Подготовил: Fearless
26 января в Москву прибыл Том Круз и Брайан Сингер представлять фильм «Операция Валькирия», который выходит в российском прокате 29 числа. До этого они уже успели побывать в Германии, а в России визит затянулся на чуть более полутора суток. В кинотеатре «Пушкинский» проходила премьера фильма (спецпоказ), раздача автографов, пресс-конференция и фотосессия.
(!) Пока в разных блогах, на различных веб-ресурсах опубликованы лишь кусочки интервью — здесь вы можете прочитать большую часть разных интервью, которые собраны мной по крупицам
Том Круз: Я в полном восторге от того, что могу представить наш фильм «Операция «Валькирия» в стране, сыгравшей определяющую роль в разгроме фашизма. Очень давно, во времена перестройки, я уже приезжал в Москву. Инкогнито. Просто бродил по городу, смотрел на ваши архитектурные сооружения и людей. Город очень изменился.
Но сейчас вам, видимо, некогда по нему разгуливать.
Я живу в очень напряженном ритме, главное в моей жизни — работа и семья. Я никогда надолго не разлучаюсь с женой и ребенком. Но постоянно думаю о том, чтобы снять один из своих фильмов у вас в стране. Даже эпизод одной из частей картины «Миссия: невыполнима» собирался снимать здесь. Пока это не получилось, но я полон энтузиазма. Я ведь сам себе продюсер. Знаю, что главное — идея. Если есть идея — все остальное приложится.
Ваш герой — идеалист. А вы, по-моему, куда более практичный человек.
Штауффенберг очень любил свою страну, желал ей добра. Он сразу увидел, к чему приведет Германию Гитлер, и попытался избавить родину от него. Он был хорошим парнем. И, между прочим, очень практичным. В ситуации, когда все было против него, он проявил недюжинный героизм. Что же касается меня, то я — артист, а значит, мечтатель. Но жизнь вокруг тоже меня интересует. Так что я и мечтатель, и очень практичный субъект. Любой художник выражает себя при помощи материального мира: художник — на полотне, я — на большом экране. Чтобы снять фильм в качестве продюсера, нужно быть очень прагматичным человеком. Но и мечтать я не прекращаю. Так же, как и верить в людей, в их общность. Пусть мы с вами из разных стран, но у нас полно общего — мы любим, хотим любить, нам знакомо, что такое потери… Что же до различий, то именно они и делают нашу жизнь интересной.
С чего вообще вы заинтересовались историей Третьего рейха?
Знаешь, ребенком я смотрел документальный сериал с Лоуренсом Оливье «Мир в войне» и это оставило неизгладимое впечатление. Я рос с убеждением, что Гитлер был кровожадным чудовищем, я мечтал прикончить его (смеется). Да все ребята хотели замочить Гитлера и нацистов, когда мы играли в войнушку! Ну вот, из этого сериала я знал, что какие-то там люди пытались убить Гитлера, но безуспешно. Без деталей: в детстве я больше интересовался историей авиации, чем военной историей, везде — а мы часто переезжали — возил с собой две фотографии: на одной был английский «Спитфайр», на другой — истребитель союзников «P-51 Мустанг». Потом я вырос, стал пилотом, прочитал кучу книг по истории — и вот Брайан Сингер предлагает мне этот сценарий. Я начал читать — и просто не мог оторваться. Представляешь, даже надеялся, что тут все хорошо закончится, как ребенок кусал ногти: ну, может, они все-таки сделают это! Разумеется, я согласился: герой — очаровательный, и тут ведь еще соединилось два моих увлечения, история и военная техника. Знаете, у нас ведь вообще нет CGI в фильме, все машины — реальные. Я даже полетал на настоящем «P-51», пока мы снимали.
И чем вас очаровал Клаус фон Штауффенберг?
Видите ли, Штауффенберг фигура очень сложная — он был поэтом, философом. Аристократ-католик — но с правильным пониманием. Он был членом высшего командования — но при этом заботился и об обычных солдатах, я много об этом читал. Штауффенберг так и не вступил в НСДАП, но он был воспитан в духе патриотизма, лояльности, его учили служить и командовать — а когда Гитлер пришел к власти, всем казалось, что политика нацистов патриотична не то слово. Отрезвление произошло уже в 1938-м — существуют документы, где Штауффенберг пишет о Гитлере, что кто-то должен прикончить этого ублюдка. Если вспомнить все фильмы о войне за последние, скажем, 60 лет, то мы увидим, что история преподносилась достаточно однобоко: Германия — плохая, немцы принесли в мир невероятные страдания. Но ведь все не так просто. Эти люди были неоднозначны и сложны, и не все из них были такими монстрами, как мы привыкли думать. Я не знаю истинных масштабов Сопротивления и просто оппозиции в Третьем рейхе, но очевидно, что не все и не каждый был махровым нацистом. И сейчас самое время напомнить миру об этом.
Говорят, немецкие власти вас сильно прессовали из-за свастики — любое использование ее запрещено в Германии, верно?
