Все хлопают, и Стража входит. Идет меж кресел по ногам

Глен Кук, Дракон не спит никогда (1988)

Неопределенно далекое будущее (летоисчисление, в полном согласии с релятивистской природой путешествий в космосе, возможно только относительным и обычно отсчитывается с момента постройки того или иного корабля; что касается VII Gemina, военного звездолета, на котором происходит основное действие, то его возраст около четырех тысяч стандартных лет). Человечество давно выбралось из Солнечной системы и прочно забыло о ее существовании, учредив колоссальную пангалактическую империю, переполненную тысячами разумных и неразумных видов — Канон (Canon). На всем протяжении романа Земля не упоминается ни разу, проскакивают лишь глухие намеки, что та или иная архитектурная достопримечательность либо построена в доканонические времена, либо реплицирована по созданному тогда шаблону. Кого это волнует? Для Валерены, наследницы торгово-феодальной корпорации Трегессеров, история начинается с ее рождения, и в этом она мало отлична от Стражников (Guardships).

Как и в Теневой линии, в основу сюжета положены мифы — скандинавские, греческие (Саймон Трегессер, вынужденный после покушения обитать в специальном модуле жизнеподдержки, панически страшится гибели от рук потомков, подобно Кроносу или царю Фив Лаю; у Валерены-то ли Клитемнестры, то ли Иокасты, очень мрачные и тяжелые отношения с сыном — то ли Орестом, то ли Эдипом), в какой-то степени японские (Ханавер Стрейт и его боевая подруга Джоанна Класс на изломе судеб странно схожи с японской парой прародителей человечества, вот только Класс, в отличие от Идзанами, сдюжила вернуться из царства мертвых — это Ханавер-Идзанаги туда ушел на покой). Сам же Канон представляется причудливой смесью порядков загнивающей Римской империи времен солдатских императоров и/или Галактической Империи Айзека Азимова (корабли-Стражники пронумерованы римскими цифрами и носят имена, созвучные названиям древних легионов), Культуры Йена Бэнкса (каждый корабль наделен патологически своевольным, не чуждым черного юмора, очень эффективным в военном отношении, а иногда и просто безумным искусственным интеллектом, являющим себя экипажу через промежуточную прослойку обитателей локальной сети — Обожествленных — и осуществляющим на борту адхократию), японского сёгуната времен Минамото-Ходзё (у Канона нет единого формального центра, а отдельными планетами под присмотром Звездной Стражи управляют Дома — крупные и средние наследственные корпорации, аналоги поместных феодалов-даймё). Есть оригинальные особенности: как уже сказано, в Каноне нет ни императора, ни центральных управленческих структур, имеется только общее и довольно расплывчатое представление Стражи о должном и воспрещенном. По сути, такой социальный строй правильнее было бы определить как анархокапитализм, но последнее слово, думаю, предусматривает хотя бы зачатки меритократических тенденций, чего Дома абсолютно чужды — управляют ими наглые, жадные, хитрые и жестокие идиоты, в том числе и потомки русских братков (Дом Волгодон). Основной статьей Канона выступает абсолютная монополия Стражи на космическую войну и средства массового поражения.

Поскольку в этой Империи Человека нет центра, куда следует стягивать ресурсы в случае опасности и откуда то и дело прибывают бесталанные управленцы, а стабильность внутренней идеологической платформы сохранять довольно просто — доктрина Стражи немногим отличается от инстинктов хищника выжженной лютым солнцем саванны на Старой Земле, где первыми слезли с деревьев, поднялись с четверенек и нашарили палку предки Homo galacticus, — дракон Канона эффективно бессмертен и превосходно защищен броней Стражи от внешних угроз. Технологический прогресс, как и, например, в Империи Коррино Фрэнка Херберта, искусственно заморожен на таком уровне, чтобы человечество сохраняло надежное превосходство над всеми инопланетными расами, а Стражи — над всеми планетарными общественными организациями. Градостроение и искусство полностью стандартизованы и унифицированы. Командование каждым Стражником осуществляют два военных консула — пара Диктатов, один из них при этом обычно находится в виртуальной реальности и контролирует корабельные сети в пределах, дозволенных ему самим кораблем. На каждом корабле, в отличие от планет, дозволено развиваться оригинальной культуре, хотя в конечном счете их можно перевести друг в друга конформным преобразованием. Скрепляет всю конструкцию Легион Мертвых, идея которого впервые позаимствована Куком из Старшей Эдды для Теневой линии 1981 г. — на корабле предусмотрен запас клонированных тел, а солдат периодически сохраняют на внешнем резервном носителе личности, откуда в случае их гибели копия и переписывается в подготовленное тело с сохранением почти всего жизненного опыта. Та же практика может применяться и к Стражникам: как у персидских Бессмертных, их всегда фиксированное число, а если тот или иной корабль гибнет в битве или сходит с ума, сокрытая в слепом пятне гиперпространственной Паутины ремонтная База через пренебрежимо малое по галактическим меркам время отстраивает его заново по заложенным в нее шаблонам вместе со всем экипажем.

