финансовый кризис... Темная фантастика чувствовала себя не очень хорошо, на протяжении темных дней.
В итоге, я иду с этой серией, по натянутому канату, балансируя что-то кажущееся мне праздником в жанре высокой фэнтези, с различными приемами жанровой беллетристики. Я стараюсь обьединить их, новыми, интересными на мой взгляд, способами. Это богатый и пьянящий напиток, и чтобы он прошел через культурные кишки, требуется время. Мой агент волнуется. Моя жена переживает. Мне предлагали немалые суммы, чтобы я забросил серию!
И я всегда отвечаю: «Подождите... подождите, пока я не закончу. Тогда вы увидите.» Катехизис оптимистического мышления, возможно.
Может быть, реакция на «The White-Luck Warrior» — первый лучик света... Кто знает? Я надеюсь, люди продолжат говорить.
The Judging Eye — Ваша самая доступная книга, на данный момент, но многие хардкорные фанаты, оплакали отсутствие Вашего фирменной глубокой психологизации героев. В этом плане, «The White-Luck Warrior» кажется возвращением к форме, сделавшей «Князя пустоты» шедевром. Было ли это сознательное решение, с Вашей стороны, или же история требовала подобного возвращения к форме?
Я всегда дорабатываю детали, особенно во время корректуры, но мне кажется, что это функция истории, по большей части. Мне все еще кажется, что в «Князе пустоты» слишком много времени уделено экскурсам в головы персонажей, есть моменты когда я барахтаюсь в той или иной перспективе, для изучения нюансов поведения персонажей — нюансов, которые, говоря откровенно, которые на всех, кроме самых внимательных читателей, производят впечатление убогого повторения. В «Падении святого города», к примеру, я исследовал идею религиозного подчинения одного человека другому, с разных углов глядя на ситуацию. Мне это видится медитацией на любопытные факты, касающиеся власти и страсти, я себе бессовестно потакал, думая: «Ну, если уж они продержались со мной до сих пор...»
Я переусердствовал в этом отношении. Все чего я хотел — написать эпическое фэнтези, вознаграждающее тщательное чтение, вид изучения, который приберегают для так называемой «серьезной литературы». Фэнтези, которое не смогут разнести по кусочкам, доктора и бакалавры. В то же время, я хотел написать эпическое фэнтези, которое вознаграждало бы и обычное чтение тоже — использовать оба пути. Очень рискованное занятие. Есть соблазн поиздеваться над обычными читателями, поставить им в вину, что они были не внимательны при чтении. Но ошибка только моя: я взялся писать, что-то что работает на нескольких уровнях восприятия, поэтому будет нечестно с моей стороны, выбирать один из уровней, чтобы оправдаться. Дабы удовлетворить мой собственный критерий, мне нужны были они оба.
Именно поэтому, хотелось бы думать, что в «The White-Luck Warrior» мне удалось намного лучше заглядывать в души персонажей, не забывая при этом о сюжете. Нюансы все еще там, и я уверен многие будут кричать: «Я понял это с первого раза!», но их будет не так много, как раньше, поэтому, мне кажется — это прогресс.
В любом случае, в книге достаточно истерической психодрамы, дабы удовлетворить самых отчаянных психонаркоманов.
Почему первоначальное название «The Shortest Path», было изменено в пользу «The White-Luck Warrior»?
«The Shortest Path» мне никогда не нравилось, «The White-Luck Warrior» же начал нравиться еще больше, когда стали заметны структурные параллели с «The Warrior-Prophet». Я люблю создавать двусмысленные, резонансные вещи, путем размытия и повторения через искаженную линзу меняющихся контекстов.
Каковы сроки выпуска Ваших следующих книг? Известно, что в ближайшем будущем будет выпущен ваш роман в стилистике канадской литературы. Что Вы можете рассказать о грядущей книге?