Ну, немецкие власти нас как бы немного и финансировали, так что у нас в итоге был полный карт-бланш. Свастику в Германии, правда, не любят — это можно было почувствовать, когда мы снимали на городских улицах. В воздухе сразу появляется такое неприятное напряжение. Но когда люди узнавали, что мы снимаем о Штауффенберге, все как-то успокаивалось. Его знают, он считается национальным героем, в его честь названа улица. К сожалению, его вдова умерла незадолго до начала работы над фильмом, но мы встречались в Германии с его дочерью и внуками.
Спилберг как-то пошутил, что, выбирая роли, вы не заходите слишком за рамки своего привычного амплуа — просто рамки эти у вас безграничны.
Я люблю перемены и сложные задачи точно так же, как люблю развлекать публику. Когда я снимался в «Топ Гане», меня спрашивали: зачем ты вообще в это ввязался, это же кино не для тебя. Когда я делал «Коктейль», говорили, что я рекламирую алкоголь. Когда я работал над «Человеком дождя» все тоже шушукались: «Круз и Хоффман… уже два года возятся… что они о себе возомнили…» «Интервью с вампиром» — Круз сошел с ума и делает хоррор! «Джерри Магуайр» — фильм о спортивном агенте?! Для меня чем сложнее и противоречивее персонаж — тем лучше, а уж граф Штауффенберг — противоречивее некуда. Я всегда готов рисковать, если проект любопытный, тем более что во время съемок можно многому научиться от хороших людей.
И кто же ваши учителя?
Самый главный — Ридли Скотт (Круз снимался у него в «Легенде». — Прим.). Круче всего у Скотта то, как он использует свет. Ридли каким-то образом точно знает, что получится на пленке. Я всегда первым прибегал смотреть уже отснятый материал и задавал бесконечные вопросы Ридли и Алексу (Алекс Томсон, оператор Скотта. — Прим.). Почему эта линза, а не та? Почему такой объектив, а не другой? Наверное, я всех их страшно достал тогда, практически всех в группе, но мне очень повезло работать с людьми, щедрыми на информацию и легкими в общении с молодым и мало кому известным актером. Для меня съемочная площадка в те годы была как для ребенка — кондитерская, я хотел всего и сразу… Уже позже, когда я работал с Кубриком, он спрашивал меня о Ридли и Тони Скоттах, об их методах и приемах, он их очень уважал, вы знаете?.. Ну и самообразование, конечно, я много смотрел документальных фильмов о кинопроизводстве.
Вопрос немного в строну: а кто придумал это страшное волосатое существо в «Солдатах неудачи» :о)?
Ха! Продюсера Гроссмана? Когда Бен Стиллер показал мне сценарий и попросил несколько советов, я сразу понял, что хочу быть в фильме. Мы вписали этот кусок с Лессом Гроссманом, и я поставил только одно условие — что должен танцевать… Бен согласился сразу же, и, я скажу вам, не плясал с таким драйвом со времен «Рискованного бизнеса».
Вы же были уже в России… Как вам наш город? Сильно изменился?
Да, я был в Москве лет 20 назад. Это был самый конец 80-х… Тогда еще не растаяло в воздухе такое понятие, как “железный занавес”. А сейчас, мне кажется, о нем даже никто и не вспомнит. Что касается Москвы… Знаете, я поражен, как ваш город изменился. Это касается и архитектуры, и непосредственно людей. Все сверкает огнями, люди улыбаются! Это прекрасно!
Как вам работалось с режиссером Брайаном Сингером?
Замечательно. Вы просто не знаете, но я давно хотел оказаться с ним на одной площадке. И после нашего, как мне кажется, удачного опыта мы сошлись во мнении, что следующий фильм надо делать в России.
Ваш фильм о борьбе с фашизмом. Серьезная тема…
А я с детства хотел расправиться с фашизмом, так или иначе. Своей ролью я выражаю ненависть к Гитлеру, ставлю точку в этой своей внутренней войне. Я сам киноман, стремлюсь, чтобы фильм был интересен зрителю. Этот фильм было бы снять гораздо труднее, если бы сценарий не базировался на реальных событиях. Своего персонажа — полковника Штауфенберга — я воспринимаю настоящим героем, хотя тот сам себя таковым вряд ли считал.
Правду говорят, что для съемок фильма вы даже освоили управление самолетом?
Ха! Я — квалифицированный пилот на самом деле. В Англии однажды даже пилотировал русский самолет системы “Як”. Так что в одном из самолетов, что вы увидите на экране, на самом деле за штурвалом сижу я, а не профессиональный каскадер.
Были такие сцены, которые вам пришлось вырезать из окончательного варианта фильма?
Одна была… Дело в том, что реальный персонаж, которого я играю, потерял руку в бою. Ему сделали операцию, ампутировали руку. И после операции этот человек отказался от морфия, чтобы оставаться в здравом рассудке, так он хотел. Сначала мы сняли эту сцену, но после раздумий — выкинули в корзину. Зрители, на наш взгляд, могли не поверить в происходящее.