Без сомнения, Канон необъятен (отсвет битв, отгремевших на окраине Людского Космоса, еще не дошел до Звездной Базы), с поломанными социальными лифтами (у кого нет миллиарда, может идти в... ©), а хотя бы и с исправными — омерзительно жесток (умри ты сегодня, а я завтра; брошенная своими же на враждебной планете любовница командира Стражи с VII Gemina прочувствует это на собственной шкуре), чудовищно несправедлив (немногие уцелевшие после войн человечества и иномирской цивилизации Ку, подобные идиранам Бэнкса в своем физиологическом бессмертии, воины подтвердят это со свойственной старости неумолимой объективностью), разъеден монополизмом (во всей обитаемой Вселенной только Дом Хоригава наделен исключительным правом торгового посредничества со Стражей), цинизмом (юный отпрыск Трегессеров не задумываясь расстреляет из бластера изжившего полезность двойника собственной матери) и клоновой чумой — в Совете Директоров Дома Трегессер под конец книги не останется ни одного оригинала, одни подделки, да и с начальником его службы безопасности Лупо Провиком не все так уж ясно.

Но тот, кто убьет дракона, сам становится драконом, как говаривали на Старой Земле во времена императора Англии Артура и его шефа безопасности Мерлина.

Слабые места Канона концептуально те же, что у Галактической Империи Азимова и Плана Селдона: создателями Канона сделано три важных, но в принципе опровержимых допущения.

Первое состоит в том, что ни одна цивилизация за пределами неустанно ширящегося Канона не может достигнуть технологического уровня человечества.

Второе — что контроль над искусственным разумом Стражника, даже обезумевшего, недоступен планетарным Домам.

Третье — что сеть гиперпространственных прядей, по которым перемещаются транспортные и военные суда Канона, предназначена именно для перемещения по Галактике, а не для чего-нибудь еще.

Кук занимается последовательной деконструкцией всех трех утверждений.

Наиболее очевидным кажется третье... вот только в чем засада: Паутина (the Web), соединяющая незримыми прядями обитаемые звездные системы, на самом деле больше похожа на Кулисы.

Зрители всех полов, люди и клоны, андроиды-Артефакты (Artifacts) и чужаки, в партере скучают в ожидании звонка к спектаклю, перебрасываются шуточками, болтают по телефонам, читают программки, прихорашиваются, сплетничают.

За Кулисами — за некогда прекрасным, богато расшитым и причудливо разрисованным, но все же истершимся, усеянным прорехами, пыльным Занавесом — профессиональные актеры выходят на Сцену. И за Кулисы же — направляются, откланявшись и покидая подмостки.

Но ведь театральный сезон, строго говоря, не бесконечен. Рано или поздно, как бы оглушительно ни гремели аплодисменты, театр закроется, кукол упакуют в коробки и отнесут на склад, костюмы развесят по шкафам, декорации размонтируют и разложат по ящикам.

А Занавес снимут да снесут в химчистку и на перетяжку.

* * *

Несмотря на суховатый, рваный стиль оригинала (роман разбит на 150 главок, иногда по две-три фразы в каждой), книга читается со всевозрастающим интересом. Об отвратительном русском переводе, сделанном не приходя в сознание, этого сказать нельзя.

Как обычно у Кука, пышным цветом цветет ретрофутуризм: Ку пользуются для космонавигации бумажными картами, а Лупо Провик, покидая вражескую штаб-квартиру, предусмотрительно забирает из плейера видеокассету.