Мы работали над договором, согласно которому «Light, Time, and Gravity» должна была выйти этой осенью, но к сожалению, ничего не вышло. Пару лет назад, я взял рецепт, согласно которому я пародировал канадскую литературу (здесь, на северной окраине Соединенных Штатов, мы вынуждены субсидировать культуру, дабы убедить самих себя, что мы больше чем просто американцы, которые считают, что они лучше американцев) и использовал его, чтобы подать проект в Канадский Совет, организацию известную высоколобыми фанатиками. И вот, несколько месяцев спустя я обнаружил в своем почтовом ящике чек на 20 000 долларов. C деньгами расставаться не хотелось, поэтому я решил написать книгу.
Идея та же самая: взять жанр, а затем напихать в него столько сумасшествия, сколько получится. Когда пишешь «серьезный» роман, то входишь в определенное оценочное пространство (в котором многие вещи, которые любим Вы и я, называются «глупостью»). Я знаю, там много таких людей как я, которые по каким-то причинам, застряли между этих пространств. (Как говорится, можно забрать мужика из деревни, но не деревню из мужика.) Что я пытаюсь сделать в «Light, Time, and Gravity», это совместить эти противоречивые детальки, в одно умозрительное повествование. Цель — рассказать что-то вроде «Портрета художника в юности» наоборот, что-то обратное роману-воспитанию, если можно так сказать. Что я хотел показать — чушь в глубине всех интеллектуальных историй, о подьеме с нуля, которые можно услышать в академических и литературных кругах, как превосхождение некультурного прошлого, оказывается всего лишь движением от вульгарного, до более коварного, усложненного самообмана.
Величины — это те же суждения, поэтому если ты покидаешь одно пространство, ради другого, что случается со многими в университетах, ты учишься играть в иную «оценочную игру». Предполагается, конечно, что новая игра лучше старой, что гуманитарии, как люди подобные Нуссбауму утверждают, учат людей мыслить «критически», что они создают граждан, что они как-то, поднимает индивидуумов над общим болотом, таким образом сохраняя зерно истинной культуры.
Чушь собачья. Чему они учат — это рационализировать общепринятые мнения, а не мыслить критически. Учить людей, как писать эссе, это значит, учить их искать в первую очередь факты, а не причины. Это, учитывая в каком мире мы живем, абсолютно необходимое умение, но в этом нет ничего критического. Рационализация — это главное препятствие на пути к критическому мышлению. Мое (полностью гипотетическое) утверждение таково: если вы поместите профессора английского в МРТ, и изложите несколько спорных культурных утверждений, то увидите, что они задействуют центры его мозга, отвечающие за решение проблем, не больше, чем к примеру у протестантского священника. (Мне кажется, я — что-то вроде доказательства: если бы литературоведческий мир был, хоть чуточку самокритичным, то они бы обсуждали критику, подобную моей, вместо надевания шор, наподобие «отупленные массы», часто ими употребляемое выражение.
Что еще хуже, они пятнают понятие «интеллектуальность», делают его маркером противостояния, между ними и обычными людьми. Быть интеллектуалом — значит принадлежать к определенной, идеологически укоренившейся группе людей, людей предполагающих, что все противное культуре — заключено в таких же «обычных Джо», как Вы. С промытыми мозгами. Униженные. Целующие сапоги, что нас топчут.
Как будто они, чем-то отличаются от этих сапог. Главная социальная функция представителей литературоведческого кабинета — просеивать массы, находить критически и творчески мыслящих людей, и уговаривать их покинуть, обычные круги общения. Издеваться над популярной культурой, вместо того, чтобы менять ее. Грустнее всего, что гуманитарии, не знают ни черта, о социальных и педагогических проблемах, к которым они якобы обращаются. Сейчас, учитывая их невероятные рационалистские умения, они цепляются за модель гарантирующую им благополучие и престиж.
А я, остаюсь еще одним сумасшедшим в этих джунглях.