Ваш герой еще и глаз потерял в этом бою. Скажите, как вы видели мир одним глазом и делали одной рукой то, что привыкли делать двумя?
Было сложновато, ведь не стоит забывать, что полковник Штауфенберг вернулся в строй очень быстро. Научился писать другой рукой, у него даже были изготовлены специальные плоскогубцы, которыми он должен был раздавить кислотный взрыватель у бомбы, когда готовил покушение на Гитлера. Раз мой герой смог так жить, я подумал, что и сам смогу. Было тяжело, ведь меня лишили 50% зрения, и поначалу я натыкался на препятствия. Иногда на площадке все забывали, что у моего героя только одна рука. Брайан кричал мне: “Том, возьми телефон!” А я ему в ответ: “Мне нечем”.
Вы влиятельная персона в Голливуде и можете сами выбирать режиссеров. Почему для «Операции «Валькирия» вы пригласили Брайана Сингера?
Еще в 1996 году я посмотрел его фильм «Подозрительные лица», в котором мне понравилось абсолютно все! Это фантастическая работа. И когда мы встретились на премьере фильма «Миссия невыполнима», я сказал ему: «Мы с тобой будем работать вместе». А если я что-то говорю вслух, то обязательно выполняю. Спустя 12 лет мы встретились, чтобы снять захватывающий исторический триллер. Я не мог проигнорировать сценарий, потому что эта история захватила меня.
Вы раньше знали о судьбе полковника фон Штауффенберга — героя, которого вам довелось сыграть?
Я знал, что в рядах офицеров вермахта существовал план убить Гитлера, но подробности мне не были известны. Брайан и автор сценария Кристофер МакКуорри справились с невероятной задачей и соблюли аутентичность и историческую достоверность. Безусловно, фильм не оправдывает нацистов. Но ничто не может быть больше, чем правда. И когда ты осознаешь, что эти события — действительно реальная история, тебе хочется узнать о них больше. У нас с Брайаном были нескончаемые беседы и обсуждения. Таким образом, мы подошли к съемкам фильма с максимальным количеством информации, которую только можно было собрать.
И все же сниматься в роли фашиста — даже хорошего — рискованный шаг...
Мой герой руководил операцией, которую задумали немецкие офицеры в 1944 году в логове Гитлера. Полковник фон Штауффенберг был не только талантливым военным и смелым лидером, но также очень образованным человеком — философом, писателем, поэтом, верящим в мораль и человечество. Он знал, что, согласившись на роль предводителя заговорщиков, рискует всем, включая собственную жизнь и жизни своей жены Нины и детей. Кстати, его жена была беременна пятым ребенком, когда разворачивалась операция «Валькирия». Я не мог проигнорировать сценарий, потому что эта история захватила меня.
Как известно, усилия офицеров изменить ход истории были подавлены, заговорщиков расстреляли.
Я не историк, но очевидно, что если бы тот план сработал, то исход войны был бы иным. Целью конспиративного плана было полное уничтожение режима и остановка войны. Мы хотели напомнить о попытке свергнуть изнутри величайшее зло в мировой истории. Наш фильм о людях, о немцах, которые хотели остановить нацизм. Все основано на абсолютно реальных событиях, но за пределами Германии они не так хорошо известны. И потому фильм должен занять свое особое место в кинематографе.
Легко ли вы нашли общий язык с немецкими партнерами, снимая фильм о трагическом периоде истории страны?
Мы ощущали огромную ответственность и старались работать с историей, с фактами щепетильно, деликатно, понимая, насколько это имеет значение для страны. Немцы очень помогали нам, на всех уровнях. Мы даже получили разрешение на съемки в Бендлерблоке, мемориальном комплексе, где фон Штауффенберг и его сообщники разрабатывали план покушения. Ни один фильм не удостаивался такой чести до сей поры.
В вашей творческой биографии много фильмов, которые вызывали споры.
Да, мне везет на противоречия. Энн Райс, автор книги, на основе которой был снят фильм «Интервью с вампиром», развернула целую рекламную кампанию, направленную против моего участия в картине. Когда я снялся в фильме «Рискованный бизнес», люди говорили, что это все, на что я способен. Когда я сыграл в фильме «Лучший стрелок», меня обвинили в шовинизме. После фильма Кубрика «С широко закрытыми глазами» я тоже услышал массу противоречивых мнений. Так что такие вещи со мной уже случались, но, вы знаете, я люблю ощущение вызова.
В фильме «Операция «Валькирия» снимались европейские актеры — англичане, немцы... Не мешало ли вам разнообразие актерских школ?
На съемочной площадке собралась прекрасная команда, которая проделала фантастическую работу. И для меня было огромным удовольствием творить вместе с ними. Мы работали дружно, обменивались опытом. Национальное и культурное многообразие работе не мешало, ведь мы все говорили на языке, который хорошо знаем, — языке кинематографа.
Источники информации: timeout.ru, kp.ru, mk.ru, izvestia.ru, vz.ru, film.ru, life.ru
цитировать
Там он другой.
свернуть ветку
