Голова милой незнакомки не разлетелась осколками, хотя очаровательное личико превратилось в розовую губку. Ее даже не откинуло, ни на метр. В ее груди зазияла дыра с мой кулак, из дыры сочилось желтое, но до пола не дотекало, тут же бесследно впитывалось в яркий спортивный костюм. Мои ладони стали мокрыми, пальцы тряслись. Я нажимал на курок, пока не кончилась обойма, и молился вслух, впервые в жизни. Молился о том, чтобы в пулях, изготовленных специально для этого случая, оказалась именно та смесь, которой можно замедлить кошмар. Молился, чтобы спецы из лаборатории сумели подобрать хоть что-то стоящее. Уничтожить живой студень полностью было невозможно, это я уже понял. Во всяком случае, не моими средствами.
Как оказалось, времени мне было отпущено ничтожно мало. Потому что, тварь выстрелила в ответ. Бесшумно и аккуратно, при этом мигом перенесла тело под притолокой, и очутилась уже у меня за спиной, в обеденной зале. Я так и не уловил, из какой точки ее губчатого организма вылетели пули, были ли это вообще пули, и что за калибр мне достался. Что-то мне подсказывало – если бы не жидкий кевлар, облегавший тело, хватило бы и одного точного попадания.
Один из ее „снарядов“ угодил мне над правым глазом. К великому счастью, защитный щиток сработал на миллисекунду быстрее. Перед глазами поползла рябь, из миллиметра пленки раздулась подушка безопасности, но…все равно на какое-то время я отрубился. Ощущение было, словно рельсой со всего маху заехали в лоб. На сетчатке правого глаза рвался фейерверк.
Второй толчок пришелся идеально в сердце. Как она это сумела…или он? Как вообще можно так прицелиться, прыгая по потолку? Меня отшвырнуло назад. Метра три я кувыркался, гадая, на какой крюк напорюсь. По пути повалил чучело медведя, перевернул стол и мягко приземлился на труп Ходзаева. Хоть после смерти подонок сделал одно доброе дело, не дал мне вывернуть позвонки. По пути я потерял „вереск“. Пистолет, правда, болтался в ременной петле, но стрелять из него было некому и нечем. Барахтаясь вниз головой, с раскоряченными ногами, я чувствовал, как заплывает кровью глаз, как больно колется сломанное ребро и немеет колено.
В общей сложности, я попал в нее трижды. Из двенадцати выстрелов почти в упор. Из пробоин в ее сексуальном теле текло, по пути к полу засыхало и снова впитывалось в тело. Студень с развороченным лицом пытался регенерировать, уж не знаю, как назвать процесс. Химическая начинка пуль ему чертовски мешала. Он качался на полусогнутых ногах, падал, но топал не ко мне, а в сторону выхода. И с каждой секундой топал все быстрее. От итальянской фототуристки там мало что осталось. Последние метра три она проделала на полусогнутых, все быстрее превращаясь в четвероногое и невероятно быстрое существо, со спины скорее похожее на ласку или огромного горностая. Никаких вражеских пуль или гильз я так и не обнаружил.
Я ее не смог бы догнать. Еле дополз до выхода и вколол себе сразу четыре капсулы антидота. Потом бесконечно долго отстегивал с головы щиток. Потом унимал кровь из носа. Потом вызвал «робинсон», и пока за горкой тарахтел винт, я трижды приложился к фляжке с коньяком. Минут пять я запихивал себя в кабину вертолета, глаз к тому времени окончательно закрылся, а на груди лилово расцвела гематома. Два ребра было сломано, дышал я мелко, как салонная болонка. Уже когда дожевывал антишоковую капсулу, ощутил укол за ухом. Наконец-то. В смартфоне ожила третья симка. Номер, о котором знали лишь четверо.
— Ага, — прохрипел я. – Это я. Живой.
цитировать