В «The White-Luck Warrior» мы получаем намеки, о размерах ставок, к примеру, идея что Консульт хочет понизить население Эарвы до определенного числа, имеющего библейскую значимость. Была ли параллель между историей Келхуса и Библией задумана Вами, или же это просто пасхалка, и совпадение не несет в себе значения?
Пасхалка — это что-то вроде ложного следа? Если да, то их полно в моих книгах.
Многие читатели «The White-Luck Warrior» обсуждали значение числа «144 000». Учитывая, что к нему есть отсылка в библейских Откровениях, это действительно любопытно. Но, что меня интересует больше — это символизм в серии. Связываете ли Вы, сознательно, пророчества и раскрываемые тайны, с вашим разворачивающемся повествованием?
Конечно. Фэнтези — это «размытие». Вы, берете общую семантическую палитру, и рисуете новые вещи — новые миры. Толкин, взял за свою основную палитру, Северо-Европейский миф. Я же, использую священное писание, продвигая идею, что эпическое фэнтези — всего лишь, иной его вид. Я использую, несколько разных подходов, чтобы выплести библейскую атмосферу, определенный стиль, определенный вид повторения, определенное моральное отношение, и так далее. Для сюжета, я частенько извлекаю детали из Библии, используя старые религиозные ассоциации, чтобы создать что-то новое.
Есть очень немного вещей эпичнее Святой Библии.
После месяцев сетевого молчания, вы вдруг создали свой блог. Что побудило Вас, принять подобное решение?
Мне сказали, что именно так прочие писатели ублажают своих издателей, в наши дни. Но мне кажется, что мой блог не сделает никого, с коммерческой долей в моих работах, счастливее.
Когда что-то продаешь — как я, очень трудно честно общаться. Этот факт, всегда меня преследует. И все я равно, я продолжаю ошибаться. Я знаю, что для многих читателей, неважно как часто я издеваюсь сам над собой, неважно, как часто я обращаюсь к одной из своих собственных слабостей, дабы осудить очередной социальный идиотизм, все равно в глазах многих, я выгляжу претенциозным, заносчивым хвастуном. По другому и быть не может, если я провожу все свое время, говоря всем, что они намного менее умны и рациональны, намного реже правы, чем они сами убеждены. Бесконечные оговорки — не имеют значения. Громадный обьем исследований — не играет никакой роли. Автоматически мгновенное предположение, что я должно быть считаю себя волшебным исключением. Ничто не заставляет людей принимать защитную стойку, больше, чем сомнение в их интеллекте.
Заденете чью-ту гордость и ваше остроумие, будет расценено как сарказм, ваша проницательность превратится в притворство — все что Вы скажете, заранее будет рассматриваться, с подобной позиции. Как только человек настроен на поиск изьянов, его не остановить, учитывая просторы для толкований предоставляемые богатством языка. Порой, кажется, что сама предпосылка существования Трехфунтового Мозга (блог Бэккера), делает его несостоятельным.
Вот почему я боюсь, что блог наносит урон продажам моих книг. Но, что, мать вашу, я могу сделать? Напихать туда легенького чтива, чтобы не портить продажи? Нет, это выше моих сил. Забросить его? Мне начинает казаться, что это лучший выход.
Я критик. Я всезнайка. Я человек прямой, и если начинаю говорить, то говорю начистоту. Я не умею подыгрывать — неважно, насколько хороша игра! Поэтому, я не из тех людей, которые всем нравятся. Грустно, что многие авторы принижают жизнеспособность своих работ. Прежде чем у меня появилась дочь (а вместе с ней, перспектива оплачивать высшее образование), я бы просто шел вперед, не обращая ни на что внимания, но ничто не заставляет перестать быть трусом, так как это делает отцовство.
To be continued
цитировать
свернуть ветку
Как он врезал всем этим вшивым интеллигентишкам, вот так прямо с правой в челюсть и врезал 
