Неожиданно обнаружил отличного автора. Артур Кудашев, врач-нарколог из Уфы, по совместительству классный рассказчик и (что, впрочем, менее существенно) финалист боллитровых конкурсов.
Про девушку я тогда наврал. Не было у меня девушки. Девушкам, я заметил, не очень нравятся ребята с прозвищами «Жирбаза», «Жирный» или хотя бы «Толстый». А я был именно такой. «Жирбазой» я стал лет в шесть. Ещё в старшей группе детского сада. До «Жирного» дорос к третьему классу. К восьмому уважение окружающих ко мне достигло масштабов «Толстого» и на этом остановилось.
Через пять дней после мандатной комиссии я обнаружил себя на краевом сборном пункте, у витрины единственного на всё это учреждение продовольственного магазина. Я стоял и разглядывал содержимое стеклянной банки с наклейкой «Маринованные сливы» и всё никак не мог поверить, что это всё, что в этом магазинчике есть. Не мог поверить и всё.
Очень хотелось кушать. Хотя кушать мне хотелось всегда. Собранная родительскими руками еда в дорогу была съедена мной ещё утром. И я не знал, что мне делать. Я не понимал, как можно существовать без регулярной и вкусной еды.
Тогда из голодной растерянности меня вывело то, что мою команду, под номером, кажется, 160-А, как раз позвали на построение. Мы, а было нас человек сорок или около, расставились на плацу в три шеренги, в вытянутой друг от друга руке, сложив перед собой свои манатки и подставив майскому воздуху свои стриженные головы.
Седой военный комиссар сказал что-то про долг и про честь, а потом обошёл каждого и выдал каждому по три металлических рубля, говоря при этом что-то типа: «Счастливого пути!».
Старик-военный произносил это так, как будто желал нам приятного аппетита, но при этом выставлял в качестве угощения лишь три корки хлеба и прокисшее молоко.
Мы ехали в армию на поезде двое суток. Куда именно нас везут, нам не говорили. Сопровождали нас молчаливый офицер с погонами капитана и говорливый смуглый азиат с погонами сержанта.
– Чуморики будут чуморики, – рассказывал нам про армию сержант, – а пасаны будут пасаны.
Я не понимал, кто такие «чуморики» и кто такие «пасаны». На слух «чуморики» казались мне тогда чем-то вроде сухариков, а «пасаны» – круассанами.
Рассказ малость невычитан, и слог немножко похож на пелевинский, но для меня это не дисквалифицирующий признак.
Буду изучать дальше.
цитировать
свернуть ветку